Глава 7. Эль с муреной
Атмосфера на стене несколько разрядилась. Не было уже этой звенящей тишины как перед боем. Бойцы немного расслабились, понимали, что войны сегодня быть не должно. Полетел шорох тихих разговоров. Слышались отдельные слова, что-то об орке, об Императоре, знати. Действительно, многое было удивительным. Если знать скорешилась с имперцами, Империя тогда надолго. Против знати народ возбухать не будет. Была одна байка-сказка, что в древние времена вся Долина воспротивилась приходу власти знати. Так, говорят, просто выжгли всю Долину натуральным огнем. А после заново заселили. Сказки, скорее всего, но никогда не слышал Угрюм, чтобы бузили против знати. Старейшину зарвавшегося могли селяне на вилы поднять. В городе переворот против вече устроить вполне могли горожане. Однако вот знать всегда была неприкасаема. И, что характерно, знать практически не влезала в дела мирские и духовные. Знай себе собирала дань из трофеев, да и все. Бывало, правда, если война какая меж городов долго длилась, могла знать бойню прекратить и решить конфликт. Но и в такие дела очень редко они вмешивались. Например, когда бандюги захватывали независимые города, аристократы словно бы и не заметили сего события.
С такой опорой, как знать, нет шансов против империи. Клис один Империю не сдюжит. Печальные времена наступают, рассуждал Угрюм. Да и сам Император Вин вовсе не обычный персонаж. Как пить дать, полукровка, неместный. Если смог возглавить банду, перебить конкурирующие шайки и городские ополчения, значит, сила за ним стоит солидная. Мелькнула шальная мысль, что с имперцами лучше не завязываться, договориться, пусть даже на условиях вассалитета. Может хоть какую автономию сторгуют. Ну будет имперский Клис, пусть они там, за пределами Клиса насаждают свою диктатуру, а в Клисе все-равно будет свобода. Надо с Хрычом перетереть, узнать все. Угрюм в последние годы сильно скорешился с Хрычом на темах успехов Белки и совместного употребления забористого эля. Может, даже Совет старших офицеров созвать. К Совету Генерал может прислушаться.
За этими мыслями пролетело пару часов. Наконец, двери форта отворились, Император в сопровождении аристократов, Генерала и Хрыча вышли. Вся процессия степенно дошла до ворот, Угрюму даже показалось, что они вышагивали нарочито медленно. Надевая шлем, император повернулся к Генералу и пробасил: «— Месяц. Один месяц у тебя есть, старый вояка. Думай правильно!».
Развернулся и вышел через ворота. Генерал руки не протянул, лицо его было мрачным и жестким. Ну ясно, все плохо, не просто плохо, все хреново. Не договорились они. Был предъявлен некий ультиматум. Нужно обязательно поговорить с Хрычом, разузнать.
Тем временем, отряд Императора ускакал восвояси. Горнист протрубил отбой боевого расписания. Бойцы начали расходится по своим обычным делам. Угрюм поспешил в казарму, к Хрычу. Тот уже был в своем кабинете, развалился на своем огромном мягком кресле и глушил эль. На столе разложил сушеную мурену. Редкая рыбка. Рыба вообще в их области была редким явлением, ни рек, ни озер рядом. На базар же обычно привозили мелкую сельдь-рыбешку. А мурена водилась только в пограничной Фиолетовой реке. Никакой магии в этом цвете не было. Водоросли там росли гигантские, фиолетовые. От них и такой странный для воды цвет. Говаривали, что иногда она и ночами светится, эта странная река. Но если всем сказкам верить, страшно жить будет.
Угрюм на западных границах, впрочем, как и на любых других границах, не был, реки Фиолетовой в глаза не видывал. Но знал, что эти гадкие водоросли очень мешали судоходству. Намертво стопорили лодки. Поэтому-то и рыболовство там – жуткий экстрим. Посему мурены были страшно дорогими. Да и другие рыбы из этой реки отличались высокой ценой. Но вот Хрыч таки расчехлил свой неприкосновенный запас. Это удачно Угрюм зашел, на рыбку-то. Хрыч злобно зыркнул на него, хотел было смести рыбу со стола, да понимал, что поздно уже, не спрячешь. Только сварливо посетовал, что на старости лет забывает запирать кабинет, и несет всех нелегкая, не отдохнуть от важных дел. Ага, очень уж дела у него важные. Как бы не так. Эль жрать, вот его архиважнейшее дело. Хрыч резким ударом кинжала отсек хвостовую часть рыбины, толкнул в сторону Угрюма, кивнул на бочку эля и приказал запереть-таки дверь, чтобы еще какого нахлебника нелегкая не принесла.
Вот это дело. Война подождет, а эль под мурену, да еще и за счет Хрыча... Этот хреновый день начинал исправляться. Угрюм нагло ухмыльнулся. Подождут разговоры. Какое-то время офицеры молча и неторопливо смаковали рыбину, хлебали эль. Полбочонка успели приговорить. В голове зашумело, потянуло на разговор. Вот это удачно, быть может, Хрыч чего и сболтнет лишнего. Угрюм начал издалека, поинтересовался как дочурка его, Белка, армейскую лямку тянет. Рожа Хрыча посветлела. Нравилась ему Белка, ну в смысле, как боец. Говорит, что отличница она боевой подготовки. Стреляет лучше всех, клинки в двух руках вертит будь здоров, получает высокие оценки на тактике, скрытному передвижению и ориентированию на местности. В общем, была бы командиром, если бы не происхождение. Но, говорит, в условиях войны командиры быстро меняются. Будет ей карьера. Ну и славно, все у девчушки хорошо. Потом правда добавил, что все же с двух рук она работает не так хорошо, как с клинком и щитом. Добавил, стервец, дегтю в медовый бочонок.
Из Хрыча тянуть информацию не пришлось. Самого, видно, распирало поделиться. Рассказал старый майор, что быть войне, и к гадалке можно даже не ходить. А если все же сходить, и та скажет обратное, то смело можно вешать ее как шарлатанку. Император этот, наглый поганец, без всяких предисловий заявил, что желает видеть Клис в составе империи. Бойцы хорошие ему, видите ли, нужны. Платить будет хорошо, не будут в нищете прозябать отряды, как сейчас. Издевался, гад. Планы у него на дальнейшие расширение Империи. А куда ей расширяться-то? И своих сил ему вполне хватит, чтобы все деревни заграбастать. Горы он что ли решил захапать? Или в заречье двинуть? Дичь какую-то задумал. Тут Хрыч приказал наполнить кубки. Немного похлебали эля в тишине. Потом майор продолжил пересказ.
В общем, предложил Император оставить Клис как тренировочный центр. Империя будет поставлять рекрутов, а Клис должен их тренировать. Половину отрядов надлежит уже сейчас командировать в Имперский город в распоряжение императора. Часть отрядов необходимо разместить в окрестных деревнях гарнизонами да на заставы ближайшие, которые им же и придется строить. В Клисе оставить только дежурный гарнизон и мастеров-тренеров, под командованием офицеров-имперцев. Ишь чего, гаденыш, удумал! Своих офицеров поставить! Построят, говорит, имперцы для знати посольство, часть налогов им отдавать нужно и контролировать поставку и доставку трофеев. Планирует он, видите ли, четвертый город сделать из Клиса.
Вроде бы и хорошо звучит. Хотя Клис уже не Клис будет, отряды уйдут, а мастерам останется лишь заниматься подготовкой армии. Но самое противное, весь старший офицерский состав на пенсию, размером которой Император обещал не обидеть. Подкупает, одним словом. Клисом будет управлять наместник Императора и аристократы. Оно и понятно, что Генерал на пенсию не захотел. Послать не послал, но заявил, что условия предложены говенные. Вот так и сказал. И знати в Клисе как отродясь не было, так и не будет впредь. Отправку отрядов по контракту на службу в Имперский город еще можно обсудить, но так, чтобы плата шла в казну Клиса, а с бойцами тут рассчитываться будут. И заставы поставить можно, и гарнизоны в деревнях основать ближайших. Офицеров Генерал предложил не трогать и пришлых офицеров Клису не надобно.
То есть, по сути, предложил-таки Генерал контрусловия, готов был пойти под Империю с минимальными потерями, оставив себе максимально возможную автономию. «— Ну а что», — рассуждал Угрюм: «— Вполне себе нормальный выход из этой дерьмовой ситуации». Он и сам об этом подумал на стене. Да, времена меняются, и не нужно тут упрямиться, нужно с Империей уживаться. Хрыч согласился с доводами Угрюма. Генерал молодец, все же дипломат, не только солдафон. Но не договорились они. Император этот хренов, Вин уродливый, как услышал встречные предложения, так его аж перекосило, еще уродливее стал, образина имперская. Рожа аж позеленела, ну вылитый орк недоделанный. Пламень в глазах аж ярче засверкал. Но потом он взял себя в руки и заявил, точнее даже каким-то замогильным шепотом просипел, что другого предложения не будет. Просипел и будто мертвечиной лежалой запахло в зале.
Император зыркнул злобно на знатных. Он, видите ли, и так проявил уважение к свободным отрядам, лично пришел дружбу дружить. Или Клис соглашается на условия, или он сам эти условия Клису насадит, но огнем и мечом. И видно было по нему, что он хоть сейчас готов эти условия насадить, такой жуткой черной яростью от него веяло. Месяц, говорит, есть, чтобы согласиться и отряды отправить в Имперский город. Месяц. Или гореть Клису огнем. И отвернулся, готовый уходить. Дал понять, что разговор закончен. Генерал весь почернел от злости. В его же вотчине выставили его шавкой. Так еще и один из знати засипел, что быть в Клисе Посольству аристократов. Скоро быть. Это вообще невидаль – знатный заговорил. Зашелестел, точнее, таким противным металлическим шепотом. И резко ушли пришлые, Генерал только и успел их догнать перед уличной дверью, чтобы таки лицо перед бойцами не потерять. В общем Генерал созовет Совет офицеров. Не хочет он лично такое решение принимать, всех оно касается. Вечером сегодня.
На том разговор и закончился. Хрыч уже кемарил, явно элем залился по самые брови, старый пропойца. А вот от услышанного у Угрюма вся хмель выветрилась. С одной стороны, предложение разумное, но с другой - это плевок на Устав. Отряды всегда квартировались в Клисе. Подчинялись Клису в лице его высшего офицерского состава. В предложении Императора же отряды становились уже его наемниками. Не будет военного свободного поселения Клис. Будет имперский город Клис с шавками из Империи и посольством знати. Будет Клис выбивать налоги для Империи. Другое время наступило в Долине. Другой мир предлагают Клису. Угрюм был уверен, что офицеры не согласятся. Хотя и он же теперь офицер. И что ему сказать на совете? Согласен? Нет? В первом случае будет жизнь, для него и дочери. Во втором – война, осада, смерти, многие-многие смерти. И бесперспективняк. Не выиграть эту войну. А умирать не хотелось. Но и предлагаемая жизнь значила смерть. Смерть свободному духу Клиса, смерть Клису.
Угрюм побрел в казармы, хотел найти Белку, поговорить, но не нашел. Ушли на учения в леса. Ну дела, не рано ли для таких учений? Это уже и не учения, по сути. Это полноценный боевой выход молодого отряда. Ну а что? Сам сосватал дочку в армию. Чего уж теперь переживать? Но переживал. Как она там, в лесу? Правда, кой-чему по выживанию он ее научил еще при их побеге. Ну и в казармах были курсы по ориентированию и выживанию. И опыт какой никакой имеется, и знания. Прорвется. Но как-то уж странно это было. Отряды все созвали в Клис, но новый отряд отправили в тренировочный поход накануне войны. Специальный отряд. Угрюм не был параноиком, но информация к размышлению тут была.
Тем временем над Внутреннем фортом прозвенел сигнальный колокол. Мелодия говорила об офицерском сборе. В первый раз на памяти Угрюма звенел этот колокол. Командиры отрядов потянулись в форт. Пошел и Угрюм. Он же теперь тоже офицер, сделал вот шажок по карьерной лестнице. Эх, в другое бы время получить звание. Может, и был бы он рад. А сейчас все мысли о будущем. Неопределенном будущем. Это самое неприятное, когда впереди ждет неизвестность. Мир? Война? Какой будет мир? Выживет ли в бою? Что будет с Белкой? Как же все раньше было просто в деревенских-то гарнизонах.
В форте в центральном зале было шумно. Угрюму нравилось тут бывать. Форт древний, не одну сотню лет простоял уже, а может и не одну тысячу. Зал был построен в форме полукупола. Крышу поддерживали огромные колоны из цельного камня. Чтобы их обхватить руками, нужно как минимум три бойца. Если снаружи форт был сложен из обработанного камня ровной прямоугольной формы, то зал был построен из необработанного камня. Видимо, построен был еще тогда, когда не овладели приемами обработки. Ну очень много веков назад. А может строить нужно было быстро, не до изысков. Тут всегда был полумрак. Окон не было, лишь восемь бойниц, Светило через которые практически не пробивалось. Освещался зал факелами, запах от горения которых придавал некий таинственный шарм сооружению. Да, по периметру зала были расположены восемь здоровенных алхимических светильников. Но на памяти Угрюма их никогда не зажигали. Жидкость для горения была дорогой, да и не продавал ее никто. Кажется, из метридия ее готовили.Не было алхимиков в Долине. Куда делись, непонятно. Гном пару лет назад пытался что-то там колдовать с метридием и напалмом. Была у него идея осветить этими колбами Клис по ночам. Точнее, у него была просто навязчивая идея сделать освещение для ночного Клиса. Темноты он боялся, что ли?
Ну Гном-то всегда был психом. Умным, конечно, но безбашенным и даже сумасбродным. Некоторые его идеи сработали. Да те же смоляные бомбы, зарытые за стенами крепости, являлись его идеей. Гном был местным оружейником, главным артиллеристом, да и вообще мастером по всяким непонятным изобретениям. Он и сам был непонятный. Коренастый, здоровенный, чем-то комплекцией походил на Императора. Но проблема в том, что он был очень коротким. Метр сорок со шлемом. Рост его несколько портил впечатление могучего бойца. Хотя секирами он работал с двух рук. Наблюдать за его танцем с секирами, а иначе не назовешь его тренировки, было приятно. И немного завидно. Угрюм так не владел секирой. Даже мечами работать с двух рук ему было неудобно. И лицо у Гнома было все какое-то мясистое, морщинистое, нелепое. Черепушка лысая как яйцо болотной ящерицы. Усищи длинные, как у таракана, и, что характерно, рыжие. Лицо покрыто старыми боевыми шрамами, правая сторона так вообще один сплошной шрам. Ну вылитый гном, если бы они водились где-то, кроме старых сказок. Эдакая боевая табуретка. Ну и глаз... С глазом отдельная история.
Так вот, эта табуретка как-то возилась у себя в мастерской с метридием и напалмом, смешивала, видать. Благо, мастерская его ютится на отшибе поселения, у северной стены. А точнее ютилась. Вот и довозился Гном. Рвануло так, что крыши сотряслись в половине Клиса. Когда все сбежались на звук взрыва, от мастерской остались лишь воспоминание, горящие головешки да орущий благим матом Гном, корчащийся да извивающийся на земле. Было от чего орать и извиваться. Правая сторона лица словно сплавилась, один сплошной ожог. Правой руки не было. На лице, на обрубке, кое-где на теле тлели бирюзовые огни. Сурово его посекло да пожгло взрывом. Кто-то догадался принести уксусу, смешали с водой да затушили Гнома. Только так можно было потушить метридиевый огонь. С тех пор Гном стал еще долбанутее. Что интересно, глаз правый каким-то чудом сохранился, приобрел бирюзовый оттенок и по ночам иногда светился, как у дикого болотного костеящера. Для своего обрубка Гном смастерил сперва клешню, а потом и наловчился к обрубку крепить топор. С тех пор Гному строго настрого запретили опыты с метридием. Такая вот у него история.