Признание.
К концу августа лагерь завершился, и Шон вернулся в город S, за неделю до начала учебного года. Берр всё ещё был в экспедиции, но обещал приехать через несколько дней, сказав, что хочет обсудить очень важный вопрос, касающийся их будущего. Шон чувствовал смесь нетерпения и нервозности, они не виделись почти три месяца, и хотя сообщения и звонки поддерживали связь, парень боялся, что чувства Берра могли измениться.
— Ты заранее проецируешь себя на неудачи, мысли позитивно, — поддержала сына Миссис Хьюз, — Мало ли что хочет сказать этот славный мальчик, может, скажет, что хочет как честный человек на тебе жениться.
— Кто женится так рано? Я же не беременная девушка, которой без брака грозит порицание общественности.
— Не девица, это верно. Девушки, как показывает практика, менее мнительные, чем ты.
Слова матери были разумными, но Шон не был бы собой, если бы не представил десятки диалогов и столько же раз не расстроился. Ведь в каждом из воображаемых сценариев он оставался один.
Вечером того же дня, лежа в своей комнате, Шон получил новое сообщение от Берра. Это было фото его парня и Шон невольно улыбнулся. Загорелый и слегка похудевший Берр, стоял на фоне перекопанного участка земли, держа в руках небольшой глиняный сосуд.
«Последний день на раскопках. Скоро буду дома. Скучаю по тебе», — гласило сообщение под фото, Шон аж сел, от переполняющих его эмоций.
Парень улыбнулся, приложив руку к груди, никто ранее не вызывал у него такого ликования, просто отправив сообщение. Он быстро сделал селфи, и отправил в ответ: «Жду. Очень. Скучаю».
Берр получив сообщение, расплылся в счастливой улыбке, и поцеловал экран телефона.
— Получил хорошие новости? — подсела рядом с Берром девушка, и парень тут же сменил мечтательный вид, на серьезное, даже немного недовольное выражение лица.
— Да, фото любимого человека, — с раздражением ответил Берр.
— У тебя есть девушка? — почти взвизгнула собеседница, удивленно смотря на Берра, и тот только утвердительно кивнул, не удостоив ее взглядом. — Как ты мог? У тебя нет ни чести, ни совести! — ударив маленьким кулачком в плечо, кричала она.
— Алиса, я говорил ранее, и повторю снова. Даже если бы я был одинок, тебе ничего не светит. Мы просто сокурсники и коллеги, ничего большего.
— А если я ей расскажу про наш поцелуй? — с ехидной усмешкой, Алиса показала фото в телефоне, на нем был запечатлен момент неожиданного поцелуя на прошлой неделе, когда большинство команды разошлись, а Берр задержался созвониться с Шоном.
Берр ещё в тот вечер подумал, что не к добру такая активность от девушки, что на протяжении всей аспирантуры оказывала знаки внимания, но не переходила черту. Девушка ранее уже предпринимала попытку завоевать его сердце, даже кричала на весь этаж, что единственная причина поступления в аспирантуру это был он, но Берр игнорировал такие выпады. Максимум что он мог ей дать, это сидеть рядом на посиделках в кафе, организованные кафедрой. А после того, как в команду пришел Шон, он и эти встречи перестал посещать.
— Покажи, только вот незадача, я уже сам рассказал об этом инциденте. Для меня твой поцелуй ничего не значит, и по совету своей половинки я сразу вымыл губы с мылом и брызнул антисептиком, — Берр блефовал, но это подействовало, на пару секунд девушка от удивления открыла рот, а после, справившись с унижением, кинула в парня кружку с чаем и убежала в палатку.
— Жестко ты с ней, — провожая взглядом девушку, Рон подошел ближе к другу.
— Когда-то это должно было произойти, — вновь открыв фото Шона, улыбнулся Берр.
Рон не видел экрана телефона, но не заметить изменения в лице и голосе друга было невозможно.
— И кто этот счастливчик, что так старательно тобой скрывается даже от друзей? — аккуратно начал Рон. Он не играл с Берром в футбол, но был не менее близок, чем Итан, который имел хоть какое то представление об избраннике Берра, не забывая дразнить Рона. — Тебе не кажется, что это недоверие может быть обидным?
— Рон, не начинай, ты же знаешь, как только я буду уверен окончательно, я обязательно представлю вас.
— Уверен? — удивился Рон, слыша разговоры друга, он думал уже всё давно решено.
— А вдруг я не впишусь в его жизнь? Или так, очередное приключение? Парень молод, теряется в собственных желаниях, где вероятность, что если я ему завтра признаюсь в любви, он не бросит меня после этого? — вздохнул Берр, и опустил взгляд к земле.
— Я же его не знаю, как смогу дать совет? Ты человек мудрый, уверен, это не ответственность, взятая после случайной ночи. Разберёшься, — приобнимая в утешении, Рон пытался шутить.
— Какая ответственность, мы наедине бываем реже, чем я с матерью созваниваюсь, а так чтобы в пространстве, где есть кровать оказаться, это вообще за гранью фантастики.
— Серьёзно?
Ответом Рону был строгий взгляд Берра, после которого Рон громко рассмеялся.
— Даже чуть-чуть? — показывая пальцами около пяти сантиметров, переспросил Рон, — Вообще? Ты импотентом стал что ли? Или он?
Гогот Рона раздавался над равниной, а Берр сидел смущённый реакцией друга, нервно перебирая траву, что попадалась под руку. Его щеки горели, вторя цвету закатного солнца.
— Успокоился? — тихо заговорил Берр, искоса поглядывая на тяжело дышащего Рона.
— Я расскажу об этом всем, это лучшая шутка за последнее время! — вытирая выступившие слезы Рон. Хоть парень и угрожал, но в голосе звучало больше насмешки.
— Вообще ничего не буду тебе рассказывать, тоже мне друг, — фыркнул Берр.
Он понимал причины истеричного смеха Рона, раньше он первый бы пошутил о нецелесообразности отношений, если не знаешь какой человек в сексе. Берр не был монахом до встречи с Шоном, но почему-то только с ним не хотелось торопиться. Как будто секс опошлит те светлые чувства, что таились в его сердце. Сказанные Рону слова о неуверенности лишь отчасти отражали действительность. Хотелось спрятать и Шона и чувства как можно дальше, чтобы его сильный внешне, но ранимый мальчишка не сталкивался с грузом общественного мнения.
Рон, снова попытался выведать хоть что-то о загадочном «избраннике», но Берр лишь отмахнулся.
— Всё, Рон, хватит. Скоро сам всё увидишь, — сказал он. — Если всё пойдёт как надо.
— Ну, хоть намекни, — не унимался Рон, когда друг встал с земли. — Он хоть симпатичный?
— Симпатичнее тебя, — бросил Берр с лёгким смешком и, не оборачиваясь, направился к лагерю.
Уже будучи в палатке Берр глубоко вздохнул, стараясь прогнать неловкость, оставшуюся после разговора с Роном. Он снова взглянул в галерею телефона, и тепло разлилось по груди, смывая раздражение и сомнения. Этот парень, с его искренней улыбкой и чуть взъерошенными волосами на снимках, был для него чем-то большим, чем просто влюбленность или увлечение. Берр знал это, даже если не решался произнести вслух. Но страхи всё равно грызли изнутри, а что, если он ошибается? Что, если Шон действительно не готов к серьёзным отношениям, к которым сам Берр уже давно мысленно пришёл?
Он лёг на спальный мешок, уставившись в тёмный потолок палатки, и мысли невольно унесли его в прошлое. Берр никогда не был одиноким, у него были отношения, были мимолётные страсти, которые вспыхивали ярко, как спичка, но так же быстро гасли, не прожив и полугода. Он вспомнил свою первую серьёзную влюблённость в старшей школе — девушку по имени Эмма, с которой они проводили каждую свободную минуту вместе. Тогда казалось, что это навсегда. Страсть бурлила, сердце колотилось при каждом её взгляде, но через несколько месяцев чувства остыли, оставив лишь лёгкое разочарование и пустоту. После было несколько непродолжительных связей, с людьми имен которых Берр и вспомнит то с трудом.
Дольше всего продержавшимся партнером можно было считать Кама Маклинна, с которым он встречался на первых курсах университета. Кам был умён, красив, амбициозен, и их отношения казались идеальными, однако это была лишь иллюзия, придуманная фанатами пары. Их история любви закончилась так же быстро, страсть угасла, а восславляемая привязанность оказалась лишь привычкой. Берр тогда понял, что его чувства часто были поверхностными, основанными на мимолётном восхищении или физическом влечении, а не на чём-то глубоком. Одинаковые жизненные ценности и понимание друг друга на невербальном уровне позволили парням принять завершение отношений спокойнее, чем хотелось бы публике и остаться хорошими друзьями.
С Шоном всё было иначе. Это не было просто влечением или желанием переспать. С первых дней их знакомства Берр ощущал необъяснимое, почти пугающее своей силой чувство. Ему не нужны были ни секс, ни чего-то большего, просто видеть парня было уже хорошо, а если получалось хоть на пять минут задержаться наедине, это был практически праздник. Шон не был идеальным в общепринятом смысле — он мог быть неуклюжим, слишком эмоциональным, иногда терялся в своих мыслях. Но именно эти мелочи делали его таким настоящим, таким желанным.
С первой тренеровки Берр ловил себя на том, что думает о нём постоянно. О том, как Шон смеётся, чуть запрокидывая голову. Как его глаза загораются, когда он увлечён рассказом о новой любовной победе, а Берр восхищенно слушал, хоть и ненавидел того, кто побывал у парня в кровати. Любовался тем, как Шон смущается от похвалы, и пытается скрыть это за шуткой. Даже в те моменты, когда они разъехались на зимние каникулы по домам, Шон незримо присутствовал рядом, в каждом сообщении группового чата, в каждом воспоминании.
Берр перевернулся на бок, сжимая телефон в руке, прижимая его к груди. Он вспомнил, как однажды, в походе, напившийся Шон случайно заснул у костра, положив голову ему на плечо. Тогда Берр не решился его разбудить, просто сидел, боясь пошевелиться, и смотрел на отблески огня, играющие на лице парня. В тот момент Берр уже понимал, что не хочет, чтобы эта близость закончилась. Не через месяц, не через год — никогда. Это не было привычной страстью, это было нечто сильнее, глубже, что укоренялось в нём с каждым днём, заставляя его сердце заходиться в бешеном ритме и одновременно наполняя его странным покоем. С Шоном он чувствовал себя как кот, греющийся у камина, где бы они ни были. Берр любил Шона, но не решался открыто сказать об этом почти год, и сейчас, почувствовав отношения с этим парнем на вкус, ещё больше боялся реакции Шона.
Все эти прекрасные чувства портил один единственный червяк сомнения: «А что, если Шон не чувствует того же?»
Что, если для него это лишь очередной эпизод в жизни, как для самого Берра были прошлые отношения? Эта мысль жгла изнутри, но в то же время он понимал, что не должен больше скрывать свои чувства. Завтра, когда он вернётся в город, он обязательно всё расскажет Шону. Не для того, чтобы получить признания в ответ, а просто потому, что скрывать это дальше было невозможно.
Улыбнувшись своей смелости, Берр написал ещё одно сообщение: «Скоро увидимся. Ты даже не представляешь, как много для меня значишь».
Он отправил текст и погасил экран телефона, а немного подумав, перевел телефон в вибро-режим, чтобы не терзать себя ожиданием ответа. Завтра всё решится. Завтра он скажет Шону, что тот для него не просто очередная глава, а целая книга, которую он хочет читать до конца своих дней.
Тем временем в Городе S Шон сидел на кровати, лениво листая учебник, который всё равно не мог читать из-за беспокойных мыслей. Когда на экране телефона высветилось уведомление, он тут же разблокировал экран, и его сердце пропустило удар, как только он прочёл сообщение от Берра. Слова «ты даже не представляешь, как много для меня значишь» вызвали в нём сначала волну трепета, но почти сразу за ним последовала тревога.
«Что это значит? Это просто красивая фраза или что-то большее? А вдруг это намёк на то, что в экспедиции произошло что-то, о чём я не знаю?» — Шон нахмурился, чувствуя, как в груди зарождается болезненная неуверенность.
Он был уверен, что Берр не из тех, кто бросает слова на ветер, его чувства сильны, и он точно не стал бы изменять. Но что, если кто-то другой появился в жизни Берра за эти месяцы разлуки? Что, если это попытка смягчить удар, признания в измене, завуалированное под нежность?
— Нет, я не могу просто сидеть и накручивать себя. Я должен узнать прямо сейчас, до завтра я точно не доживу, — пробормотал Шон, стиснув одеяло так, что костяшки пальцев побелели.
Не давая себе времени передумать, он нажал на кнопку вызова. Гудки казались бесконечными, каждый из них усиливал нервозность Шона в геометрической прогрессии. Наконец, на том конце линии раздался знакомый, уставший, и чуть встревоженный голос.
— Шон? — удивился Берр, явно не ожидавший звонка так поздно. — Всё в порядке?
— Да... Нет... Не знаю, — выдавил Шон, чувствуя, как голос дрожит от волнения. Он глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями. — Я получил твоё сообщение. И... я не понимаю, что ты имеешь в виду. Ты это серьёзно? Или ты сравниваешь меня с кем-то, кто пытался тебя охмурить, и в этом поединке я победил? Или... или ты пытаешься мне что-то сказать? Что-то плохое?
Берр молчал, и Шон почувствовал, как его сердце сжалось. Он уже начал представлять худшее, когда парень, наконец, заговорил, его голос стал мягче, но в нём чувствовалась растерянность.
— Плохое? Шон, о чём ты? Я написал это, потому что... потому что это правда. Ты действительно много для меня значишь. Больше, чем кто-либо. Хотел, чтобы и ты об этом знал.
Шон сглотнул, всё ещё не до конца веря. Его мысли путались, но он не мог остановиться, слова вырывались сами собой: — Я просто... я боюсь, что за время разлуки что-то изменилось. Ты был так далеко, и я не знаю, что там происходило. Может, ты встретил кого-то? Может, ты влюбился? Я просто хочу знать правду, Берр, даже если она будет плохой.
Снова тишина, но на этот раз она была короче, Берр вздохнул, и Шон мог представить, сидящего в своей палатке парня, что потирал виски.
— Шон, послушай меня, — начал Берр, его голос стал твёрже, но всё ещё был полон тепла. — Никого другого нет. И не было, с момента как я тебя увидел. Нет смысла сравнивать тебя с кем-то, потому что... потому что ты не такой, не как те, что был до тебя. Ты особенный. Я не знаю, как это объяснить по телефону, но я думаю о тебе каждый день в этой экспедиции. Каждый. Чёрт возьми. День. И если я пишу, что ты много для меня значишь, это факт не требующий уточнений. Я не пытаюсь смягчить какой-то удар или скрыть что-то. Я просто... я хотел, чтобы ты знал, как сильно я тебя люблю.
— Просто, знаешь, когда ты так далеко, а я тут один, в голову лезут всякие мысли. Я боюсь, что ты передумаешь. Что я окажусь недостаточно... не знаю, хорошим для тебя, — затарахтел Шон и тут же замер, — Подожди, что ты сказал? Люблю? Меня?
Шон замолчал, чувствуя, как его щёки начинают гореть. Слова Берра звучали искренне, и в них не было ни намёка на ложь. Но теперь тревога стала сильнее, вдруг ему послышалось... он сжал телефон сильнее, пытаясь найти правильные слова.
— Ох... — шумно выдохнул Шон, чувствуя себя полным идиотом.
Берр тихо рассмеялся, и этот звук, такой знакомый и родной, немного расслабил Шона.
— Недостаточно хорошим? Я не хочу, чтобы ты о себе так думал. Шон, Ты — это ты. И для меня этого больше чем достаточно. Завтра я приеду, и мы обо всём поговорим. Лицом к лицу. Хорошо? Или ты сомневаешься в моих словах?
В разговоре повисла очередная пауза, но Берр не переживал, он знал что его возлюбленному нужно чуть больше времени переварить услышанное и дать ответ.
— Я... я верю тебе, — наконец, сказал Шон кивнув, хотя понимал, что Берр не видит этого. Его голос смягчился, но всё ещё дрожал: — Хорошо. Я жду тебя. Очень.
— Я тоже соскучился, — ответил Берр, и в его тоне чувствовалась улыбка. — А теперь попробуй поспать, ладно? Завтра будет важный день.
— Да что за черт! Берр! Ты издеваешься что ли? Что за важный день? Хочешь, что бы я умер от переживаний? Почему нельзя просто и прямо сказать? Я же додумаю чего нет и ещё больше расстроюсь.
Берр рассмеялся, мысленно согласившись с Шоном. Да, таланта вывернуть всё верх тормашками, ему не занимать.
— Наша встреча это достаточно важное событие? — сквозь смех, спросил Берр.
— Да, — взволнованный Шон даже не подумал об этом, — Ладно, — тише сказал он, чувствуя, как напряжение медленно отпускает. — Спокойной ночи, Берр.
— Спокойной ночи, Шон.
Когда звонок завершился, Шон ещё какое-то время смотрел на экран телефона, перечитывая сообщение Берра. Теперь слова казались не такими пугающими. Напротив, они наполняли его теплом и надеждой, стирая из глубин души комок страха. Завтра всё станет ясно. Завтра он увидит Берра и сможет убедиться, что всё, что тот сказал правда. С этой мыслью Шон лёг в кровать, сжимая телефон в руке, словно это был талисман, связывающий его с Берром.