Глава 1: «Быт»
Время шло. Осень сменяла лето, ту зима, а ту в свою очередь весна. И так из года в год.
Эти четыре года прошли как песок сквозь пальцы. Так неуловимо и так скоротечно. Не успел никто оглянуться, как по дому семейства Саито бегало уже не три, а четверо малышей, беря во внимание ещё и то, что следующий был уже на подходе. И того в будущем назревает пятый.
Вот так чудеса!..
Хоть семья и проживала во втором по масштабам и уровню населения городе, домашнюю работу никто не отменял. После выхода на пенсию из-за серьёзных ранений в коленях глава семейства всерьёз занялся торговлей, хотя и без этого получал приличную пенсию за оказанную ранее работу. В конце концов, немудрено. Ведь господин Кэтсеро Саито мало того, что бывший столп, так ещё и всерьёз занялся обучением своих сыновей, как того требует традиция. Таков порядок. Таков устой. Тем более Кохэку миновало восемь, а Кайоси так и вовсе десять. Неудивительно, что те уже да в чём-то смогли преуспеть в свои года. Оно и правильно. Так и должно быть. Раньше опытные войны практически с младенчества твёрдо могли держать оружие в руках. И господин Кэтсеро не видел причин уступать тем временам, пока эпоха войнов вовсе не исчезла.
Каждый божий день мальчуганов тренировал отец, выжимая из них все соки. До такой степени, что порой сил не оставалось у тех, чтобы доползти до порога. В буквальном смысле. Отец был строг, как тому подобает. Как его учили и как учили его отца и деда. Этот путь обязуется пройти каждый мужчина в их роду, что особенно чтил Кэтсеро.
Вот и сейчас юная девочка, подстриженная под пацанëнка наблюдала за протекающей тренировкой братьев. И это… Было просто феноменально! Помнится, как это случилось первый раз, когда она подсмотрела. С тех самых пор ни одна тренировка старалась не быть ею пропущена. Это было похоже на танец. Прекрасный вальсирующий танец, где каждое движение требует чёткости, точности, сосредоточенности и много других важнейших качеств, которые та так грезила постичь. И к сожалению, лишь один её глаз помещался в отверстие в заборе, чтобы втихую за всем поглазеть. Девочка с восхищением всякий раз открывала рот, улыбаясь во всю ширь. Она с нетерпением ждала каждого дня, чтобы хотя бы на пару секунд успеть ухватить этот истинный момент настоящего искусства, как-то она воспринимала. Её горящие глаза выдавали с потрохами всё то, о чëм она думала, но… Никто из членов семьи на это не обращал особого внимания. Ну как «никто»? Вполне замечали, но ничего не делали. Полагали, что этот период пройдёт.
Но нет. Для малышки стало казаться, что эта заинтересованность навряд ли её уже когда-нибудь покинет. Это стало… Поистине чем-то большим. Чем-то недосягаемым, словно далёкие сияющие звëзды в ночном небе, к которым так и стремишься дотянуться, но, увы, безуспешно.
— Кирико! Милая, ты где?!
Зов любимой матушки вынудил маленькую отпрянуть от забора. Но она не отчаивалась. За сегодня она уже достаточно увидела, и ей вполне этого хватит для хорошего настроения на весь оставшийся день.
— Я здесь! — пробегая по энгаве босыми ножками, девчушка сама помчалась на звук. Застала она матушку, развешивающую бельё на заднем дворе.
— Ты снова подсматривала за тренировкой, солнышко? — больше с привычным беспокойством отнеслась женщина, заранее догадавшись, где пропадало её чадо.
С большим животом, спрятавшимся под кимоно, плюс с подвешенным слингом, поддерживающим младшего братика, Сидзуко устало присела на крыльцо, выпустив продолжительный выдох. Она решила немного отдохнуть от работы.
— Прости, мам… Я обещала. Я стараюсь слушаться, но… Оно само! Я просто хочу к ним! Это же не так много! Ну почему мне нельзя, мамочка? Почему так? — запрыгала по округе девочка с ядерно-красными волосами, как у её братьев и отца, чем выделялась похожестью на них, но разве что внешностью. — Я тоже хочу так научиться! Мне нравятся мечи! А меня не пускают. Так нечестно!
— Ох, милая… — перекинув через своё плечо слинг, женщина сняла с себя его вовсе, а заодно уложила годовалого мальчика рядышком, что мирно сопел всё это время. — Ну зачем это тебе? Мужчины сами с этим как-нибудь управятся. Незачем нам, девочкам, мешаться у них под ногами. К тому же, у нас и без того хлопоты куда серьёзнее имеются, а мир может обойтись и без всего этого насилия и кровопролития.
Похоже, по вздутому выражению лица девочки, её такой ответ не устроил. Как и предыдущие мамины отмазки, что ожидаемо.
— Но, мамочка, это же так красиво! И кто сказал, что только мальчики так могут? А вдруг у меня тоже получится? Ну почему мне не разрешают? — обиженно маленькая сомкнула руки на груди, обняв себя ими, и мило надула губы.
Женщина ласково улыбнулась данному раскладу, осознавая, что как бы она сейчас не старалась переубедить дочку в обратном, все её попытки при любом раскладе потерпят неудачу. Но она не отчаивалась. Сидзуко была терпеливой и грамотной женщиной. Понимает, что каждому для осознания требуется индивидуальный счёт времени. И что у её дочки он в том числе свой. Сейчас же нет смысла с этим серьёзно бороться. Всего-то возраст такой, надо просто переждать его.
— Ох, Кирико… — матушка нежным касанием заправила короткую красную прядку за ушко у дочери, когда та оказалась поблизости. Та по-прежнему продолжала в непонятках обижаться. — Я знаю, сейчас тебе… Не совсем ясна причина нашего с папой решения. Но, поверь, ты со временем поймёшь. Поймёшь, что так правильнее… — прикусив язык, женщина озадачилась над тем, твердит ли она это утешение дочке в угоду ей или же самой себе. — А вообще, может последишь за Кэзузиро, пока я заканчиваю с бельём? Просто сама я не управлюсь к обеду, если он будет постоянно со мной. А так с твоей помощью мы быстро со всем управимся, — обнадеживающе улыбнулась матушка, погладив дочурку по макушке. — И знаешь… Если всё успеем впрок, то может и по городу немного прогуляемся. Закупимся тем, что нужно и я приготовлю ваши любимые мандзю.
Настрой девочки мигом пошёл ввысь после упоминания предпочитаемой сладости, значительно приободрив её. Мандзю любят и её братья, но отец обычно против чрезмерного поедания сладкого, из-за чего такая возможность полакомиться вкусными, сладкими, мамиными, домашними пирожками выпадает не часто. И это очень печально.
— Ура! Мандзю! Да, конечно! Я посижу с братиком!
Сидзуко в свой черёд тоже обрадовалась переменчивости маленькой. Она не обманывала, завлекая тем самым дочь помочь ней. Вовсе нет. Она знала, как той приятна компания с маленьким Кэзухиро, который и слов ещё не знал, но тем не менее. Скучно с ним ей никогда не было. Между ними изначально установилась какая-то особая связь, когда тот родился. Возможно, связано это ещё и с тем, что Кирико, в отличие от своих старших братьев, проводит время преимущественно с матерью. Нет, даже не так. Правильнее будет сказать, всё своё время с матерью. Собственно, как и самый младшенький.
Потому для Кирико не составило особого труда всего-то приглядеть за ним. Облегчало ещё и то, что тот спокойненько дремал, завёрнутый в пелёнки. И никакие лучи солнышка, падающие ему на размеренное личико, не смели его потревожить. А что же до Кирико, то ей уже сейчас становилось в тягость наблюдать за тем, как близкий человек хлопочет сутками напролёт, не показывая после всего очевидных признаков усталости. Ей всё ни по чëм. И как она это делает?
«Вот подрасту, — думала Кирико. — И смогу дотягиваться сама, чтобы развешивать бельё. И мамочка сможет чаще отдыхать».
В целом её окружение, в частности семья, сами породили в её голове вопросы, а почему так всë? Почему так всё сложилось? Почему братья иногда не могут отвлечься и помочь маменьке с домашними обязанностями, а она, наоборот, хотя бы разок возьмёт деревянный меч и попробует попрактиковаться? Кто так заведомо всем распорядился? Кто назначил по умолчанию эти роли? Конечно же, для её возраста она сама не могла ответить себе на дюжину этих вопросов. А когда они доходили и до матушки, то и та, постоянно теряясь от них, могла лишь пожать плечами, обмолвившись, что так попусту всегда было, и что незачем рушить устоявшуюся тенденцию. И дополняла между этим, что не стоит подобные вещи обсуждать в присутствии мужчин, мол, это невежливо и неприлично. Они такое не любят.
А Кирико всё равно не понимала. Но ради мамы готова была сдержать слово и не заговаривать об этих обширных вопросах в присутствии отца и братьев.
В целом, Кирико была и остаётся крайне оптимистичным ребёнком. Она постоянно мило и широко улыбается, чтобы не происходило. Всегда яркая, громкая и бойкая. Что, конечно же, шло в разрез понимании порядочной будущей женщины для всей семьи… И уже только это послужило началом проблем. Да и не только это. Можно сказать, что данная особенность начавшегося формирования характера девочки — это всего-то дополнительный аспект.
Например, всякий раз, когда семья садилась за общий обеденный стол, напряжение зависало в воздухе неминуемо. И этого Кирико вдоволь не замечала из-за своей детской наивности. А вот мать всё нутром чувствовала. Чувствовала, как её супруг брезгует от близости в любом проявлении со своей собственной дочерью. Даже когда она ничего ему не говорит, а просто довольная вся такая из себя с открытым аппетитом наслаждается вкусной едой, почмокивая, забывая порой вытереть остатки еды с милых пухлых щёчек, как всего Кэтсеро начинало чуть не ли трясти. Он с нажимом готов был сломать палочки при одном взгляде на неё. Сделать что угодно лишь бы этого существа не было с ним рядом. Забыть о её существовании, как о чём-то несостоявшемся.
Глава семейства даже подстриг самолично девчушку под мальчика, чтобы ему самому было легче смотреть на неё. По первости это помогало, но… Осознание того, кто она есть всё равно сдавливало его рассудок от негодования и жалости к самому себе, списывая эту «оплошность» за наказание свыше за некие злодеяния его семьи, возможно, раньше. Он даже местами называл её другим именем, мальчишеским, но к занятиям всё равно не допускал. Что бы он ни делал, как бы не старался внушить себе что бы то ни было, ничего из этого по итогу не срабатывало.
Сидзуко нагнетало всё это сложившееся положение, но она вынужденно держала свои мысли при себе и не возражала, как и положено добропорядочной женщине и по совместительству жене, хотя была и против. Она видела, она ощущала, что это её дочь. Что лично ей не важно, кем она родилась. Главное, что она её кровинушка, и этого факта ей вполне хватает, чтобы любить её по умолчанию.
Ох, надеется она, что и до её любимого мужа это осознание явится всенепременно. Рано или поздно… Надо только надеяться.
Господин Кэтсеро упорно игнорировал дочь, обменявшись буквально парой однозначных фраз с ней за все прожитые ею четыре года. Маленькая же изо всех сил старалась привлечь внимание отца. Бывало и такое, что она любя хватала его за подол кимоно, когда тот просто проходил мимо и продолжал делать вид, что не замечает её. Она мило подхихикивала с этого. Вот только… Сам мужчина не находил это забавным. Случалось и ни раз, что он силой отталкивал её, и та падала. Но она не плакала, не печалилась. Ей просто казалось, что папа не в настроении, что ей самой необходимо покреативничать, чтобы что-то придумать более изощрëннее, чтобы ему понравилось. Уж это наверняка должно как-то его привлечь.
Одним днём отец отправился на рынок по делам, оставив сыновей тренироваться в одиночестве. Прежде он так не поступал, предпочитая переносить занятия на более удобное время, но, когда те подросли, глава семьи счёл правильным, что они должны самостоятельно учиться дисциплине. А он, разумеется, будет отслеживать их промахи и успехи уже после.
И вот, когда матушка задремала, девчушка вся воодушевлённая побежала во двор к братьям, воспользовавшись случаем. Она верила, что, если сможет сама научиться тому, что требуется от мужчин, то сможет впечатлить папу, и его холодное сердце мигом растает к ней.
— Чего тебе? — насторожился старший, остановившись оттачивать замахи деревянным мечом в связи появлением младшей сестры.
— У вас здорово получается, братишки! Научите меня такому же! — попросила с умоляющим выражением лица девочка.
Оба мальца малость растерялись от просьбы.
— Эм… Не уверен, что отец этому будет рад, — засомневался вспотевший Кохэку. Солнце и так знатно припекало, а тут ещё они вынуждены заниматься, что лишь добавляет проблем. — Братец?
— Будет лучше, если ты поможешь матушке в её делах. Куда проку больше будет.
Кирико не задели угрюмые наставления самого старшего. Она оставалась всё так же на веселе с приподнятым расположением духа.
— Маменька сейчас отдыхает, — пояснила малышка. — Не хочу её беспокоить. Я с вами хочу побыть. С вами веселее.
Оба парниши по-прежнему не были уверены, что, если они пойдут на соглашение, их действия приведут к чему-то хорошему. Но и Кирико не отступала. Сложив ладошки в просящем жесте, её большие голубые глаза задрожали.
— Пожа-алуйста, братишки! Я сделаю всё, что скажите. Только согласитесь, прошу. Я правда хочу этого…
Братья, всё ещё сильно колебавшись, с сомнением переглянулись друг с другом. Они не горели желанием попасть из-за задуманного этой непутëвой в какую-нибудь передрягу, но чтобы и она тут разревелась посреди дня — тоже не желали.
— Ла-адно… — смиренно выдохнул Кайоси, протягивая той свой деревянный тренировочный меч из твёрдого дерева. — Держи. Это называется «боккэн». Он нужен для оттачивания техник для настоящего меча. Если ты и впрямь этого хочешь, а ты очевидно хочешь, то потом не ной, что тебе тяжело. Это не так просто, как кажется на первый взгляд.
— Угу! — активно закивала головой девочка, прощупывая гладкое основание макета. — Спасибо! Спасибо вам огромное! Обещаю, я не буду жаловаться!
— А тебе, кстати, зачем это вообще? — склонил голову второй мальчик, также внешне похожий на брата и сестру. — Ты потом с постели не встанешь. Оно тебе надо? Всё болит, в рот и крошка не лезет, голова ходит кругом… Так зачем? Дело тебе говорю, лучше прислушайся.
Послушав перечисленные симптомы от Кохэку, девчушку это никак не смутило. Казалось, что такие столь обыденные вещи не смогут поменять её мнения.
— Всё просто — хочу быть, как вы. Да и разве мечи — это не прекрасно? Вон, как они красивые… Мне они просто нравятся. Разве этого недостаточно? Так что же, с чего мне начать? Я готова ко всему!
Ответ мальчишкам показался до боли абсурдным и неуместным. Но она ещё слишком маленькая. Можно вполне и на это списать, потому братья не стали особо зацикливаться на этом. Пусть немного поиграется, а после ей самой надоест, когда она поймёт что это такое. Что это никакая не игра.
И именно с этого случая все трое начали общаться. Нашлись общие темы для разговора, как и само подходящее время. Ничего особенного из себя это не представляло, если говорить про «занятия». Типичные озы. И то давались с трудом, принимая во внимание, что боккэн был чуть не ли подстать росту Кирико, от чего удержать его была та ещё задачка, не говоря уже о том, чтобы практиковать взмахи. От этого она неуклюже часто падала под весом древка. Это пробивало на смех мальчишек.
— Хэй, ну ты чего? — аж пустил слезу Кайоси от смеха, помогая сестрёнке подняться. — Он для тебя слишком большой. У тебя ничего не выйдет. Ручонки маловаты.
Кирико сама посмеялась от собственной неуклюжести, оперевшись на братика. Её никогда не обижали подобные инциденты, приключающиеся с ней. Она умела смеяться над собой уже в столь юном возрасте.
— Тогда, может, поищем замену? — предложил Кохэку, перестав хохотать. — Помнишь, отец сам давал нам меньшей длины боккэны? Может, они сгодятся для Кирико?
— Танто то? Хм… — прижал палец к маленькому подбородку старший, призадумавшись. — А ведь правда… Они должны были остаться.
— В додзё? — предположила единственная девочка в компании.
— Именно. Сейчас проверим, — подозвал свою родню Кайоси, и все трое двинулись в направлении отдельного домика с юга на территории их дома.
Территория поместья была большой. Значительно. Что оправдано. Всё-таки Осака — второй по крупности и богатствам город. Здесь много люда имеет при себе недвижимость со всеми необходимыми удобствами. А, так скажем, с особым семейным бизнесом семьи Саито их финансы за столько столетий вполне располагают не отказывать себе ни в чëм. Да и к тому же этот дом передавался из поколения в поколение в семье Саито. Всегда по праву самому старшему из сыновей. Но если так случалось, что по каким-то причинам самого старшего могла урвать смерть куда раньше по причине различного рода болезней, на поле боя или иного характера, то дом переходил тому, кто старше из оставшихся в живых. И так из протекало столетиями. Господин Кэтсеро — третий от роду, но поместье перешло именно ему, поскольку первые два брата трагично погибли от лап демонов.
Прежде Кирико не бывала в додзё. Её попусту не пускали. Да и батюшка почти не тренировал своих чад здесь, давая предпочтение улице. Потому объяснимо почему самая младшая с таким интересом рассматривает каждую мелочь.
Вдоль стен было вывешено огромное количество разнообразного оружия, начиная куда крупными, как катаны или копья, заканчивая поменьше, но не менее смертоноснее, как сюрикены и кунаи.
— Вот этот принадлежал прадедушке Керо, — уловив заинтересованность сестрёнки, Кохэку подошёл к ней, когда она остановилась напротив стены, где висела одна из катан. — Отец рассказывал, что ходили слухи, будто он мог перерубить шею демона так быстро, что те и сами не замечали этого, пока их головы не падали с плеч. А метку так вовсе он получил аж в двенадцать лет… С ума сойти!
— Ух ты!.. А… А что за «метку»? Что это?
— Точно… Ты же знаешь, — вспомнил Кохэку, что отец то не посвящал сестру во всю эту делему. Но она ещё слишком юна. Вряд ли поймёт всё до мелочей. Мальчик призадумался как бы доходчивее разъяснить. — В общем… Это такой узор, который появляется на тебе в нужный момент. Говорят, он делает тебя суперсильным, да так, что ты становишься ровне более сильному демону! Так папа рассказывал.
Девочка для своего возраста примерно поняла в чëм суть, дозволив приблизительно представить как протекает процесс приобретения метки.
— Ого! А что, у всех мечников эти метки появляются?
— У папы не было, — ответил за братца Кайоси, вернувшись. Он нёс при себе аналог предыдущего деревянного меча, но в два раза короче. — И всё равно он оставался и остаётся великим войном! Пусть и без метки истребителя. Её и не так просто получить. Для этого нужен подходящий случай, как он говорил. Столкнувшись с самым сильным демоном, даже так не высок шанс, чтобы обзавестись ею.
— А демоны могут её обрести?
Последний вопрос вызвал смешок у братьев.
— Нет конечно! Это невозможно. На это способны только истребители, — уточнил самый старший, продвигаясь к выходу из сëдзи. Он не оскорблялся с того, что младшая сестра задаёт столь глупые вопросы для своего возраста. — Ну как? Мы идём? Или ты передумала?
Все дети вернулись на улицу. Кайоси отдал упрощённый боккэн и велел повторять за ним и Кохэку, отслеживать каждое их движение. Разумеется, результат был ожидаем. Но и парнишки не располагали свои надежды на что-то большее. Это было больше похоже на дурачество, нежели чем на настоящую практику. Движения Кирико были слишком дëрганные, какие-то, резкие, в них не отображалось стремление нанести удар. Скорее, просто для развлечения, чтобы просто поподражать старшим братьям.
Но она была счастлива.
В самом деле по-настоящему счастлива. Древко в её крошечных руках и близко не напоминало оружие, но это не отменяло того факта, как ярко сияли глаза Саито-младшей при каждом взмахе. Для её слабых ручек тридцати раз хватило, чтобы вымотаться. Но к тому моменту по тени за вратами детки поняли, что вернулся их учитель в лице родного батьки. По началу вся ребятня растерялась, но Кайоси убедил, что пусть младшая забирает танто с собой, мол, тот всё равно ничего не заметит. У него импортного оружия пруд пруди, а такая незначительная мелочь, как обычный боккэн с малой вероятностью привлечёт его внимание в случае исчезновения. Во всяком случае при ином раскладе у них не было выбора. Действовать нужно было быстро. А вариант, если бы отец увидел Кирико на тренировочной площадке — ещё хуже первого. Лучше его не злить.
Скрываясь за забором, унося с собой приобретённый деревянный меч, сестрица помахала с благодарностью братишкам. Те заулыбались в ответ, обещая ничего не сообщать родителю.
Куда спрятать боккэн, с которым Кирико ещё планировала играться, она не знала. Выбор моментально пал на собственный футон, куда вряд ли кто заглянет, кроме матери, если она затеет стирку. В остальных случаях уж точно никто. Временно пусть он побудет там — подумала Кирико. А там посмотрим, куда судьба укажет.
Не сдерживая своих положительных эмоций, Кирико в припрыжку отправилась на поиски матушки, заприметив, что та уже проснулась и куда-то ушла, не завидев её в спальне. Наверняка ей нужна помощь.
***
За продолжительное время спустя все трое успели значительно сблизиться. И связывало ребятишек далеко не только тема, связанная с боевыми искусствами, но и во многом другом. Для детей вполне естественно проводить время за играми. Потому они и начали проигрывать сценки во время своих прогулок в свободное время, когда выпадала возможность. Кирико могла просто внезапно поднять левую лежащую палку с травы и начать ей размахивать во всё стороны, требуя братьев защищаться от неë. Это была забавная шуточная бойня на «мечах». Девочка стала лучше узнавать своих братьев за время, проведённое часто с ними, а те перестали видеть в ней простого неприметного родственника. Им в самом деле стало всем вместе куда веселее втроём.
Но, к сожалению, с приобретением приятного нового возникли и… Свои нюансы.
Господин Кэтсеро всякий раз, когда видел девчонку, играющейся простой палкой, бесился с этого ещё сильнее, понимая, что она тем самым не отступает и не прекращает подражать тому, чему он учит своих сыновей. Это напрямую оскорбляло его натуру. Поведение его неудачного отпрыска, как он сам еë называл, было непозволительным. Глава семьи полагал, что столь тонкое искусство не должно затрагивать женщин в любом своём проявлении. Будь даже эта обычная детская игра. Это низко. Это паршиво. Женщины не должны и пальцем притрагиваться к сокровенному, к чему мужчины шли столетиями.
Сперва господин Саито старался игнорировать это, переступая через себя и свою раздражимость, как и просила его супруга. Но это негодование всё крепчало день изо дня, и оно требовало выхода наружу. И такой выход со временем нашёлся. За слишком активный интерес ребёнка к мечам и в целом к боевым искусствам через обычные подручные предметы мужчина начал лупить девочку. По первости это были обычные шлепки, но позднее переросли в удары посерьёзнее, а для бывшего столпа и подавно, чей обыденный удар несравним с обычным человеком. До такой степени колотил, что пускалась кровь, а на детском теле оставались гематомы.
Мать плакала с этого. Братья всячески жалели. А вот Кирико… Хоть и рыдала в процессе по итогу всё равно улыбалась и говорила, что всё в порядке, оправдывая всё тем, что папенька просто не с той ноги встал. Ну и, вероятно, чтобы остальная родня за неё не переживала, покуда видеть их потускневшие лики было для неё ещё худшим, чем избиения.
Когда же подрос Кэзухиро, он спокойно влился в компания старших. Теперь их стало четверо. Но до учений его пока не допускали, дожидаясь, пока ему стукнет хотя бы шесть лет.
В остальном же у ребятишек считалось самое обычное детство. Они помогали друг другу, выручали в нужные минуты, резвились, иногда проказничали над прохожими, выходя в город, усердно работали по дому и каждую зиму вместе катались на коньках, что входило в список их самых любимых занятий.
Сдавалось впечатление, что такая счастливая пора просто не должна когда-то закончиться. Что всё протекает так, как надо, но однажды один случай перевернул всё, сделав жизнь на такой, как прежде…
____________________________________________________
Тгк, где я публикую спойлеры к своим работам, свои арты и много чего другого — https://t.me/my_lovelykitty