Златоокий

Снилось Дане что-то тревожное, беспокойное и липкое. Золотистый змей в её сновидениях этой ночью не появился, а пробуждение отозвалось навязчивой болью в голове и мерзким ощущением зябкой слабости.

Простыла. И, судя по ощущениям, простыла сильно.

На работе новость о её болезни восприняли без энтузиазма, но поверили: слишком уж больным был голос Даны, раздавшийся в телефонной трубке. Потом была замотанная, усталая участковая терапевт, померившая ей температуру, начеркавшая на листочках рецепт — и как, интересно, это всё купить, не выходя из дома? — и выписавшая больничный на неделю. Хорошо. Хоть что-то хорошо: в ближайшее время из дома можно не выходить. Еды дома хватало.

Следующая неделя прошла ужасно. Несмотря на то, что обычно простуда проходит быстро, в этот раз прилипчивый вирус не хотел сдаваться так просто. Сыграло ли роль происшествие с бомжом, или просто иммунитет сбоил — зима, как-никак — но каждое утро Дана просыпалась всё с тем же ощущением слабости и ломоты в костях, а температура никак не хотела уходить.

Змей не появлялся, и это, пожалуй, было хуже всего.

За неделю Дана похудела и слегка осунулась: аппетита не было, а через силу съесть получалось немного. О том, что случилось в тот злополучный вечер, она старалась не думать, но выходило не очень: всё чаще и чаще Дана с опаской выглядывала в окно, пытаясь понять, не ошивается ли у подъезда знакомый бомж. Бомж ли?..

Его не было, но тревога не проходила.

В ту ночь, когда Дане снова приснился змей, она уже начинала думать, будто не выздоровеет никогда. В очередной раз упав в кровать без ужина, она приготовилась к очередной порции липких кошмаров. Но стоило Дане смежила веки, чувствуя, как горят под ними глаза — точно песка насыпали! — как золотистая чешуя обвила тело уже привычными кольцами, а над ухом раздалось знакомое шипение. Почему-то змею Дана обрадовалась, как ребёнок подарку. У неё было предчувствие, будто после этого сна она пойдёт на поправку.

Так и вышло. Против всякой человеческой логики тело змея в эту ночь было тёплым — рептилии холоднокровны, вспомнила Дана, это невозмо... — и перестала об этом думать, когда что-то коснулось её соска. В этот раз змей был будто бы настойчивее, чем обычно; она млела в его объятиях, чувствуя, как горит кожа, как туманится голова и темнеет в глазах. Сон не был похож на сон: скорее на реальность — такую, какой она бывает, если выпьешь лишнего.

На этот раз змей зашёл куда дальше, чем обычно. Млея в его объятиях, чувствуя, как уже привычным движением поднимается вверх по бедру змеиное тело, Дана наконец ощутила прикосновение — языка ли, хвоста ли — к горящей огнём, уже влажной промежности, к пульсирующему бугорку клитора, и проснулась со стоном на губах.

Змея не было. Температуры, судя по ощущениям, не было тоже: щёки горели совсем не из-за этого. Противная слабость, одолевавшая её в последние дни, ушла.

В душе Дана обнаружила на коже что-то, похожее на мельчайшие золотистые чешуйки, но, моргнув, уже их не увидела. Может, и показалось. Сколько ж она болела... никогда раньше не было ей так плохо из-за обычной простуды.

Пришедшая доктор констатировала выздоровление. Слова Даны о том, что ещё вчера у неё была высокая температура, были встречены удивлённо приподнятыми бровями и предложением «продлить больничный, если вам угодно»: угодно было. Пускай начальство с ума сходит. Уж лучше проиграть в зарплате, чем заразить кого-нибудь или снова столкнуться с тем, что притворялось бомжом.

Хотя рано или поздно с ним всё равно пришлось бы пересечься. И что с этим делать, Дана не представляла. В нелюдских существ она до этого не верила, слышала только, что они не любят соли, лука и молитв. Молиться Дана не умела совершенно — даже выучи она слова, что значит молитва, не подкреплённая верой? Таскать же с собой соль и лук казалось совершенно глупой затеей.

Не обращаться же, в конце концов, в полицию с жалобой на сверхъестественного бомжа — засмеют и отправят лечить голову.

Когда последние дни продлённого больничного подходили к концу, Дана придумала решение. Если бомж караулит её у дома, значит, надо временно сменить дислокацию — и подождать, пока он исчезнет. С утра она закажет такси прямо к дому, чтобы не напороться ни на кого, и поедет на работу на машине. А с работы отправится в гости. У Даны не было друзей, но была одна старинная приятельница, которая когда-то ей задолжала и с тех пор не слишком поддерживала контакт.

Пришло время напомнить про старые долги.

В такси Дана с утра юркнула стремительно — если бомж и околачивался возле её подъезда, заметить её он не успел. Таксист только присвистнул, глядя на то, как затравленно озирается по сторонам его утренняя пассажирка:

— Кого боитесь? — усмехнулся он в полуседые усы. С виду неплохой мужик, добродушный, полноватый, с морщинками-лучиками вокруг глаз. — Не боитесь, у меня в такси как в танке.

— Вот и хорошо, — нервно улыбнулась Дана. Выглядела она после долгого затворничества и болезни не лучшим образом: худая, бледная, с тенями под глазами, которые не мог скрыть её дешёвый консилер. — Едем к школе...

Почти всю дорогу она молчала. Вспоминала змея — единственного, кто хоть как-то успокаивал её среди творящегося безумия и снился каждую ночь с тех пор, как она пошла на поправку. Дана вспоминала, как он говорил с ней, свистя что-то малоинформативное, но очень возбуждающее, как скользил по ноге упругий хвост и как мягко касались её позвонков невесомые перья.

В последние несколько дней змей выглядел иначе. Туман, всегда окружавший его во сне, немного развеялся, и теперь Дана могла различить за сильным чешуйчатым телом огромные разноцветные крылья, пернатые, как у птицы. Когда она впервые их увидела, то даже слегка испугалась. Но позже, осмелев, потянулась рукой к ближайшему маховому перу.

Крыло шевельнулось и само коснулось её ладони.

Мягкое, подумала тогда Дана и улыбнулась, отдавая себя на волю могучих змеиных объятий.

— О чём задумались, красавица? — весело спросил таксист, вырывая Дану из приятных воспоминаний. — О любимом, небось?

Дана вспыхнула, судорожно сжала ноги. Вопрос таксиста был безобидным, наполовину шуточным, но застал её настолько врасплох, что отреагировать иначе она просто не могла.

— Да нет, — пробормотала Дана себе под нос, отворачиваясь и пряча лицо за кудряшками, — ни о чём таком... просто сон странный снится, только и всего.

— А, ну это у всех бывает, — понимающе протянул мужик и улыбнулся. — Я чего сказать-то хотел. Мы доехали. Как на школу вашу въезжать, покажете?

— А, конечно, — с облегчением кивнула Дана. — Вот, смотрите, сейчас направо...

Выходя из такси, она опять судорожно сжалась: ей показалось, что таксист, как давнишняя бабка, напоследок скажет ей что-нибудь жуткое. Но тот лишь добродушно усмехнулся и помахал ей рукой из окна машины:

— Удачи, красавица! Хорошего дня! А парню этому, который снится вам, лучше сами всё расскажите — а то мы, мужики, такие, намёков не понимаем.

Машина тронулась, а Дана, розовея, так и осталась стоять на крыльце школы. «Парень», который ей снился, не был человеком, и рассказывать ему было, в сущности, не о чем. Но таксист, сам того не зная, подсказал ей идею.

В какой момент она смогла вырваться от бомжа? Когда вспомнила о змее.

В который день болезни ей стало лучше? В тот, когда приснился змей.

Если в её жизни творится непонятная мистика, так, может, странные эротические сны — тоже её часть? И змей, кем бы он ни был, защищает её от зла, которое может с ней приключиться?

Она подозревала это и раньше, но сейчас всё окончательно встало на свои места.

— Дарья Викторовна, а что вы тут стоите, — позвал кто-то из учеников. — Урок скоро.

— Иду-иду, — Дана улыбнулась и поспешила внутрь школьного здания. Ей было легко и радостно, словно она просыпалась от затяжного кошмара.