Хранители ключей. Символ свободы.

Кайри

Алекс не умолкал с того момента, как мы покинули дом Бэт.

Мы шли уже довольно долго, и за это время нам не попался ни один прохожий, а мимо не проехала ни одна машина. Городок пустовал в безлюдной умиротворяющей тишине подобно коту, который проводит сутки дома, расслабленно потягиваясь и дожидаясь своего хозяина. Была середина рабочего дня, люди разъехались кто на работу, кто в школу, и миловидные крошечные домики вдоль улицы стояли нетронутые.

Джерардс-кросс и правда довольно миленький поселок, но на этом все. Я не собирался вникать в подробности городка, однако Алекс же решил посвятить меня в историю каждого дома, лавки, куста или камня, и к середине прогулки, когда младший брат рассказывал занимательную историю о том, как они с Эдом свалились в канаву, у меня всерьез разболелась голова.

– А на крыше этого дома мы с Адри зависали ночью. Как раз перед тем, как случился тот пожар в больнице...

– А здесь я перевернулся на мотоцикле Эда...

– А здесь мы с мамой ужинаем по праздникам...

– Тут мы с Бэт прятались от мелкого Кларксона и его старшего братца. Кто же знал, что они такие вспыльчивые...

Алекса не останавливал ни мой скучающий вид, ни жалкие просьбы пройтись в тишине. Оказавшись в родном городе, он взвился как вьюнок, и воодушевленное выражение не сходило с его лица. Я же, наоборот, потерял всякую способность концентрироваться и не замечал вокруг себя от слова ничего. Все, чего мне хотелось – сбежать отсюда подальше, и я даже сам не до конца понимал, почему.

– О, а здесь живет Адри, – казалось, сильнее Алекс улыбнуться уже не сможет, однако он меня впечатлил: растянул уголки рта и указал на приземистый двухэтажный домик в кремовых тонах. На фоне размашистых домов и шикарно убранных садов участок Эванс сразу бросался в глаза: залитая бетоном площадка перед крыльцом, коротко стриженый газон и ни единой клумбы. Даже забора толком не было.

– Похоже, здесь не особо приветствуют гвоздики, – невзначай обронил я. Эти цветы попадались мне буквально на каждом участке, который встречался на пути, и притом, они были украшены так, словно их готовили к выставке в Летнем саду.

– Почти угадал, – кивнул Алекс и указал на единственное дерево чуть левее дома. – Мисс Эванс некогда заниматься садоводством. Эта вишня стоит здесь сколько себя помню, и, насколько я знаю, никто из Эвансов не имеет к ней никакого отношения.

Я вопросительно выгнул бровь: мне было известно, что мать Адри погибла. Причем, на том же треклятом острове, где я потерял отца.

– Адри живет с тетей, – объяснил Алекс и сощурился, поправив ремень от сумки на плече. – Странно, ее машины нет. Обычно мисс Эванс работает дома.

Я позволил Алексу еще немного поностальгировать, а сам привалился к фонарному столбу и, отбросив челку со лба, принялся щелкать походным ножом.

– Ты не предупредил ее? – небрежно бросил я, отогнув большим пальцем отсек с штопором и с щелчком вернув его на место. – О том, что мы приедем.

– Во-первых, мой телефон у тебя, – Алекс не упустил случая и пальнул в меня укоризненным взглядом через плечо. – А во-вторых, у мамы была ночная смена, так что она скорее всего спит. Если опять не взяла сверхурочные...

На лицо Алекса набежала тучка. Он нервно постучал по крышке почтового ящика.

– Где же она работает, если местная больница сгорела? – спросил я. На этот раз мои пальцы отвернули отсек с открывашкой: она блеснула в слабом луче солнца, которое тут же скрылось за густым облаком.

– Мама нашла подработку где-то поближе к Лондону. Какой-то местный госпиталь, если честно, я там никогда не был.

– А чего так? – я внимательно следил за переливающейся сталью и машинально задавал вопросы, даже не вдаваясь в смысл сказанного.

Алекс какое-то время помолчал. Я бросил на брата короткий взгляд, но этого хватило, чтобы заметить, как он застыл без дела. В следующую же секунду он размял плечи, похлопал почтовый ящик как старого приятеля, а когда наконец повернулся ко мне, улыбка на его лице заиграла совсем другими нотками.

– Не хочет меня нагружать. Знает, что я буду таскаться вместе с ней, – хулиганская ухмылка показалась мне слишком натянутой. Алекс втянул в себя воздух и блаженно оглянулся. – Как будто лет сто здесь не был.

– Что это? – я оттолкнулся от столба и указал кончиком ножа на надпись на крышке почтового ящика. Корявыми черточками на ней было выцарапано имя «Адриана Уилсон».

– А, ой, – Алекса бросило в краску, он почесал затылок и усмехнулся. – Я раньше часто называл Адри по фамилии. А ей это не нравилось. Вот я и... Пойдем, уже.

Довольный собой, я зашагал дальше: кто бы знал, что упоминание Эванс заставит моего брата хоть ненадолго умолкнуть.

К сожалению, это продлилось не дольше десяти минут: когда мы свернули с Авеню, вдалеке показалась крыша красного двухэтажного здания. Это оказалась школа Алекса, а так как я никогда там не бывал и обучался только на дому, брат решил посвятить меня во все печальные подробности школьной жизни.

Я перестал слушать Алекса еще на том моменте, где он жаловался на резиновые обеды в столовой и кучу домашки, и теперь с интересом наблюдал за спортсменами на поле.

Спортивный стадион тянулся вдоль улицы и делился на несколько площадок: на одной из них гоняли мяч футболисты, на второй натягивали волейбольную сетку, а третья была битком набита баскетболистами.

Последняя площадка привлекла внимание Алекса. Он осекся на середине предложения и застопорился.

Дюжина спортсменов в красной форме носились по резиновому полю, перекрикивались, сталкивались друг с другом и вели борьбу за мяч.

Один из игроков грохнулся на спину, но еще до того, как встать на ноги, поднялся на локтях, кинул незначительный взгляд в сторону и внезапно встрепенулся.

– Ребята! Ребята, смотрите – это Уилсон!

Игра понемногу сбавила свои обороты. Все побросали свои мячи, закрутили головами. Упавший баскетболист подскочил и бросился в нашу сторону.

– Не возражаешь? – спросил Алекс, уже направляясь на встречу к друзьям.

– А у меня есть выбор? – фыркнул я.

Команда Алекса встретила его как местную звезду. Они налетели на него всей гурьбой, за объятиями последовали дружеские похлопывания по спине, расспросы: все галдели наперебой, каждый спешил пересказать последние новости, и мне оставалось только удивляться тому, с какой легкостью Алекс справляется с окружившей его толпой.

– Где ты пропадаешь, Уилсон? – перекрикивая своих товарищей, спросил какой-то парень.

– Я уж думал, ушел позорить другую команду, – хмыкнул тот самый упавший баскетболист.

– Не дождешься, Малькольм, – посмеиваясь, Алекс толкнул его в плечо. – Я все еще в Испании. Есть незаконченные дела.

– То есть, пока мы тут работаем в поте лица, ты во всю веселишься с местными испанками? – парень по фамилии Малькольм был ниже Алекса, но куда крепче и слаженней. Светлые волосы стояли торчком, крепкие руки покоились на плечах его товарищах. Немного грубоватое лицо радостно сияло и все еще блестело от пота.

– Весельем это трудно назвать, – заметил Алекс, но его опять перебили.

– Ты вернулся один?

– Нет, я здесь вместе с Бэт, – Алекс ткнул большим пальцем куда-то себе за спину.

– Айдер здесь? – Малькольм присвистнул, и по рядам баскетболистов прошлось дружное «о-о-о». – Чего же ты не прихватил ее с собой? Она задолжала мне забег.

– Можешь не стараться. Она обойдёт тебя ещё на первом круге.

Команда Алекса расхохоталась, а Малькольм, посмеиваясь вместе с ними, извернулся от хлопка по спине со стороны одного из своих товарищей. Они болтали про баскетбол, обсуждали планы на новый сезон и состав команды. Периодически Алекс оглядывался ко мне, как бы говоря: «Еще секунду».

Наконец, он прервал очередного рассказчика и сказал:

– Мне пора. Брат уже заждался...

– Брат? – переспросил Малькольм и вытянул шею, чтобы высмотреть меня поверх голов своих друзей.

– Эм-м, да, – Алекс повернулся ко мне. – Это Кайри.

Малькольм поймал мой взгляд. Я вяло отсалютовал ему, в ответ на что он ухмыльнулся и приподнял широкую ладонь в приветственном жесте.

– Тяжело тебе приходится с нашим неудачником? – спросил меня Малькольм, закинул крепкую руку на шею Алекса и притянул к себе, так что брату пришлось согнуться в три погибели.

– No te entiendо*, – ответил я, всем своим видом изобразив непонимание.

– Он не говорит по-английски? – брови Малькольма в удивлении взлетели вверх.

– Неа, – прокряхтел Алекс после секундой паузы и извернулся из хватки друга. Немного взъерошенный и растерянный, он посмотрел на меня, но говорить ничего не стал.

– Может и меня возьмете в свою испанскую тусовку? – ухмыльнулся баскетболист повыше, что стоял неподалеку от Малькольма. Уголок его губы дрогнул, и он поспешно прибавил: – Кстати, как там поживает Эванс?

Несмотря на деланную небрежность, в голосе баскетболиста проскользнули любопытные нотки.

Алекс отвлекся от разговора с другим парнем и напряженно глянул на приятеля. Тот в свою очередь продолжал:

– Она уже не вертит нос от тебя или у меня все еще есть шансы?

– Мы с Адри вместе, так что подбери челюсть, дружище, – сказал Алекс и отпихнул его голову в сторону.

Малькольм уставился на друга с разинутым ртом, а затем снова прижал к себе его светлую макушку, крича от радости.

– Поверить не могу! Ты шутишь!

– Все, Малькольм, отвали, – хохотал Алекс, отбиваясь от его массивных ручищ. – Брат меня убьет...

– Ох уж эти испанцы. А еще говорят «горячая кровь», – проворчал Малькольм и бросил беглый взгляд на меня. – Красивые, но такие нетерпеливые...

– Это все «сиеста», – подбирал сумку Алекс. – У них обязательно должен быть послеобеденный сон.

– Да ладно! Ты серьезно?

Я лениво огляделся. По дороге с шелестом пронеслась обертка от конфеты, на ветру колыхнулся кончик старого объявления, приклеенного к фонарному столбу. В центре листовки находилась черно-белая фотография девушки, а под ней – выцветшие неразборчивые строки.

Сердце вдруг пропустило удар. Я неосознанно выпрямился.

Несмотря на то, что объявление потеряло четкость, я сразу узнал эти серые глаза, черные длинные волосы и точеные линии лица. Под снимком крупным шрифтом было напечатано одно слово: «ПРОПАЛА», а следом шли приметы, возраст и дата исчезновения.

Я быстро сорвал объявление со столба и, скомкав, бросил в ближайшую урну. Алекс как раз поравнялся со мной.

– Эй, Уилсон, – окликнул его Малькольм и сложил руки рупором: – Пропадай почаще, и, может, мы наконец выиграем кубок Лондона!

Алекс вскинул руки с оттопыренными большими пальцами: «Желаю удачи!».

– Это была последняя на сегодня встреча, – пообещал он. – Теперь мы идем прямиком домой.

– Блеск, – отстраненно бросил я.

– О, да ты знаешь английский? – Алекс состроил удивленную гримасу. Не получив от меня никакой реакции в ответ, он спросил: – И часто ты так развлекаешься?

– Как только появляется возможность, – я пожал плечами. – Узнаешь о себе много нового.

– Например, что ты красивый и нетерпеливый? – вскинул брови Алекс.

– Мне это и так было известно, – через силу усмехнулся я. Образ Джулии не выходил у меня из головы.

* * *

Алекс стоял молча, перекатываясь с пяток на носки, и дергал пальцами лямки рюкзака. Заметив мой пристальный взгляд, он моргнул.

– Что?

– Мы улетели из Испании в Америку, – вкрадчиво произнес я, – оттуда – прямиком в Лондон. И сейчас мы стоим буквально на пороге дома, потому что у тебя нет ключей?

– Я же не думал, что мы окажемся тут, – оправдался Алекс.

Тяжело вздохнув, я опустился на ступеньку и уставился вниз, считая количество лестничных пролетов. Всю дорогу я только и делал, что подгонял и поторапливал Алекса, но, когда мы почти казались дома, до меня дошло, насколько сильным на самом деле было желание покинуть этот город. Рюкзак за спиной тяжелым грузом давил на меня. Мысли о предстоящей встрече – тоже. Ничто за последнее время не заставляло меня чувствовать себя так паршиво.

– Мама должна прийти с минуты на минуту, – периодически бормотал Алекс. – Похоже, ее график немного изменился.

Створки лифта с характерным звуком разъехались в стороны. Алекс взволнованно подскочил на месте, я повернул голову в сторону звука, пытаясь унять бьющееся в тревоге сердце.

Из кабины лифта вышла женщина. Разочарование на лице Алекса странным образом успокоило меня. Снова привалившись к стене, он вежливо поприветствовал соседку.

– Добрый вечер, миссис Гибсон.

Женщина улыбнулась в ответ и скрылась за дверью своей квартиры. Снова стало тихо и пусто. Я встал на ноги и направился вниз по лестнице.

– Куда ты?..

– Пойду подышу свежим воздухом. Позови меня, когда она вернется.

Когда я закончил предложение, то спустился уже на целый пролет, но как только увидел двух женщин, поднимающихся мне на встречу, – застопорился.

–...и тогда я говорю: «Сэр, раз моя героиня обязана выйти замуж, то пусть ваше издательство повесит у входа табличку: «Осторожно! Сторонники древних стереотипов...»

Женщина оборвалась на полу слове и затормозила. Та, что шла рядом с ней тоже встала как вкопанная.

Алекс шумно спустился следом за мной и, заметив их, с придыханием проговорил:

– Мама... мисс Эванс...

Алекс кинулся к той, что была левее. Вторая женщина осталась стоять в стороне, переводя недоуменный и любопытный взгляд с Алекса на меня.

Расстояние в несколько метров казалось таким маленьким, что я мог почувствовать запах хлорки и чего-то отдаленно напоминающего свежую выпечку. Густые золотистые локоны были собраны в низкий хвост. Лицо с плавными чертами было покрыто почти не заметными морщинами.

Ее широкие удивленные глаза неопределенно смотрели куда-то в одну точку, потом ненадолго переключились на меня.

– Алекс. Кайри, – мама едва выговорила мое имя. Вторая женщина, судя по всему, мисс Эванс – тетя Адри – сжала кулаки, в которых были зажаты ручки пакетов. Они шумно зашуршали в неловкой тишине, и это стало толчком для всех остальных.

Мысленно отмахнувшись от тысячи вопросов, мама взялась за перила, ступив за ступеньку.

– Идем в дом.

Мне кажется, я понял, что чувствовала Бэт двумя часами ранее. Приглашение зайти в дом было равносильно приговору.

Квартирка оказалась и впрямь маленькой: до этого я считал рассказы Алекса неким преувеличением. Внутри был узкий коридор крохотная кухня, куда сразу же направилась мама, и две комнаты, судя по планировке, поделенные когда-то искусственной стеной из гипсокартона. Ничего примечательного и особенного. Все же, именно это место Алекс всегда с гордостью называл своим домом.

– Оставь это здесь, Габриель, – суетливо бегая по квартире и пытаясь привести ее в порядок, мама указала в угол коридора. Мисс Эванс послушно сложила туда пакеты. – Спасибо тебе огромное.

– Перестань, мы это уже проходили, – отстраненно ответила та: ее взгляд все еще был прикован ко мне. – Кайри, – произнесла Габриель и прислонилась спиной к комоду, скрестив руки на груди. – Ты в Англии. Спустя столько лет. Чем обязаны такой честью?

Я подивился тому, как она была похожа на Адри. Возможно, подружке Алекса не доставало той уверенности, которая плескалась во взгляде Габриель Эванс, и все же сжатые губы, вздернутый нос и песочного цвета волосы делали свое дело. Лицо мисс Эванс было какое-то строгое – как будто ей есть, за что меня отчитать. Однако вместе с этим оно выражало странное спокойствие и безмятежность, так что было не совсем понятно, презирает она меня или на самом деле размышляет, что будет готовить сегодня на ужин.

– Это длинная история, – ответил я, твердо выдерживая напор ее глаз. – Лучше спросите у Алекса.

С кухни послышался грохот. Алекс зашипел, потер ушибленный затылок и, опустившись на пол, принялся собирать упавшие кастрюли.

Габриель кинула на кухню короткий взгляд и вздохнула, вернув глаза на меня.

– А вы что здесь делаете? – я прислонился к стене напротив. Пока все вокруг суетятся и сходят с ума, мне хотелось хоть немного отвлечься. Даже если моим собеседником станет Габриель Эванс.

– Я иногда забираю твою маму с работы. Мне частенько приходится мотаться в одно издательство, оно совсем рядом.

– Не так-то много издательств находится в пригороде Лондона, – заметил я. – Алекс говорил, мама работает в больнице неподалеку.

Габриель дернула бровью.

– Он так сказал? Хм... что ж, значит, Эсперанса решила ему не говорить.

– О чем не говорить?

Габриель снова кинула на кухню мимолетный взгляд.

– Весной больница сгорела, и Эсперанса больше не смогла никуда устроиться. Никто не хочет принимать к себе девушку врача. А медсестер всем и так хватает, – Габриель поджала губы. – Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, она устроилась в кафе напротив моего издательства.

– И зачем она соврала Алексу?

– Брось, если бы об этом узнал Алекс, он ни за что бы не оставил Эсперансу здесь. Он и раньше пол лета проводил в больнице, помогал прибираться, перемывал полы, разбирал всякие склянки, шприцы. Эсперанса не могла позволить ему пропустить отдых в этой вашей... Испании.

– Отдых, – тихо хмыкнул я. – Это точно.

Габриель Эванс долго всматривалась в мое нечитаемое выражение лица, и наконец снисходительно улыбнулась.

– Я тоже долгое время жила, оторванная от своей старшей сестры. Луиза бросила все и уехала в Испанию, но она сделала это ради семьи. И погибла она тоже во имя своей дочери. В любом случае, она моя сестра, и после всего, что случилось, я бы отдала все за то, чтобы увидеть ее снова, – она покачнулась и отвела взгляд в сторону. – Эсперанса была единственной семьей для Алекса всю его жизнь. Он готов на все ради нее. Но теперь у него есть ты. И если ты думаешь, что тебе не место в этой семье... Ты глубоко ошибаешься.

– Габриель, – в коридор выбежала мама, прижимая к груди стопку книг. От ее внезапного появления я вздрогнул. – Вот, сейчас у нас никто не читает. Забирай все, что нужно.

– Спасибо, дорогая, – мисс Эванс сгребла протянутую стопку и похлопала по корешкам. – Мне сейчас просто необходимо побыть читателем. С этим писательством я скоро свихнусь.

Подруги распрощались, и Габриель ушла, предварительно взяв обещание с Алекса зайти к ней и рассказать, как там поживает Адри.

Как только дверь за мисс Эванс закрылась, мама повернулась ко мне и не сдержала улыбки.

– Проходи, сейчас будем ужинать.

Стоило тарелке появиться перед носом Алекса, он тут же накинулся на еду. Я подивился его аппетиту, но промолчал.

– Я не знала, что ты любишь, – передо мной оказалась мамина рука, опустившая тарелку на стол. Она рассеянно усмехнулась своим же словам и вернулась к плите. – Не сказать, что у нас тут большой выбор.

– Вообще-то я не особо голоден...

Алекс стрельнул в меня взглядом: «Заткнись и ешь».

–...Но пахнет вкусно. Спасибо.

Нарочно не поднимая взгляд, я взялся за ложку. Суп и правда оказался вкусным, и я пожалел, что у меня не было аппетита.

Внутренний голос орал без остановки: «Домой, домой, домой», но проблема в том, что со времен весеннего погрома на острове я чувствовал, что у меня его больше нет.

– Как вы долетели? – поинтересовалась мама. Она стояла возле столешницы и внимательно следила за нами.

– Нормально, – ответил Алекс, целиком сосредоточенный на обеде.

Я болтал ложкой в тарелке и совершенно недоумевал: почему они так активно делают вид, что ничего странного не происходит? Мама даже не спросит, почему мы тут?

Алекс поднял взгляд, и в отражении его кристально чистых голубых глаз я смог разглядеть собственную растерянность.

– У нас не принято обсуждать проблемы с ходу, – шепнул он, словно прочитав мои мысли.

Я отмахнулся от него, делая вид, что меня не интересуют их устои, и вернулся к тарелке с супом, которая, к моему удивлению, почти опустела.

– Вы одни в городе? – спросила мама, постукивая пальцами по столешнице.

– Еще Бэт, – сказал Алекс. – Я думал, она остановиться у нас, но теперь уже не уверен.

Мама кивнула и хотела отвернуться, но зацепилась взглядом за меня и завороженно уставилась прямо мне в глаза.

– Тебе уже девятнадцать... Столько лет прошло...

Я тихо кашлянул и бесцельно обвел взглядом кухню. Повисла неловкая пауза, и вздох Алекса прозвучал слишком громко.

– Мы встретили изгнанников в Теннеси, – сказал Алекс. Я был рад, что он наконец перешел к делу.

– Надеюсь, вы устроили им хорошую встряску, – хмыкнула мама.

Алекс пустился пересказывать события последних нескольких дней, умалчивая при этом о некоторых жутких или слишком опасных подробностях, которые могли бы напугать маму.

Я в свою очередь достал из рюкзака листок бумаги и сделал это как раз вовремя: Алекс почти завершил рассказ о том, как мы сожгли почти всю папку.

Наткнувшись на досье, глаза мамы расширились: по ней явно ударили не самые приятные воспоминания.

– Ты знаешь, что это?

Она пододвинула листок ближе. Прежняя беззаботность куда-то улетучилась, и мама внимательно стала рассматривать досье.

– Вы у изгнанников в списках опаснейших врагов, – озвучил я. – Отец изучал остров и мог мешать им. Но ты ведь была ни при чем. Как так получилось?

Алекс пнул меня ногой в голень: видимо, счел мой вопрос некорректным.

– Кайри имеет в виду, – откашлялся он. – Мы хотели узнать, знаешь ли ты что-нибудь об этих досье.

Мама напряженно молчала. Глянула на Алекса, постучала ногтями по столу и отодвинула листок от себя.

– Томас не всегда разбирался с Трещинами в одиночку, – произнесла она. – Мы начинали это исследование вместе.

Алекс подался вперед и уставился на маму.

– Да? И как вы напоролись на изгнанников?

– Это было довольно неожиданно, – ответила мама. – Мы только-только продвинулись в нашем исследовании, и тут появились люди, которые хотели помешать нам узнать больше. Все начиналось с угроз, потом ситуация стала похожа на ту, что разворачивается сейчас в Ручьях. На нас совершались налеты за налетами, пока мы не отложили это дело.

Алекс не унимался:

– А... оранжевый уровень опасности? Что такого вы могли сделать?..

– Алекс, – перебила его мама. – Ты должен понимать, насколько все было серьезно. Взгляни на деревню. Так же, как вы защищаете Ручьи, мы с Томасом защищали нашу семью, и нам было не важно, чем это обернется для изгнанников.

– Но мы никого не убивали.

– Мы тоже, – мама осеклась и поправила себя: – Намеренно – нет.

Чайник с щелчком отключился. Мама подскочила на месте от неожиданности. Подошла к столешнице и встала спиной к нам, так что я не видел ее лица, а только замечал, с каким трудом она держала чайник в руке.

– Наше существование стало куда опаснее, когда родились вы, – продолжила мама. – Мы прекратили наши исследования, но это не избавило нас от внимания изгнанников. Два ребенка-Хранителя в семье как красная тряпка для быка.

– Папа хотел, чтобы мы уехали все вместе, – глухо произнес я. – Почему ты отказалась?

Мама отставила чайник в сторону.

– Я не могла оставить Англию – Джерардс кросс был нашим домом. Томас же считал, что здесь опасно находится всем вместе. В итоге, мы решили, что разделиться – лучший вариант. Изгнанники оставили нас спустя время, – закончила мама. Она развернулась и подвинула к себе стул, но не села, а осталась стоять, сжимая рукам спинку. – Это все, что я знаю.

– Есть еще кое-что, – Алекс не решался взглянуть на нее и выводил пальцами невидимые узоры на поверхности стола. – Ты что-нибудь слышала о странных способностях?

– Способностях? Например?

Алекс сглотнул.

– Ну... Изгнанники считают, что у Хранителей есть определенные способности...

Мама присела на стул напротив Алекса.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

Алекс молчал, и я понял, что брат оказался не готов рассказывать ей о своем даре. Тогда мама посмотрела на меня с немым вопросом. Я вскинул руки.

– Папа никогда не говорил об этом. Мы подумали, может ты что-нибудь знаешь.

– Нет, – покачала головой она. – Я никогда не слышала ни о каких способностях.

Я пожал плечами.

– Значит, это просто сказки.

Алекс немного расслабился в лице, но так и не взглянул на меня. Мама тоже выдохнула, но вскоре снова уцепилась за меня взглядом. Тогда мне показалось, она видит меня насквозь.

– Кайри... мне жаль, что так получилось с Томасом... с твоим отцом. Не представляю, как ты вынес это в одиночку. Ты больше не один, ты же это знаешь, правда?

Я почувствовал болезненный укол в груди.

– Ага.

Мама ободряюще улыбнулась.

– Отлично. Как только закончишь со своими делами в Испании – обязательно звони. В следующий раз я подготовлюсь к твоему приезду гораздо лучше.

– Э-э, – я глянул на Алекса, но тот целенаправленно смотрел в пол. – Дела в Испании. Точно.

– Вы наверняка устали. Алекс, покажи Кайри, где он может расположиться. Я пока приберусь на кухне.

Мы оба встали из-за стола. Алекс, поблагодарив маму, стрелой покинул кухню. Я, чуть помедлив, вышел в коридор.

Мама окликнула меня:

– Кайри.

Преодолев в несколько шагов расстояние между нами, мама шмыгнула носом и крепко сдавила меня в объятиях. Меня снова окатило запахом хлорки, но на этот раз я разобрал другие, едва уловимые, нотки корицы и ванили. Мама прошептала:

– Я рада, что ты здесь.

Не знаю, сколько бы еще она простояла так, если бы я не отстранился, сославшись на усталость. Я не мог избавиться от мысли, что все это неправильно. Так не должно быть. Меня здесь не должно быть.

Алекс уже был в комнате, стоял в дальнем конце, скрестив руки на груди. Я захлопнул за собой дверь, чем привлек внимание брата, и с ходу осведомился:

– Что ты ей наговорил?

– О чем ты?

Я махнул рукой в сторону кухни. Еще немного, и чувства захлестнут меня с головой.

– Что еще за дела в Испании? Я тебе никогда ничего подобного не говорил...

– Мне нужно было ее успокоить, – оправдался Алекс. – Ты не приезжал. Она решила... решила это из-за нее. Из-за того, что ты винишь ее в нашем... разрыве.

Я выжидающе молчал.

– Я пытался ее переубедить, но в итоге мне пришлось сказать, что у тебя дела в Испании, и... и как только ты закончишь, то переедешь.

Я покачнулся, как будто меня только что огрели тяжелым пыльным мешком.

– Перееду?!

– А что мне еще оставалось делать? – возмущенным шепотом парировал он.

– Ничего! Я ни слова ей не передал.

– Вот именно!

Я сжал руками голову и подавил рассерженный вздох.

– Ты только и делаешь, что пытаешься меня переделать, но ты не знаешь меня, и тот факт, что мы братья ничего не меняет. Лондон – не мой дом, а люди вокруг тебя – не мои друзья.

– Что плохого в том, чтобы вернуться? – недоумевал Алекс. – Здесь твоя семья.

– О чем ты говоришь, Алекс? Наша семья – это руины, а ты восстанавливаешь ее из обломков. Родители все решили за нас. Смирись уже.

Я схватил рамку с фотографией, стоящую на комоде, и пихнул Алексу.

– Вот твоя семья, – он опустил взгляд на снимок, где они с мамой, улыбаясь, стояли на фоне Биг-Бена. – Я – не ее часть.

– Но ты же видел, как она была счастлива, – воскликнул Алекс. – Ты действительно хочешь коротать остаток дней один на острове?

– Да. Я прекрасно чувствую себя в одиночестве, и ты ничего не сможешь с этим сделать. Мне никто не нужен.

Алекс дернулся от этих слов, но, тут же спохватившись, махнул рукой.

– Скатертью дорожка.

С кухни раздался звон посуды. Алекс, даже не взглянув на меня, вырвался в коридор и бросился помогать маме, которая пребывала в счастливом неведении, извинялась перед братом и позвякивала осколками чашки.

Я схватил рюкзак, сорвал с крючка куртку, крикнул через плечо, что хочу подышать свежим воздухом, и покинул квартиру.

Кровь стучала в ушах. Капли мелкого моросящего дождя врезались в кожу, словно острые иголки. Полуголые деревья качало из стороны в сторону порывами холодного ветра.

Я по памяти добрался до автобусной остановки. Там, в полной уверенности, что уже через час меня не будет в Джерардс-кросс, я стоял в очереди за билетами до Лондона.

Мое внимание привлек старенький, кряхтящий автобус. Дверцы с шипением раскрылись и наружу потоком выбрались утомленные пассажиры. Самой последний салон покинула девушка в темной куртке с капюшоном на голове. Она практически вывалилась на улицу, постоянно оборачиваясь и бегая глазами по станции.

Женщина из окошка крикнула, чтобы я не задерживал очередь. Не отрывая глаз от девушки, я покинул кассу, вышел из-под навеса и медленно направился в ее сторону.

Бэт, прекратив бешеное вращение, встретилась со мной взглядом, и ее пыл плавно поутих. Она сомкнула губы и вышла мне на встречу, твердо и медленно ступая шаг за шагом. Руки она держала в карманах. Лицо было серьезнее обычного. Глаза, покрасневшие и сузившиеся, не оставляли даже намека на привычный энтузиазм.

– Что ты здесь делаешь? – сухо спросила Бэт, когда мы остановились в метре друг от друга. При взгляде мне за спину, где покоился рюкзак с вещами, она не скрыла в своем голосе нотки удивления. – Сваливаешь?

Я равнодушно повел плечами.

– Где Алекс?

– Дома.

Она кивнула, сжав губы так сильно, что они побелели.

– Ясно. Это хорошо. Ты мне нужен.

Я холодно вскинул брови, но Бэт этого не заметила. Она все смотрела куда-то в сторону, избегая встречаться со мной взглядом. Кудри, выглядывающие из-под капюшона, размеренно трепыхались на ветру.

Закатив глаза, я спросил:

– Почему я?

– Алекс не позволит мне так рисковать.

– А я – да?

Бэт выгнула бровь.

– Мне сейчас не до тебя, – поморщился я. – Что это еще за дело, с которым ты не можешь справиться в одиночку?

Она молчала. Я проводил взглядом последний на сегодня рейсовый автобус, и когда он покинул станцию, раздраженно посмотрел на девушку.

Наконец, сжав руки в кулаки, Бэт выпалила:

– Кажется, я знаю, где мой ключ.

*Я не понимаю тебя (исп.)