Повешенный

Декабрь, 1932

— Я тебе уже полчаса названиваю, мальпаридо! Поднимай свою задницу с дивана и приезжай. Я не смогу в одиночку съесть всю эту еду!

Настойчивый телефонный звонок Уильям смог игнорировать не больше десяти минут, упрямо прижимая к уху подушку и ворочаясь на узком скрипучем диване. Звонивший, на удивление, оказался довольно настырной личностью и после нескольких минут тишины комнату снова разорвал дребезжащий металлический голос телефонного аппарата, выверенными ударами вбивая в голову Уилла боль. Громко простонав, он все же поднял трубку, о чем пожалел уже в следующую секунду.

Уилл сжал пальцами переносицу, и, не открывая глаз, поморщился, пытаясь разгадать смысл слов Даниэля Куэрво.

— Что, о чем ты, Даниэль? — зевая, пробормотал он. — Какая еще еда и при чём тут я? У меня раскалывается голова, и я так хорошо спал, а ты все испортил...

— Бросай эти упаднические настроения, — слишком громкий и радостный голос каждым звуком проносился по черепу Уильяма, отдаваясь в затылок и зубы. — На дворе праздник! Анхель устроил рождественский обед, и их кухарка наготовила столько, что... Погоди секунду. Нет, он еще не согласился. Что?! Да, накрывайте. Он точно приедет. Так вот...

— Ты же сам только что сказал, что я еще не согласился приехать, — Уилл хмыкнул и, закряхтев, перевернулся набок, прижимая к уху трубку. — Я не маленький, чтобы за меня решали, что делать. Назови хоть одну вескую причину, почему я должен провести несколько часов в компании твоего брата, и я подумаю над твоим предложением дольше минуты и только потом откажусь.

— Уилл, дружище ты мой неразумный, — по интонации Уилл понял, что Даниэль привычно кивает и надменно улыбается, как человек, чувствующий своё превосходство над собеседником, — я уже говорил, что Анхелю очень жаль и он приносит тебе нижайшие извинения.

— Я не заметил, чтобы он горел желанием извиняться при нашей последней встрече.

— Вы виделись? Когда? Почему? Впрочем, это сейчас не особо важно. Приезжай — и все мне расскажешь лично. Не хочу, чтобы нас подслушивали.

Уилл открыл было рот, чтобы ответить разом на все вопросы Даниэля и, положив трубку, продолжить смотреть сладкие сны, в которых у него не болела голова, но смог только тяжело выдохнуть, сдуть со лба отросшую вьющуюся чёлку и вжаться в шершавую подушку, подтянув колени к животу.

— Даниэль, я уже много раз отказывал тебе. И в этот раз ничего не изменится. Я не приду и точка.

— Уилл, дружище, — полным детской обиды голосом воскликнул Даниэль, и Уильяму пришлось немного отнести трубку от уха, чтобы не оглохнуть, — не заставляй меня лично приезжать к тебе домой, одевать тебя и притаскивать сюда. Ты ведь знаешь, что я запросто могу это сделать. Как в тот раз, когда ты напился в хлам и испортил мой любимый костюм. Или ты уже позабыл об этом?

— Я все хорошо помню. В отличие от Анхеля. Мой ответ все еще нет. И не уговаривай меня. Бесполезно.

На том конце послышалась невнятная возня, кряхтение и обиженное сопение, которые, судя по всему, должны были переубедить Уильяма. Увы, он смог только красноречиво промолчать, мысленно считая секунды до того, как Даниэль сдастся и применит свой фирменный приём — пассивную агрессию жалобным тоном, призванные вызвать в Уильяме чувство вины за брошенного в беде друга. Он слишком хорошо знал Даниэля, чтобы хоть на секунду поставить под сомнение этот вариант событий, и уже спустя несколько мгновений тот громко и натужно выдохнул.

— Уилл. — Голос Даниэля понизился, словно тот сообщал государственную тайну или историю об очередном любовном похождении. — Ты мой друг. Мне нужно, чтобы ты меня поддержал. Морально. Я не могу находиться с Анхелем дольше десяти минут в одной комнате. Он сразу начинает уговаривать меня вести с ним бизнес, а я... Ну вот зачем мне все это? Мне еще хочется немного пожить. А все эти его дружки, черт бы их побрал. С каждым годом они становятся все подозрительней. Да ты и сам знаешь. Пожалуйста, приезжай. Кислую мину Анхеля можно переносить только в пьяном состоянии. А напиваться в одиночку — дурной тон...

Уильям мог в любой момент прервать его горячечный монолог, который тот повторял из раза в раз, хотя Уилл прекрасно знал, что тот был не против доли в семейном бизнесе и даже одно время уговаривал Анхеля позволить ему работать над «закупками сырья для ювелирных изделий». Но вместо этого Уилл продолжал вслушиваться в шипящий от помех голос и негромкое хихиканье телефонистки между ними.

Голова все еще раскалывалась после бессонной ночи, проведённой в ближайшем ирландском пабе, который Уилл счёл лучшим местом, чтобы отпраздновать Рождество. Увы, вместо облегчения ему стало лишь хуже: желудок словно бился в мелкой дрожи, а все внутренности то и дело поднимались и опускались, как будто он с силой разогнал качели. Послевкусие от разговора с сестрой все еще преследовало Уильяма, и вариться в собственном соку ему не особо хотелось.

Даниэль замолк только через пять минут — Уилл неотрывно следил за тем, как секундная стрелка плавно скользит по очередному кругу, — и снова засопел в трубку. Зная, что еще не раз пожалеет о своём решении, Уилл выдохнул в трубку:

— Ладно, Даниэль. Но только потому, что я тебя слишком сильно люблю.

***

— Не верится, что я все же подписался на это.

Стоило только перешагнуть порог особняка Куэрво, как Уилл вспомнил, почему не хотел ходить в гости к Анхелю. Вездесущие лакеи. Уильям заработал в копилку своих маленьких достижений недовольный взгляд старого дворецкого, с трудом отвоевав право самостоятельно раздеться. Он уже давно перестал испытывать чувство вины за неподобающее статусу поведение, и идти на поводу у бьющихся в предсмертных конвульсиях традиций не собирался и впредь.

Затхлый особняк Куэрво пах формальдегидом, и этот аромат следовал за каждым его обитателем, впитывался в багровый бархат и оседал мелкой пылью на искусной деревянной мебели.

Даниэль улыбнулся, пряча под маской хозяйского радушия скуку, и хлопнул Уилла по плечу. Он с лёгкостью мог разглядеть во взгляде Куэрво — холодном и отстранённым, устремлённым за спину Уильяма, где на улице взрывами шампанского текла жизнь — пустоту, как у тех несчастных, кому не повезло на операционном столе.

Репутация семьи Куэрво, тщательно выстроенная ещё дедом Даниэля и Анхеля, не позволяла им проводить время порочащим честь образом. Но ни тому, ни другому это не мешало появляться в злачных местах города, гордо неся над головой фамильный герб.

— Ты же мой друг, — Даниэль снова хлопнул Уилла по плечу и подтолкнул его в сторону гостиной. — К тому же ты мне должен.

— За что это? — Уилл резко остановился и обернулся. — Не припомню, чтобы ты выручал меня из неловкой ситуации с родственниками. Обычно ты только подливал масла в огонь, раздражая Маргарет.

— Я навещал тебя в тюрьме, — важно вскинул указательный палец и приосанился Даниэль. — Это уже веский повод помочь мне сегодня. И при чём тут твоя сестра? Мне кажется, мы с ней чудесно общаемся. Последний раз, когда я был у тебя, даже твои родители заметили, что любой захочет себе такого зятя. Так что ты в меньшинстве, Уилл, смирись. — Даниэль широко улыбнулся, рассеянно поправляя загнувшийся лацкан его пиджака. — Да и к тому же твоя сестра милая и воспитанная женщина, а я еще тоже ничего так...

— Я знаю, что вы ходили к мистеру Кёнигу, — Уилл понизил голос до шёпота и подался вперёд, закрывая Даниэля от цепкого взгляда замершего в отдалении дворецкого. —Не буду говорить, что в восторге от этого. У меня только один вопрос: зачем? Зачем ты подверг мою сестру подобной опасности? Ты ведь знаешь, что могло произойти? И я не о мистере Кёниге говорю. Ты ведь тоже не в восторге от подобного рода... деятельности.

Даниэль нервничал, но умело скрывал это за жизнерадостной улыбкой. Его пальцы мелко дрожали, и, хоть он и вовремя сжал ладонь в кулак, этот жест не укрылся от Уильяма. Воздух между ними покрылся мелкой рябью волн, а с каждой секундой молчания, что искрило перемигивающимися между собой ажурными плафонами и негромким скрежетом радио, взгляд Уильяма всё больше темнел.

Наконец Даниэль мотнул головой и с невинным видом заморгал.

— Опасности? — его рот исказился в нервной усмешке. — Не припомню, чтобы ты задумывался об опасности общения с Натаниэлем, когда согласился с ним работать. Так что поздно сливать бензин, Уилл. Твой Титаник уже на полных парах несётся к айсбергу мистера Кёнига. К тому же, — он прервал попытку Уильяма вставить хоть слово, — моей целью было заставить его помочь тебе. Как видишь, ты здесь, а значит, все прошло просто замечательно. Да и он был достаточно милым при встрече. Даже попросил своих людей убрать пистолет от моей головы, когда те услышали, что я Куэрво. Кажется, Анхель раздражает не только нас с тобой.

Даниэль расхохотался и сжал плечо Уилла. Тот улыбнулся, вымученно, сквозь силу, и вложил в эту улыбку всю кипящую глубоко внутри боль. Анхель? Раздражает его? О нет, Анхель не раздражал его чуть больше, чем комар, навязчиво кружащий вокруг твоей головы.

С каждым новым вдохом черты лица Даниэля искажались, и, стоило только Уиллу отвести взгляд, как он уже не мог вспомнить ни цвета его искрящихся лукавством глаз, ни его вьющихся волос, ни звука его голоса. Уиллу показалось, что его сейчас вывернет наизнанку.

Он несколько раз отводил взгляд от Даниэля, чтобы убедиться в том, что ему не мерещится и образ лучшего друга кривым зеркалом искажается в его памяти. Уильям нервно сглотнул и с силой сжал ладонь в кулак, впиваясь ногтями в кожу. Но даже это не смогло принести ему облегчения.

— Ты. — Тупым взглядом он уставился на Даниэля, схватывая каждую деталь его лица, но разрозненные кусочки лишь неровно складывались в потёртую от времени фреску.

Смех Даниэля прекратился, и он смахнул с уголков глаз невидимые слезы, прежде чем натянуть на лицо серьёзное выражение.

— Я, — аналогичным тоном ответил Даниэль, сложил на груди руки и нахмурился. —У тебя все хорошо? Тебе... не нужна помощь?

— Нет, прости. Я в полном порядке. Просто голова последние дни сильно болела. Вот я сейчас продолжаю ходить, как будто меня долго били. Медленно соображаю. Извини.

— Понимаю. Сам только оправился от последней попойки.

— Я не пил...

— Не оправдывайся. У каждого есть свои маленькие секретики.

Стук каблуков потонул в обитых бархатом стенах. Маленькие быстрые шаги, светлые собранные в высокий пучок волосы и приклеенная приветливая улыбка, присущая каждому члену этой семьи. Мария Алехандра Куэрво. Головная боль Уилла и лучшая жена на свете по мнению Анхеля. В последний раз Уилл виделся с ней на крестинах их с мужем дочери, куда он, благо, заявился только в качестве гостя, а роль крестного досталась лучшему другу семьи. Имени этого несчастного он не знал, но помолился за него, надеясь, что бог пошлёт ему достаточно терпения и бесконечных лет жизни, чтобы быть так тесно связанным с четой Куэрво.

Сам же Уилл предпочитал оставаться просто другом Даниэля.

— Уилл, o, диос мио! Я уже и не надеялась увидеть тебя сегодня! Он такой скромник, — кокетливо прикрыв рот ладошкой, обратилась к Даниэлю женщина. — Каждый раз, когда я звонила, чтобы пригласить к нам на ужин, он быстро отнекивался и клал трубку. А тут сразу приехал! —Мария погрозила Даниэлю пальцем. — Ты определённо имеешь на него влияние.

— Я не уверен, что...

— Да, Мария. Это несомненно так, — Даниэль приторно улыбнулся. — Мы вынуждены тебя оставить на какое-то время. Нам с Уильямом нужно обсудить один рабочий вопрос. Касательно больницы. К сожалению, без нашего участия это невозможно сделать, — предвосхищая вопрос Марии, он заискивающе посмотрел прямо в её глаза. — Мы и так тянули до последнего. Надеялись, что получится скинуть на других, но... Увы.

Если Мария и заметила итальянскую пасту, которую Даниэль развесил на её уши увесистыми комьями, то точно не подала виду.

— Ладно, — губы Марии стянулись в бледную полоску, но затем она вернула лицу прежнее безмятежное выражение радушной хозяйки приёма. — Только не опаздывайте. Лусиа не будет рада, если вы придёте, когда еда уже остынет. Она очень ревностно относится к своей работе.

Заверив, что они вернутся вовремя, Даниэль недвусмысленно подтолкнул Уильяма в спину, на ходу раскланиваясь с Марией, дворецким и парочкой лакеев, проводивших их полными подозрительности взглядами. Уилл же пялился только себе под ноги, надеясь, что когда-нибудь другу надоест вести себя, как неразумному отцу, и он позволит ему сделать первые самостоятельные шаги в большую жизнь.

Главная лестница дома Куэрво. Главный аттракцион для тех, кто выпивал слишком много, и для тех, кто не брал в рот ни капли. Тёмная, дубовая и лакированная, покрытая истоптанным небесно-синим бархатом. В некоторых местах дорожки виднелись протоптанные залысины. По краям ткань начала бахромиться и рассыпаться длинными нитями, цепляясь за подошву и перекатываясь комками. Золотые крепления, державшие ткань, потемнели, прижались к полу под тяжёлой поступью владельцев, а где-то и переломились, рваными краями раны сообщая о своей смерти.

Уилл шёл медленно, не торопился преодолеть пролёт полукруглой лестницы, хотя Даниэль продолжал упираться ему в спину. Семейные портреты в вычурных старинных рамах, черно-белые фотографии, раскрашенные вручную, и безвкусные индейские маски — Уилл сбился со счета, пока во все глаза рассматривал пополнившуюся коллекцию Куэрво. На последней ступеньке он все же решился прервать паузу, спросив первое, что пришло ему в голову:

— Лусиа?

Даниэль застопорился на месте, хмыкнул и жестом пригласил Уильяма пройти дальше.

— Новая кухарка Анхеля, — полушёпотом ответил он. — Мария настолько любит себя, что никогда не дотронется до сковородки. И уж тем более — плиты. Она даже дочь поручает одевать и мыть другим людям. Не то чтобы нас с Анхелем воспитывали иначе, но сейчас все же другие времена. К счастью для моего кузена, у него достаточно денег, чтобы оплатить прислугу и их молчание.

Сделав большие глаза, Даниэль неопределённо мотнул головой и остановился у темной покоцанной двери, впуская Уильяма в комнату. Удивительно, что из всех дверей в коридоре именно самая примечательная принадлежала домашнему офису Даниэля. Она была несколько раз выкрашена в разные цвета, пробивающиеся теперь сквозь друг друга уродливыми осыпающимися пятнами. Да и сам кабинет больше походил на кладовку или склад — несколько метров в ширину, заставленный высокими стеллажами. В конце комнаты виднелись высокое створчатое окно и стол перед ним, на котором взгромоздились стопки книг и просто стопки.

Уилл не стал дожидаться очередного приглашения Даниэля и прошёл вглубь комнатушки. Лампа приветливо замигала, жужжа раскалённой спиралью и отбрасывая на стены причудливые тени.

— Отлично, — Даниэль хлопнул в ладоши, и, как только дверь захлопнулась, поспешил присоединиться к Уильяму и занять кресло напротив. — Теперь нас будет слышать чуть меньше ушей. Итак, дружище, напомни-ка мне, на чем мы остановились? Ах да. Ты виделся с Анхелем. Когда?

— На маскараде. И я бы не сказал... — Уилл прикусил щеку, подбирая подходящее определение той вакханалии, что творилась на празднике. — Я бы не назвал это встречей. У них был довольно короткий разговор с мистер Кёнигом. А потом Анхель поспешил удалиться. Но даже за это время у меня свело от него зубы и зачесались кулаки. Больно у твоего кузена было довольное лицо.

Он успел различить каждую эмоцию, проскользнувшую на лице Даниэля по мере этого короткого рассказа: лёгкое недоумение сменилось детской растерянностью и чем-то еще — Уилл когда-то дал этому название «Куэрво не понимает, как кто-то его обыграл по этой жизни».

— На маскараде? На том самом маскараде? — Даниэль едва не подпрыгнул в кресле, а потом вцепился в край стола и зашёлся тяжёлым кашлем, как при стремительно развивающейся пневмонии.

— Не знаю, на каком «том самом», — Уилл нервно повёл плечом, подался вперёд и несколькими сильными ударами по спине выбил из горла Даниэля ком из слюны и припрятанных оскорблений. — Для меня это был просто маскарад. И очередное сборище скучающих по старой жизни людей.

— Вот все тебе приходится объяснять, — нетерпеливо пробормотал Даниэль, подаваясь вперёд, и уже шёпотом продолжил: — Анхель каждый год проводит маскарад в конце октября. Сорит деньгами и развлекает местную элиту. И с кризисом, на удивление, он не перестал их устраивать. Только сделал закрытыми. Попасть можно только по личному приглашению и не распространяться никому о том, что там было. Разумеется, об этом маскараде знает добрая половина города. И каждый делает вид, что не знает, о чем говорят остальные. Но... меня поражает, что ты даже не сказал мне, что Анхель пригласил тебя!

— Меня пригласил не Анхель. И меня больше поражает то, что тебя там не было.

Даниэль несколько раз быстро моргнул, а затем привычным жестом отмахнулся.

— У меня было дежурство, — Даниэль вернул несколько стопок в горизонтальное положение, а затем добавил в ответ на возмущённый взгляд Уильяма: — Да, Уилл. Именно в тот раз, когда ты решил наконец оторвать свою задницу от кресла и посетить хоть какое-то светское мероприятие!

В том, что у него в этот вечер было дежурство, Уильям очень сильно сомневался. Практику Даниэль предпочитал вести в качестве частного врача, занимая один из лучших кабинетов клиники и отсчитывая главврачу довольно крупный процент за красноречивое молчание мертвеца. С настоящими пациентами, для которых были подготовлены удобные сидения с ремнями и забавные электрические шапочки, он старался сталкиваться как можно реже. Обычно всю грязную работу он скидывал на младших сотрудников, отсиживаясь в мягком кресле и выписывая одинаковые рецепты, бесполезные для обречённых на существование в вечных страданиях пациентов.

Осуждать Даниэля Уилл не мог, но и хвалить за столь ответственный подход к работе — тоже.

— Почему тебя это вдруг стало беспокоить спустя два месяца? — он отобрал у него стопки и отставил в сторону, метнув на друга насупленный взгляд. — То тебя не увидишь на пороге, то ты выпытываешь все подробности моей жизни, словно тебе это интересно.

— Смею напомнить, — Даниэль упрямо потянулся и вернул стеклянные ёмкости для напитка на место, — что это ты избегаешь моей компании, запираешься в своём кабинете или вечно спешишь на очередную операцию. Что, у всего города резко воспаляется аппендицит, и только ты можешь помочь страждущим, когда твой лучший друг оставляет пациентов наедине с их проблемами? Уилл, дружище, я тебя не узнаю! Где твой настрой? Мне казалось, что после всего, что между нами было, ты уж точно не должен ничего от меня скрывать, а выходит... Ты мне не доверяешь? — он с заговорщицким видом уставился на Уилла.

Даниэль находил правильные вопросы, вскрывал старые раны и использовал запрещённые в дружбе приёмы, порой слишком сильно давя на чувства Уилла. Стоило прекратить это все, но он, застигнутый врасплох, каждый раз предпочитал просто отойти в сторону и дать другу ту информацию, которую он хочет.

По крайней мере, Даниэль должен был подумать именно таким образом.

А больше, чем позволит Уилл, ему знать необязательно.

— Нет? — он ловко выхватил одну стопку из-под родительской опеки Даниэля и поставил рядом с собой. — Конечно, доверяю. Просто... — Уилл вздохнул, — мне нужно немного больше времени. Я переоценил свои силы.

— Сейчас Рождество! Сколько еще времени тебе надо, чтобы понять, что тащить груз прошлого — это бесперспективный вариант? На, выпей, — он достал откуда-то сбоку бутылку и плеснул в стопку рядом с Уиллом. — Тебе определённо полегчает.

— Я не хочу.

— А я настаиваю, — упрямо повторил Даниэль. — Пьяный Уильям мне нравится больше. По крайней мере, ты становишься менее серьёзным. И не капаешь на мозги. А башка и так раскалывается.

В слабые попытки сопротивляться не поверил бы и сам Уилл, сиди он сейчас на месте Даниэля. Он хорошо помнил предыдущий вечер. Слишком хорошо для человека, оставившего в баре всю свою зарплату за месяц, которую начальство и без того безбожно резало, вероятно думая, что он не заметит разницы. Наполненная стопка выглядела заманчиво, но Уилл замотал головой, растрепав причёску, и отпрянул от Даниэля, вгрызаясь короткими ногтями в подлокотники кресла.

Даниэль с недоверием посмотрел на него, а затем холодно отчеканил:

— Пей.

— Нет. Я не буду пить непонятный напиток, который ты налил мне из подозрительной бутылки в надежде, что я потеряю бдительность и позволю сбить себя с толку. Нет, Даниэль. Мы уже с тобой это проходили. Трижды. И ты прекрасно помнишь, чем все эти три раза заканчивались, — Уилл красноречиво вскинул брови и заглянул в глаза Даниэля, словно это могло напомнить его другу о том, что вспоминать не стоило. — Давай ограничимся ими.

— Ты слишком много ворчишь. Как будто это тебе за тридцать, а не мне. Даже Анхель не такой сварливый. А ему на минуточку через два года — сорок, — Даниэль опрокинул свою порцию и поморщился.

— Жизнь у меня тяжёлая. Поработал бы ты с нашими санитарками, еще не так бы начал на все возмущаться. Ладно. —Насупленный взгляд задержался на стопке слишком долго, чтобы можно было отрицать заинтересованность Уильяма в выпивке. — Давай сюда своё пойло. Но все, что будет после — на твоей совести.

Лицо Даниэля просияло, и он заёрзал на месте, предвкушая долгожданную дегустацию и мысленно празднуя маленькую победу.

— Давай. Тебе понравится. Такого у нас нигде не найдёшь. Мескаль.

— Ме...что?

— Мескаль. Как текила, только лучше. Жаль, здесь, в Штатах живут только жалкие любители, для которых существует только один напиток из Мексики. На другое они даже не смотрят. Попробуй. И только скажи потом, что тебе не понравилось.

Уилл в нерешительности сжал стопку со светлым напитком. От «мексиканского» забытья на неделю Уильяма удерживали только приближающаяся смена и нежелание получать очередной выговор от начальства за помятый вид, «неподобающий врачу вашего статуса», и лёгкое спиртовое амбре. И все же немедля больше ни секунду, Уилл залпом выпил все, собрав кончиком языка повисшую на краешке стекла каплю. Горло обожгло. Жар от напитка быстро разнёсся по организму, и Уилл покачнулся, медленно опуская бокал на стол. Мир слишком резко закружился перед ним, и он несколько раз через силу моргнул, пока стол не перестал покрываться мелкой рябью.

— О господи, — Уилл побледнел, прикрыв рот рукой.

— Понравилось?

— Мне кажется, — он несколько раз стукнул себя кулаком по груди, — мне кажется, я кого-то проглотил. Что ты мне подсунул?

— Тебе кажется. Я же говорю. Редчайший товар. Тут такого не найти, даже если поднять все имеющиеся связи. Он до засухи-то был не в особом почёте у местной публики, а сейчас вообще не достанешь. Еще будешь?

— Нет. С меня хватит одной. — Уилл через силу сглотнул рвущийся наружу из желудка воздух и устало потёр лоб. — Твой брат еще будет меня вином спаивать. Уверен в этом.

Даниэль хмыкнул и застучал ногой по полу. Он смотрел на Уилла, пока тот тяжело хватал ртом воздух. Мескаль добрался до его сознания быстрее, чем он рассчитывал, и теперь все вокруг казалось подёрнутым блестящей плёнкой, слишком ярким для реального мира и пахнущим корицей. Почему именно корицей, Уилл не понимал, отгоняя от себя наваждение.

— К слову о разговоре внизу, — голос Даниэля звучал приглушённо бархатно. — Откуда ты знаешь, что мы с Маргарет ходили к мистеру Кёнигу?

— Она мне сама об этом сказала. Точнее, — поправил себя Уилл, — она пообещала тебя кастрировать, если со мной что-то случится по твоей вине, пока я работаю с Кёнигом. Маргарет выглядела довольно пугающе, должен тебе сказать. Так что на твоём месте я бы не сомневался в серьёзности ее намерений.

— Ха-ха, да, твоя сестра та еще штучка. Можно даже не сомневаться, кто в ее семье главный.

Даниэль налил себе еще, залпом осушил стакан и удовлетворённо выдохнул. Чего нельзя было сказать о Уилле. С каждой минутой ему становилось все тяжелее дышать, желудок болезненно сжимался и урчал, а маленькие комки в горле торопливо проталкивались наружу. Ни одна из знакомых ему методик не помогла сдержать надвигающуюся неизбежность, и он привстал с кресла, тут же остановленный Даниэлем.

— Так, значит, ты меня не избегаешь, да? — Куэрво схватил его за руку, помогая подняться.

— Да, Даниэль, — с опаской открыв рот, пробормотал Уилл. — И... Кажется, мне нужно в уборную. Встретимся внизу.

Он остановился у двери, нажав на ручку, и тщетно попытался воскресить в памяти план устройства дома Куэрво.

— Напомни, пожалуйста, куда...

— Сразу направо и до конца коридора, — усмехнулся Даниэль. — Массивная дверь в углу.

— Спасибо.

Добраться до уборной не особо сложно, когда дверь, ведущая в неё, возвышается над всем остальным коридором витиеватыми деревянные узорами, позолотой деревянных листьев и блестящей дверной ручкой. За такой дверью должны скрываться покои какого-нибудь французского короля до того, как он потеряет голову, но никак не скромная ванная комната, выложенная зелёным кафелем. Уилл и сам был уже в тон обстановки уборной, и поспешил к гордо стоящему в уголке унитазу, надеясь, что его страданий никто не услышит.

Он провёл там по меньшей мере пять минут: прочистив хорошенько желудок и избавившись от остатков пойла Даниэля, Уилл тщетно дёргал за верёвку для спуска воды, но керамическое чудовище наотрез отказывалось подчиняться, кряхтя и изрыгая звуки пустого бочка. И лишь спустя добрую сотню попыток унитаз сдался под его грустным взглядом, утробно зарычал и напоследок брызнул ржавой водой на штаны своего клиента..

Мир вокруг больше не закручивался в спирали, но избавиться от шума в ушах у Уильяма все же не получалось. Пальцы бегло поправили пуговицы, пока он вышагивал к лестнице, гадая, удастся ли ему спуститься с первого раза и не промазать мимо последней ступеньки, как в их последнюю попойку с Даниэлем.

— Да, я понимаю, что у нас поджимают сроки, но я ничего не могу с этим поделать. Да, но и вы поймите... Нет, я не затягиваю специально.

Пришлось прислушаться, чтобы определить из-за какой двери раздаётся взволнованный сбивчивый голос Анхеля Куэрво, и затем на цыпочках подкрасться к ней. Если Уилла что-то и смущало в этой ситуации, так только то, что приходится немного сгибаться, чтобы было лучше слышно. Облившаяся алкоголем совесть молча выкуривала очередную сигарету безразличия, а внутренний голос вместо проповедей ехидно потирал ручки. Уилл уже привык к тому, что случайно подслушивает чужие разговоры. И менять ничего в этом не собирался.

— Поставки — это трудоёмко и сложно. — Обречённый вздох вырвался из груди Анхеля, и Уилл представил, как тот в обычной своей манере сжал пальцами переносицу, как делал каждый раз, когда был чем-то обеспокоен или разочарован. — Вы должны это понимать. К тому же сейчас у нас есть, кхм, некоторые проблемы. — Замолчал, чтобы ослабить галстук. — Не с моей стороны, конечно. Да, я понимаю, что уже вложено много денег. Да. Я вас очень хорошо слышу. — Нервно закачал ногой, развалившись в своём мягком кресле. — Я постараюсь как можно быстрее разобраться с реализацией, но не могу ничего гарантировать. Конкуренция достаточно высокая. Почти все игроки на рынке друг друга знают. А все новые проходят через... — Собеседник наверняка остался недоволен услышанным, потому что Даниэль сдавленно простонал в трубку и прочистил горло кашлем. — Да, я понимаю, что нам надо обойти это препятствие. Я сейчас как раз этим и занимаюсь. Да, я знаю, что вы на меня рассчитываете. Я не подведу. Да. Я все предельно ясно понял. Я свяжусь с вами через два дня. Сейчас Рождество и Новый год. Думаю, это хороший шанс начать работу.

Телефон звякнул повешенной трубкой, и пол протяжно заскрипел под тяжёлыми шагами. Быстро распрямиться и отскочить в сторону Уильяму помешала боль в спине, растёкшаяся жалящим огнём по пояснице и позвоночнику. Сделав несколько глубоких вдохов, он резко распрямился, и хоть хруст его спины был достаточно громким, он потонул в бархатной обивке стен. Наконец-то почувствовав, что может управлять ногами, Уилл сделал шаг в сторону. Однако ему не хватило нескольких секунд, чтобы отойти достаточно далеко: дверь распахнулась и на пороге появился хмурый, как зимнее небо, Анхель. Он поморщился, будто бы не узнав Уилла, но воспитание взяло вверх над эмоциями и он едва не засветился от радости.

— Уильям! — не знай Уилл о его истинных чувствах, принял бы его улыбку за искреннюю. — А ты что тут делаешь?

Уилл замешкался, понимая, что выглядит подозрительно. Оглядевшись, он поправил галстук, запустил пальцы в волосы и нервно дёрнул уголками губ.

— Я... Мне стало нехорошо после пойла Даниэля. Я шёл из уборной. Там туалет, кажется, немного неисправен.

— Да. Ты и вправду выглядишь паршиво, — Анхель скривился, взял Уильяма за плечи и осмотрел. — Покажись врачу. Вдруг здоровье подорвал? Шучу, конечно. От мескаля некоторые сразу отрубаются. Ты герой. — Анхель обернулся на хлопнувшую дверь в кабинете Даниэля и проводил кузена долгим внимательным взглядом. — Пойдём. Нас наверняка уже заждались. Как ты? Мы с тобой не виделись... два месяца! Надо срочно исправлять это недоразумение, — Анхель шутливо пригрозил Уильяму пальцем и, приобняв, как до этого Даниэль, предложил пройти вместе. — Мне уже стыдно в глаза жене смотреть. Все время спрашивает о тебе. Даже становится неловко. Как будто ее муж ты, а не я. Обо мне она волнуется намного меньше, чем о «том симпатичном враче»! Вот умеешь же ты пробираться внутрь людей!

— Да. Наверно.

Уильям не мог отделаться от чувства, что за ним со всех сторон наблюдают, пока они с Анхелем неторопливо спускались по лестнице. Портреты перемигивались, маски озлобленно скалили свои уродливые морды, а женщины на настенных светильниках поворачивались в их сторону, чтобы пристальней изучить его. Даже слуги и те не преминули перешёптываться за спиной, как только Уильям сделал первые шаги по лестнице. Он все слышал. Он слышал каждое их слово и продолжал плотно сжимать губы в вежливой улыбке, как его учили в детстве.

Анхель болтал без умолку, то и дело взмахивая руками и несколько раз чуть не ударив Уильяма в глаз, громко смеялся над собственными шутками. Уилл смог выдавить из себя смешок, сцепив сжатые в кулаки руки за спиной. Терпение было, несомненно, величайшей из добродетелей. Которой он, к сожалению, обладал не в той степени, чтобы провести еще несколько минут один на один с Анхелем.

— Ммм, — Куэрво остановился у входа в столовую, глубоко вдохнул и наиграно зажмурился от удовольствия. — Чувствую запах домашней еды. Надоело, если честно, питаться в ресторанах. Хочется просто прийти домой, сесть и нормально поесть. Ты должен меня понимать, Уилл.

— Да. Понимаю.

Короткие односложные ответы — к ним никогда нельзя придраться. Это Уильям выучил в школе и закрепил в университете. Питался он обычно в кафе и сомнительного вида забегаловках, оставляя официантам чуть больше, чем было положено, чаевых. Разделял ли он мнение Анхеля? Да. Он соскучился по домашней еде и был бы не прочь оказаться сейчас на семейном обеде. Но только не у четы Куэрво.

— А вот и мы! — вплывая в столовую, Анхель раскинул руки в приветствии и, приобняв сидящую за столом жену, поцеловал ее в щеку. — Уже успела соскучиться по мне, дорогая?

Холодный взгляд Марии ответил красноречивей любых слов, что могли сорваться с её алых губ, когда она удосужилась повернуть голову в их сторону, остановившись, впрочем, не на муже, а на Уильяме. Тот сделал вид, что наручные часы интересуют его намного больше, чем синьора Куэрво, и едва не простонал от облегчения, когда она вновь сосредоточила все свои внимание на муже.

— Нет, Анхель, — Мария наклонила голову набок и мягко улыбнулась; однако ничего тёплого в этой улыбке не было, только зимний холод и трескучий на языке мороз. — Мне было некогда по тебе скучать. Укладывала Хану спать. Она снова капризничала. Просила почитать сказку и говорила, что не может спать в темноте. Будто там живут монстры. Что за чушь, —Мария бросила на стол салфетку, но спохватившись, что в комнате есть еще Уильям, положила её обратно на колени.

— Эта новая няня на неё плохо влияет. Нужно с этим что-то сделать. Смит! — Анхель обернулся ко входу, и Уильям последовал его примеру, едва не столкнувшись с возникшим из ниоткуда дворецким. — Позови сюда миссис Бейкер. Будь так добр.

— Конечно, сэр.

Отвесил хозяину короткий поклон, он быстро исчез и Анхель пригласил Уильяма сесть за стол, указав на место рядом со своей женой. Удивительно, но подоспевший к этому времени Даниэль выглядел более помятым, чем когда Уилл только приехал — кажется, пока он обнимался с чудом фаянсовой техники, друг еще несколько раз вкусил любимый напиток южных соседей. Пьяная улыбочка, растрёпанная шапка кудрей вместо уложенной причёски и немного покачивающаяся походка явно свидетельствовали не в его пользу. Он бросил на Уильяма сочувствующий взгляд и с размаху плюхнулся на свой стул.

Анхель не стал дожидаться возвращения дворецкого и приступил к поданному мясу. Красный в тон стен столовой Даниэль вяло ковырялся вилкой в своей тарелке, гоняя морковку с места на место и периодически подавлял рвущиеся из желудка газы. Уильям же не стал испытывать прочность своего урчащего желудка, требующего еды с того момента, как до обоняния донёсся тонкий аромат жареного мяса, овощей и сыра.

Сидеть рядом с Марией было неуютно. Особенно когда она то и дело бросала на него взгляды исподтишка и норовила ненароком коснуться его ногой под столом. Даже наполненный бокал красного вина не смущал Уильяма, и он поспешил опробовать предложенный ему напиток.

Спустя десять минут вернулся дворецкий, а следом за ним, пыхтя и причитая, в столовую просеменила невысокая женщина средних лет с уже появившейся в волосах проседью. Анхель едко ухмыльнулся, оторвался от своей тарелки и откинулся на спинку стула, сложив перед собой руки в замок.

— Вы уволены, миссис Бейкер, — торжественность его тона контрастировала с тем, что он говорил, и Уилл бы подавился куском мяса, если бы не видел такие же сцены в доме отца. — Мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Деньги можете забрать сегодня же у мистера Смита. Он с радостью поможет вам собрать вещи и покажет, где выход. Рекомендацию он вам так же предоставит. Но не гарантирую, что положительную.

Боковым зрением Уилл заметил, как осунулись плечи женщины. Она невнятно пробормотала извинения и благодарности и поспешила удалиться, напоследок громко хлюпнув носом в дверях. Анхель жестом отослал дворецкого и вернулся к нарезанному мелкими ровными кубиками мясу.

— Ты как всегда чертовски вежлив, Анхель, — не глядя на кузена, покачал головой Даниэль и уверенным движением провёл ножом по мясу, от чего отрезанный кусочек улетел куда-то в сторону комода. — Я даже не сомневался, что ты сделаешь прислуге запоминающиеся подарки на Рождество.

— Я плачу им не за тем, чтобы они внушали моему ребёнку всякие глупости. — Анхель потянулся за своим бокалом. — Сколько мы уже сменили нянь, дорогая?

— Это уже пятая за два месяца, — сухо отозвалась Мария, с остервенением отрезая от своего куска. — Когда это уже закончится? Нам нужна постоянная няня. Я не выдержу снова объяснять правила этого дома. И почему они не задерживаются дольше пары недель?

— Ну, это неудивительно, — многозначительно прокашлял себе под нос Уильям.

— Что, прости, Уилл?

— Говорю, мясо очень вкусное.

Он поспешил спрятать рвущуюся наружу улыбку за тщательным пережёвыванием пережаренного мяса, которое уже не казалось таким вкусным, как в начале обеда. Единственным, что скрашивало вкус гари, было вино. Мешать два алкогольных напитка за короткий промежуток было не лучшей его идеей, но Уилл посчитал, что раз мескаль спешно покинул его организм, значит, для вина нет никаких противопоказаний.

Его даже не смутил туман, потянувший собой лица собеседников.

— Я слышала, ты снова работаешь. — Вежливый тон Марии сочился фальшивой заинтересованностью. — В той же больнице, да?

— Да. Мне несказанно повезло, что получилось вернуться на работу. Мне нравится там работать, и я бы не хотел, —он пригубил свой бокал, — менять привычную работу. Я всех знаю, знаю, как там все работает, и это хорошо помогает, когда нужно быстро принять решение.

Разговор не клеился. Анхель о чем-то расспрашивал Даниэля, и тот в ответ рассеянно отмахивался, кривил лицо и, бросив попытки справиться с убегающим мясом, продолжал апатично гонять по тарелке морковку, возмущённо тряся шапкой темных кудрей, когда кусочек овоща в очередной раз своевольно соскальзывал с зубцов вилки. Мария задавала Уиллу несвязные вопросы и после каждого глупо хихикала, как это делала всякая женщина в его окружении, когда пыталась казаться милой и дружелюбной, не лишённой женского достоинства, но, увы, не блещущей выдающимся умом.

Сухой воздух вокруг обеденного стола трещал разрываемыми швами реальности.

— А ты никогда, — Мария повернулась к Уиллу, прищурила ярко-голубые глаза и, обхватив вилку губами, стянула с неё кусочек, оставив на серебре след от красной помады, — не думал больше не быть хирургом?

— Нет, никогда.

— Уиллу просто нравится вскрывать людей и копаться в их внутренностях. Мне, в принципе, тоже. Но я предпочитаю менее, — Даниэль усмехнулся, — кровавые методы.

— Действительно, — в тон его голоса ответил Уилл, вновь берясь за подлитое щедрой рукой лакея вино. — Ты просто предпочитаешь давить на людей, пока они с тобой не согласятся и не подпишут нужные бумажки.

— Подписывают они их еще до первого приёма. Так что тут я ни при чем, — Даниэль кисло расхохотался, вскинув руки, и в уголках его глаз пролегли маленькие морщинки, но не веселья.

Прекрасное личико Марии сморщилось, словно она увидела в своей утренней каше комочки. Она не стала ничего отвечать на слова Даниэля, медленно потянулась за своим бокалом и с наигранно беспечным видом повернулась к Уильяму.

— Я недавно была у мистера Хадсона. Хана приболела. Пришлось отдать ему крупную сумму, чтобы он сказал то, что я и так видела. «У неё температура», — Она скривилась, отпивая из своего бокала. — Какая неожиданность, правда? Вот я и подумала, что ты мог бы стать замечательным семейным доктором, Уилл. Такого специалиста, как ты, еще нужно хорошенько поискать. А Анхель платил бы тебе намного больше, чем ты получаешь в своей захудалой больничке.

Уильям несколько раз медленно моргнул, обмозговывая её слова, пока воздух столовой не сотряс громоподобный смех Анхеля. Куэрво, трясясь на своём стуле, отбросил в сторону салфетку для рук, смахнул с глаз невидимые слезы и даже зашёлся кашлем, едва в силах унять себя.

— А-ха-ха, — Анхель с силой хлопнул ладонью по столу и резко выдохнул. — Порой я удивляюсь, как столь гениальные идеи приходят в светлую голову моей ненаглядной жены. А ты что думаешь об этом, Уилл? — тёмные глаза Анхеля устремились на Уильяма, и его вилка замерла на полпути ко рту. — Стал бы ты работать на меня? Семейный доктор. Звучит заманчиво и перспективно. Сможешь открыть свой кабинет. У нас очень много знакомых, которым нужен надёжный врач. Заработаешь денег, уедешь на юг, во Флориду, например. Хороший план, не находишь?

Уилл медленно кивнул, стянув кусочек мяса зубами, и принялся с усилием его пережёвывать, чувствуя, как от натуги начинает сводить челюсть. Или это было от вымученной улыбки, которой он пытался все это время скрыть свой дискомфорт от нахождения в этом доме? Наконец, через силу сглотнув сухой, как и его ответы, кусок свинины, Уилл дёрнул уголками губ, скрывая снисходительную ухмылку за темным содержимым бокала.

— Да. План звучит очень интересно, но, — Уилл повёл головой, — пожалуй, я откажусь от такой чести.

— Почему это? — Мария глупо заморгала, взмахивая длинными редкими ресницами, и уставилась на Уильяма взглядом, в котором даже без умственных усилий было заметно недоумение и непонимание, чем это ее план мог не понравиться. — Неужели тебе не хочется спокойной стабильной работы, без вечного стресса и задержек зарплаты? Знаем мы, как вам платят в этой больнице. Даниэль хотя бы работает там десять лет, и у него хорошая должность. А ты-то! — она всплеснула руками, укоризненно покачав головой. — Ты ведь для них никто. Они даже не заметят твоего отсутствия, а ты отказываешься от щедрого предложения моего мужа. Неужели рассчитываешь, что Натаниэль всю жизнь будет тебя обеспечивать?

Уильям поперхнулся набранным в рот вином и, несколько раз с силой ударив себя кулаком в грудь, прокашлялся.

— Натаниэль? Откуда ты знаешь?

— Натаниэль, на минуточку, —оскорблённым тоном напомнила Мария, — хороший друг нашей семьи. Разумеется, он рассказывал нам о тебе. Говорил, какой ты приятный для общения человек. С мозгами. Все быстро понимаешь и не задаёшь лишних вопросов. А вот стоило бы их задать. Например, откуда у него столько денег.

— Мария, — понизив голос, перебил жену Анхель.

— Что? Он обязан знать, что...

— Я в курсе, Мари, — Уилл сдержанно улыбнулся, ковыряясь вилкой в своём салате. — Или ты думала, что я настолько глуп, что соглашусь на работу, не выяснив о ней заранее? Конечно же, я знаю все. Ну или большую часть из того, чем занимается Натаниэль. Но это не значит, что я готов бросить свою основную работу.

Он мог поклясться, что видел, как из ушей Марии Куэрво повалил светлый дымок от усиленно работающих мыслей. Ее пустой взгляд женщины на несколько секунд осветился пониманием, но это наваждение быстро исчезло, как только Уилл моргнул. Мария смотрела на него с осуждением. Она смотрела на него, как на предателя, человека, которому она доверила самую страшную тайну, а он, неблагодарный, отказался быть ее хранителем. Ее не беспокоило, что Уилл может не хотеть быть посвящённым в ее замыслы и идеи. Она привыкла получать почти все, что захочет. И Уильяму это было хорошо известно еще с их самой первой встречи, когда отцеплять эту женщину от себя пришлось с помощью Даниэля.

— Как это глупо и эгоистично — лишать людей возможности у тебя лечиться. Я все же советую тебе обдумать наше предложение. Тебе больше не придётся работать по тридцать шесть часов и спать три часа в сутки. А деньги! — она с силой стукнула вилкой по столу, отчего бокал рядом подпрыгнул, расплескав багровые капли. — Ты сможешь больше не шляться по всем этим злачным местам. Тебе не нужно будет подвергать опасности своё милое личико, — Мария неожиданно подалась вперёд и потрепала Уилла за щеку. — Разве это не кажется тебе привлекательным? Стабильность и благополучие. Вот к чему мы все должны стремиться!

— Стабильность интересна лишь тем, кто устал от жизни. Я же предпочитаю рисковать, когда это возможно. Какой толк в стабильности, если от скуки хочется лезть на стену и рвать на себе волосы от безделья? —Уилл отсалютовал бокалом и опрокинул его одним глотком. Тепло разлилось по его горлу, обжигая маленькие царапинки от еды и устремляясь в заполненный желудок.

Даниэль грузно закряхтел с другого конца стола и заскрипел стулом. Анхель с неподдельным интересом наблюдал за действиями своей жены, каждый раз отводя взгляд, когда Уилл смотрел на него в ответ.

— Неужели у меня нет ни одного шанса уговорить тебя? — ладонь Марии словно невзначай накрыла его руку: нежные кончики пальцев скользнули по коже, разгоняя под ней кровь. — Прошу, Уилл, — женщина подалась вперёд, с надеждой заглядывая ему в глаза, — не торопись, обдумай это предложение и дай ответ чуть позже. Взвесь все за и против и реши, действительно ли ты хочешь провести всю свою жизнь на ногах около операционного стола, пока тебя не выбросит на улицу очередной способный юнец, просто потому что он родственник начальства? — Мария понизила голос и шёпотом добавила: — Ты даже сможешь отказаться от работы на мистера Кёнига. Если она тебе не нравится.

Пальцы Марии продолжали с заботой оглаживать руку Уильяма, и этот жест казался ему неправильным. Не только потому, что Мария была женой Анхеля и он сидел от них на расстоянии вытянутой руки, но и потому что уродливая гримаса кокетства, искажавшая ее лицо, была сейчас такой же неуместной, как пляски на похоронах.

«Ты же не позволишь так легко себя уговорить, мой милый Уилл?»

Вкрадчивый голос в голове раздался так, словно он всегда там был, и Уилл, вздрогнув, замотал головой, чтобы убедиться, что обладателя этого голоса нет в комнате. Слова все еще эхом раздавались в голове, с каждым новым повтором становясь только громче и впечатываясь в подкорку дымящимися черными буквами, что под неумелой рукой кузнеца подпрыгивали, никак не хотя собираться в ровную и аккуратную строчку.

Вытянув руку из-под ладони Марии, Уильям отпрянул от женщины.

— Прошу меня простить, — он промокнул губы салфеткой и скрипнул стулом, поднимаясь на ноги. — Я вспомнил, что мне нужно закончить одно дело. И оно не терпит отлагательств.

— Уилл, ты же не уйдёшь прямо сейчас? — с удивлением воскликнул Анхель. — Посмотри на себя. Ты еле на ногах держишься!

Только сейчас он понял, что мир вокруг него действительно покачивается морскими волнами. Он не считал выпитые бокалы, заливая свои эмоции алкоголем, а его кровь тем временем начинала взрываться маленькими пузырьками спирта. Пальцы с силой вцепились в спинку стула, удерживая его от падения. Он сжал челюсть и замотал головой.

— Я в полном порядке. Спасибо.

— Давай хоть довезу тебя.

Анхель поднялся из-за стола, но Уильям вскинул руку, останавливая его.

— Нет. Не нужно. — он попятился к выходу, прикладывая к каждому шагу усилия, чтобы не качнуться и не повалиться навзничь. — Спасибо за прекрасный обед. Как-нибудь загляну еще разок. Чтобы повторить.

— Уильям!

Он не ответил, спешно натягивая пальто и выхватывая из рук лакея свою шляпу, под полами которой торопился спрятать подёрнутый пьяным туманом взгляд. Не дождавшись, когда ему откроют дверь, он распахнул ее навстречу проливному снежному дождю. Даниэль еще несколько раз окликнул его в тщетных попытках остановить, прежде чем дверь захлопнулась и из мелких трещин на стене посыпались крошки камня. Ноги сами повели Уильяма в нужном направлении, рука вскинулась, тормозя ближайшее такси, а мысли тщетно пытались сбиться в связанный и ясный клубок. Уилл не был уверен в том, что он собирается делать и зачем, но одно он знал точно.

Куда ему предстоит сейчас отправиться.

Dios mío! (исп.) — О мой бог!

Напиток, получаемый путём дистилляции ферментированного сока агавы. Слово mezcal имеет свои корни в языке науатль: melt, что означает «агава» и ixcalli, что означает «приготовление пищи». Таким образом, mexcalli дословно переводится, как «приготовленная агава».