ГЛАВА 3.
Смотрю в потолок, лёжа на кровати и зарывшись в одеяло, пытаюсь собрать все мысли и направить их в более спокойное и адекватное для восприятия течение. По ощущениям уже полдень, но не уверена. Какое-то время назад меня разбудил звонок Роберта — спрашивал о моём самочувствии, приглашал на обед, и тут хлынул поток новой лжи: о, эти женские недомогания, как тяжело быть женщиной во время начала менструации и прочая ерунда, нет, ни о каких вылазках из дома не может быть и речи... Чушь для меня, конечно, но мужчины в это верят, а мне необходимо время на размышления, побыть одной, прячась в стенах квартиры и ища у них защиты от внешнего мира и проблем. Согласилась только на ужин завтрашним вечером, и только потому, что Роберт заверил в «ужине для двоих» и отъезде сына. Клайд всё-таки вернулся в Лос-Анджелес? И почему Роберт упомянул сына? Знает ли он всю правду обо мне? Сын... Господи, как переварить эту информацию?
Не могу пошевелиться, словно всё тело налилось свинцом. Сил хватает только на то, чтобы держать глаза открытыми и смотреть на белый потолок, как будто там вот-вот будут выведены чернилами ответы на все мои вопросы. А их всё нет.
Где же я так прогневала судьбу, что она испортила все мои планы за несколько часов? Столько кропотливой работы, столько дней улетели в бездну. И даже если не брать в расчёт Роберта (чёрт с ним, вот честно), то для чего, для какого поворотного момента жизни, я встретила Клайда спустя столько времени? Наказание за моё бегство? Или это месть за то, что я круто изменила привычную «рутину» встречей с ним, нашей связью... Не могу разобраться.
Заставляю, наконец, себя подняться и пойти в душ. Опустошена внутри, чувствую это каждой клеточкой тела. Смотрю на стеклянную дверцу душевой кабины, стоя под струями горячей воды. Пытаюсь понять великий смысл произошедшего, но снова не получается. Во мне как будто не осталось здравых мыслей, только ощущения. Заканчиваю принимать душ, вылезаю из кабины и оборачиваю тело в большое махровое полотенце.
Из еды в холодильнике только вчерашняя китайская лапша из доставки. Сейчас и это сойдет, потому что главное поесть, а что именно — не так важно. Подогреваю лапшу и сажусь на барный стул рядом с кухонным островком, несколько отстранённо поглощая еду. Как будто резину жую, безвкусно и бессмысленно. Вода капает с отяжелевших от влаги кончиков волос на плечи, мне должно быть неприятно, но это почему-то не волнует.
В моей голове круг за кругом вертится только один вопрос: почему Клайд вновь появился в моей жизни? Именно сейчас, и именно он является сыном мужчины, которого я выбрала себе в мужья. Вот же комедия жизни! По моей ситуации можно писать сценарий для какого-нибудь голливудского фильма со второсортными актёрами в главных ролях. Моя жизнь и есть второсортная, если убрать всю мишуру в виде финансовой обеспеченности, нажитую нечестным трудом и не с рабочим будничным графиком. И мне же придётся разгребать это дерьмо своими руками, если Клайд успел рассказать обо мне всю правду.
Кидаю пустую коробку из-под лапши в мусорное ведро, тянусь к кухонному шкафу, где у меня хранится алкоголь, и достаю бутылку любимого белого вина. Неправильно? Некрасиво? Плевать. Моё спасение сейчас это алкоголь. Возможность спокойно подумать и разобраться — алкоголь.
Из головы стёрлись последние несколько часов этого дня. Я прихожу в себя только сейчас и осматриваюсь по сторонам, словно всё это время была под гипнозом. Чувствую приятный туман опьянения в голове. Сижу в плетёном кресле на своей открытой террасе, закинув ноги на стеклянный журнальным столик. Когда я переоделась в шорты и майку на голое тело? Почему-то меня не волнует, что могут подумать соседи, если выйдут на балконы и увидят меня в таком виде, с бутылкой вина на столе и полным бокалом в руке. Делаю глоток и бросаю кусочек подтаявшего льда в бокал. Сколько этот лёд уже стоит здесь? Сегодня замечательная тёплая погода, солнце ласково согревает своими лучами, а я даже не чувствую этого. Перевожу взгляд на работающий экран макбука, расположенного также на столике.
Открытый браузер. Вкладка с сайтом аэропорта Сан-Диего — сегодня утром действительно был транзитный рейс до Лос-Анджелеса. Хотя Клайд мог уехать на машине, ехать всего несколько часов. Уехал ли? Наверное, да, раз Роберт упомянул отсутствие сына. Вкладка с музыкой — уже несколько часов слушаю The Neighbourhood и тону в забытой грусти, потому что раньше мы с Клайдом довольно часто их слушали, если не постоянно — именно он открыл для меня их творчество, и теперь каждая песня ассоциируется с ним. Вкладка Facebook — нашла его страницу, но там не оказалось ничего интересного для меня. А вот вкладка с Instagram оказалась куда занимательнее — я могу увидеть жизнь Клайда за последние несколько лет. Радостно, потому что вижу эту искреннюю улыбку, такую родную, и понимаю, что он счастлив. Обидно, потому что так легко забыл меня. Больно, потому что на фотографиях последнего года присутствуют девушки, которых Клайд так интимно прижимает к себе. Почему мне больно? Я же всё забыла, я не должна ничего чувствовать... но мне больно. Сердце сжимает ледяная рука, не позволяя ему биться в спокойном ритме. Делаю несколько глотков прохладного вина, облизываю губы и резко поднимаюсь со своего места.
— Тут нужно что-то помощнее, черт возьми. Гореть так гореть. — Грустно усмехаюсь.
Быстро дохожу до кухни и роюсь по ящикам в поисках заначки. Это потребность в успокоении, у меня стресс — именно так себя и оправдываю. Нахожу помятую пачку сигарет и возвращаюсь на террасу, плюхаюсь в кресло с мягкой подушкой и тут же чиркаю зажигалкой. Едкий дым заполняет лёгкие, на кончике языка привкус переработанного табака. Гадость. Но я затягиваюсь снова и беру в руку бокал с вином. Хочу уйти в собственные чертоги разума.
Клайд терпеть не мог курящих людей вокруг, мы вместе ненавидели запах сигаретного дыма, но у нас всегда была заначка — «на случай большого стресса», так мы это называли. Я ушла из жизни этого парнишки, а привычка с тайником для сигарет осталась. Последний мой такой «стресс» был именно в тот день, когда я вышла из квартиры Клайда и больше не вернулась туда. Делаю затяжку. Голова начинает немного кружиться. О, это забытое ощущение... Перевожу взгляд на фотографию парня, с улыбкой смотрящего на девушку-блондинку в больших солнцезащитных очках. Недавняя, выставлена три недели назад. Вздыхаю. Мне так тяжело сейчас.
Помню, как мы встретились три года назад, здесь же, в большом и солнечном Сан-Диего. Я уже семь лет была в своём брачном «бизнесе» и сильно устала от всего. Я относительно недавно въехала в приличную съемную квартиру и решила обосноваться тут на какое-то время, чтобы отдохнуть и накопить силы. Сидела в баре и болтала с симпатичным барменом, как вдруг на соседний стул сел Клайд. Банальное знакомство, но оно было н а ш и м.
— Мальчик, ты, кажется, ошибся баром и местом. — С усмешкой проговариваю и отмахиваюсь рукой, показывая тем самым, чтобы поскорее исчез, как надоедливая муха.
— Девочка, я ещё никогда так удачно не заходил в бар. — Упрямо и в то же время с открытой улыбкой отвечает.
Его самоуверенность ошеломила меня, и пока я пыталась найти, как ответить, он взял тонкий маркер из канцелярского стаканчика на барной стойке и прямо на моём голом, не скрытом тканью юбки, бедре написал свой номер телефона, а затем ушёл в компании своих друзей. Весь следующий день я проклинала его, потому что не могла смыть эту запись с кожи, а потом сдалась на той же неделе... Сдалась и позвонила. Так началась моя история под названием «Клайд Фэйт».
Тушу сигарету в тарелке с уже растаявшим полностью льдом и снова откидываюсь на спинку кресла. Смотрю на фотографию, как будто вот уже сейчас получу все ответы. Но ведь так не бывает, верно? Он счастлив в своей новой жизни без меня, а я — в своей... наверное, тоже счастлива. Привыкла так жить, это мой крест. Зачем жизнь снова свела нас вместе? Не возвращалась в Сан-Диего два года, а решив приехать — спустя время встречаю Клайда, который в этом городе больше не живёт, но по стечению обстоятельств оказывается здесь в одно время со мной. Глупое совпадение, да и в эти самые совпадения я не особо верю.
Фэйт тогда был студентом, двадцать один год, которого не смущала наша разница в возрасте в шесть лет. Почему? Какое-то время я верила, что всё окупает наш замечательный секс, пока не вмешались эмоции и чувства. Боже, а секс-то был и вправду потрясающим. Со стоном откидываю голову назад на спинке кресла и закрываю глаза. Мой воспалённый воспоминаниями и алкоголем мозг подкидывает картинки из прошлого, которые подтверждают мои мысли. Закусываю губу, вижу всё до мельчайших подробностей, помню каждое ощущение, эмоции так свежи, словно это было только вчера, а не два года назад.
Чёрт, это и было вчера. Закрываю глаза ладонью. Внезапно мне становится стыдно за собственное поведение вчерашним вечером. Мы не сказали и трёх слов, просто набросились друг на друга как животные, снимая одежду и касаясь друг друга в желании вспомнить. Это было невероятно. И глупо. Как изголодавшиеся по сексуальному опыту подростки. Зажмуриваю глаза под ладонью и стону сквозь плотно стиснутые губы. Какой же, мать его, стыд.
Убираю руку от лица и снова смотрю на фотографию. Кажется, каждая деталь уже намертво вгрызлась в память, что больше не стереть ничем. В мире ещё не изобрели такой пятновыводитель для памяти. Улыбка Клайда на фотографии заставляет кусать губы. Почему я ревную? Два года назад я не испытывала ничего подобного, и даже три года назад. Со стопроцентной уверенностью могу заявить, что мне было не всё равно тогда, я была уверена в себе, слишком уверена, и Клайда именно это и привлекало. Может, так? И сейчас я уверена, но что тогда не так? Не отводя взгляд от экрана макбука, ощущаю, как ответ на вопрос витает в воздухе, практически касается кончиков моих пальцев. Задерживаю дыхание, боясь упустить этот момент.
И тут понимаю. Я ревную Клайда не к этой незнакомой и невиноватой девушке на фотографии, а к тому, что она в принципе находится рядом с ним, что имеет возможность прикасаться к нему, обнимать и целовать. Она имеет возможность отвечать ему улыбками, смеяться над его шутками и наслаждаться времяпровождением с ним. Ревную к этой возможности, которой я лишилась, разрушила и задушила её своими собственными руками. Сожгла все мосты, соединявшие нас с Клайдом, не давая шанса вернуться прежде всего себе. А теперь что, жалею? Обида, наверное, на саму себя. Не уверена.
— Ты уже ни в чём не уверена, Скарлетт. Безмозглая дура.
Допиваю вино, закрываю все вкладки в браузере и мягко опускаю крышку макбука, заставляя его уйти в спящий режим. Хватит с меня всего этого, хватит этого самоанализа, хватит копаться в чужой жизни и вытаскивать на поверхность старые воспоминания. Они должны остаться именно воспоминаниями, далёкими и спрятанными в самый глубокий ящик. Я совершила ошибку тогда, продолжив нашу связь с Клайдом, а теперь расплачиваюсь встречей с ним и тем фактом, что он сын моего возможно будущего мужа. «Возможно» — к такому я не была готова, такой поворот событий я не учла. Дура.
Убираю всё со стеклянного столика и прибираюсь на террасе, уходя обратно в прохладные стены квартиры. Пока прибираюсь на кухне, избавляясь от улик моего неряшливого поведения в течение дня, прихожу к одному простому выводу: я должна жить дальше, стереть из памяти вчерашний день и жить так, словно ничего и не было. Сложновато, но выполнимо. Смотрю на часы и отмечаю, что уже ночь. Ничего себе, даже не заметила, как просидела весь день на террасе.
Достаю из ящика комода в спальне шёлковый ночной комплект, снимаю с себя майку с шортами и переодеваюсь. Забираюсь на кровать и укутываюсь в одеяло. Делаю глубокий вдох. Завтра за ужином я выясню у Роберта, рассказал ли ему обо мне Клайд или нет, а если да, то насколько много. Завтра будет вечер «икс», который расставит всё по своим местам и ответит мне на самый важный вопрос: «могу ли я дальше следовать своему плану?». Не хочу даже думать о том, что мне придётся вновь уехать из Сан-Диего. Я была так рада возвращению сюда, потому что... чёрт, потому что этот город на подсознательном уровне ассоциируется у меня с радостью и комфортом, теплом и уютом, счастьем, с Клайдом. Вот же дерьмо!
Помню только мои размышления и очередной вопрос, почему же у Клада и Роберта разные фамилии, когда проваливаюсь в сон.