Пролог
Полагает ли кто-то, что разумно переживать по поводу равновесия? Ведь как ни глянь, но это бессмысленно. Всё равно вездесущее рано или поздно отходит из этого мира по разным на то причинам. Так в чëм же прок нести те невзгоды, беспокоясь понапрасну о том, над чем ты не всесилен?
Довольно-таки обширная тема для обсуждения, надо признать. Но разве для равновесия не существует полная противоположность смерти? Разве не стоит радоваться тому, что вот-вот должно показаться в этом старом свете? Ибо любой когда-то впервые открыл глаза, вкусил тёплого материнского молока, получил первую рану и пустил сам себе кровь. Всё это лишь мгновения. Но именно эти мгновения, скрытые в мелочах, и делают по-настоящему эту жизнь столь особенной.
Вот как и сегодня. Декабрьское утро. Зима в этом году вышла достаточно морозной. До такой степени, что мороз пробирался прямо до костей. Но даже в такую столь студеную пору способна появиться новая жизнь. Столь прекрасная и столь невинная всего-то по своей природе.
С виду уже немолодая женщина усердно стояла на ногах с самого утра, занимаясь домашними делами, вовсе не смущаясь с того факта, что она уже на солидном сроке. Из-за большого живота и стоп своих не в состоянии разглядеть. Но разве это проблема? Напротив. Каждая беременность и новая жизнь, выпущенная в эту прекрасную обитель, была по истине по-своему для неё особенной. Вот и сейчас семейство Саито ждало с нетерпением пополнения. Уже третий малыш поджидал своего часа.
Вдруг женщина, неся корзину с вещами, внезапно её опрокинула. Всё внутри неё сжалось, вызывая всплеск знакомого чувства. Ей и не надо было видеть, как по её ногам стекает жидкость, чтобы понять, что происходит.
Это, наконец, свершилось!
Хотя, с другой стороны, как же так? Врач ведь ставил срок на неделю позже… Неужели ошибся?
Прикусив язык, особа прислонилась к стене, схватившись за каменный живот. Её лёгкие хаотично задрожали, заработав учащëнее, дабы успокоиться. Она скатилась по стенке вниз, присаживаясь медленно в лужу, образовавшейся за секунду под ней.
— Ка… Ка… — восстанавливая дыхание, параллельно корчась от постепенно нарастающей боли, скручивающей её изнутри, японка, находя в себе силы, пыталась закричать громче. — Кайоси!.. Кайоси!
Не прошло и минуты как выбежал некий мальчик лет семи с пышной красной шевелюрой, застав свою мать, сидящей на полу в дзасики, гостиной.
— Матушка! — испуганно подбежал он к ней, приложив ладошку к её вспотевшему лбу.
— Кайоси… Принеси пожалуйста полотенце… — прокряхтела она, сожмуриваясь. — Кажется, я сама не дойду до спальни…
У ребёнка всё внутри сжалось от вида беспомощного родного человека. Его большие голубые глаза забегали по её искаженному красивому лицу.
— Я… Матушка!.. Скоро придёт папа! Ты, главное, потерпи! Я сейчас принесу!
Взяв себя руки, мальчик подскочил, как ошпаренный, и помчался в кухоньку за тем, за чем его послали. И взбалмошные нервы ему не помешали догадаться, что к полотенцу не помешает и вода. Как старшему, для него стало большой честью взять всю ответственность в своих руки, пока главы семейства не было дома.
Он принёс всё что та просила. К тому времени госпожа Саито малость поменяла сидячее положение, раздвинув дрожащие от боли ноги, тем самым помогая самой себе появиться малышу как можно скорее.
Старший сынок по имени Кайоси заботливо протирал её мокрый лоб, не отходя ни на шаг. Его маленькая ладошка крепко в поддержку матери держала её ладонь. И пусть ему миновал совсем недавно лишь седьмой год хватка его была достаточно сильна, что неудивительно для их семьи.
С каждой секундой жгучая боль, пронизывающая всё тело, становилась всё невыносимее. Но, благо, у госпожи Саито имелся опыт в рождении детей. Она знала, что это поправимо, что это временно. Надо просто потерпеть совсем чуть-чуть, и скоро она увидит своего прелестного ребёночка. Она его ещё и не видела воочию, но уже любила всем сердцем, как и двоих старшеньких сыновей. И любовь её была настолько сильной, что ради чужой жизни она готова была терпеть эти мучения столько сколько потребуется.
Ведь разве это не прекрасно? Когда ты понимаешь, что все твои старания и муки были не напрасны? Что они в конечном счёте обернутся в пользу?
— Матушка, ты молодец, — сидящий рядышком мальчик ничуть не брезговал нынешней ситуацией. Он ещё плохо понимал, как именно протекает процесс рождения, но был готов оставаться рядом, несмотря на собственный страх. Рука, протирающая потную кожу родителя, его так тряслась, а пальцы так закоченели, будто от холода, что он чуть было не перевернул таз с водой, когда опускал туда льняное полотенце. — Вот так… Всё хорошо. Всё обязательно будет хорошо.
Женщина сквозь слëзы смотрела на своего первенца. Ей и раньше чудом удавалось вообразить в своей голове, как те так быстро растут. Как же быстро летит время. Помнится, как она уже была в схожем положении, помогая ему явиться на свет, а вот теперь он сидит перед ней уже такой подросший. Такой милый и прелестный мальчик.
Осознание того, что рядом Кайоси не только успокаивало её сознание, но и грело душу. Пока другой младший сынок мирно спал в другой комнате, она была спокойна, что с ними двумя всё хорошо. Одного этого факта уже было достаточно, чтобы чувствовать себя значительно лучше.
***
Схватки длились мучительно. Долго. Не так как предыдущие два раза, но всё же не менее болезненно. На протяжении всего этого времени маленький Кайоси не отходил от матери ни на шаг. Периодически её отпускало, но боль всё возвращалась.
До тех самых пор, пока в дом не возвратился глава семейства. Не успев задвинуть за собой входные сëдзи, как он уже услышал крики.
— Сидзуко! — рванул со всех ног мужчина, быстро добежав до супруги. Предстоящая перед ним картина мигом объяснила, что происходит.
— Ты пришёл… — ещё сильнее прослезилась госпожа Саито при виде мужа.
— Папа! Что нам делать? Что… Что мне делать? Прошу, скажи! — обрадовался как никому другому старший сын появлению второго родителя.
Быстро осмотревшись, господин убедился, что припозднился аж на несколько часов. Если бы его не задержали в городе, то он бы явился куда раньше… За что, разумеется, мужчина ощутил горечь вины в своей груди.
Подхватив ту одним быстрым движением на руки, мужчина унес супругу в спальню. Та из-за мук вцепилась в него замертво, вследствие чего женщину ещё силой пришлось от себя отнимать.
— Так, спокойно, — мигом взял себя руки тот, встряхивая сына, когда уложил жену на татами. — Я сейчас же бегу за акушером, а ты продолжай следить за ней, пока меня нет. Я быстро!
— Так точно!
И мальчик снова остался наедине с матерью. Страх его уже отпустил из своих цепких лап. Он стал держаться куда увереннее, нашептывая той успокаивающие слова в ушко, целуя время от времени женщину в напряжëнный висок. Протирал также не только её лицо, но и всё тело, когда ту совсем бросило в жар.
Сдерживаемые через не могу вопли матери, само собой, пробудили ото сна и младшенького, когда отец ещё внёс ту в васицу, спальню.
— Мамочка… — испуганно затаращился на дергающуюся в потугах женщину мальчик помладше на вид так приблизительно лет пяти.
— Кохэку, с мамой всё хорошо! — пытался уверить того старший, прижавшись к матери как можно ближе. — Скоро с ней это пройдёт!.. Обещаю…
Отец вернулся, как и обещал, с врачом очень быстро. Мчался со всех ног как только мог и насколько позволяло его здоровье. Двоих ребятишек пришлось выставить за дверь, пока мужчина на пару с профессионалом остались с роженицей.
Так прошло ещё множество часов. И неизвестность за ближайшее будущее пугало ещё сильнее юных ребят. Постепенно крики матушки становились тише, что и не поймёшь — хорошо это или плохо. Что этот знак сулит — неизвестно. Особенно для юного Кохэку, который меньше понимает, чем его старший братец, что вообще происходит.
— Братик, как думаешь как они его назовут? — болтая миниатюрными ножками, забрался маленький на столик. Хотя родители и против, чтобы они так делали, положение не позволяло обернуть младшего слезть с него. Было не до этого.
— Не знаю даже… Не задумывался об этом. Для меня важно, чтобы он здоровым родился. Остальное уже второстепенное, как по мне.
— А каким он будет? Будет похож на маму или на папу?
— Это мы скоро узнаем, братишка.
Время пролетело так быстро, что все находящиеся взрослые в спальне не успели и глазом моргнуть. И когда настала пора ребёнку издать свой первый крик, все трое облегченно выдохнули. Особенно женщина, силы который практически иссякли.
Врач довольный заулыбался, но когда настала пора перерезать пуповину, его лицо тут же преобразилось. Улыбка спала, а тонкие брови опустились.
— Господин, ну как он? С ним всë хорошо? Я могу посмотреть? — с нетерпением ждал этой возможности мужчина глянуть на своего нового наследника. Новый сын — это же такое счастье для любого отца. И хотя они так и не определились с именем, глава семьи определëнно был уверен, что он станет на ряду с первыми двумя без каких либо сомнений. Обязательно оправдает всё его планы и надежды.
Акушер в халате с натягой сглотнул, не способный и звука издать. Поскольку он был хорошо знаком с этой семьёй, возникший перед ним хрупкий младенец в его руках, остудил его былой энтузиазм.
Но специалист давал себе отчёт, что долго затягивать с паузой он не сможет по банальным на то причинам, потому, немного попустившись, он обратился к отцу:
— Думаю, господин Саито, вам лучше самому и правда взглянуть… — обрезав пуповину и вытерев ребёночка, акушер с опаской протянул его мужчине.
Тот сначала и не понял в чëм дело. Чудесный малыш плакал, как и положено, пытаясь как-то изворачиваться в его крепкой хватке, но только его взор упал чуть ниже, как в его голове раздался треск. Треск осознания.
— Это… Это что?.. — так тихо и сурово произнёс бывший мечник, ни на кого не смотря, но даже не ловля его взгляд напрямую можно уже было представить как тот, мягко говоря, растерян.
— Ваша… Ваша дочь, мой господин… — промямлил акушер, неосознанно отодвигаясь.
— Я вижу, что это не мальчик… — с трясущимися губами произнёс глава в доме. — Почему? Как так получилось?!
— Господин, видите ли… Замыслы природы не подвластны ник…
— Да какие к чёрту «замыслы»?! — значительно повысил отец. — Вы хоть сами себя слышите?!
Супруга, немного придя в себя, краем уха услыхала о чëм толкуют мужчины. И её изумлению самой не было предела.
— Это… Это девочка?.. — не могла поверить своим ушам Сидзуко, прикрывая рот.
— Быть того не может! В нашей семье уже как несколько столетий не рождались женщины! Это невозможно! — отказывался мириться с действительностью глава семьи. Узнав пол ребёнка, он в грубой форме всунул его в руки врачу обратно, отказываясь его держать дальше. Его негодованию не было предела. — Как же так?.. — схватился он за волосы, склонившись к полу.
Крик новорождённого стал его только донимать, принимая во внимание кто конкретно у него родился. Он был уверен со стопроцентной гарантией, что будь это тот, кого он желал, его бы это не пробивало на раздражение.
— Вы знаете… А ведь девочка тоже неплохой подарок судьбы, — встал за защиту профессионал, сам не ожидая произошедшего казуса. Но ребёнок в его руках почему-то вызывал лишь тёплые чувства. Девочка хоть и продолжала плакать, но не переставала быть от этого умилительной. Глазëнки были большие пребольшие, голубые-голубые, как ясное небо, а на крошечной головке уже проявлялись мокрые красные волосики. — Может, это знак свыше? Вы не подумали об этом?
— Дорогой, а ведь правда… В конце концов, это же наша дочь. Я знаю, как важны для тебя традиции, но ведь уже ничего не поделаешь, так?
Охристый ниц Саито-старшего с презрением глянул исподлобья на жену. В одно мгновение за её слова, на её коже остался красный след после звонкого удара пощёчиной. Врач с испугом ахнул, не отпуская малыша, провожая взглядом, как крупный человек покидает комнату, бубня что-то себе под нос. Сёдзи за ним с грохотом захлопнулись. Да так, что вдоль деревянных стен чуть не пошли трещины.
Поглаживая место удара, женщина не смогла сдержать слëз. И дело было далеко не в ударе. Вовсе нет. Задела её именно реакция любимого человека. Ещё никогда прежде Сидзуко не наблюдала столь агрессивного отношения к ней со стороны возлюбленного. Да, он бывает недоволен порой её работой по дому, особенно, за период беременности, когда сил становилось всё меньше, а вследствие хромала и её продуктивность, но в целом до рукоприкладства никогда не доходило. Она знала на что шла. Знала, как мужчинам в их роду принято соблюдать самый важный закон. И что она станет частью этого закона, что она обязана понести исключительно представителей мужского пола к ним в дом, но не смогла… Не справилась… Выходит, это исключительно её вина. Выходит, она заслуженно получила этот удар.
— Госпожа… — тихим голосом позвал ту таки сидевший поодаль акушер. Ему было невыносимо смотреть как женщина, пусть и вовсе ему чужая, плачет, вдобавок по вине собственного мужчины. В каких бы близких отношениях он и его семейство не были бы с Саито, данное поведение он считал недопустимым. Не только как врач, но и как человек. — Возьмите её. Вы ей сейчас нужны.
Вернувшиеся к Сидзуко чувство самоконтроля, побудило прислушаться к врачу. Кожа на лице всё ещё горела необъятным пламенем, но только к ней на грудь легла эта кроха, как тут же все печали разом покинули её голову.
Малышка перестала плакать, прижавшись к родной маминой груди. Она с большим аппетитом принялась посасывать материнское молоко, когда та приспустила кимоно. Маленькие пальчики с небывалой нежностью обхватили чужой, родной мизинец, соединяющий их кровные узы. Это то чувство, которое никто не в силах описать, кроме как женщины, родившей ребёнка. Только они в состоянии это понять. Это тепло… Эту мгновенную устоявшуюся близость между ними, которую ничто уже не в силах разорвать. Ни сама жизнь и даже смерть.
Сидзуко одарила широкая улыбка при виде такой прелести. Даже сам находившийся неподалёку врач-акушер не смог сдержать ответной искренней улыбки.
— Он смирится с этим, госпожа. Не надо терять надежды, — с оптимизмом залюбовался он ребëночком. За свою карьеру он повидал множество младенцев, и каждый из них был по-своему уникален и красив. — Обещаю вам. Надо только дать ему время.
— Боюсь, не всë так просто, господин, — в голосе матери теперь уже официально трёх детей прозвучала неутешимая тоска. Она не могла оторваться от вида пухленьких маленьких щëк. — Это бремя для него… До конца дней. Но, знаете, пусть даже и так, мне кажется вы в чём-то правы. Быть может, это дитë и правда предзнаменование к чему-то… Большему. Если Боги подарили мне её, значит ли это, что не просто так?
— Не мне судить, госпожа… Увы. Но я в любом случае предельно рад за вас. Вы настоящий герой. Уверен, ваши мальчики тоже с радушием примут сестрëнку. К слову, имя для девочки вы, конечно же, не приготовили…
— Пока нет. Но, я полагаю, много времени это не займёт, — голубой ориентир женщины полностью залюбовался невинным созданием на её груди. Кажется, малышка уже наелась и принялась понемногу отлипать от груди. — Хм, и как же нам тебя назвать, дружочек? Не подскажешь?
В мыслях образовался громадный комок с кучей вариантов. Сидзуко и представить себе не могла, что когда-нибудь ей придётся иметь дело с дочерьми, но… Как и практически любая другая женщина, она втайне мечтала о девочке, хотя и в глубине души понимала, что не позволено ей на то. Но раз теперь так вышло, то ничто уже не поделаешь. Остаётся жить. Просто жить. А ещё лучше счастливо да как можно дольше.
Акушер так сильно проникся ситуацией, что решил не мешать столь личному делу. Вместо каких-либо слов, он вежливо позвал мальчишек внутрь, а сам поспешил начать собирать свои вещи.
Кайоси и Кохэку тем временем с диким любопытством подлетели к родителю, устроившись удобненько у неё по бокам. Их весьма озадачило поведение отца, который вихрем выскочил из спальни и, ничего не сказав, явно пребывая в плохом, если мягко выразиться, настроении, удалился. И не просто удалился, спрятавшись в соседнюю комнату, а прямо-таки вышел за пределы дома, отправившись своей дорогой на неопределённый срок.
Мальчиков даже не смутили пятна крови, оставшиеся после приёма в комнате.
Маленький Кохэку с детским любопытством потыкал осторожно ребёнка в грудь. После той вести, что это и не мальчик вовсе, они с братиком и не знали как должны реагировать. Отец на протяжении года науськивал их, чтобы те ждали на свет братика, а тут такое… Что-то новое. Что-то непонятное. Что-то им непривычное…
— Мамочка, а что, она будет похожа на тебя получается? — следил юный Кайоси, самый старший, как младший продолжает опасливо ощупывать, так называемую, младшую сестру. Та в свою очередь сама не без интереса косилась большими сапфировыми глазками на него в ответ.
— Не знаю, милый… Никто не может знать. Но, если мы все вместе постараемся, то обязательно у нас всё будет хорошо, верно? Надо просто приложить усилия.
Когда девочка показала свою первую улыбку, все четверо в спальне не смогли не умилиться с этого. Старшие сыновья протянули с дружелюбием каждый по пальчику в знак приветствия. Девочка со всей невинной доброжелательностью обхватила каждый из них, заболтав ими в воздухе.
— Да у тебя медвежья хватка, — отшутилась женщина, провожая с благодарностью уходящего акушера.
Не услышав наверняка, но отчётливо прочитав по губам, она поняла, что тот желает им всяческих удач.
_____________________________________________
Котятки мои, хочу предупредить заранее, что я пишу, основываясь на озвучке Студийной Банды (это для русскоязычных читателей), и потому я буду писать имена персонажей как там. К примеру, вместо Танджиро я предпочитаю больше Тандзиро или вместо Кокушибо меня привлекает версия с Кокусибо и так далее. Это включение для тех, кому не нравится замена таких букв как Ш на С, можете не читать❤ Хотя я слышала, что на самом деле для нашего перевода так как раз таки правильно. В остальном хочу пожелать вам, солнышки, приятного прочтения 🥰
Тгк, где я публикую спойлеры к своим работам, свои арты и много чего другого — https://t.me/my_lovelykitty