Глава 19. Перемены
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает.
сл. Рудольф Грейнц
Все перемелется, родная
Все перемелется, пойми.
А жизнь хорошая такая
Ты улыбнись и обними.
из песни группы «НА-НА», сл. Б. Алибасов
Москва такая большая, а рядом с ним превратился в маленький под названием «я и ты». Всё свободное время, которого было ничтожно мало для двух влюбленных, мы проводили вместе. И у меня, как и прежде, от одного прикосновения Андрея мурашками покрывалось всё тело. Это невозможно объяснить, это химия, от которой так чудесно кружилась голова.
Но время от времени нам всё же приходилось спускаться на землю. Больше всего меня приземляли дела в журнале, которые шли из рук вон плохо. И я начала инстинктивно полагать, что пусть мне не повезло в карьере, зато повезло в любви.
— Кто это там опять? — спросила я у коллеги Наташи, отъезжая от стола на крутящемся стуле и всматриваясь в темную полоску коридора, которая вела к кабинету начальника.
— А, эти в черных костюмах? Не знаю, они уже какой день тут ходят. Наверное, это из свиты Голубкиной, — отозвалась Наташа и вцепилась глазами в ведущего редактора.
— Я ничего не знаю, — развела руками Элла Эдуардовна. — Моё дело малое — следить за наполнением журнала, в срок написанными статьями, размещением рекламы, а дела учета и баланса — это не ко мне.
— Думаете, они за балансом приходят? — иронично вставила Наташа.
— Не знаю, — раздраженно отвечала та. — Но работы от этого у тебя не станет меньше. А если мы не успеем в тайне подготовить специальный выпуск на следующий месяц, пока Голубкина отсиживается на парах, то, какое бы «фи» ты, Наташенька, перед Лизой не показывала, а придется признать своё поражение. Падать всегда больно, а подниматься и идти дальше ещё больней.
И в этом я была полностью согласна с Эллой Эдуардовной. Тяжелей всего будет мне — необходимо выплачивать ипотеку. Да и работать с Голубкиной, такое в страшном сне представить не могу.
Подушкой безопасности я считала светскую тусовку, организованную в торговом центре «Времена года». Торговый центр был набит самыми элитными бутиками Москвы, обещающими только эксклюзивный шопинг, а рестораны там были настолько дорогие, что неловко испытаешь гастрономический шок от одних цен в меню. Да и если ты одет не от известного кутюрье, вряд ли охрана тебя пропустит просто так, не обшарив все карманы с мелочью.
Поэтому модными нарядами мы со Светой обзавелись у Розы, превратив накануне вечером её гардероб в ряды на китайском рынке, заваленные вещами. Зато было весело, особенно когда Роза открыла бутылку шампанского, за которой последовала ещё и ещё одна. Всё выглядело лучше, чем на пленке голливудского фильма, только вот голова на утро болела не бутафорски.
Нас троих с парковки к главным галереям огромного комплекса охрана пропустила быстро. На мне была пышная юбка-татьянка в мелкую клеточку, на Свете — юбка-трапеция, на Розе строгое платье с длинным рукавом и всё значительно ниже колен и из толстой ткани: твид, болонь с добавлением синтетического волокна. Мы походили на модниц 50-х годов, которые достали одежду из бабушкиного чулана, только из очень дорогого. А вот внештатному фотографу Юрию, которого я пригласила для работы, пришлось распыляться перед охраной, чтобы доказать свою привилегированность элитному обществу.
— Зачем ты его пригласила? — шепнула мне на ухо Роза, когда проблема с пропуском фотографа была решена.
— Потому что статью вместе с эксклюзивными фотками мы сможем продать в три раза дороже. Тебе ли это не знать, как моему агенту, — отвечала я. — Кстати, смотри, у Юры неплохо получается. Никогда не видела его в работе, — указала я на парня. Тот мастерски обходился с гламурными девицами, постепенно наполняющими зал магазина. Парень не боялся разодетых напыщенных стерв, честно намекал, в какой позе лучше смотрятся ноги, руки и отштукатуренные лица. И хотя внешний вид Юры — потёртые джинсы, белая приталенная рубашка на выпуск, тонкий небрежно повязанный галстук, недельная щетина и рюкзак за спиной — говорил о том, что охранники не зря не хотели его пропускать, но вот обаяние и уверенное щелканье затвором творили с девицами чудо, они готовы были затоптать друг друга у билборда, чтобы только попасть к нему в объектив.
— Да, он не плох собой, — протянула недвусмысленно Роза. В её жаркой саванне до сих пор не пролился ни один хилый дождик.
— Даже не думай! — сурово наказывала я.
— Что не думай? — подключилась к нам Света, протягивая бокалы с шампанским. — Кстати, Роз, эта юбка на мне, похожая на старомодное пальто из колючего драпа — видела примерно такую на одной девице. Честно, думала, ты над нами прикалывалась, когда говорила, что мы будем выглядеть модно.
— Это ещё что! — добавила я. — Я видела здесь тётку в классических брюках цвета детской неожиданности и беговых кроссовках. То ещё месиво!
— А я видела, — продолжала смешить нас Света, — адские красные вельветовые полусапожки в сочетании с золотой безрукавкой из тюлей, которые висят у бабушки на даче. Да, вот кстати и она.
Мы все втроем вперились взглядом в особу в красных сапожках, безрукавке и пальто в частую черно-белую клеточку — и вправду, адское сочетание. Девушка радостно подплыла к нам, улыбнулась отполированными зубками и только тут я узнала её — это была Анастасия Саровская, светская модница с того самого показа Аллы Романцевой, после которого вышла моя статья в ТАТЛЕР.
— Розочка, милочка, — защебетала Настенька. — Прелестно выглядишь! Чмок-чмок. О, это твои подруги?! — начала знакомиться с нами девушка. Меня она вспомнила не сразу, но всё же сделала лицо очень «знающее», а вот Свету, которую в жизни ни разу не видела, перепутала с какой-то владелицей крымской винокурни, от чего заставила нас рассмеяться во весь голос.
— Вечеринка просто отпад, — продолжала улыбаться позитивная Настя. — Будет презентация в виде видеопроекции с акцентами на деталях, текстурах и материалах будущей коллекции весна-лето. Классненько, правда?
Мы согласно кивали, Настя продолжала тараторить про какие-то фирменные фотоработы, иллюстрирующие сильных и независимых женщин. Говорила она много, не всегда разумно и толково, но вдруг меня посетила мысль — а почему бы саму Настеньку не взять в оборот. Она — светская дива, пусть и без царя в голове, но всё же! И я потащила Настю к фотографу Юрию, навешивая ей на уши информацию про печать в журнале, слегка приправленную отборными итальянскими спагетти. Всё, как того требует высшее общество!
Мы отсняли большое количество фотографий с улыбающейся и очень довольной Настей. Я заручилась у неё интервью, обменялась визитками, и, распрощавшись с девушкой, стала искать подруг, но большие стенды с фотографиями и наполненный людьми зал не давали мне быстро справиться с этой задачей.
Я взяла с подноса у проходящего мимо меня официанта бокал шампанского, и вдруг увидела в толпе одну знакомую личность. Мне стало не по себе. Это была Инесса — бывшая девушка Андрея. Такую ни с кем не перепутаешь! Прямые развивающиеся волосы, отполированное лицо, словно английский сервис, походка от бедра, прокачанный пресс и бразильская попа, отлично проглядывающаяся под тонким трикотажным платьем. Не девушка — а стандартная обложка современного глянцевого журнала.
Инесса тоже меня заметила и вперилась взглядом, будто трехметровый удав из рек Амазонии в легкую добычу. Мне стало одновременно дурно и страшно. Девушка шла в мою сторону. Я хотела бежать, но выхода у меня не было. Может, стоило притвориться мертвой, как делают хитрые лисы, и беда прошла бы мимо меня?
— Ну, привет! — надменно бросила мне девушка.
— Добрый день! — я сделала вид будто Инесса — одна из гостей, с которой надо дежурно поздороваться и уйти прочь.
— Значит, ты и есть та самая Марина, на которую меня променял Андрей. А ты так, ничего на мордашку, но слишком простенькая, — это казалось похвалой, но с такой концентрацией яда, что можно было убить роту солдат. Поэтому я прибегла к методу: «пью шампанское, ничего не слышу и смотрю в сторону, выискиваю подруг».
— Хочу тебя предупредить, девочка, — не отступала она. — Ты для Андрея — очередная игрушка. У него таких, как ты, пруд пруди.
— Весьма интересно, — грубо кинула я и дежурно улыбнулась, пытаясь закончить наш неудавшийся разговор.
— Ты думаешь, что выиграла? Нет, на самом деле — выигрывает только один Андрей. Он не из тех, кто побежит за обручальным кольцом для твоего безымянного пальчика. Ему просто интересно завоевывать женщин. Одну женщину, вторую. Играть с ними, приносить подарки, заваливать цветами, безупречно трахать, а потом кидать. Ты меня понимаешь?
Я молчала, смотрела в сторону и была пунцовой как рак. Я искала глазами девочек, но ничего не видела перед собой. Самые большие страхи насчет Андрея, которые я отгоняла и загоняла в угол, ожили. Может быть, Инесса и блефовала, но попадала точно в цель.
— Андрей любит добиваться своего, он по жизни лидер и считает, что достоин только лучшего, — продолжала свою песню Инесса. — Лучшая квартира, лучшая машина, быстрый карьерный рост и, конечно, ему нужна лучшая женщина. Он отбирает девушек по своим принципам, каждый раз ищет чего-то нового. Сегодня ему понадобилась искренняя простушка, завтра захочет с какой-нибудь балериной побаловаться. И от него никогда не добьешься тех самых слов, которые хочет слышать любая женщина. Потому девушки для него — игрушки. И ты очередная! Всего лишь игрушка! — последние слова она протянула, упиваясь словесной победой над соперницей. Но мне уже было частично всё равно. Я устала от этих бесконечных битв за сердце мужчины, которого любила до потери пульса, устала от рабочего переполоха и склок с Голубкиной. Я устала изматывать себя мыслями и догадками, как и что будет? От всего устала!
— Ну, а тебе, что с того? — резко бросила я.
— Я просто хочу тебе помочь, глупенькая.
— Спасибо тебе, честный человек, — настало мое время наезжать. — Спасибо за фикус — отлично смотрится на площадке в подъезде. И за чемодан спасибо — такая доставка, прямо из аэропорта до дверей. Тебе нужно в курьерскую службу, станешь лучшим доставщиком месяца, потеснишь рабочих из Азии. Только ты ошиблась, потому что фикус не мой и чемодан был не по адресу. Да и то, что ты сейчас сказала... Промах, промах и ещё раз промах.
— Что? Разве вы с Андреем не вместе? — извинений от неё не добьешься, но зато на лице появилось неприкрытое лицемерием удивление. Девушка была в замешательстве.
— Инесса, я не девочка и не глупенькая. И если тебе не удалось накинуть на жеребца хомут и оседлать,ещё не означает, что этого не сделают другие.
— Андрей сам всем руководит и...
— На то он и мужик!
— Мужик, который тебя использует!
— Послушай! — не выдержала я. — Ты только что призналась, что сама была одной из игрушек, в которую поиграли, оттрахали, а потом выкинули с большим шлепком по заднице. А теперь стоишь и рассказываешь историю о своей богатой проституции. Прошу, не говори об этом больше никому — падаешь в глазах светского общества, — я криво улыбнулась и опрокинула залпом бокал с шампанским. Инесса раздумывала своей блондинистой головой, порывалась что-то ответить, но я опередила:
— Отличное шампанское, пойду, сменю бокал. Тебе желаю того же, — указала я на её полупустой и тут же ринулась к официанту.
Я выбежала в центр зала, покрутилась немного, обвела взглядом гостей, но нигде не могла найти подруг. И тут меня кто-то мягко взял за локоть и сердце упало в пятки, ещё одного отпора я не выдержу.
— А я тебя потеряла! — воскликнула жизнерадостно Света.
— Фу-х! Ты меня напугала. А где Роза?
— Вон там, — указала она на группу, и мы подошли к ним.
Компания Розы состояла из трех милых девушек, подруга всех нас представила поочередно друг другу. Я должна была запомнить их имена, как-то поддержать разговор или выведать чего нового для своей будущей взрывной статьи, но я не могла. Ничего не слышала, в ушах стоял только голос Инессы: «Потому что ты всего лишь очередная игрушка! Игрушка, игрушка...».
Никогда не думала, что на всем белом свете найдется женщина, которая заставит меня до глубины души усомниться в самой себе, усомниться в искренности чувств моего мужчины, развить внутренний комплекс собственной неполноценности. Сколько ещё событий должно произойти, прежде чем я смогу поверить в себя и в наши отношения?
— Марина, кажется, твой коллега зовет тебя, — шепнула мне тактично Света. Я обернулась. Это был Юра. Он отщёлкал много материала и был готов срочно показать мне бесценные кадры.
— Что скажешь? — спрашивал он каждый раз, перелистывая фотографии на фотоаппарате.
— Не плохо, — качала я головой.
— Ну и девушки здесь, — восхищенно продолжал тот. — А эта вообще бомба. Смотри, как попку оттопырила, — перед моим взглядом появилась фотография девушки в трикотажном коротком платье. Это была Инесса. Красивая, стройная, уверенная в себе. Испытание на прочность, не иначе.
— Я бы этой кисе вдул по самые ушки! — не удержался от нескромного комментария фотограф.
— Ох, Юра-Юра! Это уж вряд ли, — остудила я парня.
Оставаться в этом месте я больше не могла. Мне срочно нужно было на улицу, окунуться в осенний промозглый день, вдохнуть сырой воздух, да хоть выхлопных газов с парковки, но только ни видеть, ни слышать больше ничего про Инессу. И вообще не знать, что существует некая особа, словно навязчивый призрак, затесавшийся в мою неустойчивую жизнь.
Я стояла недалеко от входа в здание, туманным взглядом всматривалась, как летят по Кутузовскому проспекту машины. Холодный осенний ветер забирался под одежду и пронизывал до самых костей. Я дышала полной грудью, как будто меня слушали стетоскопом, и становилось легче.
— Алло, привет. Ты где? — позвонила я Андрею. Мне нужно было подтверждение, что я ещё с этим мужчиной. И у нас всё хорошо, и никакие козни Инесса нам не подстроила.
— В «Боцмане», недалеко от работы, — спокойно ответил тот.
— Понятно. Может, я подъеду к тебе на квартиру? Я здесь недалеко, в галерее «Времена года». Минут через 30-40, хорошо?
— Так срочно? — удивился Андрей. Я подумала, что он сейчас включит «заднюю», сошлется на кучу дел, но он тут же согласился: — Хорошо, я как раз закончил. Скоро приеду.
Я вздохнула с облегчением. Я верила Андрею, верила каждому его слову. Но как иногда чье-то мнение, совершенно чужое мнение, может потревожить, перевернуть весь твой уютный мир, потребовать у своей же психики доказательств вменяемости. Я не хотела больше сомневаться, я хотела просто любить и быть счастливой. А мне каждый раз жизнь подкидывала проверку на любовь.
— Марина, вот это ты рванула. Мы тебя еле нашли, — накинула мне на плечи Света пальто, с ней была и Роза. — Что-то случилось?
— Да, — грустно выдавила я. — У меня был разговор с Инессой.
— Что, правда? — переглянулись испуганно девочки.
— Правда, — кивала я головой. Мы прошли в специальное место, где могла курить Роза, и я вкратце передала свой рассказ.
— Ох уж, эта Инесса! — качала головой Роза. — Задумала себе вернуть богатого паренька, а не тут-то было. Знаешь, в широких кругах, конечно, в открытую не обсуждают, что и как Инесса сделала, но подсмеиваются над её фиаско.
— Тебе не о чем беспокоиться. Вы уже вместе, — пыталась подбодрить меня Света. — Всё у вас хорошо, Андрей обо всем позаботится.
— Не знаю, не знаю. Всё может быть...
— Не бойся того, что тебе наговорила придурковатая Инесса, — вселяла в меня уверенность Роза. — Запомни, мужики не дураки и не марионетки на ниточках, они чувствуют неискренность, чувствуют неестественное поведение женщины, которая хочет тупо понравиться. И им тоже нужна любовь. Настоящая, искренняя, добросердечная. Кто-кто, а мужчины точно знают, когда отношения — это просто секс, а когда — всё серьезно.
Я согласно кивала головой и старалась не думать о плохом.
Материала набралось достаточно, чтобы написать статью, да и возвращаться в галереи у меня не было никакого желания. Заверив девочек, что у меня всё хорошо, и отправив их обратно на показ, я села в первое попавшееся такси и помчалась к Андрею в Зачатьевский переулок.
Я набросилась на мужчину — только он успел открыть дверь. Поцелуи, поцелуи, поцелуи... Он ни о чем не спрашивал, я ничего не говорила. И мир опять превратился в маленький островок, где были только «он и я», «я и он». Превосходно, головокружительно, безумно. Мы даже не смогли дойти до одной из его белоснежных спален, завалились на диван в гостиной. Быстрей, быстрей выплеснуть эмоции голодного сексуального желания друг на друга. Мне нужно было знать, что я — единственная его девушка, желанная, неповторимая. Тысячу раз я хотела это знать!
— Что-то случилось? — спросил он после того, как мы приходили в чувства, откинувшись на спинку дивана.
— Нет, — закусив губу, мотала я головой. Это был чисто женский ответ, после чего следовало бы докопаться до сути проблемы, но Андрей не стал ничего предпринимать — и это был чисто мужской исход событий.
После мы пили кофе на кухне и разговаривали о приятных мелочах. Андрей позабавился над моей вычурной юбкой. Я поведала, что он всего перформанса вечера ещё не видел. И мы вместе посмеялись над всей этой модой и её бесконечными «писками». Про Инессу я умолчала так же, как и про съедаемые меня внутренние противоречия и тревоги.
Я не осталась в квартире Андрея до утра, поехала к себе домой — слишком много надо было закончить по работе, разобраться с материалом — каждый день для журнала был на счету.
Андрей проводил меня до такси, долго целовал в губы и не хотел отпускать. Я смотрела в его серые глаза и понимала одну вещь. Знаете, мы всё время ждем, что если будем хорошими, воспитанными девочками, будем вышивать крестиком, готовить блюда от шеф-повара или знать пять языков, то за это нас полюбят. «У меня куча достоинств — значит, меня должен полюбить хороший человек», — говорим мы себе. Но это совсем не так. Андрею всё равно, как я выгляжу, буду ходить вечно в этой дурацкой юбке или вообще без неё. Его не интересует есть ли у меня пресс, как у Инессы, или круглая мускулистая попка. Это всё неважно! Притягивает и не отпускает нас совсем другое. Цепляет в человеке не красота, а что-то такое родное, из самого детства: похожесть, привычки, жесты, манеры, тембр голоса, глаза. И не надо сворачивать горы, чтобы тебя полюбили. Надо просто быть собой!
На следующий день на работе я чувствовала себя Юлием Цезарем: подсовывала статьи на одобрение ведущему редактору, вела переписку с Розой о вчерашнем показе. Ещё успевала общаться е-мейлами с Юрой, который выслал мне архив обработанных фотографий, и отвечать на шутки Наташи по внутреннему чату.
«Отличная статья! В ТАТЛЕР оторвут с руками и ногами. Считай, что твоё будущее предопределено. Думаю, я смогу договориться насчет работы для тебя», — писала мне Роза сообщение. Я ликовала и понимала, что всё может быть и будет. Статья в ТАТЛЕР, даже должность внештатного журналиста — я не пропаду, запасная лодка с тонущего корабля была уже подготовлена. Но что-то меня останавливало спрыгивать за борт и хвататься за весла.
— Опять этот крем для брутальных мужчин. Элла Эдуардовна, побереги вас Господь Бог! — воскликнула Наташа на весь офис, заставив оторвать мой взгляд от экрана компьютера. — Ну это уже ни в какие ворота не лезет.
— Почему ни в какие? — смотрела редактор поверх очков. — Им понравилась твоя прошлая рекламная статья, они хотят написать ещё одну — про всю линейку своих кремов. Очень выгодное предложение для журнала.
— Вот только из-за благих целей я готова идти на такие жертвы, — продолжала Наташа, пренебрежительно рассматривая тестовую упаковку с кремами от фирмы. — Просто, видите ли, у них все баночки голубые, Элла Эдуардовна. Вам это ни о чем не говорит?
— Брось ты! — отмахнулась женщина. — Каждый мужчина любит ухаживать за собой, так что пиши без задних мыслей.
— Вот именно, если бы не ЗАДНИЕ мысли! Среднестатистический мужик утром намажется лосьоном после бритья — и считает это средством от морщин, прыщей, перхоти и простаты. А тут целая серия.
— Пивоварова!
— Что Пивоварова? — смеялись вместе с Наташей все девчонки редакционного отдела. — Обвинят ещё в пособничестве и негосударственных предприятиях против мужчин.
— Подождите! — подключился к разговору вошедший дизайнер Дима. — Я что, только что делал рекламу для педиков? Элла Эдуардовна, вы предупреждайте, я после работы буду мышь спиртом протирать и руки мыть, чтоб не заразиться, — отшучивался парень, а Наташа между тем открыла одну тестовую баночку. Все столпились вокруг стола девушки, начали рассматривать косметическую вещицу и отпускать шуточки.
Я смотрела на своих коллег и улыбалась. Почти уже 3 года, как я ищу другую работу. Про себя повторяю каждый раз, оправдывая новую неудачу, что «Город женщин» — хороший старт для моей будущей головокружительной карьеры. Я хотела бы писать для великих журналов, целых медиахолдингов, корпораций, чтобы мое имя было на слуху, чтобы я была востребованной в мире журналистики. Но тут меня будто обожгло до глубины души. Разве можно променять карьерный рост на что-то большее?
Я долгое время считала «Город женщин» игрушкой, наберусь опыта и брошу. А тут поняла, что шуточки Наташи, наши с ней переписки по чату и кофе в кофейне, сплетни с девочками-менеджерами, редкие фотосессии с редактором моды и красоты... А Элла Эдуардовна и Александр Григорьевич — будто мама и папа, строгие и ласковые, добрые и предельно серьезные. Это настоящая семья! И я не могу без них, не могу уйти. И может быть, мир делал правильно, когда присылал на мое резюме «отказ»? Ведь главное в жизни не слава, главное — не потерять близких тебе людей.
Принятое решение было так стремительно, что я с криком вырвала из цепких рук Розы свою статью с показа. «Не отправляй никуда!!! НИКУДА!!! Слышишь?» — печатала в запале я. «Хорошо», — ответила тут же Роза и просила перезвонить.
Вечером того же дня я сидела на кухне за столом и, как полоумная, печатала, что-то искала, звонила, договаривалась и обсуждала по телефону. Оставался какой-то день. Всем казалось нереальным то, что мы делаем — совершенно новый продукт, который бы позволил нам выжить без денег отца Голубкиной. Но коллектив на удивление работал очень сплоченно, никто не желал проигрывать какой-то там девице. И те мысли, на которые я наткнулась сегодня в офисе, подстегивали меня идти дальше, идти напролом, в слепую, не боясь встречного ветра. Мне всё равно что впереди, возможно, ожидала пропасть. По-другому я уже не могла.
— Ты скоро? — раздался бархатный голос за моей спиной. Андрей приехал сразу после работы и ждал, когда я ему уделю свободную минутку. Но свободных даже секунд у меня не было.
— Не знаю, не знаю, — вертела головой я, вглядываясь в черно-белые распечатки моей свежей статьи для обновленного журнала. — Прости, очень много работы. Надо всё успеть.
— Я могу чем-то помочь?
— Не думаю, спасибо.
— Может, хотя бы скажешь, чем занята?
— Ну... — задумалась я, глядя на пустые полосы. — Здесь должна стоять статья писательницы Рублевской, я надеялась Света её уговорит вернуться к нам. Но та посчитала рекламу ненужной. Мне Света по секрету призналась, что книга плохо покупается, и здесь даже реклама на телевидении не поможет, если таланта нет. Поэтому, — вздохнула я и посмотрела на сосредоточенного Андрея, — мне нужен новый рекламодатель. И если Роза не раскрутит на целый разворот своего аптечного партнера по косметике, то мне срочно нужно придумать материал, а может даже целую рубрику. Полосы уже и так сократили, куда уж меньше.
— Понятно, — ответил он. — Я мог бы помочь тебе...
— О, нет, нет, нет! — протестовала я, размахивая руками. Я знала, что он мне предложит — деньги в долг нашему редактору или вообще скажет, что выкупит всё издательство. Мне это было не нужно. Это только моя война!
— Но для меня это не будет ничего стоить. Я могу всего лишь...
— Спасибо, но нет! Ничего не надо делать! — резко оборвала. Между нами появилось напряжение. Неужели он не верит в меня? Не верит? Поддержка близкого человека заключается не только в деньгах. Можно всего лишь протянуть руку, поддержать морально. Чего стоило бы только сказать: «Милая, я с тобой!». Ведь мне нужны силы, а не деньги.
Я почувствовала пробирающийся холодок между нашими теплыми отношениями и решила что нужно как-то исправлять ситуацию.
— Андрей, дорогой мой, я знаю, что ты можешь. Но мы уже с тобой говорили об этом. Не волнуйся, я справлюсь сама.
Мой мужчина всего лишь пожал плечами, не стал ничего больше предпринимать и просто ушёл смотреть телевизор в другую комнату. А ещё через полчаса, не дождавшись меня, уехал к себе домой, заботливо поцеловав в щечку. Возможно, стоило уделить ему внимание, позволить заняться с собой сексом, но это совершенно выбило меня из колеи. И если Андрей принимает меня такой, какая я есть, то примет и это.
Я не спала практически всю ночь, выжимая из себя все соки журналистского таланта. Я всегда думала, что только в фильмах для изображения кипучей деятельности декораторы разбрасывают везде листочки, расставляют горы книг и приклеивают стикеры. Нет, в реальной жизни тоже такое возможно. Моя квартира, а точнее кухня соответствовала кадру из молодежной комедии, где девушка мечтает поступить в ВУЗ. Я была такой девушкой, только мечтала совсем о другом. В данный момент — вставить спички в глаза и залить в себя побольше кофе.
— Ко мне должна прийти подруга Роза, опаздывает что-то. Элла Эдуардовна, вы внизу не видели худенькую девушку с черными волосами? — спросила я редактора, выходя из закутка, где стояла кофемашина.
— Нет, я была в бухгалтерии, — ответила та с весьма расстроенным видом. Знать, что опять случилось, у меня не было никакого желания. Я даже слышать о проблемах не хотела, ибо за неделю сделала столько для журнала, сколько не делала за все 3 года.
Время неумолимо бежало вперед. Его категорически не хватало. Дизайнеры уже заканчивали верстать свежий номер, а одна полоса заметно пустовала и мои придумки — впихнуть хоть что-то выводили меня из себя. Не должно быть «хоть что-то». Для победы должно быть только лучшее.
— Марина, кажется, эта девушка к тебе, — оповестила проходящая мимо меня секретарша Анечка.
Я оторвала глаза от монитора и в ужасе отшатнулась на спинку стула. У меня был шок, который не отпускал всё то время, пока Роза тактично здоровалась с моими коллегами.
— Мать моя женщина! Ты зачем волосы по плечи обрезала?
— Засуха в Саванне, — глубоко вздохнула подруга, громко положила сумку на стол и плюхнулась на выделенное ей кресло рядом со мной.
— Но как же твои длинные шелковистые волосы? — не унималась я. — Ты их столько отращивала. Так ими гордилась. Я думала, у тебя никогда не поднимется рука...
— Мы — женщины, мы не знаем, чего хотим, — пустилась в пространственные объяснения Роза. — Сегодня локоны до попы, завтра стрижку покороче. И чтобы в понедельник — стальной блонд, в среду — рыжий перманент, а в пятницу горячая брюнетка под стать Монике Белуччи. И каждый день калейдоскоп желаний. Ибо кто его знает, куда тебя в следующий раз приведет недостаток эстрогена, андрогена и окситоцина. Будь он неладен, этот недотрах!
— Что всё так плохо на любовном фронте? — кто, как не я, знала, что подруге позарез необходим своевременный обмен половыми гормонами.
— Да, жизнь — боль, — по-актерски закатила глаза Роза, заставляя меня смеяться. — А бабская жизнь, как игра в подкидного дурака, у тебя гора парных карт — а ты не знаешь, с какой ходить.
Мне нравился подход Розы — даже если у подруги депрессия и тоска от недостатка мужчин, она умела быстро переключаться и не теряла самообладания. «Выхода нет только из гроба, а мы найдем свою дырочку света даже в кромешной заднице», — любила повторять Роза в самых плачевных ситуациях. И этот её боевой настрой давал мне силы идти вперед, несмотря ни на что.
Но чего Роза всё же не могла, так это взмахнуть волшебной палочкой и закрыть две пустых полосы. На открытие аптеки ушли все её сбережения, и реклама сейчас была не по карману. Её партнер по бизнесу «Органик компани» — органическая косметика из трав самой матушки Сибири (если верить их красочным проспектам), согласился занять только 1/3 полосы — самую малость. Признаю, «Город женщин» — это не «Космополитен» и не «Гламур». Да и никто из работающих здесь не поручится за благополучие завтрашнего дня. Всё держится на энтузиазме и сплоченности коллектива, а по-русски — на соплях.
После того как мы утвердили рекламу в кабинете главного редактора, я показала Розе на своем компьютере обновленный макет журнала в электронном виде и презентацию, с которой мы должны были выступить завтра.
— Если так пойдет и дальше, я буду вынуждена оформить подписку на год вперед. Хороший макет, — польстила мне Роза.
— Спасибо, Розочка! А у тебя хорошая прическа!
— Я тоже так считаю. И в скором времени планирую поймать на крючок хорошего жеребца. Что, кстати, за тип в солидном костюме ютился возле кабинета начальника? Брючки так сексуально обтягивали его попку, что, честно признаюсь, я пришла в замешательство.
— Да это из свиты Голубкиной, — отмахнулась я. — Завтра, после обеда, подписание договора, а они всё тут ходят, чего-то выискивают, решают. Но я, надеюсь, ты не перебежишь на сторону зла?
— Я — взбешенная голодная хищница в период гормонального всплеска, — шутила Роза. — Я себе уже весь клитор вибратором сожгла. Поэтому ничего не могу обещать.
— Ну, ты даешь, — усмехнулась я.
— Да, ладно! Я не идиотка и не совсем ещё выжила из ума. Но если в жизни ничего не меняется, порой стоит поменяться чуточку самой, — подмигнула мне подруга и обняла на прощание. — Ни пуха тебе завтра! У вас всё получится. Ведь мы намного сильнее, чем думаем.
Следующий день встретил меня хорошим ясным утром. Радоваться бы, гулять по парку, шуршать опавшими листочками, подставлять свое личико последним теплым лучикам — хорошо бы! Но мне нужен боевой настрой. Теперь я понимаю, почему режиссёры голливудских фильмов перед решающим сражением небо зарисовывают серым, а когда добро побеждает, то разгоняют тучи для пущего эффекта. А как ещё передать сгущающиеся тени зла? Но в жизни с небесной канцелярией не договоришься. Солнце светит, а на душе ледяной сквозняк.
Перед официальным подписанием бумаг о продаже бизнеса и последующем его переходе в руки семейства Голубкиных, наша команда собралась в малом актовом зале. Все расселись по своим местам. Лиза была настроена скептически и презрительно поглядывала на нас с выражением лица, явно говорящим: «Да что вы вообще можете сделать?». Но мы тактично пытались ничего не замечать.
На стене через проектор шла презентация, на специальных стендах для наглядности были распечатаны обложка и несколько удачных разворотов. И конечно, у каждого из нас была поэтапно подготовлена речь. Мне досталась самая важная часть — концепция журнала, направленность, стилистика и новое оформление, с которым мне помогли наши парни из отдела допечатной подготовки. Затем Наташа с редактором раздела мод и красоты рассказала о наполняемости журнала и новых рубриках. Элла Эдуардовна перечислила всех старых и новых рекламодателей. А главный бухгалтер, Жанна Викторовна, в заключении выступила с речью о финансовой составляющей: уменьшение полос, выход издания один раз в месяц вместо двух и временное уменьшение заработной платы, что позволило бы закрыть финансовые дыры и продолжить дальнейшее существование журнала.
Когда мы закончили свое вдохновляющее выступление, все стали аплодировать друг другу и поздравлять с успешно выполненной работой. Каждый гордился собой и верил в грандиозное будущее журнала. В приятном шоке находился и Александр Григорьевич, он был в курсе, что мы ведем двойную игру, но не думал, что будет настолько поражен нашим напором и умением слажено работать. Живые интервью, фотографии подписчиков из социальных сетей, светская хроника на первых страницах — моя статья с показа во «Временах года», свежие рецензии на книги и фильмы, суперобложка с вкладышем — огромная работа и всего за какие-то две недели. Из обычного журнала мы сделали конфетку под стать таким издательским гигантам, как «Грация» или «Мари Клэр».
— Это уровень! — аплодировал нам главный редактор и улыбался усами. Голубкина же хмурилась и перешептывалась о чем-то со своим отцом и свитой юристов. Мы готовы были праздновать победу, но нас всех попросили выйти из зала и рассредоточиться по своим местам. Начальник пригласил к себе в кабинет Голубкиных для разговора наедине. И мы с замиранием сердца ждали финальный вердикт.
Мы радовались, но в то же время и нервничали. Взвинченные до предела мы с Наташей ходили взад-вперед, убеждая друг друга, что Александр Григорьевич не совершит глупость, а скорее даст им пинок под зад. Но чего мы никак не ожидали — так это разъяренной Голубкиной.
Лиза вылетела из кабинета, как ошпаренная, и смотрела на меня. Гнев, ненависть, вражда, злость... Вот точно Ленин и буржуазия. Доведенная до отчаяния девушка большими шагами сокращала расстояние между собой и моим столом.
— Поздравляю, Майорова, ты — победила! — выпалила Голубкина, будто хлестнула меня бечевой.
— Спасибо.
— Скажи «Спасибо» своему Андрюше и строительной компании его отца! Если бы не он — хрен бы, что у тебя получилось!
Я оторопело глотала ртом воздух, не могла даже слова сказать.
— А ты оказалась куда умней, чем я думала, — продолжала убивать меня Лиза при коллегах, которые столпились в кучку и внимали каждому слову. — Строила из себя недотрогу, заставила всех сплоченно работать, выйти на результат, а в конечном итоге воспользовалась денежками Нагорных. Надо было тоже так сделать, но как-то сразу не подумала, что у нас здесь коварная Марина завелась. Ты не только меня обдурила, ты ещё и всех вокруг пальца обвела, — тыкала она в коллег. — Молодец, теперь ты здесь хозяйка!
— Я... я... не....
— Ты — наглая воровка, решила руководить всем и...
— Лизавета! — окрикнул её отец, стоящий возле выхода из офиса. — Оно того не стоит. Пойдем.
— Ладно, — остановилась Голубкина. — В общем, не хворать вам под руководством Марины Николаевны. Удачи в работе! Мои вещи заберет курьер, — кинула она беспечно, гордо развернулась на каблуках и вскоре вместе с мужчиной исчезла за дверью.
— Кто такой Нагорный? — в звенящей тишине раздался чей-то голос.
— Кажется, её парень, — долетел до меня ответ.
— Капец, мы приехали! — смачно прокомментировал дизайнер Дима, заставляя всех выйти из временного оцепенения.
— Это же настоящее предательство! — вдруг стала наезжать на меня Наташа. — Мы верили тебе, Марина! Ты нас всех мотивировала, кучу идей подавала. Мы работали сплоченной командой, но ради чего? Ради того, чтобы место Голубкиной заняла ты? Да?
— Я... я... не знаю, — дрожащим голосом отвечала я и с ужасом вглядывалась в уставившиеся на меня лица. — Я... я ничего такого вроде не делала.
— Так! Не ссориться раньше времени, я сейчас всё узнаю у Александра Григорьевича, — Элла Эдуардовна встала из-за стола, поправила съехавшую юбку и быстро отправилась в кабинет редактора.
— Марина, Марина... Никому сейчас доверять нельзя, — смотрела на меня Наташа не иначе, как на врага. Но меня не только она считала предательницей, меня загнали в угол собственные коллеги!
Я онемевшими руками схватила телефон со стола и, опустив тихое: «Я сейчас всё выясню», побежала прочь из офиса, не разбирая дороги. Я была зла на весь мир, но больше всего я злилась на Андрея. И была доведена до отчаяния. Мои нервы за две недели оказались на пределе и наконец-то сдали позиции. А самое главное я не понимала, как он мог со мной так поступить? Как он мог выкупить всё издательство? Я же просила! Ну, кто я после этого? Кто?
— Господи, Андрей, что ты за человек-то такой! — орала я на него в трубку, как только после нескольких пропущенных он наконец-то удосужился ответить. — Я просила же не помогать мне, что я смогу сама справиться. Сама! Мне не нужна твоя помощь, слышишь? Не нужна!
— Марина, постой, дай я тебе всё объясню, — пытался ворваться в разговор Андрей.
— Это я тебе всё объясню, — не уступала я. — Не надо было ничего делать. Ничего! Потому что теперь меня считают предательницей. Весь офис считает предательницей!
— Марина, погоди...
— Ничего слышать не хочу! — взорвалась я, меня уже было не остановить. — Ты уже всё сказал и всё сделал. Я не просила помогать мне! Я просила всего лишь верить в меня! Верить! Слышишь? Мне нужна была поддержка, а не деньги и связи! Я не могу встречаться с человеком, который мне не доверяет и не может понять! Ты мне противен! Всё! Точка! — скинула я вызов и громко хлопнула дверцей пустого женского туалета на четвертом этаже. А потом закрылась на замок и начала реветь.
Вот как выглядел вход в ад. Ты — одна, кусаешь руки на подоконнике женского туалета, в котором совсем недавно храбрилась с Наташей перед Голубкиной, вызывая её на честный бой, и размазываешь по лицу потеки от туши. А ещё совесть сидит рядышком отщепенцем и рассказывает тебе всякие страшилки про людскую ненависть, злость, пренебрежение и позор, которые творятся за этой дверью в офисе. Какой же это надо быть стервой, сколько надо иметь внутри железного духа, чтобы вот так с легкостью, как Голубкина, уйти через весь офис побежденной, но с гордо поднятой головой. Я так не могла. Да, жизнь несправедливая штука, и чаще всего такой мы делаем её сами.
Я долго сидела в туалете, вымучивая себя убивающими мыслями. Казалось, что под мой рабочий стул подложили динамит с тикающим механизмом, и в положенное время всё взорвалось к чертям. Это конец! Уволюсь и пойду искать другую работу, забуду Андрея, продам квартиру, и вообще уеду в Саратов к маме. Ничего у меня вМоскве не получилось. Одни расстройства.
Очнулась я от забытья только, когда в туалет громко постучали. Ручку настырно дергали с той стороны. Отвечать я не стала, подумала, что поймут — занято и уйдут, но вдруг услышала голос Наташи:
— Марина, ты здесь? Майорова отвечай, ты здесь?
Я медлила, собиралась с силами и мыслями, наспех приводила себя в порядок.
— Марина, эй! Ты там? Выходи уже. Всё нормально.
— Что нормально? — я отодвинула маленькую щеколду и приоткрыла дверь. Наташа смотрела на меня по-доброму и даже как-то взволновано.
— Я с ног сбилась, пока тебя нашла.
— Наташа! Наташа! — бросилась я умолять девушку, теряя последние остатки достоинства. — Я ничего такого не делала, я не предательница. Я не Голубкина, я не просила Нагорного ни о чем, он всё сам, сам...
— Я знаю, — спокойно ответила Наташа и принялась успокаивать меня. — Это я зря так на тебя сразу наехала. Ты прости меня, Марин. Какая-то фирма «МирДОМ», наверное, твоего Андрея Нагорного, выкупила у нас большую площадь под рекламу с учетом, что ответственность за сбыт части печатной продукции возьмут на себя. И тем самым дадут нам передышку, — рассказывала Наташа, не переставая вытирать мне слезы и гладить по волосам. — А Голубкина просто разыграла партию. Специально, понимаешь?
— Какую партию? Андрей, что не купил издательство, только заказал рекламу, правда?
— Да, Лиза специально сказала при всех, что ты теперь хозяйка журнала. Но это не так, твой Андрей не купил для тебя всё издательство, а просто за рекламу заплатил на полгода вперед. Лиза — ещё та хитрая лиса. Хорошо, что мы от неё избавились. И всё благодаря тебе!
— Почему мне?
— Потому что, если бы не рекламная компания Нагорного, твоя статья про модный показ во «Временах года» и обложка с фифочкой, как там её...
— Настя Саровская.
— Да, точно, — прищелкнула пальцами Наташа. — Мы бы точно уже перекрашивали стены в кабинете АГ под вкус Голубкиной, — подмигнула девушка и ещё раз обняла меня. — Пойдем скорей, там все только тебя и ждут.
Когда мы пришли в офис, весь коллектив уже дружно собрался в редакционном отделе. Каждый меня поддерживал и считал своим долгом сказать что-нибудь жизнеутверждающее. Меня будто достали водолазы со дна морского и откачали из легких воду.
— Мы — молодцы! — слышались повсюду торжествующие возгласы. — Мы это сделали!
Александр Григорьевич попросил ещё раз посмотреть презентацию и новый макет журнала, от которого он опять пришел в восторг. А ещё он был, как и мы, рад, что не придется больше плясать под чью-то дудку, кусать кулаки и подлечивать нервы стаканчиком виски перед сном. Его детище, его главное творение всей жизни выжило, переродилось и будет дальше радовать читателей. И больше никаких Голубкиных в нашем офисе не появятся, никаких мужчин в черных костюмах, кроме того, что приходил накануне.
Как оказалось, тот самый парень, на которого положила глаз Роза, был работником из компании «МирДОМ». И по правде говоря, мы бы не выжили без помощи весомого клиента. Я была частично рада повороту событий, но с другой стороны — думала, что всё-таки Андрей не верил в меня, в мои силы, сомневался и, может быть, я всё сделала правильно — позвонила и наехала? Мне не давал спокойствия этот вопрос, и я решила поделиться с Розой, к тому же она просила дать знать, как всё закончится.
— Молодец твой Андрей! Поздравляю! — ответила Роза, внимательно выслушав всю историю.
— Но я же просила его не вмешиваться, — настаивала я. — Разве не права?
— Господи, Марина! Прости меня, но ты — идиотка!
— Что? — я готова была бросить трубку.
— Да, и-ди-от-ка! — отрапортовала та, растягивая слова. — У тебя какие-то ограниченные принципы феминистки.
— Хм, я ещё и феминистка. Почему же, хочется знать?
— Потому что, если мужчина хочет сделать своей женщине подарок, он делает его. И если мужчина тебе предлагает помощь — отойди в сторонку. Научись уже принимать то, что он тебе дает. И не важно, какой ценой для себя он это делает. Именно так Андрей доказывает, что он — мужчина, который умеет быть внимательным и заботливым.
— Ты хочешь сказать, что я должна принять его благородный жест, как букет цветов?
— Марина, — громко выдохнула в трубку Роза. — Если Андрей того пожелал, он бы давно уже выкупил весь твой журнал с потрохами и не церемонился бы ни с кем. Он — богач, для него это сущие пустяки. Будь ты уже слабой женщиной, обрежь свои стальные яйца!
Я положила трубку и задумалась. Фаина Раневская в своё время говорила, что слабый пол — это гнилые доски. Женщины по натуре своей — сильные, и порой нам с этим трудно совладать. Но пора признать, что я не рыцарь на турнире, мне не нужны копья, стрелы и пора уже снять с себя латы с кольчугой и спрыгнуть с верного коня. Я — женщина, хрупкая, нежная, нуждающаяся в своевременной помощи, которую должен дать любящий мужчина. Физиология говорит, что мы изначально не равны. Тогда зачем мы претендуем на равенство полов? Зачем мы тащим на себе груз ответственности? Кому он нужен? Может, стоит расслабиться, научиться принимать помощь и своевременно за всё благодарить?
Я понимала, что натворила кучу дел, нанесла словесный удар по сердцу дорогого мне человека. Конечно, я погорячилась. Эмоции захлестнули меня. Я не знала, что творю — состояние аффекта. И теперь мне грозит заслуженное наказание по всей строгости закона. Но может, ещё получится вымолить прощение?
Звонить и разбираться по телефону я не хотела. Вдруг в отместку Андрей наорет на меня, скажет, что всё кончено, что я припадочная или психичка ненормальная. Хотя, оценивая события объективно, соглашусь — только психичка может наехать на собственного мужчину за его добродетель. И даже если Андрей меня не простит, то поблагодарить я всё же его обязана. Как часто мы в жизни забываем, что за добро надо платить добром.
В офисе сдвигали свободные столы, собирали стулья, тащили одноразовую посуду, кто-то помчался купить закуску и спиртное. Сегодня решили всем коллективом достойно отпраздновать всеобщую победу. Здесь не было одного победителя, все постарались на славу. Я оставила коллег праздновать, а сама помчалась в офис компании «МирДОМ» Предварительно позвонила секретарше Кристине и выяснила, что Андрей Валерьевич на рабочем месте.
Погода на улице так и радовала своим осенним теплом. Сейчас бы прочь из Москвы и на природу — с чашечкой горячего чая у костра вести длинные беседы и смотреть на ровную гладь реки. Да! Как раз! А не выбегать из метро, запыхавшись, одергивать задирающуюся юбку и постоянно смотреть на время.
В маленьком карманном зеркальце я выглядела я немного растрепано и растеряно, но решимости было не занимать. Ведь, конечно, секретарша без всяких расспросов проводит меня в кабинет Андрея. Тот будет приятно удивлен, я начну говорить заготовками, которые придумывала всю дорогу. Но Андрей резко перебьет меня, уповая на то, что понимает всё без лишних слов. Затем страстно поцелует. Бросит ради меня все свои важные дела, мы сядем в машину и уедем в закат. Конечно, это всё фантазии, которые сбудутся, а пока...
— Андрея Валерьевича нет, — ошарашила секретарша Кристина, когда я на ватных ногах и с клокочущим сердцем поднялась на этаж.
— Как нет? Я же звонила примерно час назад!
— Час назад он был, но уже ушел.
— Куда он ушёл? Из офиса ушёл? Из кабинета? Как давно? И где его найти?
— Из офиса не так давно, — секретарша продолжала заниматься своими делами и не желала со мной говорить.
— Я Марина Майорова — журналист, — попыталась хоть как-то достучаться до девушки. — Андрей Валерьевич ставит в нашем журнале рекламу нового жилого комплекса. И мне нужно кое-что уточнить лично от лица главного редактора, понимаете? И это очень срочно!
— А... Так это ваши статьи? — девушка достала откуда-то из недр стола журнал, развернула на закладке и ткнула пальцем внизу статьи на мое имя. Я согласно кивнула. — Хорошо пишите, с удовольствием прочитала, особенно про расставание и поиск новой любви. Как раз про меня, я рассталась с парнем, но ваши слова меня вдохновили, — улыбнулась расстроенно Кристина.
— Спасибо, я сама через это прошла и вас хорошо понимаю. Это очень трудный период. В следующем номере будет продолжение, как не впасть в депрессию, — подмигнула я, а сама подумала — как приятно, когда сторонние люди тебя хвалят. Значит, я не зря вкладываю в статьи душу, даже если и нахожу информацию в Интернете.
— Вам отделом ниже надо спуститься, к Константину Федоровичу. Андрей Валерьевич такими делами не занимается. Это же маркетинг, — начала разъяснять мне девушка довольно охотно. Кажется, лед между нами тронулся.
— Но мой начальник договаривался именно с Нагорным, — не отступала я. — Или у меня неточные сведения?
— Вообще-то, — вздохнула Кристина и подалась немного вперед, как бы сообщая мне секретную информацию. — И правда, Андрей Валерьевич принес этот журнал. Сказал, что нам нужна новая площадка для рекламы, пару статей в доверительном тоне и всё такое. Заместитель отдела маркетинга согласился и, в общем, я думаю, вам нужно туда идти. Нагорного всё равно нет.
— Ага, — сглотнула я. И пока секретаршу отвлек телефонный звонок, я стояла и в ступоре соображала, что делать. Получается, что Андрей даже сильно не заморачивался, а я наехала так, будто закатала его в асфальт.
— Пожалуйста, скажите, где мне всё-таки найти Андрея Валерьевича? Для меня это вопрос жизни и смерти, — постаралась я доходчиво объяснить, понизив загадочно голос. — На кон поставлена не просто реклама, а кое-что сугубо личное, понимаете меня?
— Ладно, так уже и быть! У него какая-то важная встреча, здесь недалеко в ресторане, — практически шептала Кристина. — Он постоянно туда ходит, там всё связанно с морем. Знаете, где это?
— Догадываюсь.
— Но я вам ничего не говорила.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась я девушке, и тут же испарилась.
Андрей несколько раз говорил про ресторан «Боцман». И я была крайне благодарна секретарше, что она сказала хоть что-то. До заведения было плюс-минус 15 минут пешком. Но я не шла, а бежала.
Черная юбка подпрыгивала чуть ли не до самых трусов, ноги в ботильонах на высоком каблуке заплетались, блузка, заправленная в юбку, почти вся вылезла, а от строгого пальто, которое идеально дополняло образ бизнес-леди, по спине бежал пот. Я пыталась сокращать расстояние как можно быстрей, но получалось у меня это плохо: в боку кололо, дыхание быстро перехватывало.
Под конец маршрута я уже еле плелась ко входу в ресторан, поправляла юбку, заправляла блузку и подумывала, о том, что, может, стоит пойти назад? Как-то это не по-женски гоняться за мужчиной, чтобы прилюдно отвесить большой поклон. Да и Кристина сказала, что у него там важная встреча, а я могу опять всё испортить. Силы меня покинули. Я не знала, как мне быть.
И тут мой взгляд упал на припаркованные машины возле входа — одна была Андрея, а другая — его друга Бориса. Значит, это никакая не важная встреча, это дружеские посиделки. Пожалуй, Андрей сидит сейчас там и жалуется за кружкой пива своему другу, какую он змеюку-Марину на груди у себя пригрел. Мне его стало даже жалко, бедненький мой!
От таких мыслей решительность во мне только возросла. Я резко открыла тяжелую дверь и уверено переступила порог ресторана, стилизованного под пиратский деревянный корабль.
— Добрый день! Желаете присесть за столик? — обратилась ко мне молодая девушка в длинном коричневом фартуке с логотипом ресторана.
— Да... э... нет. То есть я хотела сказать, что меня ждут друзья. Двое мужчин не так давно вошли сюда. Их машины стоят на парковке, но в зале я их что-то не вижу, — попыталась я издалека рассмотреть лица людей.
— Возможно, они на втором этаже.
— Ох, точно! Спасибо. Я найду, я здесь была, — соврала я и любезно улыбнулась девушке, дабы та не пошла провожать меня.
Я быстро пробежала зал первого этажа взглядом и удостоверилась, что здесь нет «моих» парней. Интерьер ресторана на удивление был уютным. Все под цвет темного дерева. Якоря, канаты, сети, бочки, приглушенный желтый свет струился в круглых лампах над каждым столиком — всё это впечатляло и затягивало в фантазии о старинных дальних странствиях. Я фанатка «Острова сокровищ», и полностью разделяю вкус Андрея.
Как только я подошла к лестнице на второй этаж — поняла, что не могу. Ледяными руками вцепилась в гладкие перила и заставляла себя насильно подниматься наверх. Что тут такого? Ну, что? Мы ведь с Андреем пара, он увидит меня, всё поймет и даже не надо будет ничего говорить. Ведь у всех бывают разногласия, все ссорятся и мирятся. Вон, Света со своим Игорем — могут обогатить любого семейного психолога.
Но чего-то я всё же боялась. Инстинкт мне подсказывал что нужно срочно сматывать удочки. Бежать в обратном направлении и прятаться в укрытии. Но отчего такая паника? Что может случиться страшного в ресторане, где полным-полно народу. Только если террористка решила пропустить стопочку другую, перед тем, как сыграть в ящик.
Я переступила порог второго этажа и застыла в нерешительности. Я всё поняла! Надо было себя слушать! Сердце слушать! Черт возьми эту женскую интуицию!
Я смотрела вперед ничего невидящими глазами и забывала моргать. Андрей с его другом Борисом прекрасно проводили время в обществе двух замечательных юных красавиц. Вот теперь скажите мне на милость: «Зачем я сюда притащилась?».
В зале не было террористки-смертницы, но, кажется, за столиком по соседству притаился киллер, который метко вогнал мне пулю в сердце. В груди всё так и жгло от горечи, обиды и ревности. Похоже, Инесса была права и все мои страхи под названием «Я — игрушка» выползли наружу.
Я готова была уже отступить и уйти, как взгляд Андрея упал на меня. Улыбка его померкла, он стал серьезен и застыл в нерешительности. Я пошла вперед. Не бежать же, поджав хвост, обратно, к тому же, спутница, сидевшая рядом с ним, тоже заметила, куда Андрей смотрит. И все разом обернулись на меня.
— Марина? — первым опомнился Борис.
— Э... да, это я. Добрый вечер!
— Добрый, ты что тут делаешь? — продолжал парень. Андрей же сидел неподвижно и напряженно смотрел на меня.
— Я... я пришла поговорить, — глубоко вздохнула, сжимая до боли в костяшках ручку от своей сумку — лишь бы не выдать им мое волнение. — Я была в офисе на Автозаводской и мне сказали, что Андрей... Андрей Валерьевич ушёл на встречу здесь недалеко.
— Хорошая у тебя секретарша, выдает все тайны, — усмехнулся Борис, отпивая из большого бокала пиво.
— Нет, она мне не сказала, где вы и с кем именно важная встреча. Но я проходила мимо и увидела машины на парковке и... вот... — врала я, заливаясь краской. — И вот я здесь.
— Может, присядешь к нам? — спросил Борис. Я взглянула на двух девушек и поняла, что мне тут не рады — соперница им не нужна.
— Нет, нет. Что ты? Я просто хотела сказать, точнее хотела поблагодарить тебя... вас... — теперь Андрей смотрел прямо мне в глаза и в них была написана обида. Я откашлялась и продолжила:
— Мне просили выразить вам, Андрей Валерьевич, огромную благодарность лично от всего нашего коллектива. Ваша компания помогла нам выправить свое финансовое положение. Мы одни не справились. Теперь мы крепко держимся на плаву. И в общем, спасибо вам ещё раз огромное....
Я оборвала официальную речь и попыталась вздохнуть. Андрей был равнодушен, он только кивал и совершенно не смотрел на меня. Я готова была задохнуться от собственного унижения.
— Благодарность принята, — с долей улыбки произнес он. — Как Голубкина это пережила?
— Думаю, ей понадобится сеанс психоаналитика. Она — королева и не может быть побежденной ни при каких обстоятельствах, — пыталась шутить я.
— Будет ей уроком, если, конечно, она соизволит им воспользоваться в благих целях.
— С благими у неё явно не лады, а вот с коварными... — я смотрела на Андрея и понимала, что как бы не закончилась наша встреча, а я всё равно люблю его. Люблю даже с тем, что он сейчас вроде ещё обижен, но уже оттаял, люблю за его манеру поведения, за его улыбку, пусть даже скудную, даже за полное равнодушие — люблю и ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня.
— Может, присядешь? — опять спросил меня Борис.
— Нет, нет. Я же сказала, что зашла только передать благодарность. Я не смею вас больше задерживать. Меня ждут в нашем офисе. Редакция решила устроить что-то типа праздника. Так что... развлекайтесь. Хорошего вам вечера.
Я окинула взглядом скучающих девиц, слегка улыбнулась на прощание и быстро пошла к выходу.
И как только я скрылась из поля зрения компании, то рванула из ресторана ещё быстрей, чем бежала сюда. Мне было горько и обидно, я задыхалась от собственной любви. По лицу скатились две скупые слезы. Только бы не плакать! Не плакать, он не достоин моих слез. И вообще ни один мужчина их не достоин. Я ведь предполагала, что будет именно такой конец. Сколько раз! Сколько раз! Чертова любовь! Чертово сердце!
Знаете, иногда с нами случаются такие глобальные беды, после которых ничего невозможно изменить. Невозможно перемотать пленку и вернуться назад, в прошлое, и всё исправить. Нет такой функции, да и человек — не волшебник. Нельзя уйти от перемен. Как бы больно нам ни было, как бы ни жгло в груди и не хотелось сорваться в пропасть, а надо принимать перемены такими, какими они перед нами предстают — плохими или хорошими. И у каждого они свои.
Света потеряла ребенка — глубочайшая перемена в её жизни. Подруге пришлось пересмотреть все свои ценности, отделить важное от второстепенного, собрать воедино свой надломленный мир и жить дальше.
Что касается Розы? Она нам со Светой раскрыла страшную тайну юношеской любви — свой надлом, своё «до» и «после». Перемены научили её никогда не сдаваться и решать все проблемы по мере их поступления. Она всегда строго смотрела вперед и говорила жизненным трудностям: «Прорвемся». Поэтому Роза предпочитала меняться сама — менять парней, как перчатки, перекрывать боль отношений парой дизайнерских туфель, а ещё резко меня образ. И никогда ни о чем не жалеть.
Вот и меня настигли мои собственные перемены, после которых начнется новая точка отсчета. Нет, я не начну жизнь с чистого листа, а просто переверну страницу и продолжу писать. И в моей книги тоже будет «до» и «после».
Порой плохие, несправедливые и тяжело переносимые вещи происходят с хорошими людьми. Но какими бы события ни были, они заставляют нас каждый раз познавать себя заново, открывают новые горизонты и...
— Марина... Марина! Марина! — это был голос Андрея, он нарастал всё ближе и ближе, и звучал в ушах сиреной, заставляя сердце скрутиться от болевого синдрома. Я вытерла руками лицо от слез и повернулась. Мужчина остановился от меня в нескольких метрах. Он бежал за мной. Бежал! Но зачем? Это же глупо! Всё глупо!
— Марина, это совсем не то, что ты думаешь. Постой же! — начал объясняться он.
— Да ладно, — отмахнулась я. — Можешь ничего не рассказывать, я всё поняла.
— Ты сказала по телефону, что я тебе противен. Позволь спросить, как я должен был реагировать на это?
— А как я должна? Голубкина выставила меня на посмешище перед всем офисом. Солгала, что я — хозяйка издательства. И, конечно, у меня сдали нервы. Потому что я не знаю, что ждать от наших отношений, Андрей! Я просила только верить в меня. Но это уже неважно. Вот, что скажу, — злость вопреки его поступку не отступала. — Позаботься лучше о тех слащавых девицах в ресторане! Кажется, девушка слева положила на тебя глаз. А я как-нибудь разберусь с собой сама.
— Я не знаю этих девушек, это подруги Бориса, они мне не нужны. Но не убегать же мне из ресторана, если он их привел?
Я понимала, что он прав, но слова, сказанные ранее Инессой, не давали покоя. Я всплеснула руками, развернулась и продолжила путь.
Каблуки стучали по асфальту, а меня никто не останавливал, не бежал за мной в страстном угаре. И это говорило о том, что это конец. Обжигающий, горький, обидный. Но конец!
— Марина, я люблю тебя! — вдруг услышала я.
Раз, два три... Сердце, не переставай же биться!
— Я люблю тебя, слышишь? — кричал Андрей так, что прохожие разворачивались и смотрели на меня глазами, в которых было написано: «Это тебе идиот орет посреди улицы?». Я остановилась в нерешительности и не знала, как вести себя. У меня не было ни слез, ни волнений, ни даже сердцебиения — всё замерло в одночасье. Может, мне показалось? Может, это было не мне?
— Я люблю тебя и хочу быть только с тобой, — раздались слова у меня за спиной. Я чувствовала его дыхание затылком.
— Марина, прошу, только выслушай! Помнишь, я обещал тебе, что со мной ты будешь счастливой. И знаешь почему? Потому что я буду дураком, если упущу такую девушку, как ты! — лился его голос так, что из глаз начали бежать слезы. Он взял меня за плечи и развернул лицом к себе.
— Марина, ты непосредственная и настоящая. Ты говоришь всегда, что думаешь и не пытаешься казаться лучше, играть чувствами других людей. Ты смеешься, когда смешно, и плачешь, не скрывая этого. Ты не зависишь от предрассудков, денег и светской жизни. Тебе всё равно, на какой машине я езжу, как живу и столько зарабатываю. Ты сама не знаешь, сколько в тебе сил, потому что каждый день ты пытаешься самой себе доказать, что можешь быть лучше.
— Да? Прости меня, пожалуйста! Я такая глупая! Я всего лишь хотела доказать, что могу победить Голубкину своими силами, — закусывала я губы, чтобы не разреветься.
— Ничего ты не глупая. И это полностью твоя победа. При всём желании, я мог выкупить журнал и подарить тебе квартиру. Ты думаешь, я не видел твои справки с работы о заработной плате и не просил подделать доход немного выше, чтобы банк одобрил ипотеку? Но, даже выплачивая ежемесячную сумму банку, ты находишь деньги. Потому что пытаешь заработать ещё где-то, стараешься и ничего никогда не просишь. В тебе рвения больше, чем в моей команде проектировщиков! Я ничего не делал, я даже не помогал толком — ты всего добилась сама!
— Да... — пожала я плечами. — Знаешь, Андрей, женщины могут добиться многого. Мы может быть сильными, горы свернуть, в горящую избу войти, но без любви и любимого мужчины эта игра не стоит свеч. И я очень боюсь только одного. Очень-очень боюсь, что однажды ты разобьешь мне сердце, потому что...
— Я люблю тебя, Марина! Люблю тебя с самого первого дня, когда ты упала перед машиной и порвала юбку. Этого достаточно? — он опять взял меня за плечи и попытался найти в моих глазах ответ. Я махала головой, а по щекам текли слезы. Я хотела услышать больше. Намного больше.
— Господи, Марина! Да я не мог тебя забыть с той самой минуты, когда посадил в такси! Мучился, раздумывал, хотел позвонить, пригласить тебя на ужин или хотя бы на кофе, и позвонил, если бы мы случайно не встретились в клубе. А потом на Фрунзенской в баре сидели. В тот вечер мы ехали в машине, и я тогда признался тебе в любви, а ты что-то невнятно промычала в ответ. На утро понял, что ты ничего не помнишь. И стал сомневаться, может быть, не стоит всё это, может, ты ничего не хочешь...
— Андрей, какие же мы идиоты! — прикрывала я рот рукой и уже не знала, чего хочу больше — плакать или смеяться. — На самом деле, это я сама тебя нашла в «Сохо», я практически сама нашла тебя на «Фрунзенской», потому что... Потому что теперь не боюсь признаться, что полюбить тебя — лучшее, что со мной могло случиться. Я люблю тебя, ты слышишь?
— Я тоже люблю тебя, — закончил он тихо, сгреб в охапку и поцеловал.
Мир кружился над нашими головами, как осенний листок, подхваченный ветром. Мы стояли на самом краю прозрачного неба, где по бокам поднималась сиреневая дымка и сонный вечерний туман. Где пахло сырым грибным дождем, солнечными флоксами, спелыми яблоками и пряным согревающим чаем. Где мы друг в друга закутались будто в мягкий плед и растворились в тепле бьющихся в такт сердец. Именно такой была наша с Андреем любовь.
И это были самые правильные перемены в моей жизни.