ГЛАВА 4.
Проснуться с полным ощущением того, что ты отдохнувший и выспавшийся человек — идеальное начало дня. Не трачу время на бессмысленное пребывание в квартире, в каждой комнате которой до сих пор на полу лежат коробки, набитые моими вещами. Ставлю себе ещё одну задачу в список дел — разобрать эти коробки, наконец. Быстро принимаю душ, насухо вытираюсь и наношу дневной крем на лицо. Надеваю обычные джинсы, обтягивающую майку и рубашку поверх, босоножки на невысокой танкетке. Необходимые вещи в рюкзак: телефон, ключи от квартиры, кошелек, документы и ключ от машины. Солнцезащитные очки, как необходимый атрибут на сегодняшний день. И выбегаю из квартиры.
У меня наполеоновские планы, типично девчачьи и такие любимые. Обожаю быть эгоисткой и дарить время самой себе, ублажать себя разными вещами, которые дарят мне радость, и попросту любить себя. Хотя этим я занимаюсь уже десять лет. И не жалею. Судьба готовила меня к такой жизни, к моему пути в ней и тому, чем я буду заниматься. По-другому я обо всём этом не думаю. И не могу.
Сделав плановый укол для контрацепции, провожу несколько часов в соседнем от медицинского комплекса здании косметологии — эпиляция и массаж всего тела. Это то, что мне необходимо. Сегодня я должна вернуть всё в свои руки, повернуть ситуацию так, чтобы выгода была у меня в кармане. Мысленно уже составила ответы на внезапные вопросы Роберта, касающиеся моих отношений с Клайдом, на случай, если тот успел всё разболтать папочке. Я готова, я собрана, я вооружена.
Но если быть честной, я не могу поверить в то, что Клайд предал меня таким образом, выложив всю правду обо мне, о нас. Возможно, я поторопилась выставить своё положение в таком свете, словно мы с Робертом уже помолвлены. Чёртово кольцо. Бросаю взгляд на безымянный палец, на кольцо с крупным бриллиантом. Но и тут я нашла себе выход: я ведь ни слова не сказала об этом, значит, он сам всё себе выдумал. Чувствую себя дрянью.
— Следующий сеанс эпиляции через шесть месяцев, лучше прийти через пять, если у вас будет возможность. Не забывайте пользоваться защитным кремом, чтобы не было реакции от лазера. Будем рады видеть вас снова у нас.
Смотрю на приветливую блондинку за стойкой ресепшена и улыбаюсь в ответ. Расплачиваюсь за проведённое в центре косметологии время и прощаюсь. Не уверена, что сдержу слово и вернуть сюда через пять месяцев. Не уверена, что задержусь в Сан-Диего и продолжу здесь жить, если все планы уже рухнули. Не уверена, даже если всё ещё можно исправить, потому что жить здесь и знать, что Клайд где-то рядом — выше моих сил.
Отправляюсь в полюбившийся торговый центр, чтобы купить одежду для сегодняшнего ужина с Робертом. Ничего сверхсексуального, ничего слишком скромного. Мне нужно что-то особенное и в то же время простое, чтобы не перегнуть палку.
Откуда во мне такое стойкое ощущение, что Клайд уехал? Потому что он сам об этом сказал? Потому что не хочет копаться во всём этом дерьме нашего прошлого? Хотя так кричал, что нам нужно поговорить. Но я до сих пор не вижу в этом смысла. Продуктивного диалога у нас не получится, если мы будем кричать друг на друга под эмоциями, а я буду эмоциональной стопроцентно. Другой рядом с Клайдом попросту не умею быть, да и не умела раньше.
Уже дома я подготавливаюсь к ужину. Надеваю купленную одежду: бесшовную ярко-голубую блузку с короткими рукавами, белую облегающую юбку-карандаш длиной чуть выше колен и белые лодочки на высоком каблуке. Невольно вспоминаю наши дни с Клайдом и глупо улыбаюсь.
С моим маленьким ростом мне не особо помогают каблуки, при этом я не ощущаю себя ущербной рядом с мужчинами, наоборот позволяю им почувствовать себя защитниками. Но я устаю от этого, хотя уже привыкла. А Клайд заставлял меня носить модные кроссовки и кеды, целовал в макушку, потому что без каблуков я была на уровне его груди, и мне приходилось задирать голову, чтобы увидеть его лицо. Он твердил мне о комфорте и о том, что рядом с ним я могу не бояться быть самой собой. Говорил, что не следует бояться осуждения или непонимания общества, потому что жизнь — единственное, что у нас есть в наличии, нужно прожить своё время в радость, а не пытаться быть тем, кем «принято».
Убираю свои волосы в низкий неряшливый пучок и выпускаю несколько прядей на лицо. Накладываю косметику, делая акцент на глазах, а губы мажу обычным маслом для блеска — всё равно сотрётся во время еды. Убираю загоревшийся уведомлением о прибытии такси телефон в сумочку, хватаю ключи от квартиры и спешу на улицу.
Поездка до дома Роберта становится для меня сродни отправлению на казнь. Не смогу уже забыть, что было в этом доме несколько дней назад. Расплачиваюсь с водителем и выхожу из машины. Совсем не спешу, медленно иду по дорожке к дому. Почему так тяжело идти сюда?
— Эддисон!
Поднимаю голову и вижу стоящего на крыльце и улыбающегося мужчину. Мне хочется скривиться от имени, по которому он знает меня. Я перестала быть Эддисон в тот момент, когда замок в двери ванной комнаты щёлкнул и оставил нас с Клайдом наедине. Но мне хочется улыбнуться в ответ — вот он парадокс. Мне действительно хочется улыбаться Роберту, потому что он вносит в мою жизнь тепло. Почему я не испытываю стыд за то, что собираюсь разрушить его жизнь? Потому что не люблю? Вздыхаю по пути к мужчине. Какое самое жестокое наказание ждёт меня в аду за все мои действия?
— Привет, дорогой. — Поднимаюсь на крыльцо и касаюсь губами губ Роберта в лёгком поцелуе. Его руки тут же опускаются на мою талию и прижимают к себе. Чувствую, что скучал. Искренне.
— Не мог дождаться тебя, так переживал за твоё состояние. Думал, что ещё немного, сорвусь и поеду к тебе, но помню, что ты этого терпеть не можешь. Как и мою назойливость. — Смеётся, заставляя меня улыбнуться и положить руки ему на грудь, мягко поглаживая.
Он прав: я терпеть не могу, когда вмешиваются в моё личное пространство, постоянно крутятся рядом без моего на то желания, а ещё присутствуют в моей квартире, которая является для меня спасением и тайной обителью, где я могу спрятаться от всего мира и побыть в одиночестве. За все эти несколько месяцев знакомства он ещё ни разу не был у меня дома. И не будет. Никого там не будет кроме меня.
— Ты самый милый мужчина на свете. — Кокетливо воркую и глажу Роберта по щеке ладонью. — Может, теперь мы пройдем внутрь? Не хочу, чтобы твои соседи знали, как сильно я по тебе соскучилась. — Последние слова шепчу мужчине на ухо и обхожу его, прячась внутри дома.
Здесь всё так, как и было в субботу. Ничего не изменилось, да и не должно, чего я ожидаю? Вот только во мне всё изменилось. Но я рада, что это останется лишь моей тайной, что об этом никто и никогда не узнает.
Проходим мимо обеденной зоны, и я вижу, что там уже приготовлено всё к ужину, расставлена посуда и что-то из еды. Рядом с накрытым столом стоит и замечает меня Фредерик — некто вроде дворецкого по современным меркам богатых людей, домоправитель, что-то вроде этого. Он кивает мне и сдержанно улыбается. И я улыбаюсь в ответ. Знаю, что Фредерик, или Фред, как его тут все называют, является скорее негласным членом семьи — он работает на Роберта очень долгое время, кажется, ещё с тех пор, когда Роберт был женат на бывшей жене. На матери Клайда, как теперь оказалось.
Иногда я думаю, что Фред видит всё моё лживое нутро — всегда так пристально смотрит мне в глаза, а его взгляд такой серьёзный и умный, словно читает меня как раскрытую книгу, знает обо мне всю правду, но не смеет рассказать об этом работодателю. Конечно же, это всё чушь, но стойкое ощущение никогда не покидает меня.
— Посиди со мной, моя милая Эддисон. Ужин ещё пока не готов. — Сообщает мне Роберт и усаживается в широкое кресло, его любимое в этой большой и современно обставленной гостиной.
— Конечно, всё, что ты захочешь. — Мурлычу я с притворной лаской, но не собираюсь занимать место в соседнем кресле. С улыбкой кидаю сумочку на пол и забираюсь на колени мужчины, обхватывая его шею руками и придвигаясь ближе.
— Неужели абсолютно всё? — Роберт шепчет в мою шею, его руки обвивают мою талию, одна скользит ниже по ткани юбки, добираясь до её краёв чуть выше колена.
— Всё. Мы наконец-то можем побыть одни. — Провожу ладонью по его щеке и отвечаю таким же шёпотом.
— Но...
— Молчи. — Прерываю его и касаюсь губ Роберта своими, вовлекая в медленный и тягучий поцелуй. Его тёплая ладонь поглаживает моё оголённое бедро с задравшейся тканью юбки. Он в восторге от этого момента, от того, что я бужу в нём страсть и желание, а не трачу время на светские беседы. Я чувствую это. Запускаю пальцы в его тёмные волосы, сжимаю и притягиваю ближе к себе. Мне это нужно. Мне это жизненно необходимо — понять, что этот мужчина до сих пор то, что мне нужно, что я не испорчена субботним вечером и сценой на втором этаже этого дома.
Продолжаю медленно целовать Роберта, то отрываюсь от его губ с коротким вдохом, то вновь приникаю к губам, не давая ему опомниться. Его ладонь крепче сжимает моё бедро, а вторая рука ведёт вдоль позвоночника вниз по спине, вынуждая меня слегка прогнуться и прижаться ближе. По телу разносится тепло, лёгкое, словно вот-вот загоревшийся костёр. Вот только жаль, что мне тепло, но не жарко. За закрытыми глазами, там, в моём сознании, начинают мелькать размытые картинки, постепенно приобретающие резкость, как будто настраивается фокус, а неразличимые поначалу фигуры на них становятся реальными, из настоящего.
Холодный кафель разбивает о себя шумное дыхание, не давая пробраться куда-то «вне», а полумрак, сохраняющийся только благодаря горящим лампочкам над зеркалом над раковиной, отчасти скрывает лица и оставляет за собой томность происходящего. Белая рубашка падает на пол, где уже валяется пиджак. Звенящий отклик пряжки ремня, но пальцы нетерпеливо скользят к пояснице и вверх по спине, надавливая на кожу, словно уверяясь в реальности ощущаемого, пока губы, срывая с себя тихий удовлетворённый полу-стон, жадно впиваются во впадинку ключицы, в выступающий кадык. Зубами прокрадываясь к подбородку, подбадриваясь учащённым дыханием сверху и руками, резко стягивающим с тела красное платье, чтобы то ненужной тряпкой упало к ногам. Меня отстраняют и прижимают спиной к холодной кафельной стене, заставляя вздрогнуть от контраста. И долгий зрительный контакт, вынуждающий пьянеть от повисшей в воздухе распаляющейся страсти. В этом было что-то сверхвозбуждающее — стоять перед ним в одном нижнем белье и на высоких шпильках. Слишком жарко. Шаг ко мне навстречу, горячие ладони опускаются на талию, ведут ниже, а я задерживаю дыхание, боясь разорвать зрительный контакт в желании прикрыть глаза от испытываемых ощущений. Большие пальцы рук опускаются на мои тазобедренные косточки, надавливают, а я выгибаюсь в спине, стремясь быть ближе. Он приближается ко мне вплотную, позволяя коснуться его груди своим телом, пока указательными и средними пальцами по обе стороны поддевает чёрное кружево трусиков и медленно стягивает вниз. И я не выдерживаю — прикрываю глаза, запрокидываю голову назад и просто отдаюсь ощущениям. Сбившееся дыхание, по всему телу пробегает волна мурашек раз за разом, без остановки, и кожа словно наэлектризована — взрывается искрами от каждого прикосновения. Внутри как будто полыхает не успокаивающийся огонь, резко падающий в низ живота и до стона приятно потягивающий там. Тёплые губы находят меня, вовлекая в мучительно неспешный поцелуй — как парадоксальная прелюдия, которой хочется конца и одновременно продолжения.
Моё тело охватывает сильная дрожь, я распахиваю глаза и немного отстраняюсь. Передо мной было лицо Роберта, его глаза были затуманены разгорающимся сексуальным желанием, губы влажные. Он не даёт мне опомниться, как вновь целует меня, сжимая крепче в своих объятиях. Всё тело приятно напряжено, пульсация блуждает по венам в желании разрядки. Вот только вся эта проснувшаяся сексуальная энергия — следствие не ласк Роберта, а воспоминаний о том, что было несколько дней назад в этом же доме. Это следствие вспоминаемых прикосновений Клайда и того, как он целовал меня, как любил после столького прошедшего времени.
Я была в растерянности. Хотелось встать и уйти не то на улицу, чтобы глотнуть свежего вечернего воздуха, не то в ванную, чтобы плеснуть в лицо холодную воду и прийти в себя. Что творится со мной? Нет. Я не должна позволять себе думать об этом. Хочу доказать самой себе, что всё произошедшее субботним вечером — пустое, всего лишь слабость, которую нельзя было допускать. Слабость тела. Всё это неправильно. И не должно оставаться ярким и незабываемым в дальнейшем. Забыть. Стереть из памяти.
И поэтому обхватываю ладонями лицо Роберта и целую его с ещё большим напором, чем он. Медленно ёрзаю на его коленях, чувствую бедром его возбуждение даже через плотную ткань надетых на мужчине брюк. Роберт сильно возбуждён, он не привык себе отказывать в удовольствии, а потому я почти уверена, что ещё немного и он сдвинет ужин по времени, а затем унесёт меня в спальню. Но почему мне так противно от самой себя? Ведь раньше секс с Робертом не вызывал во мне таких чувств.
— Кхм. — Внезапно над нашими головами раздаётся чьё-то покашливание. — Не думал, что приду на ужин, а меня встретят таким представлением.
Резко распахиваю глаза и отстраняюсь от Роберта, вскидывая голову. И встречаюсь взглядом с Клайдом. Моё сердце в панике забилось быстрее. Боже, что он здесь делает? Он же должен быть в Лос-Анджелесе! Чёрт, чёрт, чёрт! Смотрю на его плотно сжатые губы, во взгляде читается недовольство и злость. А я... Я чувствую невероятный стыд. Мне почти физически больно под взглядом Клайда, словно меня поймали на измене. Закусываю губу и резко подрываюсь с колен Роберта, вставая на ноги и поправляя на себе одежду.
— О, сынок, я и не надеялся, что ты придёшь. Думал, что ты всё-таки решил вернуться в Лос-Анджелес, поэтому не перезвонил мне. Мы не ждали тебя. — Роберт смеётся и кладёт руку мне на талию. Наверное, он так пытается успокоить меня в создавшейся ситуации. Вряд ли он чувствует стыд за своё поведение перед сыном, ведь это его дом. Я же просто готова провалиться сквозь землю.
— Вижу, что не ждали. — Язвительно хмыкает Клайд. И я понимаю, что это больше адресовано мне, нежели чем отцу. Они подходят друг к другу и обнимаются, похлопывая по плечам. Клайд продолжает смотреть на меня испепеляющим взглядом.
Чувствую себя маленькой девочкой, которую только что отругал отец за неподобающее поведение. Господи, да что со мной?! Я как будто потерялась! Сжимаю руки в кулаки и делаю глубокий вдох. Что ж, если это — очередная проверка моей выдержки, то я готова, абсолютно. Только мне требуется выпить.
Какого чёрта происходит?!
Мне хочется закричать и затопать ногами, чтобы хоть как-то выплеснуть всю эту волну негодования и непонимания. В последний раз поправляю на себе юбку и блузку, подхватываю сумочку, так и валявшуюся всё это время на полу, и прохожу мимо мужчин в сторону обеденной зоны. Хочется поехать домой, но не могу. Вечер уже окончательно испорчен, а мне придётся дальше играть свою роль. Кладу сумочку на один из свободных стульев вокруг стола.
— Мисс Хоуп. — Оказавшийся рядом Фредерик снова кивает мне. — Не желаете бокал вина, которое приготовил для вас мистер Уиттакер?
— Да, благодарю вас. С удовольствием.
Фредерик уходит на кухню, оставляя меня в одиночестве. Сажусь за стол и сцепляю руки в замок на коленях. Несмотря на то, что вечер перестал быть предсказуемым и пошёл не по плану, всё же я могла сделать один приятный для меня вывод: Роберт ничего не знал о нас с Клайдом, если судить по его поведению. Всё так же оставался в неведении, и это меня очень радовало. Значит, я могу дальше следовать плану по замужеству, внося корректировки по ходу игры. Мне нужно решить проблему с его сыном, выставить его вон из этого дома и из своей жизни, если хочу продолжить жить так, как привыкла. Ни к чему это прошлое, ни к чему возвращать то, что утеряно безвозвратно. Но как это сделать? Как убедить Клайда исчезнуть навсегда?