Врождённый порок

Высокие двустворчатые двери в кабинет Сидни Шоу были закрыты, но в пустой и тёмной приёмной можно было при желании услышать каждое слово — так громко кричал хозяин кабинета. Время от времени слышались и глухие звуки ударов. На счастье Шоу, в такой поздний час здесь уже не было даже прислуги.

— Ты не понимаешь! — рявкнул он и швырнул в стену бокал. Его идеальная причёска живописно растрепалась от всего пережитого. — Ты не понимаешь! — Он схватил со стола мраморное пресс-папье и отправил следом за бокалом. На столе красовалась россыпь бумаг и папка — точно такая же, какую в этот самый час листал Чарли Форже. — Ты ни черта не понимаешь! Всё пропало. Всё кончено.

— Но... — сказал Бернард, и начавший было выдыхаться Сидни схватил его за грудки.

— Ты тупой или издеваешься? Посмотри сюда! Посмотри, я сказал. – Он ткнул пальцем в раскиданные по столу бумаги и фотографии. – Вот это только копии. Фотографии писем. Значит, где-то есть оригиналы. Значит, ничего не кончилось. Господи, сколько ещё этих папок она наклепала?

Секретарь осторожно убрал его руку со своего воротника:

— Сэр, прошу вас, успокойтесь. — Он не был всерьёз напуган этой вспышкой и говорил тоном заботливой няни. — Давайте всё обсудим.

Его спокойствие немного остудило Сидни, превратив ярость в отчаяние:

— Обсудим, да... Если отец узнает, я застрелюсь, — он сурово выдвинул челюсть, но сорвался и продолжил едва ли не со слезами: – Я застрелюсь, Берни, я не буду жить с этим.

— Я уверен, решение найдётся.

Сидни вздохнул, успокаиваясь, упал в кресло и, сцепив пальцы, спросил тоном требовательного босса:

— Ну и что ты предлагаешь?

Немного не ожидавший этого секретарь осторожно спросил:

— А что вообще произошло? Вы ей заплатили, как собирались?

Сидни снова вздохнул, на этот раз с бесконечной усталостью:

- Берни, сколько раз повторять. Я сорю деньгами направо и налево только в воображении этой тупой бабы. На самом деле я не могу просто снять крупную сумму со счёта или продать картину. Обо всём сразу узнают юристы и банк. А, значит, узнает отец. Ничего я ей не платил.

— А папка у вас откуда?

Ответом Бернарду был молчаливый и выразительный взгляд, и тот ахнул:

— Господи, вы от неё избавились!

— Скажем так, она меня больше не побеспокоит, — заявил Сидни. Но удовольствия, вызванного мыслью об этом, хватило ненадолго. Задумавшись, он мрачно изрёк: – Больше у неё ничего не нашли. Значит, остальные бумаги у... сообщника. — Его даже передёрнуло от этого слова. Видя подавленность хозяина, Бернард объяснил почти что пренебрежительно:

— Господи, ну какой ещё сообщник. Если вся история всплывёт, это ударит по Форже не меньше, чем по вам. Это и по мне ударит. – Сказав это, он явно сам же это и осознал и с обидой посмотрел на Сидни. – Вы вообще думали, что для меня это будет конец всему? И даже не посоветовались, когда...

— Ну извини, что у меня на кону стоит гораздо больше, чем у тебя, — фыркнул Сидни и жестом показал подать ему новый бокал взамен разбитого об стену. – Что ты потеряешь, работу секретаришки? Я потеряю доброе имя, кресло сенатора и такие деньги, каких ты в жизни не видел! – Получив бокал с коньяком и отхлебнув, он окончательно взял себя в руки и спросил деловито, но с тайной надеждой, что секретарь решит его проблемы: – Так кто это, если не он?

И у того в самом деле был готов ответ:

— Цветная, которую недавно уволили, сэр. Неспроста она не принесла мистеру Шоу молоко. Знала ведь, что за это будет. Это был просто способ скрыться, пока кражу не обнаружили.

Сидни, подумав, согласно кивнул, и Бернард принялся развивать успех:

— И знаете что я думаю? Если сообщник есть, он объявится. Кто захочет упустить такие деньги? Тем более что никто на самом деле не собирается ославить вас. Тогда ведь вам нечего будет терять, и денег от вас не видать. Так что на самом деле ваши цели с шантажистами совпадают. — Успокаивающий голос секретаря заставил Сидни вновь вздохнуть, на этот раз с облегчением, и повести шеей, снимая нервное напряжение. — Надо просто успокоиться и подождать. Не делать резких движений. Умение ждать свойственно только истинным политикам, и, видит Бог, у вас это качество есть. — После нового движения шеей Бернард понял намёк, встал позади кресла и стал разминать хозяину плечи. – Сейчас время затаиться и ждать, когда они сделают свой ход. Возможно, с той стороны уже и некому его делать, потому что никакого сообщника нет. Кто хочет не упустить такие деньги, не захочет и ими делиться...

Теперь, когда Бернард стоял у хозяина за спиной, он не особенно следил за лицом, и выражение пренебрежения на нём странно сочеталось с льстивой интонацией. И всё же восхищение в голосе не звучало фальшиво — то ли Бернард так умело врал, то ли одно чувство у него прекрасно соседствовало с другим. Меж тем Сидни под влиянием массажа, убаюкивающих слов и коньяка постепенно расслаблялся, пока не сказал:

— Сделай для меня ещё кое-что, Берни. – Бернард медлил в ответ, и Сидни прибавил сперва капризно, а потом и жалобно: — Пожалуйста. Я хочу расслабиться как следует. Мне так нужно... очень нужно!

Дождавшись, пока тон Сидни станет совсем печальным, Бернард, усмехнувшись своей маленькой победе, смилостивился:

— Если вы так просите, — и, обойдя кресло, встал на колени.

В просторном кабинете с его высоким потолком было довольно сильное эхо, и оно доносило в каждый угол шорох белья, а потом влажные звуки, с которыми Бернард отсасывал, и тихие вздохи Сидни. Слышно их было и Филлис Шоу, замершей за дверью. Поморщившись и едва заметно покачав головой, она почти сразу тихо ушла, пока её муж, который сейчас не заметил бы чужое присутствие за все деньги мира, прерывисто дышал и давил ладонью на затылок своего секретаря. Охнув, он кончил быстро и без особого удовольствия, но на его лице наконец-то появилась та отрешённость от постоянного страха последних дней, которой он так хотел добиться. Бернард сплюнул в платок и угрюмо вытер рот. Когда он встал на ноги, его взгляд против воли снова вернулся к бумагам, разбросанным на столе.

***

Утро выдалось прохладным, ясным и чистым. Рей, который одновременно не выспался и проспал, вышел из дома с довольно помятым и мрачным видом, но по дороге приободрился и даже стал поглядывать на холодное голубое небо с одобрением. У бара Эрна курили музыканты, игравшие там всю ночь и теперь болтавшие с той особенной приподнятостью, которая свойственна давно не спавшим людям. Бар был закрыт для посетителей, но сам Эрн, огромный, даже выше Рея, мрачный мужик, похожий на стог сена с курчавой бородой, ещё был здесь и заканчивал уборку. Рей по-соседски сунулся в дверь:

— Налей кофе?

— У меня касса закрыта, вечером занеси, — буркнул тот и плеснул ему из кофейника в бумажный стаканчик для воды, чтобы не мыть чашку. Кофе отдавал парафином, которыми пропитывали бумагу, и уже подостыл, но Рей, жмурясь от удовольствия, выхлебал его в три глотка, и помахал рукой музыкантам. Музыканты, двое чёрных мужчин и одна девушка, кутавшаяся в короткое холодное пальто, ответили кивками. Один из них, саксофонист, поколебавшись, сказал было:

— Эй, мистер, у вас там... — но Рей уже входил в здание, не заметив полицейской машины, аккуратно спрятанной в проулке. А музыканта одёрнул его товарищ:

— Не лезь. Это не наши проблемы. Или тебе своих мало?

— Давайте лучше по домам, — сказала девушка. — Если это его ждут, то сейчас выводить будут... не хочу я рядом быть.

Рей, насвистывая, поднялся по лестнице, толкнул дверь своей конторы:

- Перл, я... какого чёрта?

Маленькая приёмная была полна полицейских. Один перерывал шкафы, другой листал папку с бумагами, третий делал вид, что копается в ящиках, хотя на самом деле больше пытался заговорить с Перл, которая молча стояла посреди комнаты, обняв себя за плечи.

Рей сухо спросил:

— Где Мэтт?

— На задании или отсыпается, — со слезами в голосе ответила Перл.

— А где их главный?

В качестве ответа на этот вопрос из кабинета вышел детектив, знакомый Рею по убийству Энн Фримен.

— С добрым утром, дружок. — Сынком он его больше не называл. — Давай-ка поговорим.

Войдя следом за ним в офис, Рей увидел, что его, Рея, столе разложена целая куча бумаг. Обведя их взглядом, он с растущим удивлением обнаружил, что здесь есть и странное письмо, найденное в документах Бернарда, и обе угрожающие записки, и целая куча фотографий вроде тех, что он недавно видел в папке Энн Фримен. Рядом, как вишенка на торте, красовалась банка вазелина.

Двое полицейских тоже зашли в кабинет. Когда Перл прошла следом за ними, тот коп, что пытался её закадрить, встал на пути:

— Это не для дам.

— Дама достаточно наслушалась об этом сегодня утром, — дрожащим голосом ответила Перл. – Можно уже и посмотреть.

— Пусти её, — бросил детектив. — Секретаршу детективного агентства такое напугать не должно. И, может, узнает кого. – Ухмыльнувшись, он развернулся к застывшему у стола Рею. — И как ты всё это объяснишь?

— Это вы объясните мне, какого чёрта роетесь в моих вещах.

— У нас есть ордер, дружок. – Детектив выложил бумагу на стол поверх писем, будто кроя карты Рея. – Твоя секретарша рассказала кое-что настолько интересное, что судья подмахнул бумажку. И про письма с угрозами, и про твоё странное поведение. Очень понравилась судье эта история. Так что придётся всё-таки объяснить.

Рей даже побелел от злости, но ответил с наглой небрежностью:

— Что объяснить, порнуху? Я в первый раз её вижу, а Мэтт вроде женатый человек. Перл, неужто твои? – Он усмехнулся, но Перл ответила серьёзным обиженным взглядом.

— Посмотрим, как ты будешь зубоскалить, если я скажу, что второе письмо отпечатано на печатной машинке Энн Фримен.

— Ты лабораторию в кармане носишь, что ли?

— Спецы скажут наверняка, но я уже сейчас эту кривую «к» узнаю. Говоришь, не имел с ней никаких дел? Как насчёт шантажа?

На секунду в глазах Рея мелькнул страх и понимание ловушки, в которую его загнали, но только на секунду.

— Какого ещё шантажа, чем она меня шантажировала? — нервно спросил он.

— Барахлом, которое лежит на этом чёртовом столе! Любовные записочки! Всё это пидорское говно! – Детектив схватил банку и грянул ей об стол.

— Так-так-так, стой, придержи коней. Я не из таких, я нормальный. Всё это не моё.

— Откуда тогда взялось?

— Подбросили, — пожал плечами Рей и сам же прибавил: — Я понимаю, это звучит дико, но у меня нет других предположений. Зато я готов рассказать вам, что знаю о моём клиенте. Он как раз из них, и что-то мне подсказывает, что без него тут не обошлось.

— Да ну, и кто-то может доказать существование этого мифического клиента, которого ты ещё вчера всеми силами прикрывал? Пока больше похоже, что угрожающие письма присылали именно тебе.

Рей задумался, потом радостно щёлкнул пальцами:

— Может. Может!

— И где этот свидетель?

— Я встречался с ним в «Уэверли-Инн», весь персонал может... — натолкнувшись на насмешливый взгляд, Рей с досадой поморщился. — Что, там тоже?

— Это ты лучше меня должен знать, дружок.

— Ладно, но его видели не только там.

— Да ну, и где же? В очередном баре для извращенцев?

— Нет, мой свидетель прямо здесь. Перл, ты же принимала его звонок.

— Да, — неопределённо ответила та. – Взволнованный мужской голос сказал, что хочет поговорить с Реем, и это срочно.

— Реем, а не мистером Хендерсоном? – подчеркнул детектив. Рей сквозь зубы процедил:

— Он же приходил сюда, нет? – и тут же сам пожалел о своём вопросе, потому что Перл ответила почти что с торжеством:

— Да, однажды сюда зашёл очень женоподобный тип и, хихикая, назвался клиентом Рея. Он хотел подождать его прихода, но не дождался и ушёл.

— Сдаётся мне, это Хендерсон был его клиентом, — хмыкнул один из копов. Рей прорычал:

— Следи за языком!

— А то что, зацелуешь до смерти? — заржал тот. Детектив покачал головой:

— Да что уж теперь-то хвостом мести. Всё с тобой ясно. Жаль, орудие убийства не нашли, но, думаю, и на этом дело сколотим.

— Чёрта с два!

Пока мужчины препирались, Перл наклонилась над столом, разглядывая фотографии, и брезгливо ткнула пальцем в одну из них:

- Вот этот, мне кажется, похож на его клиента.

Рей рванулся к фотографии. Смуглый парень, которого вжимали в белую простыню с графично-чёрными складками, и впрямь немного напоминал Форже.

— Не он. Похож немного, но не он. Но вообще-то я знаю его имя. Он...

— Имя этого извращенца нам не нужно, слава Богу.

— Да нет же, имя моего клиента. Его зовут Чарльз...

— Не волнует! — рявкнул детектив. — Мне насрать на имена твоих хахалей, Хендерсон! — И тут же извинился за брань: — Простите, мисс. Уж больно дело мерзкое.

Но Перл даже не слушала. Она всё смотрела на Рея, не в силах поверить в происходящее.

— Тебе такие нравятся, да? – спросила она, показав пальцем на фотографию. – Господи, я никогда бы не подумала. Теперь я понимаю, почему ты никогда за мной не ухлёстывал. Видит Бог, мне и не надо было, но хоть бы комплимент сказал.

— Потому что я не мешаю шашни с работой, — отчаянно заорал Рей. – Это мешает делу!

— И женат никогда не был тоже для пользы дела, надо полагать, — заметил коп-зубоскал. Рей всем телом развернулся к нему:

— Вы и это уже нарыли? Да, предпочитаю свободу. Валяйте, обвините каждого холостяка в стране, что он педераст.

— У каждого холостяка в стране нет записок от убитой шантажистки, — протянул детектив. — Ладно, ребят, пакуйте этого педика, этого достаточно, чтобы взять его под арест.

— Никогда бы не подумала, — с горечью повторяла Перл. – Господи, мне бы даже в голову не пришло.

— Мне бы в голову не пришло, что ты будешь стучать на меня полиции, — сказал Рей, пока копы собирают улики. – Ещё до того, как что-то нашли.

— А что мне было делать, если тебя уже подозревали? – с возмущением спросила она, всплеснув руками. – Может, ещё и твою вину на себя взять?

Коп ловко нумеровал фотографии и упаковывал одну за другой. Рей вдруг посмотрел и на эту суету, и на все эти обнажённые тела с философским спокойствием.

— Смешно, да? — заметил он вдруг. — Тебя так поразило не то, что я мог убить женщину, а то что мог трахать мужчин.

Перл дёрнула плечом:

— Женщина, по крайней мере, была шантажисткой.

Рей усмехнулся, не отводя взгляда от улик.

— А письмо-то я так и не дочитал, — вспомнил он.

— В суде зачтут. Всё, пора. — Детектив выглянул в приёмную и крикнул третьему своему подчинённому: — Джонс, скажи машину подогнать к двери. Эй, голубок, сам пойдёшь, или тебя тащить?

Рей, с низко опущенной головой слушавший последние реплики и всё так же наблюдавший за сбором улик, глухо сказал:

— Я пойду. Только не заковывайте хотя бы. По-человечески прошу. Не хочу уходить отсюда как каторжник, в наручниках. Я здесь три года проработал.

— Это что, за руки его вести? Ещё трогать его, — проворчал второй коп, а зубоскал, убирающий фотографии, прибавил:

— Он просто любит наручники на самом деле. Посмотри-ка, — и показал закатившему глаза коллеге одну из улик: фотографию скованного парня, растянутого на постели. – Забористо!

— Не жертва ли это похищения, — весело заметил детектив. – Может, за тобой ещё что числится, а, голубок? Ладно, хер с тобой. Не заковывайте. Родерик Хендерсон, вы арестованы. Пошли.

Перед выходом он убедился, что машина подана к самому крыльцу, а возле неё дежурит исполнительный Джонс. Рея повели вниз по узкой тёмной лестнице. Детектив шёл впереди, за ним зубоскал, следом ссутулившийся, поникший Рей, а замыкающим был второй полицейский. Они спустились на один пролёт вниз, когда Рей неожиданно сделал подножку идущему позади, и ловко скользнул к стене, чтобы тот не увлёк его за собой. Коп упал на товарищей, а Рей уже понёсся наверх.

— Держи!

— Куда он ломится, это же верхний этаж?

Ломился Рей на чердак. Люк был открыт, и, быстро взобравшись наверх, он просунул в ручку люка ножку стула.

Стул стоял здесь не просто так: пробравшись между пыльными мешками и старой мебелью, Рей спокойно и деловито достал из сломанной конторки припасённый там бумажный пакет и сунул в карман плаща. Когда снизу в люк начали ломиться, он уже вылезал через окно на крышу.

Проскользив по покрытому жестью скату, он дошёл до края крыши и посмотрел вниз. Расстояние между домами было небольшое, но подворотня казалась тёмной и глубокой, как каньон. Он размял колено, ноющее после беготни по лестнице, отступил на пару шагов, выдохнул и перепрыгнул на крышу соседнего дома.

Её покрывала черепица, и эта черепица оказалась влажной. Нога Рея скользнула, он замахал руками, отбежал поскорее от края, балансируя, как акробат, но смог выровнять положение и добраться до пожарной лестницы. Дальше путь вниз был простым. Опираясь на ступеньки и почти что прыгая на одной ноге, Рей добрался до твёрдой земли. Там он достал из бумажного пакета деньги и пистолет, припрятал всё это, хмыкнул:

— Арестован, как же, — и вышел на улицу как ни в чём ни бывало, свернул на авеню А... чтобы нос к носу столкнуться с Бернардом Арчером.

Пару мгновений они просто смотрели друг на друга в удивлении, и Рей первым открыл было рот, но никто не успел сказать ни слова: раздался пронзительный звук полицейского свистка, и Рей, как загнанная лиса, нырнул с авеню в переулок. Уже оттуда, протискиваясь между мусорными ящиками, он услышал голоса:

— Мистер, не видели рыжего детину?

— Да, — раздался холодный, с ленцой голос Бернарда. — Он побежал по авеню вон туда? А что, он убил кого-то?

Копы понеслись по ложному следу, а Рей подворотнями, мимо развешанного на верёвках белья, грязных луж, мусорных баков и тёмных окон на изнаночной стороне домов поспешил подальше отсюда. Он шёл быстро, деловито, сунув руки в карманы и нащупывая холодную тяжесть револьвера, но мысли его ушли далеко...

Бернард ждал Рея на улице, курил на жаре, добавляя сигаретный дым в раскалённое марево, поднимавшееся от асфальта после солнечного дня. Он тогда был одет куда проще и не обрёл нынешнего лоска. Рей ещё не обзавёлся шрамом. Он вышел из забегаловки вместе с мужчиной очень простого вида, но в очень строгом костюме. Было в этом человеке что-то от фермера, выбравшегося в большой город: широкие ладони, нос картошкой, узкие губы скупца, жизнерадостные морщинки у тёмных глаз. Только цепкий взгляд выбивался из этой картины. Бернард проводил его полным неприязни взглядом и не ответил на вежливое прощание.

— Он в деле, работаем, — радостно сообщил Рей, подходя к другу. Тот проворчал:

— Мне не нравится, что ты «работаешь» чёрт знает с кем.

— Чёрт знает? Он из Бюро!

— Это мафия! — отчаянно прошептал Бернард, приблизив лицо к самому носу Рея и размахивая сигаретой. — Против Слепого Фрэнка никакое Бюро не поможет! А тем более он. Что за мерзкая рожа!

— Причём тут его рожа?

— А фамилия его? Итальянская какая-то. Может, он водит нас за нос, а на самом деле работает на Слепого Фрэнка.

— Перальта — это испанская фамилия, а не итальянская.

— Ещё хлеще! Почему ты ему доверяешь?

Рею так надоел этот разговор, что он тоже достал сигареты и медленно двинулся вниз по улице.

— Я серьёзно! — продолжал Бернард, не отставая от него.

— Что ты меня пилишь как ревнивая жена? — беззлобно проворчал Рей.

— Потому что надо было посоветоваться со мной. Потому что надо было посоветоваться со мной. Зря ты вообще взялся за эту клиентку и за это дело, а меня даже не подумал спросить!

— Вообще-то это не твоё дело, — пока ещё мягко ответил Рей. — Я познакомил тебя с Перальтой только по дружбе, потому что ты переживал. Ты занимайся делопроизводством и не переживай из-за полевой работы.

— Ваша полевая работа имеет самое прямое отношение к моим доходам.

Бернард шагал быстро и пружинисто, но со всё большим трудом поспевал за Реем, который по мере того, как разговор становился всё неприятнее, шёл всё быстрее. Они ускорялись, Бернард всё сильнее взвинчивал себя, но Рей терпеливо объяснил:

— Это дело создаст нам шикарную репутацию, а там будут и доходы.

— Только пока что-то не видно золотых гор, которые ты мне рисовал в начале.

— Вообще-то, — начал злиться Рей, — это ты мне их рисовал. Ты предложил уходить из «Континенталя» и начать свой бизнес.

— Теперь я, значит, во всём виноват? — Бернард едва ли не взвизгнул от обиды.

— Нет, блядь, — озверел Рей, — но скоро доведёшь меня до греха.

Эти слова заставили Бернард молча отвернуться и замедлить шаг. Рей обогнал его было, но вскоре вернулся с довольно сконфуженным видом.

— Ладно, извини. Не хотел на тебя орать. Это ж на самом деле ничего не значит, когда я так делаю.

Бернард ответил с самым оскорблённым видом — чётко, медленно, с расстановкой:

— Я просто заслуживаю большего, чем занюханный офис в Алфабет-сити и либо занюханные дела о неверных мужьях, либо опасное и ненадёжное расследование. Я заслуживаю нормальной жизни! Я заслуживаю того, чтоб мои интересы хотя бы немного учитывались! Когда я прозябал в нотариальной конторе, я ждал от нашего проекта не этого. Не того, что я опять буду прозябать. Не то, что ты будешь думать только о себе.

Рей тяжело вздохнул:

— Ну и что мне сделать-то?

— Насчёт Перальты ты меня не послушаешь, так?

— Нет, не послушаю.

— Продолжишь заниматься этим безнадёжным делом и копать под Слепого Фрэнка?

— Да, продолжу.

Бернард поджал губы, выдержал паузу и всё-таки смилостивился:

— Тогда хотя бы убеди Мэтта дать мне пятьдесят долларов до зарплаты.

— Недавно же гонорар был.

— Я в эти гроши не укладываюсь, — отрезал Бернард. Рей снова устало вздохнул:

— Ладно, хорошо, — и получил в ответ строгий, почти учительский кивок, говорящий: «Ты получил то, что заслужил».