Глава 18. Город женщин
Маленькие дети!
Ни за что на свете
Не ходите в Африку,
В Африку гулять!
В Африке акулы,
В Африке гориллы,
В Африке большие
Злые крокодилы
Будут вас кусать.
Чуковский К. И. «Бармалей»
В одной известной песни поется: «Очень жаль, что на десять девчонок по статистике девять ребят». В Москве проживает 12 миллионов человек. И если верить той же статистике, то женщин в столице нашей необъятной родины на 900 тысяч больше, чем мужчин. Ну, подумаешь! Немножко больше. Это же не смертельно?
Но вот что пугает. И если женщины ищут спокойную, тихую гавань со штампом «жили долго и счастливо», то мужчины чаще предпочитают оставаться закоренелыми холостяками. Караул! Мужчин не только меньшинство, но они ещё не спешат нас осчастливить в браке. Получается, среди женщин идет негласная конкуренция за сильный пол. И, чтобы найти свое личное счастье в мегаполисе, нам надо прежде всего научиться выживать.
Считайте, что я выжила. После всех рифов, штормов и обрядных костров на палубе, мой корабль практически без единой царапинки пришвартовался к причалу, который носит костюмы от «Армани» и разъезжающей на черном «Мерседесе». Я была влюблена до безумия. В моем животу поселился рой бабочек, а в голове путались жужжащие мысли о мужчине моей уже сбывшейся мечты.
— И как секс на вашем официальном свидании? — спросила Роза, подмигнув мне двусмысленно. Они со Светой ждали от меня самых пикантных подробностей.
Накануне вечером Андрей пригласил меня в ресторан с этакой приятной обстановкой, где повсюду расставлены удобные кресла с подушечками, маленькие круглые столики, много зелени в больших кадках и тихая ненавязчивая музыка. Правда, всё что я замечала — это глаза моего спутника: крапинки голубого искусно прятались в серой дымке, а на свету так и вовсе отливали сплошь медным серебром. Его взгляд меня завораживал, я готова была сидеть вот так весь вечер, только бы не упустить чарующего притяжения между нами.
— Великолепно! — ответила я, вспоминая наши долгие поцелуи в машине, потом возле лифта, в лифте и, наконец, в прихожей его большой квартиры.
— Другого ответа я и не ожидала, — отмахнулась девушка. — А есть у твоего Андрея какие-нибудь приемчики? И что у него в трусах? Большой чле...
— Роза! — прикрикнула Света и прикрыла рукой лицо, беззвучно говоря: «Здесь официант».
Молодой официант мило нам улыбнулся, как бы намекая, что он всё понимает. Но тут Роза оглушила его неожиданным вопросом:
— Что за миссионерскую позу двух бубликов вы мне принесли? — указала она на свежеиспеченные круассаны, и молодой человек тут же покрылся красными пятнами.
Я прыснула от смеха, пыталась не смотреть на парня и зажала рукой рот.
— Роза, ты опять? — смерила Света подругу строгим взглядом. — Не обращайте внимание, всё в порядке, — успокоила она сконфуженного официанта, тот отмер и продолжил расставлять чашки с блюдцами, руки его тряслись, но он справился с делом и быстро, точно молния, скрылся в глубину бара.
— Ха-ха, — продолжала смеяться я, Света тоже закатилась хохотом. — Миссионерская поза?! Бедный мальчик...
— Нет! Это я бедная девочка, — зыркнула на нас Роза, но не смогла сдержать улыбки.
Оказалось, у неё две недели не было ни ухажера, ни секса. Для подруги — это всё равно что засуха в Намибии — палящий зной, обжигающий каждый уголок пустыни; мир, балансирующий на грани жизни и смерти. Нет воды, нет дождей, нет секса. Одним словом, катастрофа.
Но Света не обратила внимание на жалобу подруги про воздержание в пик женской овуляции, когда сам организм по природной закладке жаждет секса, и вдруг провозгласила:
— А я, кажется, выхожу замуж!
— Господи! — ахнула я, рассматривая выставленную на обозрение руку с блестящим колечком. — Поздравляем!
— Игорь наконец-то разродился? — Роза была в своем репертуаре. Она не верила в долгие отношения, любовь с первого взгляда, счастливые браки и хранение верности на расстоянии. Она верила в хороший секс, дружбу и собственные силы. А ещё умела выживать в городе женщин лучше любой хищницы жаркой саванны.
— Да ладно тебе, — кинула я на Розу злобный взгляд. — Лучше расскажи, как всё было.
И Света рассказала про день, который они с Игорем провели вместе. После всех передряг с оборвавшейся так некстати беременности, они поставили для себя новую точку отсчета в отношениях. Ходили в кино, в кафешку, потом в парк. Всё было как на первом свидании. Цветы, красные шары, которые они отпустили в небо, стрельба в тире, прогулка в карете... А потом где-то в глубине парка Игорь встал на одно колено, сказал Свете какие-то важные слова, от которых она ещё полчаса плакала, и достал бархатную коробочку с колечком.
Я от рассказов подруги романтично вздыхала, представляя на её месте себя, Роза лишь придирчиво кивала, но всё же пожелала Светке семейного счастья.
— Знаете, а давайте, пока вы все не разбежались и не стали домохозяйками у своих мужиков, куда-нибудь вместе сходим? — подала идею Роза. — Меня тут Настя Саровская пригласила на... Да, Мариночка, та самая, которая подходила к нам в «Метрополе», — начала издалека она. Я же закатила глаза и недовольно скривила рот. — В общем, во «Временах года» будет выставка новой коллекции дизайнерских шмоток. Ничего такого особенного, просто...
— Круто! — вставила Света. — Я согласна. Я ещё на таком мероприятии не была.
— И лучше не надо, — охладила я её пыл. — Знаешь, Роз, в этот надутый пафосом плюрализм ты меня больше не затащишь! На этих светских тусовках такой надушенный воздух, что даже дышать трудно.
— Да хватит тебе! В прошлый раз благодаря мне ты написала отличную статью. К тому же, сама сказала, что твой журнал идет ко дну.
— Вот именно! — погрозила я пальцем. — Идет ко дну, и мне надо журналу помочь, а не разгуливать по всяким галереям.
— Господи! Да пускай твой Андрей выкупит этот журнал к чертовой матери и подарит его тебе в знак своей большой любви. Денег у него хватит даже на издательство для тебя любимой! — вскипела Роза, нервно размешивая сахар в кружке. Обычно она пила чай без сахара — следила за фигурой, но в её жизни последнее время так не хватало приторных ночей любви, что сладкое служило анальгетиком.
— Нет и нет! Только не Андрей! — крутила я усердно головой, ловя в половинчатой кружке с кофе остатки белого зефира. — Ты что не понимаешь, как для меня важно самой достичь чего-либо?
— Ладно, начнем с другого, — продолжила деликатно подруга. — Допустим, ты потеряешь работу. Я сказала «допустим», не смотри на меня лютым зверем! Так вот... Ты пойдешь со мной на вечеринку, напишешь статью, а я опять выступлю в роли агента. Ты получишь гонорар — хорошее денежное подспорье на первое время, если тебя, допустим, выгонят с работы. А, может, тебе повезет и поступит предложение от какого-нибудь крупного журнал. Как тебе такой расклад?
— Хорошо, — выдохнула я. Взвесив все «за» и «против», я не могла не согласиться. Женщина борется за то, во что верует. А то, во что верила я, уходило из-под ног. Земля трещала по швам, всё было шатко и ненадежно, ещё неделя, и журнал мог потерять равновесие, а вместе с ним в пропасть полетела бы я. В любых ипостасях нашей жизни выживает сильнейший или хитрейший. Поэтому, как ни крути, а мне нужен был запасной вариант.
— Значит, договорились, — подруга довольно потерла руки и подмигнула в ответ.
Из кафе меня забирал Андрей, Свету — Игорь. Роза удрученно помахала нам вслед рукой и попыталась искренне улыбнуться на прощание. Каких бы суждений она не придерживалась, но всё же немного завидовала нашему со Светой счастью. Поэтому Роза сразу бросилась к телефону и решила воспользоваться проверенным методом. В Саванне засуха, но человечество давно изобрело водопровод, так почему не заполнить кусочек пустыни живительной влагой?
Дело в том, что Роза рассчитывала на одноразового партнера, который всегда мог приехать к ней в любую минуту и удовлетворить её желания. Но в этот раз трубку взяла девушка, и на вопрос: «Где же Саша?», резко ответила, что Александр женат. Мир Розы перевернулся с ног на голову. Только что из миллиона холостяков один неучтенный гражданин перебежал на сторону зла. Одиноких мужчин стало меньше! Кошмар! Поэтому в неравной борьбе со своим сексуальным голоданием, Роза тут же купила сет свежих ролл и вино. А к вечеру отыскала в своем безграничном гардеробе шкатулочку с секретной вещицей внутри — вибратором. Да! Женщины в городе, где мужчин существенно меньше, так просто не сдаются. Мы научились быть сильными и давно способны выживать без них.
В отличие от Розы, чьи мысли устремились к штучке на батарейке, я полностью растворилась в обществе мужчины моей мечты. Моё сексуальное влечение к Андрею зашкаливало. Мы уже минут пятнадцать целовались в машине на повороте между какими-то улочками, даже толком не отъехав от кафе. Но о каком терпении может быть речь? Ведь так приятно быть любимой, чувствовать себя защищенной от макушки до пят, вдыхать каждую клеточку его души, впитывать в себя, а потом полностью растворяться в неге.
— Может, поедем ко мне? — нежно промурлыкал он мне на ушко.
— Не могу, — проскулила я, упершись лбом в его плечо, и вдохнула полной грудью аромат кожаной куртки, перемешанный с запахом тела и мужских духов. — Завтра на работу. Ещё и эта Голубкина...
— Я могу тебе помочь, — его рука уверенно скользила по моей спине, так и норовя забраться под кофту и довести меня до исступления.
— И чем же ты можешь мне помочь? — ответила я, когда нормальные мысли смогли пробиться через пелену любовной истомы.
— Помочь финансово вашему журналу, полностью вытащить из колеи. Или, к примеру, устроить тебя в какое-нибудь другое издательство, у меня много связей. Для меня это не проблема. Что скажешь?
Я поначалу подумала, что ослышалась, но быстро сообразила, что он говорит серьезно и ждет сиюминутного решения, чтобы сразу приступить к действиям. «Соглашайся, соглашайся», — где-то далеко в мозгу, будто лампочка света в кромешной тьме, зарделась мысль, что вот он мой выход — Андрей. Стόит только сказать: «Да», и все проблемы будут решены. Не того ли мы, женщины, всю жизнь ждем, чтобы был рядом сильный, любящий мужчина, который смог бы решить наши проблемы, все до одной. Но даже если мы и мечтаем об этом, то на деле всё обстоит гораздо сложнее.
— Нет, Андрей. Это только моя игра, — заявила я.
— Но я могу тебе помочь. Для меня это мелочи.
— Для тебя, может быть, и мелочи, а для меня — смысл всей моей маленькой журналисткой карьеры. Я должна доказать самой себе, что хоть что-то могу в этой жизни. Ты меня понимаешь?
— Да, — кивнул мужчина и опять начал целовать. — Понимаю. Но, может быть, поедем ко мне?
— Нет. Да. Нет! — путалась я, отнимая его левую руку от кружевного лифчика. Беглые пальцы Андрея уже добрались до всех моих эрогенных зон на груди. — Ладно, поедем, только я не останусь до утра. Мне нужно подготовить концептуальную идею следующего выпуска. Я взяла большой фронт работы на себя. А у меня, кроме тебя, в голове пусто. Ни о чем не могу думать.
— Да? — протянул Андрей и улыбнулся. — Как же приятно это слышать, повтори.
Я посмотрела в его глаза и поняла, что наступил именно тот момент, чтобы сказать три простых слова, после которых начнется новый виток отношений. Я была готова. Но кто знает, что скрывается там, за его серыми глазами, смотрят они на меня влюбленно, но чувствуют ли то же самое? Мы живем в век, когда личное благополучие и выгода превыше всего. И признания в любви настолько же редки, как снег в начале лета. Но если уж осадки выпали, то, считай, роман удался.
— Я ни о чем не могу думать, кроме тебя, — медленно произнесла я.
— Абсолютно приятно это слушать, — мой мужчина улыбался, в его глазах горели хитрые искорки чего-то неизвестного. В ответ он ничего не сказал. Но с другой стороны, так даже интересней. Можно выложить все карты на стол сразу, но с чего тогда ходить?
В понедельник утром, на планерке, главным редактором было официально объявлено о грядущей смене власти и продажи бизнеса. Весь коллектив тайно знал о грядущем: кто-то сидел с непроницаемым лицом и не подавал виду, а кто-то удивлялся до крайности, широко выпучив глаза.
— Да, — глубоко вздохнул начальник и почесал затылок. — Тяжелые нынче времена. Кризис... Но выход всегда найдется. В общем, на помощь нам пришла Лизавета Голубкина. Её отец поможет нашему журналу «Город женщин» выкарабкаться из финансовой пропасти.
— Александр Григорьевич мы же договаривались, что не будем объявлять о моем назначении, пока не подпишем бумаги, — самодовольно упрекнула Лиза редактора. Было видно по лицу, как ей нравится всё происходящее. Она не просто будет иметь все бумаги на руках, она устроит здесь свое королевство. Снежное, прошу заметить! А мы превратимся в безропотных Каев и будем из льдинок чеканить сердечки.
— А смысл скрывать? — беспардонно вставила Наташа. — Все уже и так знают.
Лиза тут же пробежалась по нам суровым взглядом и, поджав губы в ниточку выстрелила словом:
— Сплетницы!
— Кто бы говорил! — громко шикнула в ответ Наташа.
— Девочки-девочки, — остановил жестом Александр Григорьевич. — Давайте не будем...
— Уж давайте будем, — уперлась руками в стол Наташа и привстала. — Кто первым бежит с тонущего корабля?
— Почему это он тонущий? — Голубкина подалась вперед. — Брешь будет залатана!
— Деньги ещё не всё решают. Попробуй удержать сработанный коллектив. Ты думаешь, так это просто руководить людьми? Без надлежащей сноровки, закаляющейся годами, лидер из тебя никакой! Поняла? — ещё чуть-чуть и могу поклясться, что Наташа бы показала Лизе язык, как в детском саду.
— Так, хватит! Сели быстро! — приказала Элла Эдуардовна. Женщина резко встала из-за стола и стала обходить нас по кругу. — Никто увольняться не собирается и увольнять никого не будут, это понятно? — все безропотно кивали головами. — Передача бизнеса другому хозяину никак не повлияет ни на зарплату, ни на форму журнала, ни на руководство. Работаем в обычном режиме. Всем всё ясно?
Голос ведущего редактора был таким едким, приказным и безотлагательным, что согласиться было нельзя. Если не уступить вовремя, то Эллочка Людоедочка проглотит нас живьем, разом в пасть словно Бармалей, и ни разу не подавится. Проверено неоднократно.
У всего коллектива чувствовалось подавленное настроение, работать не то чтобы не хотелось, просто страшно думать, что готовит нам месяц грядущий. И сможем ли мы работать под управлением двадцатилетней выскочки, у которой даже ещё диплома нет на руках?
После обеда до наших ушей дошла неприятная, но ожидаемая новость — два менеджера по рекламе, Галина и Светлана, первыми решили подать в отставку по собственному желанию. Голубкину вызвали в кабинет Александра Григорьевича, и они там с девочками что-то бурно обсуждали. По-видимому, Лиза не хотела терять опытный персонал, но нельзя насильственно принудить к работе. К тому же, не могу сказать, что менеджеры были стоящими кадрами — рекламы в журнале критически не хватало, а на ней-то всё и держится.
На прошлой неделе, засиживаясь допоздна на работе, мы с Наташей вывели очень странную последовательность. Самые крупные из рекламодателей сняли свою рекламу, целые полосы пустовали. Мы закрывали дыры текстами, но на текстах далеко не уедешь. Кто заплатит за их печать?
Поэтому, взвалив ношу ответственности, я пошла в отдел сбыта выяснять у девочек, в чем собственно дело. Если они всё равно уходят от нас, то пусть скажут правду — так будет честно.
— Мы не знаем, — в один голос ответили менеджеры.
— Да ладно вам уже притворяться, — умоляла я, присаживаясь за их большой смежный стол и складывая руки в мольбе. — Вы, наверное, что-то натворили или как-то не так поговорили с рекламодателями, и они решили уйти. Я вас не обвиняю. Но хочу знать. Пожалуйста, девочки, поделитесь со мной, я вас не выдам. Обещаю, — скулила я, пытаясь их разжалобить.
— Мы не знаем. И мы тут ни при чем, разбирайся с АГ, — резко отрезала Галина.
— Знаешь, Марина, — более дружелюбно начала Света. — Мы бы тоже хотели знать, что не так. Мы работали в обычном ритме, а потом все рекламодатели, как сговорились. Кризис, может быть, у них какой-то, нефть падает, баррель растет или ещё что. Нам с Галей это неизвестно. Но нас этим уже достали.
— Чем достали? — не понимала я.
— Александр Григорьевич нас третирует, — продолжала Света. — Элла Эдуардовна на прошлой неделе вообще здесь дышала огнем змея Горыныча.
— Помню-помню, — поддакивала я. — Так это из-за этого?
— Все думают, что это мы со Светой виноваты, — вступила в разговор Галина. — Что, видите ли, благодаря нашей некомпетентности и не профессионализму рекламодатели решили уйти разом и забрать свои деньги, выплаченные за месяц-два вперед. Печатать журнал без такого количества рекламы не рентабельно, он не окупится. Да и деньги раздать обратно не так-то просто.
— Теперь понятно, — поджала я губы.
Говорить было не о чем. Всё ясно, как Божий день. «Город женщин» гибнет, а я со своей любовью даже не заметила. Наташа давно мне твердила про финансовые проблемы, работу менеджеров и нехватку рекламы, но я думала, что всё это несущественно. Просто временный ветер налетел. Погода скоро утихнет, свинцовые облака поредеют и над городом засияет солнышко. Но оказалось, всё куда масштабнее.
На следующий день мы всем редакционным отделом принялись обзванивать потенциальных клиентов. Толку было мало. За короткий срок найти рекламодателей — нужно быть крестной-феей и иметь волшебную палочку. Мы летели в пропасть со скоростью свободного падения, ещё немного и мы окажемся в цепких наманикюренных пальчиках Голубкиной и её отца. Но даже если мы и упадем на самое дно, то никогда себе не простим того, что не попытались подняться с колен.
— Опять отказ, — развела руками Наташа, выезжая из-за стола на стуле с колесиками. — Они все как сговорились! — бросила она мне.
— Угу, — поджала я губы и опять стала пересматривать списки клиентов и сроки размещения рекламы. — У меня такая же беда!
— Не понимаю, зачем вам это надо, девочки? — наморщила лоб Голубкина и подозрительно посмотрела на нас.
— Мы хотим помочь «Городу женщин» не растерять последних клиентов, — ответила я. Наташа с Голубкиной показательно не желала разговаривать и уже несколько раз намекнула, что если дела не поправятся, то она уйдет следом за менеджерами.
— Для этого есть отдел работы с клиентами, — не унималась Лиза. — Вам незачем работать за других. Вам никто за это не заплатит. Галина и Света отработают две недели, и на их место придет новый персонал, который уже подыскивается, — говорила она так, будто уже стала здесь хозяйкой. Если это и вправду случится, то слышать её елейный голосок будет невыносимо.
— Лучше бы ты не елозила, а помогла, — вставила свое слово вездесущая Элла Эдуардовна, которая вынырнула из закутка, где у нас находилась мини-кухня со спасительной кофемашиной. — Если на то пошло, это в скором времени будет твой журнал и не тебе ли в первую очередь надо рдеть за его светлое будущее?
— Я и так рдею! — воскликнула Лиза. — Просто, не могу понять. Зачем вам это надо? Это не входит в компетенцию журналиста.
Элла Эдуардовна смерила её своим самым говорящим взглядом, и та повернулась обратно к своему рабочему месту.
На самом деле, как самая настоящая хищница, Лиза Голубкина догадывалась, что мы из последних сил пытаемся выгрести на берег. Пытаемся изменить ход событий и работаем, как сплоченная команда. И что между нами существует негласный замысел, который от неё скрывают. Но она была уверена в будущем мероприятии своего отца, и решила больше не ворошить осиное гнездо.
Я же, копаясь в бумагах, разбросанных бесцеремонно по столу, наткнулась на листок с отказами самых крупных рекламщиков, который сунули мне вчера менеджеры. Среди фамилий была и моя писательница Рублевская. Я вспоминала, как Александр Григорьевич хвалил меня, что я нашла хорошего клиента, что её реклама для нас, как спасательный круг утопающему. Но почему писательница ушла? Почему сняла рекламу так рано?
К обеду голова шла кругом. Я обзвонила всех клиентов, которые сняли рекламу. В оправдание услышала вялые отговорки про то, что в услугах наших они больше не нуждаются. Но вот по какой причине не нуждаются — все уклончиво уходили от ответа. Или просто ничего не знали, чему я не особо верила.
Я подпрыгивала на месте от каждого звонка или смс. Уже вторые сутки мы не виделись с Андреем, но это не означало, что мы не писали друг другу писем. Эпистолярный жанр не канул в лету, он переродился в электронный вариант со смайликами и картинками. Получать каждый день «С добрым утром, мое солнышко!» — ванильная нежность, от которой я была на седьмом небе от счастья. Так приятно! Ох, как приятно чувствовать себя любимой, в руках сильного мужчины из твоей самой заветной мечты! А слышать баюкающий бархатный голос в трубке — умопомрачительное наслаждение до жжения в груди. Правда, всё это меня совершенно выбивало из колеи, но в то же время и поддерживало.
— Да, Светуль, удалось что-нибудь разузнать? — к сожалению, вместо Андрея мне звонила подруга с интересными новостями.
— Ещё как, Марин! — заговорщицки начала она. — Кажется, у вас в офисе появилась крыса.
— Крыса? — сказала я громче обычного и впопыхах прикрыла рот рукой, отворачивая от коллег к стене. — Что ты имеешь в виду?
— Кто-то Рублевской с вашей фирменной почты прислал анонимное сообщение, что журнал терпит крах, — говорила Света, а у меня всё сжималось. Вот она неминуемая пропасть. — Аргументирует финансовым кризисом и нестабильным положением на рынке валюты. Я в этом не понимаю. Но суть, что этот кто-то советовал разорвать контракт писательнице с вами и как можно раньше.
— О, Боже мой! Вот это да!
— Да! — ответила Света. — Рублевская сказала, что в тот же день решила позвонить в редакцию и снять рекламу, убрать все свои статьи и рассказы, даже не разбираясь в правдивости письма.
— Целое письмо? Ох! Я, конечно, о чем-то таком догадывалась, но всё же... Кому же нужно нас так топить?
— Не знаю, — выдохнула Света в трубку. — Теперь хотя бы понятно, почему ваши дела шли в гору, а потом вы потеряли половину клиентов. Текст письма вышлю на почту.
— Отлично. Спасибо тебе большое, Светуль!
Я была напугана, но с другой стороны у меня на руках была весомая улика — анонимное письмо. Кто-то из офиса был на руку не чист, и мне предстояло это узнать. Я решила не вываливать всё сразу, а прозондировать почву.
Наш офис напомнил мне пустыню в преддверии завтрака. Вот антилопы, молодые буйволы, зебры... Я ходила по офису, ныряла из кабинета в кабинет: финансовый отдел, отдел сбыта и работы с клиентами, верстки и дизайна, редакционный. Осторожно, мягко и ненавязчиво расспрашивала о том и сём. Я была коварной хищницей, песчаной дикой кошкой пустынной Африки, и выслеживала свою единственную порядочно нашкодившую антилопу гну.
Но только минус в том, что я не Миссис Марпл, и до легендарного Шерлока Холмса мне далеко. Я не умею подмечать детали, задавать вопросы с подковыркой, и скрупулезность отнюдь не мой конек. Возможно, я так и не узнаю, кто зачинщик всей этой истории. А пока...
А пока я приводила в порядок свои мысли в женском туалете. Ещё раз прошлась по тексту письма, но кроме выдуманного кризиса с кучей экономических слов правильной формулировки ничего не смогла найти. Я смотрела на себя в зеркало и думала, что на войне все средства хороши. Но на сколько надо упасть, чтобы топтать луг с полевой травой, который тебя же и кормит? Может, просто кто-то хочет свести счеты с Александром Григорьевичем, а я ввязываюсь в чужую войну?
— Ой, Мариночка, ты здесь, а я тебя везде ищу, — начала охать Элла Эдуардовна, как только открыла дверь уборной. За ней последовала Жанна Викторовна — наш главный бухгалтер, как обычно, в неприлично короткой юбке с открытыми коленками, на которых был написан весь жизненный цикл женского увядания.
— Ты доработала статью о проблемах переходного возраста? — обратилась редактор ко мне и тут же стала растолковывать Жанне Викторовне, о чем, собственно, речь.
Элла Эдуардовна рьяно жестикулировала руками, объясняя всю суть проблемы школьного воспитания, а Жанна Викторовна согласно ей поддакивала, закрывая дверь на щеколду в соседствующую комнату с унитазами.
— Хотя, конечно, в статье мы не можем вывести панацею от всех проблем... — повысила голос Элла Эдуардовна, чтобы её речи были слышны за стенкой. — Но нам нужно поместить в рубрику оптимально субъективную информацию, учесть все психологические ямы и стены, с которыми сталкиваются родители.
— Да, да, — поддакивала еле слышно из туалета Жанна Викторовна.
— И в общем, хоть журнал ожидает непонятно что, но мы не должны упасть лицом, пусть даже эти заинтересованные лица, как их называет Александр Григорьевич, нас скоро купят.
— Вот-вот, полностью с вами согласна, — бухгалтерша вышла из туалета и потеснила меня возле раковины.
Разговор между женщинами продолжался, но уже об орхидеях и их щадящем поливе. Меня же пробило током. Я подняла медленно голову и уставилась глазами полными ужаса и догадок на редактора.
— Какими лицами? — перебила я Эллу Эдуардовну.
— Марина, что ты спросила? — строго посмотрела редакторша поверх очков. Орхидеи были очень важной темой для разговора, перебивать не стоило.
— Как их называет Александр Григорьевич? Какие лица?
— Заинтересованные, — промедлила та с ответом, после чего командным голосом добавила. — Статью, пожалуйста, иди дописывай, Майорова. И никаких задержек. Мы два проекта сразу тащим!
Я кивнула, вышла из туалета и поплелась по коридору, совершенно не разбирая дороги. Перед моими глазами, точно картинки, пролетали события прошлых недель. Вот Александр Григорьевич вызывает меня после Голубкиной в кабинет, там долго разговаривает про мою подработку во время основной работы, кидает мне на стол распечатку с моей почты и просит не перечить этим самым заинтересованным лицам. А потом я случайным образом вижу, как Голубкина разговаривает с Андреем на улице, спрашиваю про неё и выясняю, что Лиза — дочь богатых родителей. Мы с Наташей прижимаем ту на следующий день в туалете, и она признается, что скоро её папочка выкупит весь журнал, потому что дела в нем идут плохо.
Я считала себя львицей на охоте за антилопой гну, а оказалось, что в кустах притаилась вторая львица и противостоять надо ей, пока она сама тебя не схватила за загривок и не оттаскала по всей саванне.
— Александр Григорьевич! — громко обратилась я к начальнику и, не обращая внимания на визг секретарши Анечки, что к нему нельзя, с грохотом закрыла за собой дверь кабинета.
Стол главного редактора был завален подписками за несколько последних лет, какими-то толстыми папками и всевозможными бумагами. А посреди этого творческого хаоса стоял кругленький бокал на толстой ножке, в которой был налит коричнево-желтый коньяк, а в пепельнице дымилась тонкая сигарета.
— Александр Григорьевич! — смерила я шефа ошарашенным взглядом.
— Что ты себе позволяешь Майорова? — начал было тот возмущаться, не сильно, а так, чтобы показать свою важность и весомость.
— А вы что себе позволяете? — ткнула я в стакан и пепельницу. Насколько я помню — наш редактор никогда не курил и не пил в середине рабочего дня, да ещё и без повода.
— Вообще-то, Майорова, я тебя старше! И я ещё твой начальник! — сурово сдвинул брови мужчина, защищая своё достоинство. Спиной почувствовала, что сейчас меня разнесут в пух и прах. Но мужчина к моему удивлению смягчился, махнул рукой и, указывая на стул, продолжил: — Хотя скоро перестану им быть, так что давай, садись. Какие у тебя вопросы?
— Недели две назад вы меня вызывали к себе в кабинет и просили не работать на другие издательства, так?
— Было дело.
— Скажите, только честно, Александр Григорьевич, об этом вас попросила Голубкина? Это она — «заинтересованное лицо»? И это она предоставила вам распечатки с моей личной почты, да?
— Хм... — редактор на минуту задумался, затянулся сигаретой и, откашлявшись, продолжил. — Ну, допустим, что это была Лизавета. Но она скоро станет здесь хозяйкой, поэтому разумно было бы... э... с ней согласиться.
— Согласиться с тем, что она взламывает почту своей коллеги? Это называется «разумно»?
— Не думаю, что она, как ты говоришь «взламывала», — спокойно рассуждал начальник. — Лиза сказала, что наткнулась на переписку случайно, когда выключала твой компьютер.
— Очень смешно, — вскинула голову я. — У меня пароль на входе стоит. И вообще, я лично выхожу из почты и всегда сама выключаю компьютер, и ...
— И? — протянул начальник.
— О, Господи! — меня окатила ещё одна ошеломительная догадка, и я начала мыслить вслух. — За мной тогда заезжал Андрей, Наташа заметила у него большой букет цветов, и все высунулись в окно посмотреть. А потом Элла Эдуардовна сказала, что я могу идти, и я... Господи! Я побежала вниз и не выключила компьютер. Да, кажется... я его не выключила в тот день.
— Ну вот, — развел руками редактор и откинулся на спинку большого офисного кресла.
— Гадина! — не сдержалась я. Так и подмывало выбежать и сейчас же очистить ей мылом до белизны грязные руки, чтобы знала, что не следует совать нос в чужие компьютеры.
— Да, ладно тебе, — отмахнулся редактор и пожал плечами. — Конечно, это неприятно, но с другой стороны, это я — лояльный начальник, а другой мог бы и попросить по собственному написать.
— Нет, не ладно, — качала я головой и тут же высунула из ежедневника сложенный листочек с письмом о финансовом крахе журнала. Александр Григорьевич долго и вдумчиво читал, нервно потирая подбородок. Нахмуренные брови и вовсе съехали на переносицу под тонкую дужку очков, когда я сообщила, что это письмо было отправлено всем нашим крупным рекламодателям.
— Что же это получается? — сурово спросил он сам у себя.
— Получается, что кто-то из офиса не чист на руку, — заявила я. — И этот кто-то, кажется, тот же самый, кто лазает без спросу по чужим почтовым ящикам.
— Ты думаешь — это Лизавета? Надо во всем разобраться, как следует.
— Думать времени у нас нет, Александр Григорьевич, — несдержанно стучала я каблуком по старому паркету. — А вот разобраться кое с кем надо срочно!
— Но, Марина...
— Что Марина? — я была в бешенстве. — Хватит её защищать! Вы всегда это делали! А она лживая, скользкая, и хочет вас купить с потрохами, а вы спускаете ей всё с рук!
Выхватив листок с письмом из рук ошарашенного редактора, я развернулась на каблуках и направилась прочь. В легком трехметровом прыжке львицы я достигла стола Голубкиной, которая собирала вещи в сумочку и хотела уходить на пары.
— Значит, это ты лазила в моем компьютере? Это ты исподтишка ходила к начальнику и просила мне влепить выговор? Признавайся, я всё знаю! — чуть ли не орала я на Голубкину, которая растерянно смотрела на меня и ловила воздух губами.
— Марина, не надо начинать... — где-то издалека доносился голос бежавшего за мной начальника.
— Девочки, что происходит? — спохватилась Элла Эдуардовна, вставая из-за рабочего стола.
— А происходит то, что ваша будущая начальница любит лазить по личным почтовым ящикам своих коллег и читать письма. А потом закладывает перед начальством, заставляет краснеть и мучиться в догадках, кому же помешала ты спокойно жить!
— Марина, ты же и, вправду, помимо основной работы, работаешь на других людей. Разве было бы несправедливо попросить тебя не делать больше этого? — спокойно ответила девушка, будто ничего серьезного не произошло.
— Да! Но это не мешает моей основной работе, — спохватилась я. — Разве я плохо работаю, Элла Эдуардовна? Не вовремя сдаю статьи или пишу плохие рекламные тексты? — я даже не взглянула на ведущего редактора, всё время держала на прицеле Лизу, чтобы та не смогла ускользнуть от моего, как мне казалось, грозного взгляда.
— Э... нет, — недоверчиво ответила женщина. — Пишешь хорошие тексты, работаешь иногда наперед. Всё вроде нормально.
— Вот! Слышала! — ткнула я пальцем в Голубкину. — Да тебе просто надо подосрать...
— Майорова, прекрати ругаться! — вклинился подоспевший начальник.
— Подложить свинью.
— Ничего я никому не...
— Нет, нет, — качала я головой. — Ты подосра... подложила свинью, а точнее бомбу замедленного реагирования под весь офис, — на этих словах, я спиной почувствовала, как все коллеги сбились в кучу и притихли, слушая меня.
— Майорова! — сделал последнюю попытку Александр Григорьевич.
— Нет уж-ки, хватит! Спецы из ИТ-отдела расшифровали, что вот это письмо, — я ткнула листком девушке в нос, — было разослано всем нашим крупным рекламодателям о финансовом крахе журнала задолго до того, как он случился, с твоего, дорогая моя Лизавета, компьютера, — девушка не верила и только бегала зрачками в поисках поддержки со стороны. — Что? Будешь и теперь отпираться?
Лиза какое-то время стояла в нерешительности, на лице был написан весь ужас разоблачения. Вот-вот и она признается во всем, раскроет все свои карты. Но девушка на удивление в секунду переменилась и невозмутимо заявила:
— Не смеши людей, Марина! Какой ИТ-отдел? Какие шифровки? Какое письмо? — Лиза пошла на попятную. — Ты попробуй ещё, докажи свои слова! Я ничего такого не делала, ясно тебе?
Теперь от возмущения задыхалась я. Надо было продумать до конца хитрость с якобы найденными в сети уликами. Всё! Это конец! Пришла пора сдаваться. Но на помощь вовремя подоспела Наташа, она встала возле меня, воинственно скрестила руки на груди и едко бросила Лизе в лицо:
— Не с того ты начинаешь свою карьеру руководителя, дорогуша!
— Это бизнес! И не тебе меня учить, ДО-РО-ГУ-ША! — едко, только краями губ улыбнулась Лиза, а потом горделиво развернулась и пошла прочь, выкрикнув, как обычно это делала, когда уходила: «Я на пары, всем до завтра».
Вечером, стоя у кассы и выкладывая продукты из корзины на конвейерную ленту, думала, что такими темпами я скоро срикошечу в яму усталости. Сроки сгорали, мы трудились всем офисом не только над текущим номером, но и в тайне готовили обновленный журнал, полный свежих идей. Надо было просчитать всё так, чтобы мы точно смогли прожить ещё месяц без денег отца Голубкиной, но это казалось скорее заоблачной мечтой, чем реально возможным.
Да ещё и этот сегодняшний переполох отнял половину моих душевных сил. Оказывается, не так просто брать на себя обязанности война и скакать на врага во весь опор. Нет, не просто! И нервы надо беречь. Конечно, если бы мне позвонил ещё Андрей или хотя бы написал — переживаний было бы меньше, но после обеда он куда-то пропал: телефон молчал, в сети не появлялся, на звонки не отвечал. Что это могло быть? Может, он просто очень занят или у него проблемы? Только бы они не касались наших взаимоотношений, только бы...
— Привет! — вдруг раздался громкий голос из-за спины, заставив меня вздрогнуть.
— Привет! — обернулась я и увидела своего кудрявого соседа с лестничной площадки. Он приятно улыбался мне, поигрывая ямочками на щеках.
— Что, решила устроить праздник? Или ждешь гостей? — указал он на мои покупки, вываленные одной кучей на ленту: бутылка кефира, яйца, хлеб — стандартное из списка; остальное — дорогая мясная нарезка, салат с красной икрой, торт «Шоколадная симфония» и бутылка хорошего вина — для расслабления.
— Да, практически так, — невинно улыбнулась я. Алексей был женат, да и у меня есть кого любить, поэтому притворяться недотрогой было бы с моей стороны неразумно. — Если не считать того, что целый день у меня и крошки не было во рту, а ещё я пережила не хилую стычку с коллегой, то можно сказать, что в моем пузе поселились голодные гости, которых срочно нужно ублажить едой.
— Я так и понял, — дружелюбно рассмеялся Леша, и на душе стало полегче.
— Подожди меня, — подмигнул парень. — Помогу дотащить тебе пакеты, и расскажешь заодно, что там у тебя стряслось.
Я улыбнулась и кивнула в ответ. Всё же — как хорошо, когда помощь приходит даже оттуда, откуда меньше всего ждешь.
Нагруженные продуктами, мы шли от большого супермаркета к дому. Алексей нес свои пакеты и ещё взгромоздил один из моих, что потяжелей. Я вкратце рассказала ему обо всём, точно попутчику в поезде. Он смиренно выслушал и сказал, что полностью меня понимает и поддерживает, а потом начал рассказывать анекдоты про офисную жизнь, в которой...
А в общем не важно, главное, что я смеялась уже в голос, и с каждым выдохом мне становилось легче и легче смотреть на всю мою жизнь.
— Это не аптека, а офис! Но вы правы, здесь полно всяких кондомов, — закончил Алексей, а я вытирала свободной рукой выступившие от смеха слезы. До нашего подъезда оставалось совсем немного, я переложила пакет с одной руки в другую, нахлобучила сумку поудобней на плечо и вдруг услышала незнакомый хруст под своей пяткой. Это сломался каблук на ботильонах. Я поняла, что теряю равновесие, в последний момент зацепилась рукой за Алешину куртку, но тот был не готов к такой смене событий, и мы завалились вместе со всеми пакетами на пожухшую газонную траву.
— Господи, Боже ж ты мой, — продолжала смеяться я, раскинув руки.
— Это тебе мир указывает, что не надо на него обижаться и нервничать не стоит, — улыбался Алексей, пытаясь энергично стащить грохнувшийся на меня пакет.
— Ох уж да! — смеясь, отвечала я. — Теперь до меня всё дошло!
Мы какое-то время ещё смеялись, затем Алексей подал мне руку. Я почувствовала боль в щиколотке, но смогла подняться.
— Кажется, я ногу подвернула. Не сильно, но мне немного больно.
— Идти сможешь? — парень схватил меня под руку.
— Да, могу, только вот пакеты придется тебе тащить... — и тут я оторвалась от своего поломанного каблука и посмотрела на дорогу, откуда доносился визг колес. Я замерла на месте. Перед моими глазами быстрее скорости света пронеслась знакомая машина — это был Андрей. Он уносился прочь с парковочной зоны. И он видел меня с Алексеем, но это же нелепость, нелепость... глупая случайность! Сам мир меня подставил! Это не справедливо!
— Что-то случилось? Сильно болит? Может скорую? — Алексей даже не заметил машину, он был занят сбором продуктов в пакеты.
— Нет, не надо, всё в порядке, — тихо ответила я. Хотя, моему сердцу карета медицинской помощи не помешала бы с парой дефибрилляторов.
Я вглядывалась в сторону нашего подъезда и явно различала под фонарем выброшенный на тротуар свежий букет цветов. Сердце сжалось в груди, и я медленно поплелась вперед, не обращая внимания на боль в ноге и сломанный каблук.
Букет был красивым и большим — из астр, георгин и кустовых розочек, украшен какой-то сухой травой и завернут в красивую коричневую бумагу — настоящая осень в буйстве красок, выброшенных на асфальт.
Я присела на лавочку возле подъезда и печально залюбовалась цветами. Я было полезла за телефоном в сумку, но тот совсем разрядился и не хотел даже на секунду включаться.
— Красивый букет! — удивился Алексей, ставя пакеты рядом со мной. — Ты где его уже успела раздобыть?
— Где успела... — грустно вздохнула, не отрывая взгляда от цветов. — Там, кажется, ничего уже и нет.
В ответ парень только молча изумился и помог мне донести пакеты до квартиры. В квартире первым делом я оглядела свои поломанные ботильоны и ногу — ничего серьезного, что сломалось — починим, что болит — вылечим, всё преходящее и уходящее, только жизнь одна.
Я забыла про голод и про разбитые яйца, вытекающие теперь из пакета прямо на линолеум, и бросилась сразу искать зарядку и ждать, когда телефон опомнится.
Я сидела на полу и думала. Черт возьми! Я не хищница саванны, у меня нет четкого плана действий: долго высиживать в засаде, рассчитывать время и расстояние погони, и нападать в нужный момент я не умею. Я живу в городе больших огней и больших возможностей, а так и не научилась разбираться в людях, охотиться на мужчин и умело удерживать их при себе.
На круглых часах в коридоре пробило ровно девять, а на телефон пришло сообщение о пяти пропущенных от Андрея. Я ничего не стала предпринимать, звонить, выяснять. Опять нервничать, терзаться мыслями. Я так вымоталась за день, что хотела только упасть на диван и завалиться спать. И пускай яйца засохнут, и я буду себя завтра винить, оттирая грязные полы. Пускай буду себе выедать мозг несостоявшейся любовью, сломанным каблуком и работой, но только завтра, а сейчас, сейчас...
Вдруг раздался резкий сигнал домофона. Словно бомба разорвалось груди сердце на миллион маленьких осколков. Я бежала, не разбирая дороги, сняла трубку и вдруг услышала запыхавшееся: «Прости меня!». Я тысячу раз нажала на кнопку, чтобы уж точно дверь сработала, хоть она и сработала бы без этого. И заламывая руки, выкручивая пальцы, ждала в открытых настежь дверях, когда появится он — в своем идеальном костюме, белой рубашке, блестящих туфлях и сгребет меня в охапку.
— Прости, — тихо сказал Андрей, как только переступил порог моей квартиры. Он смотрел на меня так, будто боялся потерять самого дорогого в жизни человека. — Я не смог... я просто взбесился, когда увидел тебя в объятиях другого.
— Это сосед, он женат, помог мне донести сумки из магазина, — сухо констатировала я отрывочные факты. — Каблук сломался, ногу подвернула вот, — и я указала на угол в коридоре с разбросанными ботильонами и двумя пакетами.
— Да я понял уже. Прости, будто зверь в меня вселился, я не смог с собой совладать, — продолжал взбудоражено он, а я только согласно кивала в ответ. Андрей ещё что-то говорил и говорил, когда я подошла к нему вплотную, и, тупо уткнувшись холодным носом в зазор между шеей и кожаной курткой, глубоко вздохнула аромат до боли родного тела. А потом, совсем ослабев, упала в его объятия и горячо, навзрыд расплакалась.
Я плакала обо всем: о проблемах и запарках на работе, о конфликте с Голубкиной, нервных переживаниях насчет того, что будет дальше и чем всё кончится. И о том, как мне было бы больно, если бы он сейчас сюда не пришел.
Да, мы женщины, и по статистике мы в большинстве. Но нам всё равно нужно учиться выживать в диких джунглях столицы: меньше нервничать, больше спать, следить за фигурой и весом. Нам приходится иногда работать за двоих, одновременно нянчить детей и руководить проектами, разбираться с проблемами подруг и чинить вышедшую из строя плойку без особых знаний в нагревательных приборах. Когда надеяться больше не на кого, мы становимся сильными, железными леди. Но всё же иногда нам полезно поплакать, вот так просто обо всем, чтобы снять со своих плеч тот большой груз ответственности и забот, который мы время от времени на себя взваливаем.
Андрей пробыл у меня до самого утра, выслушал все мои проблемы и осушил поцелуями слезы. А ещё, измученную и уставшую, напоил чаем с бутербродами из тех самых пакетов, которые сам же не поленился разобрать, и уложил спать.
Я заснула с мыслью о том, как же всё-таки хорошо, когда у тебя кто-то есть. Есть две добрые ласковые руки, заботливое сердце, согревающее своим теплом, и верное плечо, подставленное в нужный момент. Кто-то, кто не только будет ублажать тебя любовно, но и поддержит в трудную минуту.
Свернувшись калачиком у своего любимого мужчины под боком и прислушиваясь к стуку его сердца, я точно осознала одно. Женщины могу всё: летать в космос, водить машину, покорять вершины гор, накачивать мускулы. Но какими бы мы хищницами ни прикидывались, сколько масок на себя ни надевали, мы все до единой хотим одного — быть любимыми. Да, это трудно. Да, не так просто найти единственного мужчину. И может, придется не один раз ещё обжечься. Но если наперекор всем статистикам ты захочешь настоящей любви, жадно пожелаешь всем сердцем и распахнешь душу навстречу истинному чувству, то мужчина не заставит долго ждать. Он придет в самую трудную или нелепую минуту твоей жизни.