Осколки души #3

Мои зрачки – размером с Космос,
А порошок – белее снега.
Я бы забыл тот нежный голос,
Но он мне служит для ночлега.

Он говорит со мной в дожде,
А голова – хранитель праха.
Ее слова – на мне везде,
Прости меня за жалость краха.

Я не верю в мир иной,
Но заглядываюсь в небо.
Ты бы не гордилась мной,
А я играю в это слепо.

Не смотри на меня с неба,
Не ищи среди людей.
Я не вылезу из склепа,
Хотя там и нет дверей...

Тут сквозит и дует ветер,
Шепча мне ночные сказки.
И про то, как тебя встретил,
И про тело в алой краске...

От Л. ❤️

Pink - Try 🔥

Я просыпался и следом сразу же засыпал. День или дни проходили в экстазе, который давала наркота... Прозрачные пакетики становились пустыми, пока мои ноздри вдыхали эту дичь. Мне слишком сильно хотелось спрятаться от себя, своим мыслей, поведения, жалости, злости, биполярки и всего, что было творил... Съел то, что купил для зеленоглазого мотылька, но с силой анаконды и храбростью Зены. Эта женщина... Они похожи... Удивительная героиня сериала была способна убивать богов (а также и других бессмертных, таких, как ангелы). В то время, как обычный меч или другое оружие прошло бы сквозь бога, не вызвав кровотечения или другой раны, Зена обладала возможностью пробить эту «дымку бессмертия» и заставить всемогущих истекать кровью или даже умереть. Эту власть ей даровали Бог Элай и  после того, как Ева очистилась от своих грехов, чтобы Зена смогла защитить свою дочь от Олимпийских богов. Они сказали, что сила эта будет при ней, пока Ева будет жить. В течение этого времени Королева воин приобрела известность, как «Убийца Богов». В Илайн есть все, что меня раздражает: сила, заносчивость, выносливость, остроумие, воля, красота и желание разрезать на куски мое тело. Почему не свалил отсюда? Без понятия... Странно признать, но в этом месте спокойнее... Тут ничего не напоминает о том, что прошел... На стене не висят фотки с женщиной, которая мертва... Это лишь сухой факт, ведь я застрял в любви к ней...

Все было туманно до момента, пока не открыл глаза. Уже не было черной дыры в потолке... Прошло... Я жив... На мне нет рубашки, но штаны на месте. Горло болит так, будто туда засовывали стекло. Поворачиваю голову и вижу Илайн, которая мирно спит в уголку комнатки... Ноги поджаты, а лицо спрятано. Слюна на вкус отвратительная и в животе распространялась огромная пустота... Нет... Не говорите, что меня тошнило, а девчонке пришлось носиться со мной. Окидываю взглядом комнату и вижу: штуку для капельницы, ковра тоже нет, постельное белье уже другое, а белое покрывало чудесным образом исчезло. Ебать. Медленно встаю с кровати, а легкая тошнота подбирается к горлу... Фу, блядь. Я – ничтожное создание, которое принижало и манипулировало невинной девушкой, когда она нуждалась в помощи... Илайн-Илайн... Зря ты спасла такое создание... Ее не было все выходные... Где маленькая лесная фея пряталась? Динь-Динь... Это именно она... Подхожу к ней и о-о-о-очень аккуратно беру на руки, чтобы вернуть на законное место, но изумрудные глаза открываются и смотрят на меня. Сонная...  Никаких не будет сопротивлений, ведь я напортачил. Быстро прекращаю еще не начавшуюся речь, а потом тихо ухожу. Не думаю, что хирург хочет видеть меня после пробуждения.

На кухне пахнет едой. Глазами цепляюсь за кастрюльку, что стоит на плите. Просто загляну, блин. Открываю и на меня обрушивается запах куриного супа... Черт возьми, пахнет так прелестно, что мой желудок испускает жалкий вой и ноет. Воу, тут записка даже есть.

«Съешь этот суп, иначе я просто вспорю тебе брюхо скальпелем. Не беси больше, чем было.

Немая.»

Слегка улыбаюсь и тихо набираю суп. Сама ситуация странная: ночевал здесь все выходные, жру вкусный супец, что приготовила та, кого обидел и унижал. Данте не научил меня манерам, а мать... Было слишком мало времени... Насрать... Закончив с едой, сразу вымыл тарелку и пошел в ванную. Там был мокрый ковер... Илайн отстирывала его от меня... Собираю свои лохмотья и вижу, что они разодраны. Причины знать не хочется, но догадки есть. Один случай вертелся в голове... Сразу после смерти Джулии... я обдолбался так, что чуть не задохнулся от своего же языка... Такие приступы стали привычкой... Пока не отправился в реабилитационный центр. Там было не сладко, учитывая легкую степень ломки... Блядь! Беру ковер подмышку и возвращаюсь на кухню, где хочу оставить благодарность. Ручки нет... Ладно. Беру салфетку и делаю из нее розочку. Стыдливо кладу ее на стол и закрываю дверь, оставляя девушку в покое. Нужно держаться подальше от всего, что связано с ней. Илайн Ларентис – добрая и хорошая, поэтому не нужно раскидывать на зеленые глаза свою темноту. Разум вернулся? Боюсь, что это до первого помутнения и злости. Или ее колкой фразы. На телефоне куча пропущенных звонков... Смахиваю уведомления влево, потому что у меня другая цель. Ищу нужный номер, пока еду домой. От меня воняет...

— Где ты пропадал 2 дня? — Антонио не говорит со злостью, а больше с тревогой.

— Отдыхал. Илайн сегодня выходная, — тишина.

— Почему? — ненавижу этого старикана.

— Попросила, — вру.

— Не вернулась в город? — а вот это интересно.

— А ты откуда об этом знаешь? — подыгрываю ему.

— Она спросила про выезд из Бари, поэтому и подумал, что не вернулась, — почему я не в курсе? Куда девчонка могла ездить? Доверие все еще хрупкое.

— Короче, ты меня понял, — уже подъехал к нужному месту.

— Ладно, опять здесь будет тоскливо, как в гребанном морге, — мне хотелось рассмеяться.

— Когда успел так прикипеть к обычной девице? — даже мне не нравится фраза, что ляпнул.

— Она не просто врач, Себастьян... — он подбирает слова? — Илайн – очень умна и та, кто оставляет приятное послевкусие, понимаешь? Но еще, — снова кульминация фразы, — слишком горда и решительна. Такие, как эта малышка, не будут снисходительны, когда их обижаешь. Они воткнут нож и будут смотреть до самой последней твоей секунды. Хорошего дня, Каэтани, — и отключился. Выхожу из тачки и тяну ковер. Гребанный идиот. Это я о себе, естественно.

— Здравствуйте, — мне приветливо улыбаются.

— Привет, Майли, можно привести его в порядок и купить еще кое-что? — это девочка-подросток одного из наших мужиков. Ей 17.

— Конечно, я передам ребятам, чтобы сделали на высшем уровне, — смеется очень высоко. Мило.   — Я хотела поблагодарить Вас, за... ну... учебу, — последнее слово выскакивает с такой живой ноткой удовольствия.

— О, не стоит. Ты не будешь продавать здесь всякую ерунду, а станешь известным биологом, да? — повезло, что в нашем мире есть такие светлые сердца.

— Сделаю свой фирменный чай, — и убежала. Она – первый ребенок, который не плакал при виде меня. Сзади слышно машину, поэтому оборачиваюсь и вижу знакомую тачку. Дамиан. Прекрасно. От него тоже были звонки и сообщения. Парень идет спокойной походкой, а когда подходит, то с размаху лупит в живот. Прекрасный удар. Супик задрожал в желудке. Не смей выплыть наружу!

— Доброе утро, чувак, — проскрипел ему и выпрямился.

— Встречай гостей, — а вот это совсем не хорошо. Холодный взгляд паренька, который не кушает вредной еды, подсказывает, что меня ожидает что-то получше.

Уже издалека слышно сигналы машин. Сюда врывается хаос... Три черных внедорожника едут один за одним, суля пиздец.

— Тебе пизда, — спасибо. Засовываю руки в карманы и стою. Эта колона останавливается и из каждой машины выходят мои родные люди: семья Моретти, Бейкер, Феррара. Я скучал, но не двигаю и бровью. А где два дьяволенка?

— Артур и Брендон уже пожирают все вкусные штуки, что сделала Джемма, — хмыкаю. Им повезло, что женщина их любит. Мне периодически прилетает под ребро за плохие словечки, подзатыльники за поведение, но и за то, что мало ем. Короче говоря, походу бабуля не вытерпела разлуки с непутевым (это я) и вернулась в мой дом, чтобы откармливать бедного Каэтани и двух Боссов.

— Расскажи, — осталось пара секунд, перед тем, когда Ванесса Моретти отхуярит это бедное тело, которое осталось от Себастьяна Каэтани. Наркоман...

— Ты пропал. Моя Королева очень переживала, а Доменико рыскал везде, чтобы найти тебя. Они прилетели на неделю, чувак. Думаю, что киллер пустит пулю за слезы жены. Пока, — и живо идет к рыжеволосой, что поджигает землю. Царство Небесное, Каэтани. Он кланяется, Ванесса его обнимает, но Дом сразу же берет рыжую за руку, намекая отвалить. Тошнит от влюбленных глаз... Но я рад... за них и брата... Киллиан машет головой и показывает жест, что значит отсечение головы, а Лука... Эх... Просто оперся о тачку и смотрит. Холод... Вдыхаю воздух и делаю шаг, когда сзади раздается писк.

— Ого, — Майли.

— Прости, красавица, — выхватываю тот чай и выпиваю залпом, чтобы не обидеть малышку.  — Очень вкусно, — подмигиваю и иду на эшафот.

Дамиан становится за Ванессой, а все остальные мужчины подходят к ней и окружают ее. Келл буравит уже серьезным взглядом, пока Лука лишь безразлично курит сигарету, выдыхая в противоположную сторону от Белладонны, Дом выровнял спину и выглядит устрашающим... Но больше всего меня цепляет Королева... Рыжая... Стрекоза... В тех голубых глазах мелькает страх за меня и разочарование... Прости, сестренка, что не такой, которого ты заслужила... На ее стороне куча сильнейших мужчин, а за моей спиной – пустые черные тени безумия. Их глаза прикованы ко мне, а я... Маска ублюдка приросла к личности и не спадает. И тошно от того, что они правы... Какой из меня друг, если не звоню часто? А брат? Из-за меня сестра летела в Италию, которая напоминает жуткие времена. Еще один звук машины... Ах, кто-то еще будет добивать меня? Даже не смотрю... У нас тягучая тишина... Слышно тихие шаги и потом незнакомец кладет руку на плечо, а моя семья смотрит за мою спину. Ну, посмотрим...Поворачиваюсь и вижу гордую Динь-Динь... За мной... Храбрая девушка стояла на моей стороне... Одна... с черным сожженным миром, который был лишь моим...

— Что-то случилось? — зелень смотрит туда, куда вход запрещен. Слышу звуки закрывающихся замков и щеколд. Внутренние монстры, пустоты, тени, кривые чудовища в шоке... и замолкают... и отступают... и уходят... Нет... невозможно... Блядь... Никто не знает и не понимает, но сам поворачиваюсь спиной к родне, прикрывая Илайн ото всех, чтобы никто не видел... Зачем? Она меня спасла. Долг. Око за око... Девушка молчит, но крепко сжимает кулачок, будто там спрятано нечто важное, а следом машет отрицательно головой.

— Личное, — наклоняюсь к ее уху, а нос щекочут непослушные цитрусовые кудряшки.

— Уходи. Молча. Сейчас же, — Ларентис не увидит то, что предстоит выдержать мне.

— Найди меня потом. Это важно, — слегка отталкиваю ее в плечо. Хватить принимать тьму, которая исходит из татуированного тела.

— Найду, — необычная девушка отходит, но спиной, а потом выравнивается и отворачивается, показывая храбрость. Выдыхаю, разворачиваюсь и снова смотрю в голубизну... как у Данте...

— Тебе нечего сказать мне? — голос хуже стекла, которым резал Джузеппе.

— Не думаю, что должен отчитываться, — спокойно отвечаю.

— Себастьян, — голос Дома.

— Почему вы все здесь? — внутри разрастается ужасный карьер из ненависти к себе.

— Я тебе скажу, — Ванесса подходит ближе и меня окружает сила...   — Мой брат снова потерялся, а я об этом ничего не знаю. Моя брат исчез на 2 дня, а его сестра уже придумывала безумные варианты его смерти. Моя брат, который нашелся, не делится со мной, а это причиняет мне боль. Мой брат замыкается в себе, но думает, что мы слепы. Мой брат нуждается в семье, хотя считает, что никто не придет. Мой брат будет отталкивать фразами, а внутри материть себя за это. Мой брат – все, что есть от кровной родни. Разве такая у нас семья, что бросает кого-то в беде? — делает шаг ближе и стоит, наполненная огромной решительностью. Моя любимая сестра... Создаю неуверенный шажочек навстречу. Ты пустишь к себе, огонек? — Себастьян, ты, блядь, обнимешь меня? Иначе получишь удар, — Стрекоза не плачет, но мне видно, что слова отняли часть силы.

— Я скучал и спасибо, что опять пришла в нужный момент, — делаю гигантские шаги и захватываю рыжую голову, которую прижимаю к груди.

— Блин, мне казалось, что Белладонна его сожжет, — чертов садист. Предатель. Это о Луке. Молчаливый пиздюк.

— Даже мне стало стыдно, хотя это чувство не свойственно такому человеку, как я, — Киллиан.

— Тебе повезло, потому что Адриан поговорил с ней, — кинул Лука.

— Ему не повело, что потом мы поговорим, — смешно, блядь. Спасибо, До-о-о-ом.

— Я хочу тебя убить, — прошептала Ванесса и ущипнула за бок. Я ждал этого.

— Уже. Взглядом, — сестра.

— А что за приятная девушка пришла к тебе, ведь даже не дал рассмотреть? — этот охотник... бесит. Нужно помыть жопу его шампунем.

— Моя работница, — так и есть. Всего лишь врач в клинике. 

— Интересно, — пробормотал Дом и серьезно смотрел на меня, когда я поднял глаза. Он понял, что это была она. Почему он не глуп?

— Можно уже сворачивать сопельки в клубок? — что не так с этим головорезом? У него нет чувств. Совершенно. Ему никто не был важен, но Стрекоза... Парень прикипел к ней... Да...

Отпускаю сестру, а к нам мчится машина. Ну что еще? Как только тачка останавливается, то оттуда выбегает два сорванца.

— Дядя! — орет Брендон и мчит.

— Крестный! — подхватывает Арт, пока присаживаюсь, а меня готовы свалить с ног, ведь двое бегут прямо в руки.

— Что за здоровяки? — смеюсь от души, когда они останавливаются, а потом вальяжно шагают, засунув руки в карманы.

— Привет, — тянет руку Артур, а Бредди спокойно ждет.

— Здравствуй, — пожимаю теплую ладонь, а пацаненок крепко сжимает. Характер, блядь.

— Ciao. È bello vederti, zio (Привет, рад видеть тебя, дядя), — манеры. Это точно 3-летние малыши? Протягивает ладонь и смотрит в глаза. Глубокий синий цвет обжигает. Мне не страшно за наш мир, когда они станут править. Брендон оставляет послевкусие холодного огня, а его брат – льда и тишины.

— Reciprocamente, capi (Взаимно, Боссы), — только после этого они довольно сильно обнимают меня.

Мы договорились, что все отдохнут, а только потом соберемся, чтобы потусоваться. Как только орава убийц уехала, то поехал в клинику, где нашел Илайн. Она проводила операцию. Я ни разу не видел, как хирурги делают все манипуляции. Сейчас стал напротив прозрачного стекла и наблюдал. Ее движения мягкие и плавные, будто простенький танец. Взгляд серьезен, но лицо не было злым. Ларентис кивала, когда медсестра что-то спрашивала или светила хренью на плакат, но также нажимала на планшет. Антонио заморочился, но даже отсюда было видно гордость и радость старика, который посвятил всю жизнь медицине.

— Наблюдаешь? — Дамиан подкрался, но мои ноздри уловили его духи раньше, чем прозвучал голос. Необычные, как и он сам. Низкие, но сладкие.

— Зачем ей работать у нас, если она настолько умна? — этот вопрос мучает меня неделю.

— У каждого свои причины, Себастьян. Кому-то нужны деньги. Думаю, что, потеряв родителей, у нее не возможности платить за дорогое обучение, — да, но все равно пазлы не цеплялись друг за друга.

— Ее хорошо проверили? — странно все это.

— Она чиста, — сделал небольшую паузу, а потом продолжил, — не считая мелких правонарушений, — рассмеялся парень.

— Было что-то интересное? — и он повернулся ко мне.

— Угон, крошечная кража и вишенка – хулиганство, — неожиданно.

— Хулиганство? — повторил эхом.

— Порча имущества, точнее, дома. Девчонка закидала его тухлыми яйцами, разбила окно и подсунула ужа в кровать мужику, — интересно. Наша Илайн Ларентис... Прекрасный и гениальный хирург, невероятная личность, храбрая девчонка и сорвиголова... Что за безумное соединение?

— Не замужем? Дети? — нужно знать все.

— Эту конфетку знали здесь. Девочка училась в школе, но из-за пожара некоторые документы были потеряны: прием в школу, тесты на разные умственные штуки. Оказывается, что некоторое время путешествовала с родителями, но потом вернулись сюда обратно. Девки рассказывали, что у нее был парень, который постоянно находился рядом и вколачивал всех, кто обижал ее... Имя не сказали, но удалось покопать... Эш... фамилия не найдена. Ни документов, ни намеков на существование, — вау... К нему ездила?

— Он здесь? — спрашиваю и смотрю на нее. Так много тайн... Очень. Но они такие сладкие, что хочется испробовать каждую, наслаждаясь своим триумфом.

— Красавчика не видели давно. Точнее... почти сразу после аварии испарился. Кто-то думает, что парень уехал вместе с ней. Дальше про школу копать не стал, — чудно, правда.  — Она полностью кристальна и это пугает, — именно.

— Такая чистота способна закрыть любые дыры, правда? — резко спросил у Дамиана и тот кивнул. — Ложная хрустящая белая пелена, что таит темноту, — размышлял вслух. А Динь-Динь совсем не проста... Отнюдь... И от этого интереснее... Сложные ребусы и задачи – то, где я был отличником.