----- Интерлюдия 5
Интерлюдия 5.
О мятежном арретанце
Полет радости, полет бесконечности.
Дракон терпеливо ожидал своего Господина. Тень его отражалась в зеркальной воде планеты. Он умел ждать. Время ничего не значило. Ведь Эмихол был наездником, и не мог жить без полета. Их полета. Полета радости.
Но шли годы, и дракон уже не ощущал той радости. Изредка он наблюдал, как размытые силуэты резвятся в лазурном море. Эмихол забавлялся со своими новыми игрушками. Скоро ему надоест. Скоро он бросит их и вернется к своему верному Дракону.
Но время словно застыло, бездействие становилось невыносимым. Каждый новый день он все ближе и ближе спускался к зеркальной воде. Он боялся воды. В воде невозможно совершать полет радости. Вода — плохая. Вода значила смерть, неужели Эмихол не видел этого? Неужели он не догадывался, как страдает его верный Дракон? Впервые он ощутил одиночество. Впервые испугался. Спустившись к воде еще ниже, он сделал то, что никогда не позволял себе прежде — он позвал. Он прервал покой своего Господина, и Эмихол пришел.
— Полет радости, — напомнил Дракон.
— Как я рад видеть тебя, друг мой, — голос, который он так давно не слышал, изменился. В нем появилось нечто новое, но Дракон не мог определить что, ведь для него не были постижимы нежность и доброта.
— Полет бесконечности, — настаивал Дракон.
— Посмотри на этот мир. Разве он не прекрасен? Это самое дивное, что я когда-либо творил. О, как бы я хотел, чтобы ты смог разделить мою радость. Как бы я хотел, чтобы и ты смог уразуметь их красоту. Они — венец моего творения. Мои дети.
— Полет радости, — не сдавался Дракон. — Будут и иные миры. Будут иные дети, такие же прекрасные.
— Нет. Довольно! — возразил Эмихол. — Если я и дальше продолжу творить миры, то тем самым обесценю красоту и величие Аррет.
— Полет бесконечности...
— Есть в жизни вещи куда более ценные, чем полет, куда более захватывающие, чем бесконечность.
И он ушел, погрузился в воду, а Дракон остался один. Больше он не звал своего Господина. Дракон обнаружил в себе новое качество, которого раньше не наблюдал, — гордость. А затем пришла зависть и злость. Он оказался ненужным. Он стал бесполезным. В его услугах не нуждались.
Однажды он начал замечать, как стая арретанцев всплывала на поверхность и завороженно смотрела на звезды. Это продолжалось снова и снова. И тут Дракон придумал план. Если Эмихол так сильно ослеплен своими новыми зверюшками, что позабыл о полете, то Дракон сделает все возможное, дабы он их возненавидел. Когда Эмихол разочаруется в своих детях, то вновь полюбит полет. Их полет. Полет радости.
И Дракон улетел. Никогда он ничего не творил сам, но часто наблюдал за своим Господином. И вот теперь он учился творить. Он творил мир. Мир, у которого будет лишь одно предназначение, — стать капканом...
Когда стая арратанцев в очередной раз всплыла на поверхность понаблюдать за звездами, Дракон спустился к ним.
— Не прекрасны ли эти небесные светила? — заговорил он.
— Они... прекрасны, — ответил Лоамми, предводитель стаи. Слова давались ему с трудом, ведь впервые он говорил не под твердью воды.
— А сколько еще их сокрыто от взора живых. Целые галактики, миллиарды миров и солнц. И все они не менее прекрасны.
— Зачем их столько... если их нельзя увидеть? — поинтересовался Лоамми.
— О, их можно увидеть. Но не с этой планеты. Ядро твоего мира светит настолько сильно, что заглушает собой сияние других звезд. Они есть, но ты их не можешь увидеть, — в голосе Дракона слышалось сожаление.
— Как жаль, что я не могу их увидеть, — обреченно молвил Лоамми.
— Есть место, блуждающая планета, которая странствует во Вселенной. Живущий на ней сможет каждый день наслаждаться видом звезд и созерцанием новых миров.
— Как счастливы те, кто обитает на ней, — мечтательно проговорил Лоамми.
— Скоро эта планета пролетит совсем рядом с твоим миром, и ты сможешь увидеть ее. Я бы даже смог помочь тебе до нее добраться. Но ты, разумеется, не захочешь. Ведь у тебя уже есть свой мир, не такой прекрасный и разнообразный, но дом не выбирают.
— Ты и вправду сможешь взять меня туда? — голос Лоамми был полон надежды.
— Разумеется, могу, мне это не сложно.
— А как называется это дивный мир?
— О, имя этому миру такое же чудное, как и он сам. Я называю его Новое Начало. Нур Линь.
— Нурлинь, — повторил Лоамми. В его мечтательных глазах блестели отражения новых звезд, которые ему еще предстояло увидеть.
Нурлиньская летопись о светлых деяниях Эмихола.
Утерянная глава.
Лоамми ( «не Мой народ») — мужское имя (Библия, ).