Тайна.
На следующий день Шон пришел в раздевалку на час раньше, не зная, куда себя деть. Руки дрожали, пока он переодевался, а каждое движение сопровождалось тяжелым вдохом, будто одевался старик. Шон не знал, как себя вести с Берром, и хотел поговорить с ним как можно скорее. Но сколько бы парень не тянул время, капитан все никак не приходил, хотя видел, что Шон уже пришел. Внезапно дверь заскрипела, и Шон еще глубже вздохнул, поняв что это был не Берр.
— Тренер просил проверить аптечку, — объяснил Итан, роясь в шкафчике, но замолчал не получив ответа от Шона, что сидел с гетрой в одной руке и телефоном в другой, не сводя глаз с экрана.
— Ты ждешь Берра? — спросил Итан, скорчив невинную рожицу.
— Что? Нет, я...
— Расслабься, — Итан хлопнул его по плечу, лишь подтверждая свою догадку, его улыбка стала мягче, — Он тебе нравится, да?
— Не... Я не... — Шон поперхнулся воздухом.
— Ладно, ладно, — Итан поднял руки, отступая к двери, — Просто... Он хороший парень. Для капитана. — На пороге обернулся: — И если что, я на поле, проконтролирую... ну мало ли, капитан придет к тебе рассказать, как играть с травмой.
Где-то за стеной грохнула дверь, и Матис заорал что-то про «компрессионные методики и индивидуальные тренировки», Шон не знал, к кому обращался друг, а спустя минуту появился Берр в идеально сидящей форме и с мокрыми от пота волосами. Шон не стал ждать. Он встал и в пару шагов приблизился теперь уже к своему парню. Поднявшись на цыпочки, он приветствовал того поцелуем. Он не был похож на вчерашний, трепетный и осторожный, что подарил ему Берр. Он был грубым, почти отчаянным, казалось Шон пытался доказать самому себе, что вкус губ Берра, не глюк, не выдумка, а живая, осязаемая реальность. Его руки сжали футболку Берра, в страхе, что тот отстранится.
Берр на мгновение замер от неожиданности, но тут же ответил с не меньшим пылом, позволяя Шону вести, наслаждаясь ментом, о котором так давно мечтал. Сотни раз он представлял, что сделает с парнем в стенах раздевалки, а сколько было упущенных моментов для поцелуев...
Их губы переплетались в лихорадочном ритме, будто каждый из них пытался насытиться дыханием другого. Вкус фруктовой жвачки, которую Шон жевал перед тренировкой, смешивался с лёгкой солоноватостью пота на губах Берра, и это было так реально, так восхитительно, что у Шона закружилась голова.
Этот поцелуй длился не больше пары минут, но каждая секунда была наполнена эмоциями, которые невозможно подделать. Шон чувствовал тепло рук Берра, а касаясь его лица, подушечки пальцев цеплялись за лёгкую шероховатость его щетины, и это окончательно убедило Шона — всё это настоящее. Берр не отстранился, сославшись что вчера был пьян, не исчез, как мираж, а крепко держал его за талию, подтверждая действиями свои вчерашние слова.
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, тяжело дыша, Шон посмотрел в глаза Берра, всё ещё держа его за футболку. В этих глазах не было сомнений или злости, только уверенность и что-то, похожее на зарождающуюся страсть.
Шон отстранился от Берра, чувствуя, как жар заливает щеки. Он пытался придумать, что сказать, но все что приходило в голову, было не то. Берр, напротив, выглядел спокойным, почти насмешливым, будто знал, что сейчас творится в голове у Шона.
— Не замечал ранее такой нервозности перед тренировками, — прошептал Берр у самого уха Шона, а потом наклонился, чтобы подтянуть соскользнувшую гетру, и этот простой жест снова заставил сердце Шона пропустить удар.
— Это вместо «Привет», — невпопад ответил Шон, стараясь при этом держаться уверенным. Но голос предательски дрогнул, и Берр усмехнулся, — Надеюсь, это не нарушает правила?
— Правила? Они действуют только на поле, — он выпрямился, оказавшись так близко, что Шон снова почувствовал его дыхание, — а вне поля... — Берр продолжил, щелкнув Шона по носу, — мы сами решим, что можно, а что нельзя.
Шон отвёл взгляд, и сел на скамейку, сделав вид, что сосредоточился на завязывании шнурков, мысли в его голове окончательно запутались. Берр не прогнал его, но оставались вопросы, что мучали Шона на протяжении ночи. Что, если кто-то из команды заметит? Что, если Нао уже что-то подозревает? И, самое главное, что, если Берр сам не готов к тому, что их «отношения» откроются?
— А если кто-то узнает? — наконец спросил он, чуть поворачиваясь к Берру, когда тот сел рядом и положил голову ему на плечо. В его голосе мелькнула неуверенность, за которую Шон презирал себя.
Берр нахмурился, но не отстранился. Вместо этого он положил руку на свободное плечо Шона, сжав его с неожиданной силой.
— Решим по ходу возникновения проблем. Или ты боишься, как отреагируют остальные? — задал он неожиданный вопрос, что Шон на секунду допустил мысль о сверхсиле Берра читать мысли, — Я не собираюсь кричать на каждом шагу, о том, что ты мой парень, Шон. Но если ты вообще не хочешь рассказывать... я пойму.
Эти слова тронули сердце Шона. Он вдруг понял, что Берр, несмотря на всю свою уверенность, тоже может бояться. Важнее то, что, кажется, Берр боится не за себя, а за то, что Шон может отступить. И мысль, что кто-то вроде Берра Брауна, капитана команды, лидера студенческой активности, человека, которого все уважают, готов уступить ради него, придала Шону смелости.
— Я хочу быть с тобой, но не знаю... Давай пока не будем афишировать, вдруг не срастется, — тихо предложил он, глядя прямо в глаза Берру.
— Я тебе что, связки, что бы срастаться? Или ты не уверен в своих чувствах? — Шон тут же развернулся, к парню лицом, и отрицательно покачал головой, уткнувшись в грудь Берра, пряча покрасневшее от смущения лицо.
— Просто... дай мне время. Чтобы привыкнуть.
Берр покачал головой, вставая, чтобы дать Шону пространство, ласково погладив того по подбородку.
Уже перед тем, как выйти из раздевалки, он обернулся: — Тогда до тренировки. И... не опаздывай. Не хочу, чтобы тренер думал, что я плохо влияю на игроков.
Шон фыркнул, кивнув на дверь, но внутри всё пело. Он смотрел, вслед Берру, и впервые за долгое время почувствовал, что все несчастья случившиеся за последнее время: травма, скамейка запасных, даже насмешки соперников — всё это меркнут на фоне того, что у него теперь есть Берр.
На тренировке всё шло как обычно. Матис, как всегда, шутил громче всех, пытаясь отвлечь тренера от своих ошибок. Команда бегала круги, отрабатывала пасы, а Шон, хоть и не мог играть в полную силу из-за травмы, старался не отставать. Каждый раз, когда его взгляд пересекался с Берром, воздух будто сгущался, а окружение меркло. Это были секундные моменты, но Шон знал, что это только для него. Заботливый взгляд, легкое касание поддержки, когда мяч летел не по той траектории, теперь то Шон мог различить взгляд Берра для него и для игроков. Все то, что раньше казалось плодом фантазии, стало окрыляющей реальностью.
— Эй, Шон, ты где витаешь? — окликнул его Матис, пиная мяч в его сторону, — Если уж не бегаешь, так хоть подай нормально!
— Давно такой прыткий стал? Тоже мне герой матча, — огрызнулся Шон, но улыбнулся.
После напряженной тренировки раздевалка ожила. Парни обсуждали планы на выходные, кто-то предлагал устроить ещё одну вечеринку, кто-то жаловался на боль в мышцах. Шон переодевался молча, стараясь не смотреть в сторону Берра, но знал, что тот задержался у своего шкафчика, специально долго складывая форму.
— Шон, ты с нами? — спросил один из защитников, закидывая сумку на плечо, — Мы в пиццерию, тренер в прошлый раз обещал проставиться, если выиграем матч.
— Не, я пас, — отмахнулся Шон, натягивая толстовку и предвкушая свидание с Берром, — Нога ещё ноет, лучше отдохну.
Когда раздевалка почти опустела, Берр подошёл к нему, делая вид, что ищет что-то в сумке.
— Отдыхать будешь один? — лукаво улыбнувшись, спросил он так тихо, что Шон едва расслышал.
— Если только капитан не составит компанию, — широко улыбаясь и подмигивая, ответил Шон, сам удивляясь своей смелости.
Берр рассмеялся, и этот смех был таким ярким и заразительным, что Шон невольно улыбнулся в ответ.
— Тогда жди меня у выхода. Я придумал кое-что получше пиццы, — шепнул Берр, делая вид, что поправляет Шону воротник.
Шон нервно оглянулся по сторонам, стараясь понять слышал ли кто их разговор, и убедившись, что игроки заняты своими делами облегченно выдохнул.
— Я так скоро параноиком стану...
Прохладный вечерний ветерок обдувал лицо Шона, пока он ждал у выхода из спортивного комплекса. Он переминался с ноги на ногу, то и дело поглядывая на телефон, хотя знал, что Берр не станет писать. Нога всё ещё ныла после тренировки, но это было ничто по сравнению с внутренним напряжением.
«Что за подростковый мандраж, он же мня не в отель позвал, или все же в кровать? С его прытью может... Наверное...», — мысль крутилась в голове, но отступать было поздно.
— Долго ждёшь? — голос Берра неожиданно раздался у самого уха, и Шон вздрогнул.
Капитан встал перед ним в чёрной куртке, с сумкой через плечо, и выглядел так, будто не провёл полдня в изнурительных тренировках, а после модного показа. Его волосы всё ещё были чуть влажными после душа, а в глазах играла незнакомая искорка.
— Нет, только вышел, — соврал Шон, пряча телефон в карман, — так что за идея получше еды?
— Увидишь. Идём, у меня машина недалеко, — Берр провел большим пальцем по скуле Шона и кивнул в сторону парковки.
Шон последовал за ним, стараясь не показывать, как сильно волнуется. Они шли молча, но тишина не была неловкой, скорее наполнена предвкушением и радостью. Когда они сели в старенький, но ухоженный Патфайндер, капитан включил тихую музыку, и Шон наконец расслабился, откинувшись на сиденье.
— Мы едем за город, — пояснил Берр, выруливая на дорогу, — Есть одно место, куда я иногда сбегаю, чтобы... ну, подумать. Никто о нём не знает.
— Даже Нао? — удивился Шон. Нао был из тех, кто всегда в курсе всего, и представить, что у Берра есть что-то личное, скрытое даже от брата, было странно.
— Особенно Нао, — хмыкнул Берр. — Он бы притащил туда полкоманды и устроил барбекю. А мне иногда нужна просто тишина.
Шон понимающе кивнул, и посмотрел в окно на мелькающие огни города. Он вдруг понял, что это первый раз, когда они с Берром наедине более пяти минут, не в раздевалке или на поле. Здесь не было команды, тренера, криков трибун — только они вдвоём. И от этой мысли бабочки в животе снова затрепетали.
Через полчаса они остановились на небольшой поляне у озера, густо окруженного деревьями. Луна отражалась в тёмной воде, а тишину нарушал только шорох листвы и пение ночных птиц. Берр достал из багажника плед и пакет с парой бутылок сока и сэндвичами, расстелил его на траве и сел, приглашая Шона присоединиться.
— Вот моё убежище, — сказал он, кивая на озеро, — Когда всё на поле или в универе становится слишком... скажем так, тяжёлым, я приезжаю сюда. Здесь никто от меня, ничего не ждёт.
Шон сел рядом, подтянув колено к груди. То, что Берр так быстро пускает его в личное пространство, немного пугало, но в то же время он хотел знать о нем больше. Не о том парне, которого все видят, а о человеке, который сейчас сидит рядом.
— Даже такого как ты, что-то тяготит? — тихо спросил Шон. — Ты всегда выглядишь так круто, будто у тебя всё под контролем.
Берр рассмеялся, но в этом смехе не было радости как ранее в раздевалке. Он откинулся назад, опираясь на локти, и долго смотрел в небо, прежде чем ответить.
— Тяготит, а как же иначе. Быть капитаном — это не только о победах. Это значит, что ты отвечаешь за всех. Если кто-то облажается, если команда проигрывает, если кто-то травмируется... — он замолчал, бросив взгляд на Шона, — это на мне. И иногда я просто не знаю, как с этим справляться. А ещё... — он замялся, — ещё есть вещи, о которых я не могу рассказать никому. Даже Нао или Рону и Итону.
В горле у Шона предательски защекотало.
— Ты имеешь в виду... обо мне? Нас? Твои друзья не знают? — Шон говорил тихо, старательно обдумывая каждое слово, ему жутко не хотелось задеть своими вопросами Берра. Вдруг он подумает, что это упрек и доверительная атмосфера тут же рухнет.
Берр повернулся к нему, и в его взгляде было столько эмоций, что Шон невольно затаил дыхание.
— Говорил же, я никому не говорил о чувствах к тебе. Хотя оказывается поделиться с кем-то очень приятно, — погладив по щеке Шона, мягко улыбнулся Берр, — Я давно понял, что мне нравятся парни. Но в моей семье... ты знаешь, старики могут быть излишне консервативны. Я не могу просто взять и сказать, «Эй, мама, папа, я такой, какой есть». Да и в университете, если бы знали, не дали бы так продвинуться. Несмотря на равенство, традиционность всегда в почете.
Шон молчал, переваривая услышанное. Он никогда не задумывался, каково это быть Берром Брауном. Нести ответственность за всех, скрывать часть себя, бояться, что правда может разрушить всё, что ты строил годами. И всё же Берр рискнул.
— Скоро и ты столкнёшься с этим, став капитаном команды, — усмехнулся Берр, щелкнув Шона по носу, — Надеюсь, тебе будет проще, если что, мы можем сбегать сюда.
— Я и капитан, шутишь что ли, — чуть помедлив ответил Шон, глядя на свои руки. — Я даже не думал об этом всерьёз, ну в смысле о том кто мне больше нравится. Просто был с теми, кто высказывал симпатию. Даже не представлял, что чувства могут лечь таким грузом, но ты теперь не один, и можешь мне рассказать всё-всё. Я может, и не имею большого опыта в отношениях или жизни, но выслушать точно смогу.
Берр улыбнулся, его глаза мерцали в лунном свете, когда он протянул руку и сжал пальцы Шона.
«Как приятно, что можно не бояться, что кто-то нас увидит», — мелькнуло в мыслях Берра.
Бледный свет луны и россыпь звёзд едва освещали траву, создавая интимную, почти магическую атмосферу. Здесь и сейчас они были только вдвоем, и это чувство опьяняло парня.
— Ты невероятно милый, когда смотришь на меня вот так, — тихо сказал Берр, его голос звучал мягко, но Шон все равно уловил легкую насмешку.
— Я же серьёзно! — Шон надул губы, притворно обидевшись, и оттолкнул руку Берра, но в полумраке парень уловил едва заметную улыбку.
Берр не смог удержаться, внезапно он толкнул Шона на покрывало и навис над ним, опираясь на руки. Его взгляд стал серьёзнее.
— И я серьёзно, — прошептал он, смотря Шону в глаза, его голос стал ниже, и хриплым от эмоций, — Всегда так на меня смотри.
Не давая Шону ответить, Берр наклонился ниже. Поцелуй вспыхнул, как только их губы соприкоснулись, становясь жадным и страстным. Берр в порыве прикусил нижнюю губу Шона, вызвав у того тихий вздох, и тут же отвлек внимание от своей шалости нежно проведя по губе языком, словно извиняясь и чуть отстранился, заглянув парню в глаза.
Шон ответил на его действия с не меньшей пылкостью. Он запустил пальцы в волосы Берра, притягивая его ближе к себе, пока их тела вновь не сплелись в тесном объятии. Берр осторожно сунул руку под спину Шона, а его губы скользнули к шее, оставляя за собой лёгкие поцелуи которые вызывали мурашки по всему телу. Шон выгнулся навстречу этому теплу, отклоняя голову в сторону, желая впитать каждую каплю ласки и нежности любимого.
Их губы, покусанные и влажные, не могли оторваться друг от друга, каждый новый поцелуй был глубже, отчаяннее. Парни не просто целовались, наконец обнародовав свои чувства, они растворялись друг в друге. Дыхание стало тяжёлым, прерывистым, смешиваясь и обжигая искрящейся страстью обоих. Берр слегка отстранился, только чтобы провести губами по линии челюсти Шона, вызвав у того дрожь, которая пробегала по всему телу, как электрический ток. Шон тут же потянул его обратно, требуя большего, его руки скользили по плечам Берра, сжимая ткань куртки с такой силой, будто боялся потерять его.
Их тела переплелись на покрывале, восполняя потерянное время. Шон, уткнувшись в шею возлюбленного, глубоко вдохнул аромат ночи и Берра, запоминая этот момент навсегда. Он прижал его к себе ещё крепче, словно хотел слиться с ним в одно целое. Каждое прикосновение подтверждало реальность его чувств, делая их ещё более ощутимыми. Мир вокруг перестал существовать. Здесь, на этой поляне, не было места для мыслей о том, что подумают другие. Только они вдвоём и поцелуй, который пылал ярче любых звёзд. В этой интимной тишине они чувствовали себя свободными... Свободными любить и быть любимыми.