Глава 2. «Власти»
Валери
День у меня не задался еще до того, как мне пришлось баррикадироваться на заправке.
Автобус в очередной раз качнулся, и я резко ударилась лбом об окно, к которому прислонилась совсем недавно для того, чтобы поспать.
Переваливаясь с боку на бок, желтый школьный автобус пробирался сквозь лесную чащу. Мощные колеса утопали в ямах из земли и грязи, стекла с наружной стороны оказывались безнадежно забрызганы водой из луж и оцарапаны цепкими ветками голых деревьев. Воодушевленные ученики заполняли салон громким смехом и разговорами.
Я потерла лоб и, насупившись, достала телефон из небольшой походной сумки. Еще час назад мы должны были прибыть на турбазу, но так и не добрались до назначенного места из-за вчерашней непогоды.
Не успела я заблокировать телефон, как автобус со скрипом остановился. Дверцы с характерным шипением разъехались в стороны, и взбудораженная толпа учеников потянулась к выходу. Я дождалась пока все выйдут, затем выволокла сумку из салона и спрыгнула со ступенек.
Спортивные штаны и тряпичная куртка едва ли спасали от холодной погоды. Осенний ветер рваными порывами трепал мои волосы, тонкие и нарочно неровно отстриженные чуть ниже плеч. Они не отличались особой длиной, не вились, их было не перекинуть густой косой через плечо. Будучи рыжими с красноватым отливом, они жиденько струились, огибая острый, вытянутый овал лица, и частенько запутывались в оправе для очков.
– Итак, бездари, – послышался голос вожатого из рупора на другом конце опушки. – Надеюсь вам всем хватит ума не разбредаться по лесу и не купаться в местном озере. Если вы схватите воспаление легких или утоните, это будет стоить мне премии.
Я бросила сумку к остальной куче вещей и подошла к толпе, внимательно слушающей вожатого – Ли Гонтье. Чтобы хоть что-то увидеть, мне пришлось подпрыгивать и вставать на носочки – чем-чем, а высоким ростом я точно не отличалась.
Наш вожатый был молодой канадец с заплетенными в косичку на затылке пшеничными волосами и высоким ростом. Типичный социопат, генетически лишенный совести и каких-либо моральных устоев. Ученики школы всем сердцем и душой ненавидели его, и по «счастливой» случайности именно он оказался вожатым у нашей туристической группы.
–...а вы соберите хворост для костра, – он раздавал указания, периодически размахивая рупором и раздавая подзатыльники. – Я хочу, чтобы к вечеру у нас было чем согреться, иначе я пойду спать в автобус, а вы, сопляки, будете всю ночь мерзнуть здесь.
Ученики нехотя принялись выполнять указания Ли Гонтье. Я поспешила обратно к своей сумке, чтобы разобрать палатку и не попасть под внимание вожатого. Но удача была явно не на моей стороне.
– Пастернак! – заорал он в рупор. Металлический голос разнесся по округе и заставил меня замереть на месте. – Отлыниваешь от работы? Бегом за водой с остальными!
Я обернулась в сторону тропинки, куда, заливаясь смехом и бренча ведрами, направились несколько учеников, встретила пронизывающий взгляд Ли Гонтье и разочарованно вздохнула.
– «Свободным от страданий еще никто не рождался», – подобрав ведро, пробормотала я.
– Брось свои актерские замашки, Будда, и пошевеливайся!
– Это Шиллер, – фыркнула я и, распрощавшись с надеждой спокойно провести эти выходные, проследовала за остальными.
– Ли Гонтье – наказание для всей школы, – сказала какая-то девчонка. Она отбилась от группы и теперь шагала вровень со мной. – Жаль, что мистер Браун уволился, правда?
Я кивнула, но ничего не ответила. Да уж, кому как не мне знать, почему наш лучший учитель истории вдруг внезапно пропал. Это произошло в конце мая. Как раз, когда появился этот символ у меня на запястье.
Я оттянула рукав куртки на правой руке до самых пальцев и проследовала дальше.
Деревья редко возвышались поодаль друг от друга, солнце то пряталось за плотными тучами, густо нависающими над лесом, то выглядывало, освещая путь группе. Извилистые тропинки вели в непонятном направлении, обрываясь и сворачивая в некоторых местах, опускаясь ниже по склонам. Неподалеку от них развалилась груда булыжников, которые огромными каменным глыбами наваливались друг на друга.
Было необычайно холодно для первого месяца осени. В этом году она действительно наступила рано. Уже в сентябре почти все деревья расстались со своим одеянием: пожелтевшие листья с красными вкраплениями шуршали под ногами и прилипали к ботинкам.
Когда с водой было покончено, вся группа собралась вокруг костра. За болтовней и общим шумом я не заметила, как солнце спряталось за горизонтом и лес накрыла густая темнота. Пока Ли Гонтье ушел к автобусу (по общей теории, за вредной едой, которую сам не разрешил ученикам брать с собой), отряд достал маршмеллоу из своих рюкзаков и принялся рассказывать друг другу страшные истории.
Когда очередь дошла до меня, половина проголосовала за то, чтобы я сделала это на русском языке. Из-за моей фамилии почти все думали, что я наполовину русская, но на самом деле я и моя семья родились здесь, в Ванкувере, а русским был только мой прадедушка. Никто никогда не желал вдаваться в эти подробности.
Ни одной страшилки я не знала, поэтому выкрутилась оригинальными цитатами из книг. Говорить, что вздумается меня совершенно не тянуло. Однажды мне пришлось убегать от толпы старшеклассников, которых я случайно назвала узколобыми болванами. Кто же мог знать, что один из них владел русским языком?
Девчонка рядом со мной торопливо допила свой чай и затараторила:
– Ой, а сделай ту штуку... с листьями.
Остальные поддержали эту идею.
– Ладно, ладно, – я поставила на землю стаканчик с горячим чаем и откашлялась.
Девчонка подобрала с земли ссохшийся листок и протянула мне. Я повертела его между пальцев. Несколько секунд ничего не происходило: такое бывало, и тогда, как правило, я сгорала со стыда, желая превратиться в одну точку в пространстве.
Вдруг листок заколыхался. Пару странных вращений и взмахов руками (чтобы превратить свою пугающую особенность в представление для сидящих вокруг), и voilà! На раскрытой ладони раскинулся свежий кленовый лист насыщенно салатового цвета.
Над костром вспыхнуло чье-то маршмеллоу, но никто не обратил на это внимания. В полной тишине прошло еще две или три секунды, а затем поляна заполнилась одобрительным свистом и овациями.
Сидящий напротив парень хохотал громче всех, что неудивительно: судя по запаху изо рта, свой чай он разбавил далеко не холодной водой.
– Как ты это сделала? Клянусь, никогда раньше такого не видел.
Заметив приближающегося Ли Гонтье, я поспешно встала и уже открыла рот, чтобы предупредить остальных.
– Я и раньше видел твои фокусы, – парень напротив икнул и пролил на себя половину содержимого из стакана. Выругавшись, он стал неуклюже отряхиваться. – Тебе пора устраивать собственное фрик-шоу. Знаешь, как в России... с медведями и клоунами...
Все в кругу рассмеялись. Я глянула ему за спину и заставила себя улыбнуться.
– Второсортная клоунада – не мой конек. А вот Ли Гонтье наверняка оценит.
Парень поперхнулся, когда рука вожатого приземлилась на его плечо. Мне повезло уйти раньше, чем Ли Гонтье разразился громкими воплями и начал читать лекции о вреде алкоголя.
У себя в палатке я улеглась на спину и глубоко вздохнула. До того, как меня начало клонить в сон, я долгое время пролежала, вытянув руки вверх и разглядывая небольшой кленовый листик, залетевший ко мне в палатку во время сильного ветра. Он был сухой, покрытый желто-рыжими пятнами и красными крапинками.
Я любила осень: дождливая погода, красивые, полыхающие разными красками, деревья. К тому же, осенью был мой день рождения, и мне наконец исполнялось четырнадцать.
Мои веки стали понемногу слипаться, перед глазами плыло, и я не сразу заметила, как лист в моих руках стал меняться. Поломанный стебелек затвердел меж тонких пальцев. Сухая крона выровнялась, багрово-коричневые пятна стали медленно пропадать, возвращая лист клена в его естественный цвет.
Я приподнялась на локте: лист будто бы заново расцвел. Такое происходило произвольно и довольно часто, и это не было фирменным фокусом для привлечения внимания, как все думали. Я поднесла его ближе к своему лицу и повертела за стебелек, пытаясь в очередной раз понять, как у меня это выходит.
Наконец, я откинула листок в сторону, сложила очки на книгу, укуталась в спальный мешок и повернулась на бок, наблюдая за небольшим ночником. Несколько минут я провела в размышлениях: смогу ли я на этот раз обойтись без света?
Я отвернулась на другой бок, прикрыла глаза и ненадолго уснула, так и не погасив ночник.
Мои уши вдруг уловили шорох. Я сонно разлепила веки, повернула голову в сторону источника шума, но ничего не увидела. Свет от ночника почему-то больше не заливал палатку, видимо, пропал пока я спала. Из меня вырвался недовольный стон. Он в последнее время часто барахлит.
Я подтянулась на месте и села. Потерев глаза, нацепила очки на нос, взяла в руки ночник и принялась оглядывать его на причины сбоя.
Где-то за пределами палатки хрустнула ветка. Я вздрогнула. Насторожилась и прислушалась. Кому приспичило расхаживать по лагерю посреди ночи? Судя по шагам, кто-то в спешке бродил по опушке, изредка останавливаясь или наоборот – переходя на бег.
Когда шаги стихли, я широко зевнула и отставила ночник в сторону, полагая, что мне все-таки придется спать в темноте.
Кто-то ворвался ко мне в палатку раньше, чем ночник коснулся земли.
Я с пронзительным криком отскочила назад.
– Ты – Валери Пастернак? – спросил незнакомец.
Я вытаращилась на него, недоумевая, то ли он настолько глуп и не понимает, что врываться в чужие палатки как минимум не прилично, то ли он до невозможности бессовестный.
– Да! А ты еще кто такой? – мой истеричный шепот застыл в воздухе.
Приглядевшись, я слегка изумилась. Юноша имел совсем непривычный цвет кожи – настолько белый, что резало глаза. Такие же волосы, словно бы припорошенные снегом и неряшливо торчащие в разные стороны. На меня неотрывно смотрели блеклые фиолетовые глаза с голубыми прожилками на подобии ледяной каемки. Незнакомец по пояс торчал из палатки и упирался обеими руками о землю.
– Обувайся. Нам нужно идти, – коротко бросил он, и полотно схлопнулось, как только его макушка скрылась из палатки.
Еще несколько секунд я пыталась понять, что это только что было. Не послышалось никаких удаляющихся шагов, и я пришла к выводу, что этот странный мальчишка все еще ждет у выхода.
Я быстро нацепила на ноги кроссовки и вышла на улицу. Да, так и было, он стоял возле кострища и, едва завидев меня, тут же направился куда-то в глубь леса.
– Эй!
Я припустилась за ним, хоть сердце и колотилось как бешеное. Незнакомец никак не реагировал на мои слова, и только пару раз обернулся, чтобы проверить, иду ли я за ним.
– Эй, стой! – я обогнала парня и затормозила перед ним. – Кто ты такой? Зачем ты разбудил меня?
Я не оказалась серьезной преградой, поэтому альбинос, у которого, похоже, не все дома, слабо отодвинул меня с прохода и пошел дальше спиной вперед.
– Меня зовут Эрнест. И сейчас у нас нет времени. Власти хотят напасть на тебя. Понятия не имею зачем, но не думаю, что тебе понравятся их намерения.
– Чего? Власти? Типа президент, федеральная служба безопасности? – я мотнула головой. В голосе зазвучали панические нотки. – Откуда ты вообще? Ты не из нашей группы, я бы тебя запомнила.
Эрнест вздохнул и торопливо вернулся.
– Здесь опасно, – он взял меня за запястье и повернул его внутренней стороной вверх. – Ты и сама понимаешь, что это неспроста.
Я замерла. Будучи в здравом уме и с ясными мыслями, я никогда бы не пошла с незнакомцем посреди ночи не пойми куда. Но почему-то я колебалась. К тому же, Эрнест был гораздо выше и стоял слишком близко, от чего язык у меня заплетался от страха и волнения.
– Ты ничего не знаешь обо мне, – сказала я.
Он покачал головой.
– Знаю... все, что необходимо.
Во рту у меня пересохло. Сердце в груди глухо заколотилось, и я нервно убрала от себя его руку.
– Да. Ты прав. Подожди здесь.
Эрнест наивно остался стоять на месте. Я развернулась и, изо всех сил стараясь не бежать, направилась обратно в лагерь.
«Хоть бы ты не пошел за мной, – мысленно повторяла я. – Мне нужно время».
Я почти дошла до своей палатки, когда увидела чей-то темный мужской силуэт. Чуть замедлила шаг, огляделась по сторонам и обняла себя за плечи. У меня могло и не получиться дозвониться до полиции – тогда пришлось бы будить Ли Гонтье. А он наверняка взбесился бы, когда понял, какой шум я подняла. Но попытаться стоило.
Я прошла еще пару метров, не оборачиваясь на Эрнеста и не смотря на незнакомца, что стоял у других палаток. Мне бы и не пришлось, если бы он медленным шагом не направился ко мне. Со временем его одежда, лицо стали проясняться, и я изумилась вдвойне: напротив меня стоял Ли Гонтье, без привычной хмурой гримасы и недовольно сморщенного носа. Он чуть улыбнулся. Я вдруг почувствовала внезапное влечение, меня как магнитом потянуло вперед.
– Ты хотела меня видеть, – несмотря на то, что вожатый был достаточно далеко, он все же любезно подал руку. – Кажется, тебе нужна помощь.
Я нахмурилась. И с чего это он такой добрый? Ли Гонтье никогда не разговаривал с подобным тоном. Ерунда.
Улыбка плавно сошла с лица вожатого, когда он заметил мое сомнение. Он выпрямился в полный рост и поморщился, тряхнув головой. Его пшеничная косичка в миг пропала и сменилась отросшими по плечи сальными прядями. Вместо спортивного костюма появилась полицейская форма, с рацией у ворота и пистолетом на поясе. Незнакомый мне мужчина склонил голову на бок и постучал по наручным часам.
– У нас еще несколько вызовов, – сказал полицейский. – Что у тебя тут произошло?
Я раскрыла рот, попыталась сделать шаг назад, но ничего не вышло. Ноги словно приросли к месту.
В эту же секунду кто-то больно схватил меня за плечо и потащил за собой. Я выпала из транса, и все влечение куда-то пропало. Холодная рука, теперь уже сжимающая запястье, тянула меня вперед. Я бежала до тех пор, пока не осознала, что понятия не имею, куда меня тащит этот странный парень.
– Эй, ты! – я резко остановилась. Эрнест в ужасе обернулся, когда я вырвала свою руку из его хватки и заорала: – Что вообще происходит? Куда ты меня ведешь?
– Я все объясню позже, бежим!
Я оглянулась. Теперь вместо вожатого и полицейского нас преследовали несколько людей. Они были скрыты во тьме, и я не видела ни их лица, ни одежды. До этого момента я думала, что не могла разглядеть людей и видела только силуэты, потому что была глубокая ночь и густая темень. Но оказалось, дело вовсе не в этом. Местами вокруг них образовывались темные дуги, все, что заходилось рядом искажалось и искривлялось.
Я попятилась назад и кинулась вслед за Эрнестом. Уже спустя несколько минут мы оказались на пустой поляне, вдали от моего лагеря. Ее покрывала пожелтевшая трава и срубленные пни, а по середине умещался небольшой каменный колодец, который доходил мне до бедра.
Я огляделась. Из-за деревьев один за другим появлялись те существа, в совершенно разных обличиях. В глазах у меня рябило, сердце в панике пыталось выбраться наружу. Из меня вырвался жалобный стон:
– Что за...
Эрнест кинулся к колодцу. Пятеро, что находились на поляне, направились к нему. Пока парень суетился с цепью и ведром, я стояла на окраине не в силах пошевелиться. Он успел лишь забросить ведро в колодец, как вдруг один из нападавших коснулся его плеча.
Эрнест обернулся, ожидая атаки, но перед ним возник образ женщины: она была высокая, с хвостом из пшеничных волос, переходящим в косу на затылке, над бровями и под глазами у нее было что-то похожее на татуировки в виде цветов, а на теле сидело длинное платье, которое смахивало на струящееся серебро. Еще несколько существ приняли образы людей, одетых на старинный манер. Все они приближались к Эрнесту.
Я замерла в безысходности. Эрнест обвел взглядом этих людей, затем завороженно уставился на девушку перед собой. Парень и не замечал, как его окружала толпа этих существ.
Я сглотнула и сжала кулаки от досады. Сделала аккуратный шаг назад. Еще один. А затем кинулась прочь.
Меня окружала лишь непроглядная тьма, застывший в безветрии воздух, затянутое густыми тучами небо и мое желание вопить от страха.
Наконец, впереди мелькнуло слабое свечение. Янтарный свет от фонаря изредка пресекался колыхающейся листвой деревьев. Я пробралась через цепкие ветки, густые кустарники и торчащие корни, и выбежала на трассу.
Уши тут же разорвал пронзительный гудок, яркая вспышка, словно от прожектора на секунду ослепила. Черный BMW завизжал шинами и в последнюю секунду сумел объехать меня, умчавшись вдаль, виляя и кидаясь из стороны в сторону.
Я вцепилась себе в волосы и взревела, тяжело дыша и беспокойно крутясь вокруг себя. Обернулась, убедившись, что меня никто не преследует, и со всех ног пустилась вперед по пустующее трассе.
В поле зрения появилась заправка. Столб, что возвышался над верхушками деревьев, удерживал логотип закусочной в руках у огромного толстяка, изображенного по пояс.
Я рванула к заправке.
Дернула ручку и влетела внутрь, даже не задумавшись о том, что та была не заперта. Без задней мысли я бросилась к ближайшему прилавку, оббежала его кругом и навалилась всем телом на стеллаж. Тот с грохотом упал на белую плитку, с полок посыпались и смялись под их весом упаковки с чипсами, печеньями и готовыми обедами.
Я подтолкнула ее ближе к двери и отошла на метр, чтобы оглядеть вытворенное мародерство. Мои очки запотели от теплого воздуха, и я судорожно протерла их рукавом кофты. Оценив обстановку, я накидала сверху еще пару канистр с какой-то жидкостью, разных бутылок и даже пару стульев.
Отбежав от входа и завернув за прилавок, я похлопала себя по карманам. Ну конечно, я оставила телефон в палатке. Я огляделась в поисках любого средства связи, но не нашла ничего подходящего.
Я медленно шла вдоль прилавков. Изредка были слышны проезжающие мимо заправки машины. Мне показалось странным, что заправка открыта и не работает ночью. Но я тут же одернула сама себя: как будто это та странность, которая должна сейчас меня волновать.
За дверью послышалось глухое щелканье, затем треск и стук. Я остановилась и прислушалась. После еще одной череды стуков до меня донеслись чьи-то голоса.
Кто-то пытался пробраться внутрь: под их натиском заскрипел стеллаж, который я опрокинула у самого входа.
Затаив дыхание, я замерла. Кто-то пробрался внутрь. Судя по шагам, людей было двое: у одного шаги тяжелые, шаркающие, будто передвижение давалось ему с трудом. Второй же наоборот – мельтешил и суетился, словно не зная куда себя деть.
Я нащупала рукой какой-то баллончик с прилавка, даже не взглянув на него. Дальше все произошло слишком быстро: незнакомец резко выглянул из-за угла, я направила на него баллончик и завопила в унисон с ним. Лицо мужчины тут же залил спрей от комаров. Я кинула в него полупустой баллончик. Он врезался ему в лоб и, отскочив, с лязгом упал на пол.
Я бегом попятилась и уткнулась спиной о кассовый стол, распахнув изумрудно-зеленые глаза.
– Я же говорил, что ты ее напугаешь, – этот голос заставил все внутри перевернуться.
Рядом с баррикадой, что я соорудила, привалившись боком к стене стоял Эрнест. Его белоснежное лицо покрылось испариной. Веки, обрамленные пушистыми ресницами, были полузакрыты.
– Стой! Стой, Валери, не бойся! – второй голос пробудил недавние воспоминания о прошлой весне. Раньше я частенько слышала его: по понедельникам и четвергам на уроках истории.
Я вернула взор на мужчину и прищурилась. Недовольно ворча себе под нос, он держался за маленький морщинистый лоб. Второй рукой он упирался о прилавок, который был почти что вдвое выше его. Он направился ко мне, и я отметила, что походка его не изменилась: такая же смешная, из стороны в сторону. Та же бритая голова и та же тряпичная куртка, поверх белой рубашки, которую он обычно надевал в школу.
От потрясения я лишь раскрыла рот и уставилась на бывшего учителя истории через запотевшие линзы очков.
– М-мистер Браун?
Барри Браун, растирая глаза, закашлялся. Продвигался вперед на ощупь, болезненно моргал и морщился.
– Сэр, что вы... что вы здесь делаете? – заикалась я.
– Ох, я должен был успеть раньше, чем Власти нападут на вас, – пробормотал он и утер слезившиеся и покрасневшие глаза. – Было безрассудно пускать одного Эрнеста к тебе на помощь. Вот я безмозглый дурак...
– Кто на нас напал? – переспросила я.
– Власти. Существа, которые заманивают своих жертв с помощью изменения облика. Но ты молодец, не полезла на рожон. Против Власти ты все равно не смогла бы ничего сделать, а так ты убежала и отвлекла на себя парочку. Ты не ошибся на ее счет, Эрнест, она и правда смышленая девчонка.
Эрнест пересекся со мной взглядом, и несколько секунд мы смотрели друг на друга без единой эмоции. Оба понимали – то, о чем говорил Барри неправда. Едва ли целью моего побега была помощь.
Я не выдержала напор его блеклых фиолетовых глаз и отвела взгляд в сторону.
– Ты как? – обратился Барри к Эрнесту, раскрыв глаза чуть шире обычного: теперь сквозь узкие щелочки проглядывали зрачки.
– Ничего, я в порядке, – вяло отмахнулся он, но все же сел на стул, который поднял с земли.
Барри Браун оглядел помещение и вздохнул.
– После такого погрома хозяин заправки вряд ли позволит мне снова быть тут. Надо будет уйти раньше, чем он вернется...
У самого входа с устроенного мною завала на пол грохнулся стул. Я вздрогнула, а когда Барри попытался сделать шаг ко мне, я отпрянула от него как от огня.
– Нет, не подходите. Верните меня в лагерь.