Часть II. Глава 26
Вместо нежного ответного письма, Анатоль получил наказ немедленно приехать в столицу для обсуждения какого-то срочного вопроса. С одной стороны, это расстроило мужчину, ведь он не получил желанного, которому посвятил множество картинок фантазии в своей голове, а с другой сильно напугало. Было понятно, что из-за какой-то действительно серьёзной угрозы и без того больному правителю стало ещё хуже.
Но больше всего Анатоля удивило не это, а то, что король строго запретил приезжать вместе с «ещё недолгое время героем». Он даже написал, судя по почерку, дрожащая рукой, о своём приказе по приезде советника осмотреть его и проверить наличие полного одиночества. «Он никогда такого не писал», - думал Анатоль. Но делать было нечего.
Перед отъездом он крепко обнял Вильгельма и даже перед выходом из дома поцеловал в лоб. Мужчина тоже был не рад такому приказу, но так же был бессилен.
После ещё двух неожиданных объятий, Вильгельм все-таки нашел в себе силы опустить взгляд от уходящего Анатоля и закрыть дверь. Уже в тот момент он начал ждать его скорейшего возвращения. Вильгельм мечтал взять его за руку и поцеловать её, выразив таким образом восхищение им и радость за его приезд.
- Не больше месяца, я быстро вернусь.
В столице Анатоля и правда обыскали. Те рыцари поделились с ним информацией, что король изменился в худшую сторону и стал ещё более жестоким, а также недоверчивым.
- Получается, ему стало хуже? – спросил при обыске советник.
- Да, господин.
- А принцесса в норме?
- Она совершенно здорова, господин. Мы подумывает нам тем, чтобы избавиться от… ну, в пользу наследницы… несчастный случай.
- Исключено. Нет.
В собственный замок Анатоля не пустили, так как его Величество приказал сразу же вести его на совет, без предоставления времени на отдых и кормления.
Все «неожиданные неприятные случайности» всё больше походили на один большой, серьезный, опасный ужас. На совет Анатоль ехал через силу, ему было настолько тревожно, что один раз пришлось делать остановку и оказывать мужчине срочную медицинскую помощь, т.к. он жаловался на сильное головокружение и часто с трудом открывал глаза, будто терял сознание.
Кое-как мужчина всё же доехал до назначенного места. И там рыцари выглядели напуганными. Они смотрели на советника как на ангела, требуя такого вмешательства, которое точно б подействовало, словно лекарство, на ситуацию, изменив её в лучшую сторону. Удивительно, но встречались рыцари с красными от слез глазами, их что-то очень сильно напугало в тот ужасный день…
В комнате, где проходило собрание, было ещё неспокойнее. Из шести присутствующих Анатоль не был в дружеских отношениях ни с кем. Это были новые приближённые, которые на тот момент совсем недавно приняли решение верно служить королю. Их предшественники, с коими советник дружил или был в хороших отношениях, разъехались, а где-то там, далеко, словно по причине кары небесной за грехи, подхватили заразу и умерли в муках. Только ему одному удалось от неё избавиться.
Его величество долго жаловался на французов, а затем, после исторического смеха, заявил о начале войны с их союзниками, можно сказать, экономическими возлюбленными. Он хотел высказать какое-то личное решение, но промолчал.
Тиль резко изменил тему встречи. Он стал говорить с волнением.
- В родные нами, всеми нами, земли, - по интонации было ясно, что король страдал. Он практически не думал, о чем говорил. – пришло страшное. Я сам так боюсь. Нет! Забудьте. Я сам так обеспокоен ситуацией, что понимаю, что нужно-нужно принять решение. Нельзя потерпеть ещё хоть одной смерти кого-то из нашего умнейшего окружения, ну, и о простых гражданах я тоже думать пытаюсь! Но без вас же хуже будет!
Анатолю казалось, что его величество хотел сломать себе пальцы, только не понимал смысла в этом. Подняв глаза, он увидел, как Тиль поочерёдно обхватывал кистью левой руки каждый палец с правой, а затем резким движением тянул их назад, в ту сторону, в какую ни один человек не мог согнуть палец. Кости громко хрустели, вызывая отвращение и чувство, словно Анатоль чем-то подавился. Королю иногда было больно, в чем он признавался неожиданными паузами посреди монолога.
- Из-за этого мы имеем возможность по… терять некоторые силь… не экономические возможности… возможности.
Вскоре это начинало бесить. Другие присутствующие так же были не рады его поведению, но решили стерпеть, чего не собирался делать Анатоль. Он не выдержал…
- Однако нет никакого смысла возвращаться к старым… А! С… старым нормам…
- Ваше величество, успокойтесь!, - мужчина чуть не рассчитал со звуком, высказанное походило на крик, все господа даже обернулись в его сторону. – пожалуйста, - попытался смягчить ситуацию Анатоль.
Король прожигал взглядом несчастного мужчину. Анатоль не спускал с него глаз и, благодаря долгим годам взаимодействия с такого сложного характера человеком, заранее понял, что его величество собирался говорить теперь о нём. Однако мужчина не мог понять, хорошее или ужасное.
- А я ж совсем никак не отреагировал на ваше счастье, господин Ракелье. Совсем! Неуважительно, - говорил Тиль, обхватывая указательный палец левой рукой без какого-либо движения. – господа, пред вами же человек, победивший наизлейшего нашего нынешнего врага!
«Нашел о чем поговорить, кретин. Совсем невменяемый стал», - подумал Анатоль.
- Не верю, ну не верю в это чудо, однако пред мной до сих пор в вашем привлекательном теле находится ваша добрейшая душа, что, представляете, не покинула нас. Я должен выпить за ваше здоровье сегодня вечером. Единственный, кто смог вылечиться! А за здоровье вашего целителя вообще свечу поставить надо. Честно-честно! Действительно, чего ж я паникую, вы же рядом со мной, светлейший господин!
- Пьяный, я уверен, - прошептал обеспокоенный ситуацией господин слева от советника. Мужчине казалось, словно Тиль находился в состоянии опьянения.
- Ну так раз всё настолько замечательно, дорогой вы мой друг, так позвольте насладиться вашим вниманием, - нежно произнёс король перед тем, как заговорить строго, интонацией дьявола. – останьтесь после конца церемонии.
Постепенно держаться становилось всё труднее. Бедного Анатоля, казалось, совсем не жалела судьба, подбрасывая ему всё новые несчастья с разницей менее чем в пять минут. Руки без строгого приказа, будто по личному соображению, начинали дрожать. Помещение то мучило холодом, то губило жаром. А конец, как маленький напуганный ребенок, с криком отбегал всё дальше и казался таким далёким. Постепенно мужчина стал принимать факт того, что расслабиться к одиночестве в самой отдалённой башне своего приятного, знакомого, умиротворенного замка у него бы получилось очень нескоро.
- Так вот, - голос короля звучал отныне пугающе, ни один присутствующих боле не делал его слышать, но его величество не затыкался. – бороться надо начинать извне, а уже потом наруже, руже, снаружи! Ох… Бороться! Отныне требую распространить лекарям строгий приказ о контрнаступлении на заразу, будучи готовыми ради такого с честью, гордостью и радостью даже лишиться собственных жизней в пользу больных. Для всех повторяю: распространить лекарям, для особенных добавлю: всем!
Задели за живое…
Король попросил пятерых человек удалиться, на что не дал права советнику. Когда все вышли, Тиль сам запер дверь на замок и обернулся. Анатоль всё ещё сидел за столом, глядя в пустоту и чувствуя в тот момент, как сильно дрожали его руки. Вдруг потекла слеза. Вторая.
- Разве я что-то не так сказал? Да, я всё ещё не могу привыкнуть к тому, что большинство речей по жизни я говорил не сам, а засчитали вами нудные тексты! Ну, наконец-то я сказал хоть что-то сам, зато как красиво! Наверняка, все поняли серьёзность и передадут мои приказы с жаром.
- Заткнись, - прошептал себе под нос Анатоль.
- А? Чего?
- Помолчите, говорю.
Одной рукой, облокотившейся на стол, мужчина скрыл глаза так, что их не было видно. Мысли уничтожали, их Анатоль сравнивал с паразитами, от коих мог избавиться лишь одним способом.
Он сильно боялся говорить то, о чем так желал, однажды прибегнув к молитве, лишь бы получилось. Мужчина ясно понимал, что король неизбежно болел и невменяем, а попытки исправить ситуацию или скрыть действительность от посторонних безрезультатны.
- Знаете, ваше величество, - заговорил Анатоль. – я долгое время кое о чем думал, а сейчас понял, что сомнения напрасны, и мне это действительно нужно.
- Не понимаю. Что-то хочешь? Пожалуйста, просите что угодно! Я всё готов сделать для столь дорого человека, который никогда не бросит…
- Лишите меня всех должностей и отпустите.
Король настолько широко раскрыл глаза, что было видно все мельчайшие, тёмно-красные кровяные сосуды.
- Как это? Что? Тебя? Может…
- Нет, подумать не хочу, я уже как год подумал. У нас серьёзные проблемы и политически, и в области медицины. В королевстве никогда не было такой смертности, какая сейчас, даже при Августе Бесполезном пять сотен лет назад. Ваши идеи, они… Если вы настолько самоуверенный, то я вам ни к чему. Обижайтесь, не обижайтесь, мне всё равно, в королевстве вы не найдете ни меня, ни господина Грехатора. Хватит. Жить хочется, а кругом очень страшно. Замок прямо сейчас перепишу в собственность королевства. Принесите лист бумаги и перо, пожалуйста.
Король демонстративно начал тяжело дышать, помимо этого изображая человека с отстой болью в сердце. Он пытался заставить Анатоля чувствовать жалость, чего тот не смог ощутить. Советник без каких-либо эмоций, бессердечно смотрел на короля, ожидая возможности отдать приказ о закладывании кареты в сторону родного города. Анатоль даже не собирался заезжать в замок за некоторыми личными вещами, самое необходимое он оставил дома, без другого, как считал, справился бы.
- Да как же я без вас буду? Вы… вы обо мне не думаете!
- Хорошо, скажу иначе и жестоко. Предположим, что я передумал и остался. Я не бессмертный и не молодой. Трупу вы тоже сказали бы «как я без вас буду»?
- Ну, это же другое. А, - король решил запугать мужчину. – сейчас я имею полное право обвинить тебя в государственной измене!
- Так обвини уже наконец!, - раздался ответный крик. – я, Ракелье Анатоль, отказываюсь от своих полномочий и признаюсь в государственной измене! Всё, можно уйти? Ты же сам издал закон, что за это надо не казнить, а навсегда выгонять за пределы королевства. Я был против, но ни слова тебе не сказал!
Тиля будто ударило по голове чем-то тяжёлым. Советник обыграл его, срубил голову с плеч королю королевским же мечом. Мужчина начинал чувствовать злобу, но боялся, что в таком случае у него бы не осталось ни единого шанса на исполнение одного плана.
- Анатоль, - нервно, еле выговаривал его величество. – я же без тебя… без вас и правда не могу…
- Сколько я просил тебя повзрослеть? 10 лет, 20, 30, больше? Первый раз я это сказал на похоронах Гиерона, ты со мной согласился и пообещал измениться. Сколько лет прошло? А я знаю, сколько: много! Пойми, ты монарх. Ты! Не я! Большинство законов издал я, ты ни разу не явился ни к одной армии, их осматривал я, опять же, сам ты речь выдвинул только сегодня, я тебе сам их готовил! А что в документах напишут, если узнают, ты не подумал? Да вся моя работа – одна сплошная государственная измена. Боюсь представлять, что подумают соседние государства, если вдруг узнают, что король-то с другой фамилией, оказывается.
- Какой?
- Моей!
Анатоль отвернулся, чтобы вытереть с лица появившиеся слезы. Он не хотел показывать их королю.
- Я очень устал. Не думал, что скажу, но ты даже не представляешь, как трудно быть главой королевства. Я ни разу не жаловался тебе на своё состояние, а на совещаниях появлялся даже больным, несмотря на жар или озноб. Ты к родной дочери заходить перестал совсем, а я её считать научил, представляешь? Но у меня тоже дети есть. Я хочу дать своему ребенку хорошее будущее без страха и заразы. Так забудь меня и позволь уехать. Обещаю никогда тебя не тревожить своим появлением. Отстань от меня.
- Ты что, совсем меня не любишь?
- Люблю, а говорю это с трудом. Да, я буду скучать, но мне хотя бы легче станет. Сам разбирайся хоть в чем-нибудь.
Тиля больше всего пугало именно слово «монарх». Возможно, если бы у него был выбор собственной судьбы, он никогда бы не выбрал роль наследника. С детства учеба давалась ему трудно, Тиль ощущал сильное отторжение к подаваемой информации, не хотел посещать многочасовые мероприятия с отцом, ему лишь хотелось наблюдать со стороны за чем-то интересным, бытие зрителем казалось ему привлекательнее становления центром внимания.
Наверное, из-за этого он и любил Анатоля, как какого-то кровного родственника. Этот человек поддержал его в тяжёлые времена после смерти их общего знакомого, лучшего друга Тиля, полководца Гиерона, он втайне от других брал половину дел на себя, когда видел короля морально не готовым на какую-либо важность, Анатоль ни раз посылал к нему лекарей разных возрастов и медицинских профессий, надеясь на их помощь.
Король понимал, что давать так много ответственностей монарха кровно никак не связанному с королевской семьёй человеку нельзя было, но он мог лишь давать слабину, приказывая Анатолю выполнять работу не его назначения и профессии, оправдывая это долгим плохим самочувствием. Постепенно он просто привык к этому, избаловал самого себя, а когда советник не выдержал многолетнего выполнения не своих обязанностей и непонятного характера монарха, Тиль почувствовал себя разбитым и беспомощным. Но в его душе горел мелкий огонёк – идея, на реализацию которой он решился сам, но нуждался в мелкой помощи, опять же.
- Исполни мою последнюю просьбу и я буду готов тебя отпустить. В какую страну хочешь? Я дам тебе монет на постройку там замка. Хочешь? Пожалуйста, дорогой мой. Прошу, Ан… господин Ракелье.
- Нет желания.
- Пожалуйста! Пожалуйста, прошу! Умоляю, - король, совсем не по-королевски, умоляя встал на колени перед советником. Он крепко вцепился в обе его руки и начал громко плакать навзрыд.
- Отпустите.
- Не надо! Мне итак плохо, я… я останусь один! Я не хочу тебя терять!
- Отпустите.
- У меня такая задумка есть, пожалуйста, не бросай меня! Мы столько всего сделаем, - надрывался Тиль. Он казался Анатолю жалким и до тошноты слабым.
- Встань!
От крика советника Тиль вздрогнул и сразу же поднялся с колен, испуганно замолчав.
- Ты сам себе противоречишь. Сначала я слышу о твоей готовности остаться в одиночестве, а затем вдруг о страхе этого.
- Но…
- Боюсь даже поинтересоваться, что же это за задумка, что от неё ты аж настолько бредом охватываешься…
Тиля данные слова заставили почувствовать сильную обиду. Анатоль сравнил его идею с бредом, из-за чего король на мгновение ощутил нечто, напоминающее прокалывание, в данном случае, его несчастного сердца.
Вдруг он почувствовал, что испугался. Подумав, он стал предугадывать итог событий и пришёл к выводу, что советник будет точно не рад и, скорее всего, скажет об этом криком. Сердце сжалось.
- Там же война идёт…
- И что?
- Я хотел бы… поучаствовать… ну, как союзник. Всё-таки наша экономика связана с одной из сторон, ты… вы знаете.
Анатоль сжал руку в кулак, словно хотел побить стоявшего перед ним человека. Его удивление перерастало в боязнь с каждой секундой. Он понимал, что данную ситуацию ничем нельзя было исправить, потому что Тиль добавил пару слов о том, как уже собрал армию и указал место назначения.
- Совсем идиот? – закричал советник. – англичане тебе хоть слово об этом написали?
- Нет…
- Так зачем ты лезешь в чужой конфликт?
- Не кричите, пожалуйста, светлейший господин…
- По-твоему выстроенные тысячелетиями стратегии и правила не смогут в одиночку справиться? – затем Анатоль стал говорить как не свой, низким голосом с нотами угрозы и пререкания. Сниженная громкость придавала ужаса. – не делай из нас зависимое государство!
- У нас же проблемы могут появиться в случае их поражения.
- Но всё не поляжет. Тебе этого мало?
- Я же не собираюсь прямо сейчас туда влезать! Мне хочется, ну, - Тиль дрожал. – обстановку разведать. Мне нужен посол. Я только его помощь, ну, а дальше сам, честно, ну, как его, понимаешь?
- Внятно!
- Разведай обстановку, а потом, может, ну, ладно, я, ну, я тебя отпускаю.
Не успел Анатоль понять что-либо, как вдруг дверь открылась, и вошли три рыцаря. Один из них держал в руках толстый свиток, который пришлось долго разворачивать.
- Ваше величество, тысячная армия готова к отправлению.
Советник даже не обернулся. Поступок короля он считал предательством. «Такова, значит, благодарность за многолетнюю помощь, да? И на это была убита молодость? Что ж ты наделал, дорогой мой. Хотя, может в этом есть и моя вина. Не надо было принимать титул советника, так и остался бы летописцем, всё. Ну да, 30 золотых, а не 90, но, может, здоровее был бы. А с другой стороны, вдруг это подарок Существа? Уедем наконец, жизнь появится нормальная. Вильгельму понравится какая-нибудь местная графиня, например. Я внука хочу, самостоятельно одарю именем – Джеральд. Устал. Чувствую, устал. Скоро всё закончится. Мне станет легче. А вроде хорошо было служить королевской династии, но себе, возможно, тоже будет приятно. Может, если я соглашусь, он успокоится и наконец от меня отстанет? Как больно», - подумал он.
- Всего-лишь тысячная армия?
- Анатоль, пожалуйста. Мне-е это ну-у-ужно, ну, понимаешь. Пожалуйста. Всё будет хорошо, я обещаю. Правда. Не плачь…
Сзади рыцарь назвал местоположение и сообщил дату, в которую нужно быть там, ведь на тот самый день союзники англичане планировали нападение на французский город.
- Ещё и на территорию врага посылаешь?
- Я же…
- Больше ты меня не увидишь. Я всё изложу на листе и передам через твою же армию. От замка отказываюсь. Дальше ты сам.
- Дай я тебя обниму в последний раз.
Но в комнате больше никого не осталось. Рыцари вышли, а с ними и бывший советник. Тилю стало одиноко. Мужчина не сразу принял то, что «на троне» остался совсем один. Он заплакал, а спустя время ему стало дурно. Его истерический смех раздавался на весь этаж. Ни один лекарь его успокаивал.