Прикосновение Судьбы [Сэмюэль & Эмма]

Эмма Манчини

четыре дня спустя
день свадьбы

— Ты в порядке? — спросила меня София, и ее голос дрожал от беспокойства. Мне так хотелось ответить уверенно, чтобы она не переживала, но внутри все сжималось. Это ведь моя свадьба.

— Да, просто... мне страшно. — наконец призналась я, стараясь не встречаться с ней взглядом.

— Все будет хорошо, Сэмюэль тебя не подведет. — попыталась она меня подбодрить.

— Это не о нем... Ему будет нелегко со мной. — прошептала я, чувствуя, как сердце сжимается от неуверенности.

Меня так и тянуло поделиться с Софией тайной, но я знала, что не могу.

Признание не принесет ни утешения, ни надежды. Я давно смирилась с мыслью, что, возможно, так никогда и не встану на ноги. Эта мысль стала частью меня, горькой, но привычной, как постоянная боль.

Сидя на краю кровати, одетая в элегантное белое платье, я сжимала в руках букет белых роз.

Распущенные локоны мягко обрамляли лицо, легкий макияж подчеркивал глаза, но внутри я чувствовала только тревогу и неловкость.

Платье с кружевами и длинными рукавами казалось сдержанным и уточенным, и мне оно нравилось. Но проклятый корсет впивался в ребра, не давая вдохнуть полной грудью, и причинял постоянную боль. Хотелось, чтобы этот день поскорее закончился.

— Может, фату добавим? — раздался голос матери, и я невольно закатила глаза.

— Мам, ты шутишь? — отозвалась я раздраженно. И так пришлось согласиться на свадьбу, и тут еще длинная фата, которую точно затопчут.

— Как может быть невеста без фаты? — возмутилась она.

— Мне и так не по себе, еще и эта фата... Не хочу, чтобы она стала пятнистой за первые пять минут. — пояснила я, сдерживая раздражение.

— Она и без нее чудесно выглядит. — вмешалась София, улыбнувшись мне поддерживающе.

Мама глубоко вздохнула, будто сдерживая недовольство, и, сев рядом, взяла мою руку. От этого внезапного жеста у меня перехватило дыхание, а внутри все напряглось.

— Мам, что случилось? — сердце бешено заколотилось, в голове замелькали тревожные мысли.

— Просто пообещай мне кое-что — она смотрела на меня серьезным, почти строгим выражением. — Не иди против воли Сэмюэля. Дай ему то, чего он хочет. Не сопротивляйся — будет только больнее.

На секунду мир вокруг словно остановился. Мое горло сдавило от обиды и негодования. Я посмотрела на Софию, надеясь, что она меня поддержит, но, кажется, даже она была ошеломлена.

— Почему вы ее пугаете? — гневно возмутилась София.

— Она должна знать, что ее ждет. — не отступала мать.

— Почему вы говорите со мной, как будто я вещь, которой можно командовать? — я почувствовала, как внутри меня растет горечь.

Мама коротко улыбнулась, как будто моя боль и страх были для нее чем-то обычным. В последнее время она выглядела довольной, будто ей было в радость наконец избавиться от «обузы» — от меня.

Когда она вышла из комнаты, София сжала мою руку и нежно поцеловала в щеку.

— Не слушай ее. — прошептала она. — Я знаю своего брата. Он не такой. Он тебя не обидит.

В этот момент дверь приоткрылась, и вошел Данило. Его строгий черный костюм подчеркивал силуэт, делая его еще более внушительным и решительным.

— Вы готовы? — спросил он, мягко улыбнувшись.

— Да, готовы. — подтвердила София, нежно глядя на него.

Я наблюдала за тем, как она прижалась к его плечу, не скрывая чувств. Смогу ли я когда-нибудь так подойти к Сэмюэлю, просто обнять его, поцеловать в щеку, когда захочется? Или же я всегда останусь пленницей своих страхов и чужих ожиданий?

— Почему ты грустишь, принцесса? — вдруг спросил Данило, внимательно на меня глядя.

— Просто... задумалась. — неубедительно отозвалась я, изобразив на лице привычную натянутую улыбку.

Он осторожно взял меня на руки, и мы вышли из комнаты.

Господи, дай мне сил...

Сэмюэль Мионе

Я стоял у алтаря, выпрямившись, хотя сердце колотилось от нетерпения. В этот момент все исчезло, остались только я и Эмма. Музыка заиграла, и я увидел, как Данило ведет ее ко мне. Ее лицо было немного напряженным, но красивая легкая улыбка не сходила с губ. Она так прекрасна, что у меня перехватило дыхание. Подумать только: скоро она будет принадлежать мне полностью.

Когда ее глаза встретились с моими, в них промелькнул какой-то скрытый вызов, словно она хотела показать, что не станет легко покоряться. Это чувство всколыхнуло во мне нечто дикое и неудержимое.

Когда Данило передал ее мне, она слегка напрягаясь, и мне хотелось лишь успокоить ее.

— Ты в порядке? — прошептал я, касаясь губами ее ушко.

— Чувствую себя, как мешок картошки. — едва слышно отозвалась она, пытаясь выдавить из себя улыбку.

Ее дрожь, едва уловимая, но заметная, заставила меня прижать ее крепче. Этот страх, который она не могла скрыть, вызывал у меня лишь желание защитить ее от всех, даже от самой ее боли.

Церемония пролетела, как в тумане. Когда священник объявил, что я могу поцеловать невесту, Эмма, кажется, слегка удивилась. Ее глаза на мгновение расширились, но она тут же сдержала эмоции и замерла, закрыв глаза. Я наклонился, крепко прижимая ее к себе, чувствуя, как ее губы мягко отвечают на мои.

Теперь, когда ее мягкие губы коснулись моих и ее сладкий аромат коснулся меня, глубоко спрятанное желание зажглось во мне. Заявить на нее права сегодня ночью не будет проблемой.

Я отстранился, заставив Эмму открыть глаза. Она выдержала мой взгляд, и румянец залил ее щеки. Затем одарила меня легкой, застенчивой улыбкой. Такой чертовски невинной.

— Ты почему так засмущалась? Мы же это делаем не впервые, принцесса. — прошептал я ей  на ухо, отстранившись.

— Но не перед всеми. — ответила она, и на ее щеках проступил легкий румянец. 

Четыре дня подряд я приходил к ней. Мы иногда целовались, и она не была против.

— Тебе это не нравится?

— Нет.

— Мне тоже. Не люблю, когда нас кто-то видит, особенно, когда я целую свою принцессу. — прошептал я, коснувшись ее шеи. Ее запах пьянил меня.

— Ты можешь отпустить меня, если захочешь. Я знаю, что тяжелая.

— Что если я не хочу тебя отпускать?

— Пока что. — прошептала она, но я все услышал.

Эмма сидела у меня на коленях за праздничным столом, и я не собирался ее отпускать.

— Я могла бы сесть рядом с тобой.

— Нет. Ты будешь сидеть у меня на коленях.

Когда к нам подошла ее мать, она попросила меня потанцевать с ней.

— Эмма, могу ли я одолжить твоего жениха? — с натянутой улыбкой спросила ее мать.

— Да, конечно... если он не против. — ответила Эмма, ее голос прозвучал грустно.

Я знал, что когда-то Эмма танцевала балет и мечтала танцевать на своей свадьбе, но теперь это было невозможно.

— Простите, Мисс Манчини, но я не могу отвести глаза от своей молодой невесты. — признался я, чувствуя как Эмма напрягалась и залилась краской.

— Она могла бы просто посидеть и посмотреть. — настаивала мать. Она, блядь, серьезно?

— Ты можешь пойти развлечься, мне не сложно понаблюдать.

— Я сказал «нет». — в этот раз мой голос прозвучал жестко и сурово.

Мать Эммы смерила меня недовольным взглядом и удивилась. Я знал, что ее холодность ранила Эмму. Видел ее боль и знал, что она страдает оттого, что ее мать такая бесчувственная.

— Ты не старый. — неожиданно сказала она.

— Что? — я не сразу понял, что она имеет в виду.

— Ты назвал меня «молодой женой». Но сам-то ты не такой уж и старый.

— Ты младше моей сестры, принцесса. Конечно, я чувствую себя старым рядом с тобой.

Интересно, что будет, если она узнает о нашей сделке с Данило. Мне даже думать об этом не хочется — это разобьет ее.

Мы молча наблюдали за танцующими, но я не сводил глаз с ее грустной улыбки.

— Хочешь потанцевать, принцесса?

— Что? — удивленно вскинула она брови.

— Давай, пошли. — и не дожидаясь ответа, подхватил ее на руки и понес на танцпол.

— Поставь мен, я тяжелая, прекрати.

— Неправда, ты моя хрупкая принцесса.

Она только улыбнулась, но я был серьезен. Ее легкость только подчеркивала ее ранимость и силу.

После танца мы вернулись за стол, чтобы поужинать. Но Эмма настояла на том, чтобы сесть отдельно.

— Почему ты не ешь?

— Боюсь, что корсет треснет. — призналась она и поежилась.

— С удовольствием избавлю тебя от этого корсета. — шепнул я, и она покраснела, опустив взгляд.

— Сэмюэль, это неуместно, даже неправильное время, правда, но, если вдруг устанешь от меня, скажи мне это прямо. Не скрывай, не действуй за моей спиной.

— Ты боишься, что я способен тебе изменить?

— Я не хочу, чтобы ты изменил мне, я хочу, чтобы ты сказал мне правду. Я не обижусь, и не буду держать на тебя зла, я пойму тебя.

Эмма винила себя за то, что она «неидеальная» жена. Но она была слишком прекрасной для этого мира, слишком ранимой.

— Поверь мне, принцесса. У нас с тобой впереди столько дел, что у меня даже времени не будет на других. Единственное, чего я хочу — это тебя.

— Спасибо, это приятно слышать. — едва слышно сказала она.

Эмма была не из тех, кто открыто говорит о своих чувствах. Она слишком гордая.

— Может выпьем? — предложил я, наливая бокал шампанского.

— Я чувствую себя ребёнком, когда ты обо мне так заботишься. — призналась она с нежной улыбкой.

— Сэмюэль, можно тебя? — вдруг раздался голос моей сестры Софии. Она явно была взволнована.

— Что случилось? — я вскочил, сразу предполагая худшее. Может, Данило что-то натворил. Я потерял Фину, не мог потерять Софию тоже.

— Ничего, я просто хотела потанцевать с тобой.

София улыбнулась, явно стараясь не напугать Эмму.

Эмма кивнула, и мы с Софией отошли.

— Почему она напряжена? — резко задал вопрос. Она поняла, что речь идёт об Эмме.

— Она напряжена из-за своей матери — пояснила София, пока мы танцевали. — Она напугала ее до смерти.

Я почувствовал, как зреет гнев. Эта женщина не просто бессердечная, она угрожала безопасности моей жены.

— Как она ее напугала?

— Она намекнула, что ты можешь... что Эмма должна быть послушной и покорной, чтобы ты ее не обидел.

Когда танец закончился, я вернулся к Эмме. Она уже успела выпить, и ее смех звучал свободнее, чем за весь вечер.

— Ты решила согрешить, пока меня не было? — спросил я с усмешкой.

— Я ждала, когда ты отвлечешься, чтобы наконец расслабиться. — призналась она и кокетливо хихикнула. Первый раз за весь вечер я увидел ее искренний смех.

Блядь, она пьяна.

— Ты больше никогда не будешь пить без моего ведома, только тогда, когда я буду рядом, поняла? — прошептал ей на ушко, это был приказ.

Ее лицо на мгновение омрачилось, она посмотрела на меня так, будто не верила.

— Ты ведь сделаешь мне больно, Сэмюэль?

То, как она произнесла мое имя заставил мой член дернуться. Слишком ласково звучит с ее уст.

— Никогда. — сказал я, и в каждом слове звучал обещание.

Она тяжело вздохнула, как будто не верила моим словам.

Сегодня ночью я изменю ее мнение обо мне. Эта сука-мать до смерти напугала мою невинную жену. В один момент, она получит по заслугам.

За весь вечер, я только и танцевал со своей мамой и замужними женщинами. Но иногда я смотрел на эту суку-мать, она была явно недовольна этим.

Эмма танцевала со своим братом дважды, потом у нее резко закружилась голова и ей стало плохо.

Звучит эгоистично, но меня радовал тот факт, что никто не танцевал и не трогал мою жену. Она была моей и только моей.

Я подошел к своей молодой жене и взял ее на руки. Она схватилась за мою шею своими маленькими руками.

— Что случилось? — она была возмущена.

— Не пора ли нам в свою комнату, принцесса?

Я поцеловал ей в шею и она снова вздрогнула. Она тряслась, я чувствовал ее напряжение на своих руках.

Я покажу ей, что нечего бояться. Я постараюсь быть неидеальным, но хорошим мужем.