Часть 8. «Беги от меня»
Сон действовал как раздражение, угнетение самого себя. Проснувшись, она пыталась отдышаться, ей было плохо, трудно сделать вдох. Тело сковало животным страхом, жесткой обидой. Резко сев в кровати, она оглянулась вокруг. Белая темная палата, веяла холодом и страхом, ее освещала лишь маленькая настенная лампочка. Она издавала звуки, и казалось она вот-вот лопнет от напряжения. Тусклый свет, освещал только проход в палату, все остальное покрывалось во тьме больничного помещения. Маленькое окошко завешено черными шторами, рядом с кроватью тумбочка. Маленькая, причудливая, даже немного уродливая. На ней лежал телефон, стакан воды и пару упаковок таблеток.
Взгляд упал на свое отражение в зеркале напротив, на ней обычная белая футболка, она укорочена и совсем не согревала. Черные спортивные штаны обволакивали ее худощавые ноги, делая визуально их еще меньше. Встав с кровати, Неля в плотную подошла к существу находящемуся за стеклом, это не ее отражение. Она видела того, кого презирала всю жизнь. Убитого человека употреблением сильнейших наркотиков, у которого началась стадия отказа печени. И все наложилось так, словно так и надо было. Проведя рукой по зеркалу, ее вдруг переклинило, и она резко бьет кулаком по нему. Осколки рассыпаются, оставляя после себя мелкие частицы, которые без сомнений вопьются в кожу. Рука заныла резкой, нестерпимой болью, с нее стекала кровь и капала на белую футболку. Присев, Неля нашла самый острый осколок и приложила его к руке, не долго думая она провела три.. пять.. десять резких, глубоких порезов.
— Сколько мне еще суждено, биться о днище своей головой?! — крик вырвался из ее уст, прежде чем она рухнула на пол, на те миллиарды осколков. Дверь открывается, в нее входит Саша, следом и Глеб. Увидев ужасающую картину, они встали в ступор. Ноги приросли к полу, не давая сделать и шага, парни словно увидели смерть своими глазами, и не могли ничего с этим сделать. Ком жалости подбирался к горлу, не давая выкрикнуть хоть одно слово: хотя бы «помогите..». Крик превращался в хрип, который почти был не слышан. Голос был сорван, словно пропит долгим запоем, внутри он кричал, молил, просил. Но тишина становилась громче, беспощаднее.
Первым из ступора вышел Саша и быстро, как пуля вылетел из кабинета, в поисках Николая Петровича. Глеб на ватных ногах, резко подошел к Неле, которая метнулась к кровати и впилась в нее окровавленными руками. Простынь вмиг залилась красным цветом.
— Нелечка...
— Отошел! — кричит она резким, пронзающим пустоту в его груди голосом. Словно он потерялся, упал ниже собственного дна. Она отдалилась от него, и никто не знал, сможет ли он вернуть ее доверие.
— Нель, послушай меня, пожалуйста, — тихим голосом говорил Глеб, вглядываясь в хаос. — Что ты натворила?
— Глеб, ты бросил меня, ушел и не спас! — кричала она тем же душераздирающим криком. Глеб не мог больше сдерживаться, слезы хлынули будто градом с его глаз.
— Я не уходил, вышел на две минуты покурить, вернулся.. а там.. Прости меня пожалуйста, я честно не знал, что так произойдет..
Глеба перебил вошедший в палату Николай, с аптечкой. Рывком усадив девушку на кровать, он быстро обработал ее лицо и колени, позже приступил к руке. Вытянув руку девушки и положив ее на свои колени, он нежным, аккуратным движении подцепил кожу закругленной иглой. Лицо девушки с апатии, переменилось на страх, лютую боль.
— Глеб..? — вдруг выдает она, и парень выходит из транса, быстро подходя к девушке. Он сел на кровать рядом, пока девушка сильно сжала его ладонь. Боль, которая разрасталась в пальцах Викторова была не то чтобы сильной, она была приятной. Приятной от того, что он понимал: «она не обижалась, ей нужно было объяснение». — Сука, да ты аккуратнее можешь, нет?
Закончив, мужчина легким движением руки перевязал руку Нели, и попросил Глеба выйти с ним. Саша вышел тоже.
— Мы ее отпускаем, но если опять возникнут проблемы с ее агрессией или ухудшение состояния, не медлить и ехать к нам, ясно? — говорит Николай, и жмет руку Глебу.
— Да конечно, спасибо вам большое.
Вернувшись в палату, Глеб заметил, что девушка успела переодеться в чистую одежду, и собрать свои вещи. Она выглядела разбитой, сломленной, но в тоже время лучезарно улыбалась в лицо Глебу, нежно, с некой любовью.
— Ну все? Поехали, — говорит Глеб, улыбаясь и замечая, что Неле трудно надеть черное пальто, он быстро помог ей его одеть. — В этом пальто, ты безумно красива..
Все также улыбаясь друг другу, они вышли из больницы, с облегченным выдохом отпуская накопившийся страх и боль, что таилась внутри, заставляя дрожать каждый раз при воспоминании обо всех невзгодах. Машина стоящая прямо у входа жалобно пискнула, когда Глеб нажал на брелок и открыл дверь. Девушка села спереди, Саша уселся сзади, то и дело поглядывая на творительницу пиздеца.
— Ты как? Как себя чувствуешь? — спрашивает Саша, пересаживаясь на середину, чтобы я могла его видеть в зеркале заднего вида. Я слегка улыбнулась и нервно повернула голову.
— Хорошо, все хорошо. Извините, что напугала, сорвалась.
— Не забивай голову этим, ты имеешь право на эмоции, — говорит Викторов, наблюдая за дорогой. Его лицо сконцентрировано, словно он шел по краю обрыва, играл с огнем. Глаза слегка прищурены от яркого солнца, которое вряд-ли уже кого-то согреет.
— Саш, может у нас останешься? Время позднее, домой ехать будешь по пробкам, — выдаю я, понимая, что откуда-то уже знала его имя. Саша кивнул и улыбнулся причудливой улыбкой, она не была похожа на улыбки всех людей, она смотрела вниз, словно «грустная». Глеб обернулся на друга, осматривая его уставшее лицо. Перед машиной парня резко появилась другая, подрезая черную BMW.
— Викторов?! — кричу я, резко хватаясь за руль и выкручивая его вправо, не давая столкнуться с машиной спереди. Остановив машину, Глеб вышел из нее, осмотрел и вернулся обратно.
— Че за долбоебы ездят по МКАДу? — выругался он, снова выезжая на трассу.
***
Дом Глеба казался огромным, словно в сказке про королеву, живущую в самом большом замке. Светлые и приятные комнаты, но меня манила лишь одна. Получив одобрение на вторжение в личное пространство, я аккуратно приоткрыла дверь.
У входа стоял стол, белый и большой. На нем стоял компьютер, микрофон и колонки. Также на столе лежал беспроводные два микрофона и тетрадь исписанная в текстах. Все стены обклеены шумоизоляцией, которая помогала не распространится звуку при записи песен. Подцепив пальцами объект с рукописью, я начала вчитываться с строки. Получалась плохо, кривой, но знакомый, родной почерк не поддавался разгадке, словно был написан на другом языке, которого я не знала.
«Я увидела в нём то, что не видела в них
Нашла в себе силы для того, чтобы заговорить
Я боюсь быть одна, он согласился помочь
И показать мне то, что прячет за собою ночь
Это было, как в кино, в котором кто-то умрёт
Мы были в той компании, где лютый холод и лёд
Почему мне так не хочется сегодня засыпать
С тем, кто меня не поймёт?»
— Глеб, эта песня...? — спрашиваю я, осознавая, что песня написана от моего лица. Я та самая девушка, про которую он будет писать свой новый альбом, та, кого он любит больше чем наркотики.
— Да, эта песня посвящена тебе, твоим страданиям... Ты лучшее, что я мог встретить в своей жизни, маленький лучик света, в этой черной полосе, — запинаясь говорит Глеб, наблюдая за тем, как у меня глаза наполняются слезами. — Ну что ты, иди ко мне.
Подойдя к Глебу, я не думая, резко обняла парня, сжимая его с огромной силой. Парень скрестил руки за моей спиной, аккуратно приподнимая. Этот момент застыл в сердце, словно яркий момент в черной жизни, и вот сейчас я чувствовала себя там, где я должна быть. В объятиях кареглазого брюнета и голубоглазого блондина. Эти двое спасали меня, переживали больше всех, зная, что не выдержали бы потерю близких людей.
— Глеб, ты наверное единственный, кто видел меня в таких состояниях, кому я доверилась вот так быстро за пару дней. Ты уникальный и самый талантливый в моей жизни человек, я просто обожаю тебя!