Врождённый порок

Так же ловко и мягко она выскользнула на улицу пару часов спустя, только на этот раз вместо чёрного платья на ней было ярко-красное, заманчиво мелькавшее из-под скромного пальто, а на голове вместо белой наколки красовалась шапочка, придававшая ей лихой вид. Рей, уже порядком замёрзший, оттолкнулся от стены и взял Нину под руку.

— Я чуть к стене не примёрз, — проворчал он.

— Ничего, я тебя отогрею, — пообещала она. — Пошли, хочу отметить своё увольнение. Я знаю одно хорошее место.

— Не для цветных, надеюсь? Мне проблемы не нужны.

— Моя мать дурочек не рожала, — сурово ответила Нина. — Если мы пойдём в бар для цветных, у меня проблем будет побольше, чем у тебя. Нет, там просто настолько дёшево, что всем плевать, кто ты есть.

— Главное, чтоб там было что выпить, — примирительно заметил Рей.

И выпить нашлось что; конечно, это был дешёвый муншайн, в котором заранее ощущался вкус завтрашнего похмелья, но их устроила и такая выпивка. Воздух был заполнен шумом разговоров, звяканьем бокалов и теплом дыхания нескольких десятков человек, набившихся в маленький подвал. Сигаретный дым приходилось отгонять от лица.

— Можно просто подышать и сэкономить на куреве, — заметил Рей и поднял бокал. — Ну, за знакомство.

— А что тебе надо было на вечере? — спросила Нина, отпила, выдохнула, округлив глаза от крепости выпивки, и поскорей сунула в рот вялый ломтик картошки, которую они взяли в качестве закуски. —Ты правда детектив?

Рей молча вынул из кармана визитку и отдал ей.

— «Арчер, Хендерсон и Лонг». Солидно! А пушка у тебя есть?

— Обычно не ношу, а так в конторе лежит.

— Я думала, все пинки ходят с пистолетами, — протянула она. Рей развёл руками: мол, вот такой я скучный тип. — Лонг очень унылая фамилия. Думаю, ты не Лонг. Арчер или Хендерсон?

— Хендерсон.

— Приятно познакомиться. — Картофель исчезал с поразительной скоростью: она успела проголодаться, а он не наелся крошечными канапе. — Тебя наняли откопать какие-нибудь грязные секреты Шоу? Уж ты мне поверь, в них утонуть можно.

— Нет, меня наняли следить за журналисткой, — ответил Рей, жуя. — Фримен, Фидальго, или как её на самом деле зовут.

— Всего-то? А что такого она сделала?

— Извини, дорогая, это секрет.

Нина ничуть не обиделась:

— Но хотя бы причём тут Шоу?

— Знаешь, сам не пойму пока. Давай за твоё освобождение от их грязных секретов.

Чокнулись, выпили.

— И ты совсем не хочешь их выпытать у меня? — промурлыкала Нина, немного расслабившаяся от выпивки.

— За это мне не платят. Но я с удовольствием выпытаю у тебя кое-что другое. — Рей улыбнулся в ответ. Улыбка у него была чуть перекошенная из-за шрама. — Знаешь ещё что-то про журналистку? Как вообще получилось, что женщина такого образа жизни общается с дамой вроде Филлис Шоу?

— Я слышала, она не всегда была такой. У Шоу работает одна тётка, Джемайма её зовут. Она при них всю жизнь. И вот она рассказывала, что эта Энн на самом деле из очень непростой семьи. Что они с миссис Филлис учились вместе, что ли. Словом, они давно знакомы, но Энн хотела пожить на воле и ушла такой работой заниматься.

— Крепко же её допекли родичи.

— Наверное. Миссис Филлис очень её жалела, помогала, пока между ними чёрная кошка не пробежала. Но миссис Филлис вообще очень жалостливая. Ты замечал, что красивые люди самые добрые?

— Вот уж не сказал бы.

Картошка закончилась. Рей уступил последний печальный ломтик Нине, а потом подумал, побренчал монетками в кармане и заказал ещё. На эстраде в это время начали настраиваться музыканты: затренькала гитара, замяукал саксофон.

Отогревшаяся, сытая и чуть захмелевшая Нина потянулась и одну за другой вытащила шпильки из волос. Освободив кудрявую копну, она даже замычала от удовольствия.

— Господи, как от них голова болит. Ничего, что я..?

— Мне нравятся твои волосы. — Девушка ослепительно улыбнулась этому немудрящему комплименту. — А почему чёрная кошка-то пробежала?

— Не знаю. Они не ссорились, просто Энн стала реже в доме бывать. Может, старик не одобрял. Сидни его до ужаса боится, каждый раз трясся, когда отец его звал. Так что, если старик недоволен неподходящей подружкой, никакой подружки в доме не будет. — Нина запустила пальцы в волосы и энергично их растрепала. Рей с удовольствием наблюдал за этим, мелкими глотками отпивая из своего бокала.

— А что у этих милейших людей с Ричетти? — спросил он.

— С кем?

— Слепой старик.

Нина недоумённо пожала плечами:

— Какой-то старый богатей, не знаю.

— Ты, что не в курсе, кто он? — В ответ она покачала головой, и Рей наклонился к ней через стол: — Он мафиози. Самый влиятельный человек среди преступников города.

– Да ну!

– Я тебе больше скажу. Он наверняка владеет и этим заведением.

– Почём знаешь? – недоверчиво спросила она, и Рей кивнул на толстого лощёного типа с блестящими от бриолина волосами, сидящего за столиком у входа:

– Видишь его? Итальянец. Есть, конечно, и другие банды, но почти весь Манхэттен – территория Ричетти. И никто другой здесь дела не посмеет вести.

— Но он же слепой, — растерянно пробормотала Нина.

— А вот как-то ухитряется. Его боятся все, кто знает что-то о его делах.

— И ты тоже?

— Я первый его боюсь, — буркнул Рей и снова опустился на стол. Почесав изуродованную щёку, он помедлил, готовясь к следующему вопросу, куда неприятней предыдущего. Нина в это время пыталась прийти в себя:

— Надо же... Сидни же в конгресс собрался! А у него тут мафиози на званые обеды ходит.

— Не будь такой наивной. Хочешь увидеть гангстера – сходи в гости к политику или богатею.

— Ну и козлы, — фыркнула Нина и допила свой муншайн. — Надеюсь, хоть миссис Филлис об этом не знает.

Рей тем временем созрел для следующего вопроса:

— А этот пианист?

— Мистер Форже? Неужели он тоже мафиози?

— Нет, этот явно нет, — усмехнулся Рей. — Такого люди Слепого Фрэнки с потрохами бы сожрали.

— Фух, слава богу. Он так красиво играет. И такой шикарный, — поделилась Нина. — Но с ним ничего интересного. Я за год, что работаю, то есть работала, видела его пару раз на вечерах у Шоу. Он, наверное, оказывает Сидни услугу, когда появляется у него. — Об отце и особенно сыне Шоу она говорила без малейшего уважения, в отличие от «миссис Филлис». — Правда, он красиво играет?

— Красиво, — неохотно признал Рей и махнул рукой, чтобы им принесли ещё по бокалу. На эстраде тем временем началось выступление. Мягкая, тягучая мелодия поплыла по подвальчику, и Нина покивала головой:

— А ничего ребята. Парень на саксе прямо душевный.

Рей мрачно молчал, пока она болтала о музыке, и, лишь отпив от второй порции, задал вопрос, который долго приберегал:

— Слушай, а этот паренёк с бумагами, который крутился возле Сидни Шоу?

— Это Бернард, — Нина поморщилась, отхлебнув муншайна. — Он секретарь Сидни. Не люблю его. Он на меня вечно смотрит голодными глазами.

Рей усмехнулся:

— На тебя любой мужик смотрит голодными глазами.

Она явно осталась довольна его словами, но всё же покачала головой:

— Ну, не любой голодный взгляд нравится, понимаешь.

— Так что с этим Бернардом? — спросил Рей чуть мягче.

— Да больше не знаю, что сказать, парень и парень. Лижет задницу Сидни, но работа всем нужна, особенно сейчас.

Разговор угас на пару мгновений. Рей уминал вторую порцию картофеля, а в воздухе повисли последние аккорды блюзовой мелодии — и тут же сменились песней пободрее. Под дробные шестнадцатые Нина потянула Рея за рукав:

— Давай потанцуем!

— Я пас, дорогая.

Она наклонилась ниже, так что их дыхание на секунду смешалось:

— Уверен, что не хочешь?

Он жадно скользнул взглядом по мягкой линии её шеи и с сожалением ответил:

— У меня нога не очень, а я весь день на ней скакал.

— Бедный старичок, — она хотела шутливо щёлкнуть его по носу, но он перехватил её запястье, слегка сжал:

— Но я не против потанцевать где-нибудь, где на нас не будут смотреть.

— Тогда подожди, пока я напрыгаюсь здесь. — Она вырвала руку и отправилась к эстраде, возле которой уже топталось несколько парочек.

Диковатая, с блестящими от выпитого глазами и растрёпанной копной волос, она была так хороша, что Рей остался. Он закурил, глядя, как Нина танцует, а она косилась, проверяя, смотрит ли он, и с каждой такой проверкой оставалась всё более довольной. Напряжённый, чуть затуманенный взгляд Рея мог потешить тщеславие любой женщины. Обычно жёлто-серые, сейчас его глаза казались горящими жёлтым огнём.

Музыка неслась всё быстрее, казалось, саксофон сейчас закипит у музыканта в руках, а движения Нины становились всё быстрее и одновременно соблазнительней, пока Рей снова не поймал её взгляд, и оба поняли, что больше терпеть не могут. Он поднялся с места, кинул на стол пару мятых купюр (считать мелочь у него явно не хватило силы воли). Она протолкнулась между танцующими, и они быстрым шагом молча ушли из подвальчика.

— Но едем ко мне, — решительно отрезала Нина, когда они шли по улице. Белый пар вырывался у неё изо рта вместе с каждым торопливым словом. — Домой к незнакомому мужику я не пойду.

— Далеко?

— Верхний Вест-Сайд. Последний автобус ещё успеем поймать.

Рей трясся рядом с Ниной на местах для цветных в конце салона, и сперва они болтали, но, когда чернокожая старушка, сидевшая поблизости, вышла, беседа увяла. Оба просто косились друг на друга, иногда обмениваясь беглой улыбкой. Тяжёлое дыхание казалось очень громким в тишине, даже на фоне урчания мотора.

Единственным пассажиром помимо них был понурый мужчина, сидевший впереди, так что Рей потихоньку положил руку Нине на колено, погладил и получил в ответ одобрительный вздох. Его рука двинулась выше, лаская бедро, и добралась до подвязок чулка. Юбка задралась, и Нина слегка раздвинула колени, позволяя ему всё больше и больше, усмехаясь и покусывая губы. Рей уже коснулся её белья, когда пассажир впереди почувствовал висящее в воздухе напряжение, обернулся и обрушился на них с руганью:

— Обжиматься прямо в автобусе! Да ещё с черномазой! Из-за таких, как ты, мы просрали страну. Господь тебя покарает, так и знай!

Они только рассмеялись в ответ, и то, что их за непотребство высадили до нужной остановки, не испортило им настроения. Ещё смеясь, они поднимались по шаткой скрипучей лестнице в комнатушку Нины. Смех стих, когда, захлопнув дверь, Рей прижал Нину к стене и нашёл в темноте её губы. На них ещё ощущался вкус алкоголя и еды, а на шее — горечь духов и нежный, разгорячённый аромат её тела. Её маленькие руки стянули с Рея плащ и потянулись к пуговицам рубашки. Он нащупал застёжку её платья и застонал сквозь зубы, когда ловкие пальцы легли на его пах. Путаясь в одежде и хрипло дыша, они торопливо раздели друг друга, и Нина за руку повела его к едва различимой кровати. Фонарь бросал на стену комнаты слабый отблеск, но Рей нащупал цепочку и включил стоящую на тумбочке лампу.

— Хочу на тебя посмотреть.

— А я на тебя нет. Ты весь в веснушках, фу. — Она засмеялась, забралась на постель и встала на колени. Белая ткань белья и подвязки выделялись на её тёмной коже, нежно золотящейся в свете лампы. Нина кинула взгляд через плечо, и терпения Рея не хватило на то, чтобы и дальше только любоваться.

Они трахались быстро, почти торопливо. Жёстко, грубо, даже эгоистично. Нина хрипло постанывала, насаживаясь короткими, резкими движениями.

— Давай сильней! Давай сильней!

Рей, напротив, замедлился.

— Боже, трахни меня как следует, ну!

— Мне нравится, как ты просишь.

Он поцеловал её мокрую от пота спину, укусил в то место, где шея переходила в плечо, вызвав лёгкую волну дрожи, и прижался вплотную. Одна его рука погладила её грудь, мягким и нежным грузом ложащуюся в ладонь, сжала между пальцами тёмный сосок, вызвав новую просьбу:

— Ох, пожалуйста!

Другая, мягко пройдясь по животу, коснулась кудряшек между ног. Пальцы быстро нашли нужное место, вызвав удивлённый и благодарный стон.

И только после этого он стал двигаться быстро и сильно. Пряди её волос взлетали в воздух, когда она насаживалась в такт толчкам. А потом стоны прекратились, у неё перехватило дыхание. Она выгнулась, прижимаясь к его ласкающим пальцам — и только после долгой блаженной судороги к ней вернулся голос:

— Бо-о-оже!

Он забрал в кулак её буйные волосы и продолжил двигаться, закрыв глаза, прикусив губу, судорожно, лихорадочно гладя её по спине, по бедру, по жадно подставленной заднице, пока его пальцы не сжались, оставляя следы на нежной коже. Нина, почувствовав, что ему немного осталось, отстранилась, перевернулась и привлекла его к себе. Её ладонь скользнула между их телами, пальцы сжались на члене, и Рей коротко вскрикнул:

— Твою мать!

Она самодовольно улыбнулась и вытерла пальцы об бедро.

Потом они валялись в постели, и Нина с блуждающей улыбкой постукивала пальцем по жемчужно-белому пятну, неожиданно красиво смотрящемуся на её корично-тёмном животе. Только через пару минут она потянулась за сумочкой, брошенной где-то у кровати, и отыскала там носовой платок. Рей лежал, закинув руки за голову, и лениво следил за её движениями.

— Ты заботливый любовник, — заметила она, когда вытерла живот. — Наверное, женщины за тобой так и бегают.

— Я должен сейчас с важным видом кивнуть, но на самом деле они по большей части не понимают своего счастья, — ответил Рей и потянулся к своему валяющемуся на полу пиджаку, чтобы выудить оттуда портсигар.

— Ты дурак, что в этом признаёшься. Ну, и они дуры, само собой. Большинство мужиков только сунуть-вынуть горазды. Надеюсь, мой будет не из них, а из таких как ты. Хотя я другого и не полюблю. — И она протянула руку за первой сделанной им самокруткой. Рей проигнорировал её жест, сунул сигарету в рот, но стал крутить вторую.

— Твой? — переспросил он и провёл языком по бумаге.

— Мужчина, которого я полюблю. – Она мечтательно улыбнулась, прежде чем запалить сигарету.

— Удачи с этим. Хорошие мужики встречаются куда реже хороших женщин. — Он затянулся и некоторое время задумчиво смотрел на дымок. Нина тоже молча курила. Он первый нарушил тишину, вдруг спросив:

— А кого бы ты полюбила?

— Уж точно не тебя! – Она засмеялась и ткнула его в бок. – Никогда не полюблю мужика, за которого нельзя выйти замуж.

Рей фыркнул:

— Мне просто интересно.

— Не знаю. — Она так затянулась, что бумага затрещала, тлея, стряхнула пепел в блюдечко на прикроватной тумбе и устроилась поудобнее на подушках. — Иногда думаю, что знаю. Конечно, мне нужен кто-то надёжный, кто-то добрый... весёлый... чтобы член стоял хорошо... но на самом деле, думаю, я пойму, когда увижу.

— Любовь с первого взгляда?

— Почему бы и нет.

Он жестом попросил передать блюдце-пепельницу ему, она поставила её на покрывало. Снова некоторое время он молчал, прежде чем спросить с фальшивой небрежностью:

— А меня кто-нибудь смог бы полюбить?

Нина пожала плечами:

— Ты слишком жёсткий кусочек для домашних девочек. Такая будет тебя бояться. А для девчонок вроде меня слишком мягкий. Я бы вертела тобой как хотела, на поводке бы водила. Но, наверное, найдётся и та, что любит среднюю прожарку.

Рей усмехнулся:

— Подумай о том, чтобы открыть стейкхаус, — и, когда не получил ответа, кроме молчаливо улыбки, пружинисто поднялся с кровати. Поднимая с пола одежду, он мычал прилипчивую «День и ночь», которую его клиент играл сегодня на вечере.

— И уходишь вовремя! – хмыкнула Нина. – Это великое достоинство. Знаешь, раз так, можно и повторить.

— Моя визитка у тебя есть, а как тебя найти?

Она, как была в одних чулках, нашла листок из календаря и написала на нём адрес и телефон:

— Это магазин тут, на первом этаже. У них есть телефон.

— Сойдёт.

— Ты ещё говорил что-то по поводу работы.

— Ты только поэтому соблазнила меня, а?

— Я серьёзно.

— Я позвоню, — кивнул он, уже надевая плащ и убирая записку в карман. Нина усмехнулась:

— Я же говорю, я бы тебя за яйца держала. Не обижайся. Это на самом деле здорово.

Рей смерил её взглядом и плечом открыл дверь. Он ухмылялся, пока разговаривал с Ниной, но на тёмной лестнице никто не мог видеть его лицо — и оно застыло, растеряло веселье. Он чуть прихрамывал, спускаясь вниз. Эхо его музыкального мычания отдавалось под самой крышей. Ночная улица была пуста, даже окна почти не горели. Только сизое небо слабо подсвечивали огни центра. Подняв воротник, Рей не спеша двинулся вперёд.

В его движениях ещё оставалась расслабленность после недавних удовольствий, но сознанием полностью завладели мысли и воспоминания.

— «Арчер, Хендерсон и Лонг». Хорошо смотрится.

День был солнечный, жаркий, и Рей стоял на раскалённом тротуаре в одной рубашке с закатанными рукавами, бросив пиджак в офисе. Бернард тоже поддёрнул рукава и расстегнул воротник. Его льняные волосы стали влажными за то время, что они возились с вывеской, и начали виться. Он это терпеть не мог, но на самом деле ему шло.

— Я же говорил, что так лучше всего будет звучать.

— Да-да, — шутливо проворчал Рей, — а ещё ты первый по алфавиту, помню.

Бернард покосился на него с лёгкой обидой и скрестил руки на груди:

— Вообще-то это правда важно. Название должно запоминаться.

Рей поднял ладони, сдаваясь:

— Ладно, ладно, ты мастер своего дела. — Бернард, довольно посмеиваясь, пихнул его локтем в бок. — Ай! — Рей тоже заржал. — Держи свои острые локти при себе. Я же сразу сказал, что хорошо смотрится.

Когда смех стих, Бернард, снова скрестив руки на груди, окинул взглядом вывеску ещё раз. Всё в ней было отлично: и строгий шрифт, и место, где она висела, и текст — ничего лишнего, всё по делу. Рей глядел на напарника, как будто читая эту вывеску по его лицу.

— Интересно, когда мы сможем расширить штат, — мечтательно вздохнул Бернард.

— Вряд ли скоро. Нам бы на плаву удержаться.

— С таким настроем далеко не пойдёшь. Надо всегда ставить планку выше, видеть впереди цель и думать о победе.

— Деловая магия?

— Вроде того. Покажи мне победный настрой!

— Давай за это у нас будешь ты отвечать, – Рей приобнял Бернарда за плечи, и тот широко улыбнулся.

— Ну и воняет от тебя, — радостно сказал он. — Ты взмок как псина.

— Привыкай. Будешь обонять меня в конторе каждый божий день.

Судя по лицу Бернарда, он был вполне рад этой перспективе.