Непрощëнный грех

Приблизительное местонахождение Джера было Вильгельму известно, он направился именно туда. Его не интересовали прохожие, в голову не лезли догадки об их возможных делах, их лица казались ему разноцветной каплей, размывший очертания. Он искал лишь вечно счастливого, веселого, беззаботного уже мужчину снаружи, но до сих пор юношу внутри.

В сердце осколком чувствовалось Вильгельму желание попросить помощи. По судьбе в тот день дано было почувствовать, насколько мучительно просить помощи у того, к кому, казалось, никогда бы не пришёл в трудной ситуации. Он всегда чувствовал себя на несколько ступеней выше Джера, но во время поисков Вильгельму казалось, будто он упал, пропустил одну из ступеней и упал в самый низ, спустя время начав тянуть руки к верху и умоляя, чтобы где-то наверху его спаситель обернулся и протянул руку. В какой-то мере это ощущалось унизительным. Хуже было от того, что Вильгельм не мог отнести свой поступок к плохому, но и к хорошему тоже. Он просто искал «взгляд со стороны» и какой-никакой совет.

Хоть Существо и положило ему на плечи тяжёлый, словно камень, грех, но всё равно дало возможность исполнить желание; Вильгельм нашел Джера. Он шёл со стороны тропы, ведущей к дому дамы его сердца. Вильгельм шёл, не скрывая улыбки. Постепенно он начинал ускоряться, чтобы поскорее встретиться и начать мучительный, но необходимый диалог.

Как показала ему судьба, иногда даже лекарям не удавалось залечить свои раны.

- Джер, Джер! Я так рад тебя видеть, - говорил Вильгельм, начиная издалека.

- Гелька, здравствуй! Я тоже, - посмеиваясь от счастья, отвечал Джер. - ты решил погулять? Согласен, ветер хороший, не жарко.

Но позже юноша заметил, что со встречным что-то не так.

- Брат, я такая тварь...

Джер обомлел. Не узнав причины самокритики Вильгельма, он сразу же принялся говорить ему обратное. Неожиданность позволила юноше растеряться, отчего он немного чаще обычного делал ошибки в словах и пытался их пересказать. На малый промежуток времени Вильгельму даже стало лучше и теплее в глубине души. Он словно забыл всë случившееся, лег на кровать и укрылся теплым одеялом, сделанным из комплиментов да успокаивающих слов от Джера. В этот момент они двигались на тихую улицу, где никто не ходил, а люди редко открывали окна. Когда пришли, Джер резко остановился и замолк.

- А почему ты вообще себя таким посчитал?

- Я, ну, - застеснялся юноша, но позже решил не скрывать детали случившегося. - наговорил много плохого, хотя он тоже виноват. Слушай...

Вильгельм подробно рассказал обо всем, что случилось. Он говорил, наблюдая за реакцией и поведением брата. Юноша внимательно слушал, глядя Вильгельму прямо в глаза. Ему хотелось входить в положения обеих сторон. Это было видно по широко раскрытым глазам. Джер не заметил, как сложил руки на груди. В середине разговора он представлял себя с новой, отцовской фамилией, ближе к концу пытался понять, какого чувствовать стекающие ручьём слезы.

Когда Вильгельм закончил, тело напряглось, будто ожидая много ранений острым мечом. Он готовился к тому, что Джер начнет его критиковать.

- Не понимаю кое-чего, - заговорил младший. - почему меня ты можешь называть тем, кем я не яв... лис... ну, не являюсь, а отца, ну, то есть Анатоля назвать отцом не получается?

Этот вопрос поставил Вильгельма в тупик. «А правда, почему? Хотя...». Ему трудно было объяснить пришедшее на ум чувство, но юноша все-таки решил постараться.

- С тобой проще. Намного. Ты какой-то особенный, да и у меня в памяти много детских воспоминаний. Еще понимаю, как сейчас мы сблизились. Помню, ты убедил меня, что я соскучился по тебе, пока мы не общались долго, - это воспоминание заставило юношу посмеяться. - тебя... можно назвать братом. Я чувствую что-то такое. А он возомнил себя моим отцом. А я не знаю, что такое «отец и сын», его считаю скорее, ну...

- Опекуном?

- Да. А Гиерона я всё равно считаю отцом, потому что благодаря нему я появился. Он действительно таковым являлся. А еще я заметил у себя обиду, что он меня не воспитывал. Ах, сейчас такое чувство, будто мне хочется себя переубедить и через силу назвать Анатоля сам знаешь кем.

- Зачем пере, ну, переубеждать? Ты должен сам к этому прийти.

- А ты как пришёл?

- Мы часто гуляли вместе. Он интересовался тем, что я говорил, смеялся часто, защитил, когда лет в девять какая-то старуха мне порчи всякие шептала на площади. Отец был рядом, а когда приезжал после долгой работы, то всегда обнимал крепко, говорил, что соскучился. А я был рядом, когда ему было плохо, помню один такой случай. Он обо мне всё время заботился, а я люблю заботу.

- Я понял.

- В такой с, с, ну, сложности нет ничего слог... сложного. Просто нужно быть вместе и не бояться говорить хорошие слова.

Вильгельм успокоился и даже нашел в себе силы ради забавы спросить у Джера кое-что необычное.

- А Джейн ты как полюбил?

- Да ты совсем не жалеешь!, - не сдержал эмоции юноша, он начал чувствовать постепенно краснеющие щеки. - ну, она красивая. У неё голос мягкий. Она давала мне расчесывать её, потом мне почему-то понравилось к ней прикасаться. А еще нравится, когда она меня трогает, я ей разрешаю так, как она хочет, и где хочет, ну, ну, то есть...

- Достаточно!

- Чего ты?

- Противно.

- Ой, какой нежный! Полюбишь, и будет не противно. Вот буду тебя вопросами мучить. Как тебе? Что чувствуешь? Приятно? Как приятно? Где? А? А?

Джер сорвался и залился смехом.

- Мы не о том говорили, Джер.

Вильгельм почувствовал облегчение и пришёл к выводу, что ему необходимо извиниться. Он всё ещё не чувствовал Анатоля своим отцом, но уже отрёкся от сказанного. Мужчина не казался для него «никем», все-таки кем-то Вильгельм его считал.

- Я хочу извиниться перед ним.

- Извинись, это хорошее решение.

- Пойдем скорее домой, пожалуйста. Только не уходи далеко, пожалуйста, когда я извиняться буду, мне без тебя тяжело и даже немного страшно.

- Не получится. Я сегодня ночую у Джейн. Её родители отплыли вместе с каким-то графом в другой... порт что-ли. В общем, у них много работы, а одна ночью в доме оставаться боится. Передай это, кстати, отцу.

- Хорошо, но без тебя будет сложно.

- Не волнуйся. Это легко, ты просто волнуешься. Легче этого только листок лизнуть, я всё собираюсь попробовать, какие они на вкус, - сказал Джер, после чего посмеялся.

- Они же грязные. Ты можешь заболеть.

- Ну тебя, зануда! Чистые.

- Смотри сам, но я бы не стал.

- Я пойду. Хочу что-нибудь Джейн купить, а потом к ней уйти до темноты.

- Понял. Я чуть один похожу, да извинюсь.

Джер пожелал Вильгельму удачи.