ЛЮБОВЬ В ОВЕРТАЙМ

Стадион университета ликовал, когда в ворота влетел победный гол. Матис Хинкс — университетская звезда, талантливый спортсмен бежал по полю с задранными руками и вопил от радости во все горло. Шон стоял в технической зоне и вместе с товарищами по команде скандировал имя друга. Парень трижды проклял защитника противника, который сбил его с ног, в результате чего Шон получил травму. Он хотел быть там, на поле, рядом со своими друзьями, а не отсиживаться на скамейке запасных. Но даже эта обидная случайность не могла омрачить вкус победы.

— Этот гол должен был забить ты, — тихий голос, перекрыл шум толпы, а по спине Шона пошли мелкие мурашки от прикосновения капитана команды.

— Какая разница, кто его забил, если мы победили, — повернув голову в сторону Берра, ответил Шон. Носы парней соприкоснулись, а неожиданная близость вспорхнула в Шоне тысячей бабочек.

«Почему он не отворачивается, почему так смотрит на меня, его дыхание...»,— Шон не мог утихомирить поток мыслей, пока двое, окруженные толпой, видели только друг друга.

Шон не понял, как капитан приблизился. Мгновение... и их губы соприкоснулись в невесомом поцелуе, таком быстром и лёгком, что стоило бы убедить себя, что это просто ошибка, случайность. Но черт возьми, такая приятная случайность.

— Старик! — крик Матиса вернул их в реальность, и Берр отстранился, сохраняя непроницаемое выражение лица.

Шон видел, как капитан направился в сторону трибун, как ни в чём не бывало, хлопая Матиса по плечу. Шум толпы не смолкал, но внутри Шона воцарилась тишина.

На праздновании в студенческом баре Шон избегал Берра, и постоянно ловил на себе его взгляд через зал. Матис рассказывал десятый раз историю своего победного гола, а Шон кивал и улыбался, не слыша ни слова.

— Выйдем? — Берр появился рядом так внезапно, что Шон вздрогнул. Не дожидаясь ответа, капитан взял его под локоть, поднимая с места, и направился к выходу.

Прохладный вечерний воздух окутал их, когда дверь бара захлопнулась за спиной.

— Послушай, насчёт того, что произошло... — начал Шон, смущение не давало ему поднять голову, и разглядывая носы своих кроссовок, он как девица мямлил, — Это случайность, я понимаю... Тебя, наверное, толкнули? Да...

— Я поцеловал тебя намеренно, — перебил его Берр, поднимая голову Шона за подбородок и глядя прямо в глаза, — И не собираюсь извиняться. Я давно хотел это сделать.

Шон почувствовал, как сердце замерло, а потом забилось с удвоенной силой. Ноги потеряли былую силу, и можно было б списать это на травму колена, но парень точно знал, что причиной всего стали искренность и уверенность в глазах собеседника.

— Ты мне нравишься, Шон, — просто сказал Берр, переступая невидимую черту, за которой для обоих не было пути отступления.

Берр шагнул ближе, и Шон инстинктивно отступил, упершись спиной в кирпичную стену бара. Уличный фонарь отбрасывал золотистые блики на лицо капитана, делая его взгляд ещё невыносимее.

— Ты думаешь, я стал бы рисковать всем ради «случайности»? — голос Берра звучал тихо, но каждое слово будто прожигало воздух. — Я видел, как ты смотришь на меня во время тренировок. Как краснеешь, когда наши руки касаются. Шон, я чувствую тоже самое.

Сердце Шона бешено стучало, смешивая страх и надежду. Он хотел убежать, или спрятаться за шутками, как всегда. Но что-то в решимости Берра заставило его замолчать. Воспоминания всплывали обрывками: долгие взгляды после побед, случайные прикосновения, которые длились дольше нужного, тихие разговоры в раздевалке, когда остальные уже разошлись. И это волшебное, почти нереальное: «Ты мне нравишься».

— А как же команда... Нао... — попытался найти отговорку Шон, но Берр перехватил его ладонь, прижав к стене, и наклонился практически вплотную к парню, проводя носом по щеке.

— Им не обязательно знать. Я никому не говорил о своих чувствах, и буду молчать, если ты захочешь, — прошептал он, и в его голосе впервые прокралась неуверенность. — Но я устал притворяться, что ты для меня просто игрок.

Шон закрыл глаза, чувствуя, как дрожь пробегает по телу. Страх быть отвергнутым, осмеянным, страх разрушить то, что есть... Но когда пальцы Берра осторожно коснулись его лица, все аргументы рассыпались.

— Я... не уверен, получится ли, — почти касаясь губ капитана, проговорил он, открывая глаза, Берр с шумом выдохнул, поняв, что Шон не отвергает его.

— Попробуем, — уголки губ Берра дрогнули в едва заметной улыбке, — вместе.

Их второй поцелуй был уже не мимолетным касанием. Стремительным, но одновременно трепетным, обволакивающим душу, и проникающий в сердце как мяч в ворота. Гол засчитан и его уже не отменить. Гудок такси на соседней улице вернул их в реальность, но Шон не отстранился.

Глаза Берра пылали, как и кожа, в местах, где соприкасались их тела, но он не двинулся,не желая давать Шону возможность отступить. Он не видел во взгляде напротив смятения, или стеснительности, которая поначалу так насмешила Берра, наоборот, парень схватил его за край куртки, возвращая к себе. Их лбы соприкоснулись, смешав запах спортивного бальзама Берра и сладковатый аромат коктейля, который Шон так и не допил.

— Тогда завтра, у нас первое свидание,— Берр произнес это как приказ, но пальцы, запутавшиеся в волосах Шона, дрожали от волнения, а губы оставляли нежные поцелуи на губах.

Шон кивнул, сглотнув комок в горле. Он уже представлял, как Матис будет громко шутить о «капитанских советах» после тренеровок, не подозревая, что теперь это не просто подколки друга, а их с Берром реальность.

Резкий хлопок открывающейся двери бара заставил парней отступить друг от друга. На пороге стоял Матис, как насмешка над его мыслями, растрепанный и сияющий, с двумя бутылками пива в руках.

— Вы решили сбежать с вечеринки? — засмеялся он, подходя ближе и протягивая Шону бутылку, — Берр, твой фанат из чарлидеров опять пытается спеть гимн команды. Спаси нас!

Капитан, прежде чем скрыться в баре бросил на Шона игривый взгляд, Матис проводив его взглядом, и заметив покрасневшие губы друга, прислонился к стене, потягивая пиво, и внезапно прищурился: — Слушай, ты как... в порядке? Твоя нога, всем так жаль...

— Все в порядке, не о чем беспокоиться, — Шон ухмыльнулся, и это была правда.

Сейчас он чувствовал, что все действительно в порядке. Никакой вывих, растяжение или перелом не мог затмить чувство счастья, что переполняло парня.

— Произошло что-то хорошее?

— Мы поцеловались, — пряча взгляд, признался Шон.

Матис довольно улыбнулся, и положил руку на плечо Шона, чуть пожав. Он знал, что друг влюблен в Берра Брауна, и не понимал, зачем тот разменивал себя на непродолжительные отношения, если у него были чувства. Друг не лез в душу к Шону, и парень был ему за это благодарен.

Шон сильно отличался от друзей, в отличии от Матиса и Майка он пошел на факультет международных отношений абсолютно случайно. Не зная, чем он хочет заниматься, парень обратился к родителям. Миссис Хьюз предложила разыграть будущею профессию в лотерею, а уже когда будет принято осознанное решение, Шон просто переведется. Мистер Хьюз хотел для сына серьезную, полезную профессию, и был вполне доволен, когда Шон вытянул не спортивный факультет. Родители знали, что сын нерешителен и часто сомневается в своих силах. Определиться чего он хочет было действительно сложно. Шон часто бросал начатое на полпути, или не приступал вовсе, думая, что провалится.

Так было со всем, будь то углубленный курс биологии в школе, с мыслями, что врач звучит гордо и он будет спасать жизни людей. Но в одно из лабораторных заданий его мышка сбежала, а после была найдена придушенной отцовским котом. Шон расстроился и бросил курсы, даже несмотря на то, что мать убеждала его, что это она не закрыла клетку, когда кормила малышку. Полгода упорного труда пошли коту под хвост, а вернее в лапы.

Теннис был брошен после первого проигрыша, как и гольф, а следом и баскетбол. Желая быть лучшей версией себя, Шон не осознавал, что за постоянным поиском того самого призвания, он терял собственное «я» еще больше.

С Майком и Матисом, Шон чувствовал себя свободным. Его родители были не так влиятельны как семьи друзей, и не было давления, которое испытывают парни. Джесс же была цветочком компании, сердцем и душой. Привнося в их мир нежность и очарование. Любимица и принцесса, которую хочется баловать и радовать, сестра которой ни у кого из них не было. Шон ценил её особенно сильно. Она стала той, кто заранее знала всё, что он скажет, а один только одобрительный взгляд затмевал овации сотен болельщиков на поле.

И вот сейчас, он не знал, стоит ли начинать то, что может не получиться. Может позвонить Джесс? Берр Браун – мечта всех курсов, а он? Он тот, кому было достаточно просто наблюдать за ним, мечтать и холить в сердце чувство влюбленности.

Шон смотрел на закрывшуюся за Берром дверь бара, чувствуя, на щеках прохладу после поцелуев. Матис, стоял рядом, как доказательство реальности происходящего. Его улыбка была искренней, без тени осуждения, и это немного успокоило Шона, хотя внутри всё ещё дрались эйфория с сомнением.

— Он сказал, что я ему нравлюсь, — взглянув на Матиса, Шон улыбнулся шире.

— Ну и чего ты тогда тут стоишь, а не рядом с капитаном? Пойди и покажи всем кто владелец его сердца, — ответом Матису был отрицательный взмах головы.

— Я не могу, — чуть помолчав, ответил Шон, — боюсь.

— Чего? Берр... он не из тех, кто разбрасывается словами. Если он сказал что ты ему нравишься, значит, так и есть. Или ты не уверен в собственных чувствах? Боишься осуждения? Что тебя пугает?

Шон отвёл взгляд, сделав глоток пива, чтобы выиграть время. Он и сам не знал, чего именно боится. Всё, что он чувствовал сейчас, — это странное сочетание страха и желания, которое тянуло его к Берру, как магнит.

— Я... не знаю. Честно, я вообще не думал, что это может быть реальностью. Он — капитан, он... ну, он Браун. А я... просто я, даже не лучший форвард. И да, команда, тренер, Нао... Если кто-то узнает, что будет?

Матис кивнул, задумчиво глядя асфальт под ногами. Он понимал, о чём говорит Шон. Их тренер, был строг, как военный генерал, и любые «отклонения» от цели считал личным оскорблением. А команда... в ней хватало своих интриг и сплетен, чтобы превратить любую тайну в топливо для раздоров. Все ожидают что Шон станет новым капитаном команды, а в свете последних событий это могут воспринять плохо.

Нао же был личным фильтром семьи Браун, и отбраковывал всех поклонниц брата, не давая тем приблизиться даже на метр. Если кто-то прорывался в команду для флирта с Берром, Нао его жестоко высмеивал, в итоге рано или поздно влюбленные в капитана игроки уходили. Друзья и товарищи по команде списывали это на братскую ревность и незрелость, не придавая особого значения.

— Тогда держите это в секрете, пока сами не разберётесь. Я не выдам, ты же знаешь. Но если что, я всегда рядом, чтобы прикрыть. Или подставить плечо, если всё пойдёт не так, или помочь, — он подмигнул, пытаясь разрядить обстановку.

— С фотографом своим сначала разберись, помогатор блин, — хохотнул Шон, вспомнив тот звериный взгляд, которым Матис одаривал человека, что стоял рядом с Берром после матча.

— Так-то бы да, — вздохнул Матис, что по пути в бар уже успел похвастаться другу новой жертвой, — Может у Берра спросить?

В этот момент из бара вывалилась кучка студентов, и из-за открытой двери послышался громкий смех и чей-то крик: «Берр, ты где? Мы ждём твою речь!»

— Пойдём внутрь. Не стоит привлекать внимание, — Матис хлопнул его по спине, и приобнял друга, — И... расслабься. Иногда нужно просто плыть по течению, а не пытаться всё предугадать.

Они вернулись в шумный бар, где команда продолжала праздновать победу. Берр стоял в центре, окружённый ребятами, и говорил что-то с привычной уверенностью, но как только Шон переступил порог бара, их взгляды тут же встретились.

Это было мимолётное, почти незаметное движение головы в его сторону, но Шон почувствовал, как его щёки снова вспыхнули. Он быстро опустил голову, и сел на свое место делая вид, что слушает болтовню Итана о следующем матче.

Вечер тянулся медленно, каждый взгляд или фраза Берра казались Шону зашифрованным посланием. Он то и дело ловил себя на мысли о завтрашнем «свидании». Где? Как? Что он вообще должен сказать или сделать? Сердце колотилось от предвкушения, но в то же время его сковывал страх провала.

Когда вечеринка начала стихать, Берр подошёл к Шону под предлогом обсудить расписание тренировок. Они вышли на улицу, подальше от посторонних глаз, и Берр, не теряя времени, достал из кармана телефон.

У тебя вечер завтра свободен? Погуляем после тренировки? — Его голос был спокойным, но в глазах читалось волнение, которое он старался скрыть.

— Хорошо... я свободен. — Он попытался звучать уверенно, но голос предательски пищал.

Берр улыбнулся, на этот раз мягче, почти нежно, и слегка приобнял его, запуская руку под куртку Шона, и делая шаг навстречу.

— Я отправил тебе сообщение с личного номера, сохрани его. Ты можешь писать и звонить в любое время. Мне пора, — поцеловав Шона на прощание, Берр отправился в сторону улицы, где его уже ждал брат, поймавший такси.

Шон долго смотрел вслед удаляющейся фигуре Берра, пока тот не скрылся за углом. В груди разрасталось что-то новое, неуверенное, но тёплое. Неизвестность... И впервые он не хотел от неё убежать.

Домой Шон вошел с глупой улыбкой на губах, напевая гимн их университетской команды себе под нос.

— Ты сегодня припозднился, — выходя с кухни с пачкой чипсов, папа с укором смотрел на сына. Не то, чтобы они специально ждали Шона, просто переживали за результат матча и состояние сына.

— Отмечали победу команды, — счастливый вид сына не как не вязался в голове мистера Хьюз с повязкой на ноге, — Скажи маме, что зайду поздороваться, и хватит холестерином запихиваться.

— Худой толстому не товарищ. Иди в душ, — улыбнулся отец.

Шон пришел в родительскую спальню, и под возмущения отца залез между ними. Он в красках описывал как, отдавая пас столкнулся с защитником. С трепетом в голосе похвалился тем, что тренер команды и капитан им довольны. И уже почти шепотом, уткнувшись маме в плечо, поделился неожиданным признанием Берра.

Миссис Хьюз с гордостью в сердце и нежностью в движениях, поглаживала сына по голове. Такой большой и одновременно такой маленький и уязвимый сын, вызывал у нее нескончаемые флюиды любви. И как это она раньше не заметила, что ее милый мальчик влюблен?

Они так много с мужем рассуждали о том, что сын взрослеет. Вот же он — их Шон, что ничего не доводит до конца, целый учебный год посвятил спорту, и научился справляться с неудачами. А оказалось причина, почему Шон все еще не бросил футбол, заключалась в любви. Такой очевидный ключик к раскрытию целеустремленности сына, а опытный психолог не смогла разглядеть.