Глава 16. Не может быть!
Ко мне он кинулся на грудь;
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье...
«Мцыри» М.Ю. Лермонтов
Согласно старинному правилу викингов, то, что ты не можешь удержать, не твоё.
Джон Апдайк. "Гертруда и Клавдий»
Ни про Андрея, ни про «заинтересованных» лиц я за всю неделю так ничего и не выяснила. Никаких прослушек, видеозаписей и наблюдательных особ я не заметила у своего рабочего стола. Поговорила со всеми коллегами о работе, планах на следующий номер и обычной житейской ерунде, но всё по нулям. Каждый был чист. Рекламы у менеджеров по рекламе было мало, но достаточно, макеты своевременно готовились дизайнерами, статьи писались.
Кажется, дела шли не так плохо. Только вот Александр Григорьевич ходил мрачнее тучи, подтягивал живот вечно сползающим ремнем и нервно жевал губы. Я боялась только одного, что нас закроют и я больше не смогу оплачивать ипотеку.
После вышедших статей про моду в TATLER и «Светском сплетнике», меня больше никуда не приглашали. На мои отправленные е-мейлы уже как месяц никто не отвечал, но я не огорчалась — жизнь так била ключом и была переполнена сплошь разными событиями, что я не успевала работать дополнительно. Особенно после того, как какие-то заинтересованные лица, по словам главного редактора, настойчиво запретили мне заниматься этим на работе.
Об Андрее я пыталась не думать. Но это чертовски сложно, особенно, когда днем и вечером приходят скучающие смс-ки, наполненные теплом и лаской. Я старалась отвечать сухо и отстраненно, ни о чем не спрашивала. И прежде, чем расстаться, хотела посмотреть ему в глаза. Уж я-то пойму врет или нет. В таких моментах следует полагаться на сердце и врожденную интуицию — они точно подскажут. Может, слова и лгут, но сердце — оно видит насквозь.
Вечером в пятницу, после рабочего дня, я глубоко вздохнула, вынула синий подарочный пакет из-под стола, и, повесив на плечо сумку, вышла из здания. Мне предстоял далекий путь в Одинцово. У моего папы сегодня был день рождения, и я не могла не приехать. В подарок приготовила рубашку-поло папиного любимого синего цвета и заказала в Интернете какой-то военный значок ракетных войск и артиллерии. Я в этом не разбиралась, зато папа значки коллекционировал в память о своем военном прошлом.
После плотного праздничного ужина в кругу семьи (если можно так сказать о мачехе Нине и сводном брате Матвее), мы вышли с папой на балкон поговорить. Отец глубоко затянулся сигаретой, после чего задал обычный вопрос:
— Как ты, дочка?
— Бывало и получше, — пожала плечами я. Не умела врать, особенно, папе, который знал меня как облупленную.
— Что-то не так на работе? Или на любовном фронте? — спросил он, пуская струю дыма в открытое окно.
— И на работе всё туманно, и в любви не лучше.
— Ну, на работе, всё решает босс. И иногда, дочка, лучше отсидеться в кустах, чем идти на передовую. С начальником на одной ноге нельзя быть, если ты сам не начальник. А в любви... — папа сощурился и посмотрел задумчиво куда-то вдаль. — Знаешь, когда ты встретишь человека всей твоей жизни, ты это поймешь.
— Пап, — протянула я и поежилась от влетевшего в окно ветра. — А если я встретила человека всей своей жизни, а он меня обманывает, значит...
— Значит, это не твой человек, — перебил папа и посмотрел на меня по-доброму, потом затушил сигарету и прижал к себе. — Всё доченька обязательно наладится, нужно только уметь ждать.
Мне больше всего хотелось верить словам папы и ни о чем не думать. Позволить себе расслабиться и укатить от всех проблем куда-нибудь далеко, потеряться среди лесов Забайкалья. Нет, лучше на Тибет отправиться, на поиски гармонии по учениям Далай-Ламы. Главное, чтобы сердце не разбили вдребезги.
На следующий день мы, как и планировали, приехали с Розой к Свете. Конечно, Роза настаивала на клубе или хотя бы ресторане. Но Света отказалась. Понятное, дело! Она была после больницы и не совсем ещё оправилась от потери ребенка.
Роза внесла на кухню два пакета и торжественно поставила на стол.
— Будем пить кофе с зефирками, — я разбирала пакеты, перечисляя содержимое. Настоящие девичьи пижамные посиделки, с разговорами до глубокой ночи. — Йогурт, творог, сливки, киви. Это для чего? — спросила я у Розы.
— Приготовим кофейно-творожный десерт, пальчики оближите, — подмигнула нам Роза, намыливая руки над раковинной.
— А там что? — поинтересовалась Света, указывая на бумажный пакет с логотипов одного из ресторанов.
— Это твой любимый буррито, — довольно улыбнулась Роза. — Хоть едой раны душевные не залечить, но любимые вкусности всё же иногда дают нам секундную передышку.
И пока мы под строгим контролем Розы подготавливали ингредиенты для кофейно-творожного десерта, я не выдержала и поделилась с девочками историей, случившейся со мной в офисе строительной компании. Про то, как узнала об Английской Ривьере, загадочной Анне, с которой отдыхал Андрей, и что об этом думают его коллеги.
— Не может быть! — воскликнула Света, перемешивая венчиком сладкую массу. — Вы на открытие аптеки смотрелись такими влюбленными и счастливыми.
— Я ничего не понимаю, девочки, — изливала я душу, нарезая тонкими ломтиками киви. — Его эмоции, когда мы наедине, его глаза и язык тела говорят мне о любви, а факты доказывают обратное. Как это понимать?
— Он, может, и любит тебя, но мужчины полигамны, не стоит забывать об этом, — подбрасывала Роза дров в костёр из моих нервов. — Мариночка, с такими, как твой Андрей, надо либо иметь просто секс и не рассчитывать на что-то большее. Либо быть из его общества и вести строго распланированную тактику. Но ты проигрываешь по всем фронтам.
— Я знаю, — умоляюще посмотрела на подругу. — Ты уже тысячу раз об этом говорила. Андрей пишет ласковые смс-ки, а я предпочитаю выяснить всё при встрече. Я не смогу жить, зная, что он встречается с...
— Я обвинила в потере ребенка Игоря, наорала на него, и мы больше не живем вместе, — тихо сообщила Света.
— Не может быть! — повторила я слова Светы, произнесенные несколько минут назад. — Вы с Игорем расстались? — у меня не укладывалась информация в голове. А ведь я заметила, что в ванной нет геля для бритья и ещё кучу мужской ерунды. Но не придала этому значению.
— А я занялась сексом на столе с новеньким подчиненным после закрытия аптеки, — выложила без всяких эмоций Роза, опуская у кофейника пресс. — В общем, секс был отвратительный. Он не знал, куда сунуть, а в завершении сказал, что обручен с какой-то там Настей, и что готов послать ее ко всем чертям, а со мной быть до конца жизни.
— И кто из нас выиграл? — развела я руками и посмотрела на девочек. Мы переглянулись друг на друга и прыснули от смеха. И от этого нам всем вдруг стало легче. С каждой новой волной смеха приходила свобода и раскрепощенность. Какими же становятся проблемы нелепыми, а все катастрофические ситуации — разрешимыми, стоит только хорошенько над ними посмеяться.
Знаете, один человек мне сказал — чем больше город, тем меньше тебя. И может быть поэтому в крупных мегаполисах стали в последнее время так популярны психоаналитики — там каждый играет в свою игру на выживание, вгоняя себя периодически в депрессию. Но если у тебя есть друзья, то никакой психолог не нужен. Лучшие друзья и без Фрейда и его последователей разберут твои проблемы по полочкам и направят на путь истинный.
В общем, мы наелись с девочками сладостей столько, что можно не вылезать из спортзала всю следующую неделю. Выпили две бутылки вина с Розой и прилично захмелели. Свете пить нельзя было по медицинским показаниям. Долго вспоминали всякие истории и только около трех часов ночи, в сотый раз надорвав животы от смеха, забылись приятным сном.
Мы проснулись около 12 дня. А точнее, нас разбудил звонок в дверь. К всеобщему послепохмельному удивлению — это был Игорь. Он стоял на пороге побритый, причесанный и приодетый в выходную рубашку с огромным букетом красных роз. Света его встретила растрепанная, не выспавшаяся, с помятым лицом, в халате, запачканным вчерашним буррито.
— У тебя Роза? — спросил Игорь с порога и метнул взгляд на лакированные полусапожки на высоченном каблуке.
— Да, и Марина.
— Это хорошо, — поджал губы мужчина и протянул Свете цветы механически будто робот. — Значит, уже выздоравливаешь?
— Да, у меня всё хорошо.
— Вот и славненько! Ну, выздоравливай дальше, — сказал со злостью и досадой Игорь. Он то думал, что Света одна, места себе не находит, как не находил он в квартире друга, у которого временно остановился, а оказалось, что у Светы жизнь лучше, чем у него. Это он всю ночь не спал и думал, что будет с ними дальше. А Света развлекалась с подругами. В общем, обида взяла верх над здравым рассудком.
— У тебя всё будет хорошо. Непременно. А я дурак, каких ещё поискать, — разочарованно замотал головой Игорь, быстро развернулся и пошёл вызывать лифт.
— Игорь, Игорь! — закричала ему в след Света и попыталась остановить. — Не уходи, постой.
Лифт не успел уехать с девятого этажа и двери тут же открылись, Игорь зашёл внутрь и, ничего не говоря, нажал на кнопку. Света кинулась к любимым тапочкам, которые от старости разошлись по швам и были похожи на мякиш, и побежала вслед за своей любовью. Единственный лифт опускался вниз. Света знала, что если не сейчас, то потом будет поздно. Пока она будет вызывать лифт обратно, Игорь выйдет во двор, сядет в машину и уедет. Гордость его будет задета и воздвигнута на самый высокий пьедестал, на который Света даже с альпинистским снаряжением не заберется. Поэтому девушка побежала по лестнице, сломя голову.
Где-то в районе шестого этажа она услышала, как лифт остановился на первом, открылся и закрылся, а потом запищали двери домофона. Светка рванула на общий балкон, чтобы окликнуть Игоря сверху, но тапочек, служивший ей верой и правдой, в конце концов, разорвался по шву, нога выскользнула и неудачно зацепилась за порог балконной двери. С грохотом Света приземлилась коленками на голый бетон, рассадив себе ногу и издав дикий крик боли на весь район. Игорь сразу понял, что там наверху Света, и сердце его оборвалось. Он коршуном метнулся обратно в подъезд. Игорь бы не пережил, если бы с его любимой еще что-нибудь случилось.
Вчера ночью мы Свете залечили отчасти душевные раны, но надрывы на сердце не залечишь сладкими посиделками лучших подруг. Любовь лечится только любовью. Поэтому Света плакала не от боли на содранной коленки, подвернутой ноге и легкого сокращения внизу живота, а от навалившейся черной полосы. И хотя она знала, что всё будет хорошо. Но пореветь навзрыд — хороший способ выплеснуть эмоции.
Игорь проверял каждый этаж, пока не обнаружил Свету. Осмотрел её с ног до головы, потом сжал в объятиях и долго раскачивал, как ребенка, сидя на полу, поглаживал волосы и целовал в лоб. Называл её своей девочкой, которую он, дурак, никогда в жизни не бросит и не причинит боль.
Ретировались мы с Розой из Светкиной квартиры, как удирающий от жены любовник: бесшумно собирали вещи и кивали понимающе головами. Какой-либо помощи от нас не требовалось. Любимый человек — универсальное средство от всех душевных ран.
Роза меня высадила у станции метро "Комсомольская". Слишком далеко я живу, чтобы везти до подъезда.
И как только я осталась одна, то почувствовала прежнюю боль. Я — одиночка с любовной дыркой в душе с размером в кратер. Боль притупляется на время, но стоит мне только вспомнить лицо Андрея, его руки, объятия, голос — всё внутри сжимается, и я прихожу в панический страх. Неужели он не со мной и никогда не будет моим?
Нас учат быть оптимистами и смотреть на жизнь под углом с нетленной надписью «всё будет хорошо!». Да, хорошо бы! Если бы не замечать реальность. И верь или не верь в чудо, ты всё равно ударяешься о свирепую правду жизни. Может, проще быть циником, не боясь, говорить всё, что думаешь, и в голос высмеивать слабости, личное мнение и несовершенство поступков? Принимать жизнь такой, какая она есть. С её драмами, неудачами и кораблекрушениями. Резко поделить на чёрное и белое. И никаких тебе сомнений!
В раздирающих мыслях душу, я дошла от метро до дома, поднялась в лифте на 17 этаж и уставилась на объект, приставленный к моей двери.
«Что это?», — растерялась я, оглядываясь по сторонам.
«Может это не мне?», — но кроме меня на этаже никто не жил, вместо жильцов в квартирах поселился мистер Вечный Ремонт.
Но кто-то ведь оставил здесь женский чемодан? И если это не подделка, то чемодан был от Луи Виттона, в коричневую клеточку с блестящим замком. А по всему периметру написано красной помадой красноречивое слово «Сука!!!».
— Это кто? Я — сука?! — не удержалась и отпихнула чемодан ногой от двери. Дорожная сумка с грохотом упала на керамический пол и откуда-то из-под неё вылетел белый листок бумаги. Недолго думая, я вытащила ключи и стала открывать дверной замок.
Надеюсь, в моей квартире всё тихо и спокойно, никто не осквернял жилище дурными надписями.
Я открыла дверь и заглянула внутрь. Всё было как прежде: разобранный диван, на журнальном столике куча исписанных бумаг и пустая кружка кофе. Никакого вандализма или квартирных краж. Я высунула нос из квартиры, оглядела еще раз чемодан и решила подобрать выпавший листок бумаги.
«Это не мне! Это не может быть мне! Ни в коем случае», — уверяла я себя.
Дрожащими руками подняла листок и прочитала текст:
«Тебе было не понятно в первый раз? Забирай свой чемодан, сука!!! Подарочек тебе, сука! Начинай уже оплакивать свою жалкую жизнь, ничтожество!!! Только попробуй переступить ещё раз порог нашей квартиры с Андреем, дешевая проститутка, и ты пожалеешь, что родилась на свет. Поняла, сука!!!».
Я пробежала глазами по бумажке, нервно отбросила ее на пол будто это мохнатый тарантул, запрыгнула рывком в квартиру и закрыла дверь на все замки. Мне стало страшно и до противного тошно. Я сползла по холодному дверному металлу и зажмурилась. Это явно мне. И фикус, и чемодан — мне! Но если цветок в горшке — безобидная вещь, то в закрытом чемодане может быть всё что угодно. И его не выставишь в фойе перед лифтом, на площадке не оставишь. Ещё чего строители-молдаване догадаются, что это моя дорожная сумка и решат любезно вернуть.
Надо было бы позвонить Андрею. Он прислал смс-ку еще утром, что успешно приземлился в аэропорту, но я не ответила — циничность и похмельный синдром говорили, что пора посмотреть правде в глаза. И я позвонила Розе. Подругу заинтересовала моя находка, она вызвалась приехать и вместе разобраться, что к чему. Как ни парадоксально, но Котельники уже не были столь угрожающе далеко от Москвы.
— Он? — тыкала Роза пальцем в чемодан так, будто вместо него лежал кусок дерьма.
— Угу, — высунулась я в открытую дверь.
— Луи Виттон. «Бритиш Эйрлайнс», — прочитала подруга на бирке, приклеенной к ручке чемодана. — Что об этом думаешь?
— Думаю, что чемодан принадлежит неизвестной мне Анне с Английской Ривьеры. А украла и подсунула его под дверь, может быть, Инесса? Наверное, думает, что путешествовал Андрей со мной, а теперь бесится от ревности и мстит. Других кандидатур у меня нет.
— Может быть, — согласилась Роза. — Тут потеки с левого бока. И чемодан кажется побитым. Как будто по нему чем-то сильно лупили.
— Да? — присмотрела я. — Ты права. Что скажешь о записке?
— Что не очень-то содержательно. Вышли ей словарик и томик "Войны и мир" Толстого. Пусть сначала разнообразит речь, а потом пишет письма. Что будешь делать с чемоданом?
— Не знаю. Наверное, выкину.
— И даже не откроешь?
— Нет.
— Разве тебе неинтересно?
— Нет, — ответ был не совсем честным. Мне хотелось открыть, но в глубине души я чего-то боялась. Боялась главным образом за Андрея. Очень странно!
— Ладно, тогда это сделаю я, — Роза присела возле чемодана и потянулась к золотой застежке.
— Нет, — истошно заорала я так, что подруга подпрыгнула и больно упала попой на кафель.
— Ты совсем рехнулась? Так можно до смерти напугать!
— Прости, Розочка, — протянула я руку в помощь. — А вдруг там бомба? Самодельное взрывное устройство! Может, вызовем саперов или ещё кого? Что нужно делать при обнаружении бесхозных вещей?
— Не знаю! Это ты ездишь на метро, а не я.
— Может позвоним в полицию?
— Ага! Тогда уж сразу в М6 Великобритании! Прилетит вдруг Джеймс Бонд на голубом вертолете и подарит тебе эскимо, а чемодан заберет на судебно-медицинскую экспертизу с полной трепанацией внутренностей.
— Очень смешно! — закатила я глаза.
— Тогда открываем, — Роза потянулась к замку.
— Нет! — запротестовала я. — Не открывай! Как ты не понимаешь. Это месть! МЕЕЕЕСТЬ! Причем женская. Там может быть всё что угодно. Дохлые крысы или тухлые яйца, или червяки, какая-нибудь ползучая тварь наконец.
— Да ладно тебе! — не поверила мне подруга, но на всякий случай сделала полшага назад. — Ты думаешь, что всё так плохо?
— Кто знает? Предосторожность не помешает. Лучше отнесем его за дом, к мусорке. Найдем какую-нибудь палку и откроем с расстояния. Надеюсь, нас взрывной волной не заденет, — пошутила я.
Выволокли мы чемодан за ручку, шарахались от каждого шороха, и прикрывали спинами красноречивую надпись от редких прохожих. Как можно быстрей обошли дом и оказались на открытой площадке возле мусорных баков. Потом долго искали в кустах подходящую палку, споря друг с другом насчет того, какой прочности и длины она должна быть, чтоб взрывной волной... Ну, вы меня поняли. И ещё минут десять потратили на попытки открыть замок этой самой палкой. Поистине, ювелирная работа!
— Открывай! — скомандовала я, крышка опрокинулась, и мы с Розой, как и договаривались, поджав хвосты, тут же рванули в кусты.
— Ничего такого, — Роза подошла к чемодану первой и начала раздвигать содержимое палкой, от вещей разило сладким запахом какого-то парфюма.
— Надо было только так заморачиваться? — качала подруга головой.
— Пошуруди лучше, — заглядывал я Розе через плечо. — Там должно быть что-то гадкое и противное. Это же месть!
— Ничего. Одно шмотье, притом изорванное, — Роза приподняла на палке кружевные трусики, а точнее то, что от них осталось. — А вот что подтекало, — подруга откопала в глубине рваных вещей разбитый флакончик духов «Мисс Диор» и лосьон для тела.
— Занятненько! — разглядывала я кусочки от каких-то открыток или фотографий, на которых угадывался Лондон с его красными автобусами и Тауэрским мостом. — Я ожидала чего-то большего. А где же тухлые яйца?
— Разве этого мало? — ответила Роза, вставая с корточек. — Одежда не из дешевых. Одни бирки чего стоят!
— Думаешь?
— Это хорошая месть. Лишиться такого гардероба — большая потеря. Что будешь делать с чемоданом?
— Наверное, оставлю возле баков, — указала я на загороженные контейнеры.
— Ты что не хочешь во всем разобраться? — настаивала Роза.
— Хочу, конечно. Попрошу Андрея всё объяснить при встрече.
— О, Господи, Марина! Ты как маленький ребенок! — закатила подруга глаза, захлопнула крышку и застегнула замок чемодана. — Поехали. Так это оставлять нельзя.
Примерно через 40 минут мы оказались в Зачатьевском переулке возле белого пятиэтажного дома с полукруглыми балконами, внутренней парковкой и перекрытым для сторонних людей въездом на территорию.
План Розы был предельно прост: прийти — увидеть — победить, то есть пойти, поговорить и всё выяснить. Роза вызвалась идти со мной, но я решила, что должна сделать это одна.
Я стояла перед бежевой дверью дома, нервничала и тянула время, чтобы нажать на кнопку. Стресс, злость и собственная уязвленность перед неопределённым смешались в адский коктейль чувств.
— Да, — ответил в домофон женский голос и сбил с толку. Все мысли и речи, которые я готовила по пути в машине и репетировала с Розой, мигом вылетели из головы.
— Я вас внимательно слушаю, девушка, — уже более настойчиво прозвучал женский голос. Коленки мои дрогнули. Как она поняла, что я — девушка, а не парень, я же ничего ещё не сказала? Я хотела было присесть и ретироваться в машину, но вовремя увидела наружную камеру наблюдения.
— Андрей Валерьевич Нагорный здесь проживает? — спросила я звенящим от напряжения голосом и притянула чемодан к себе.
— Да, но его сейчас нет, — вылетело из динамика, а потом девушка громко воскликнула, перепугав меня до смерти. — Вы привезли мой чемодан! Проходите на второй этаж, консьерж вам покажет, — домофон запищал и двери тут же открылись. Я подала рукой знак Розе, что всё в порядке, и прошла внутрь. На ватных ногах поднялась на второй этаж и прошла по холлу до знакомой двери. Позвонила в звонок и замерла, готовая к нападению в любую минуту.
Дверь открыла девушка на вид лет двадцати-двадцати пяти, среднего роста, приятной внешности, с большими близко посаженными глазами и длинными, небрежно распущенными каштановыми волосами. На ней была надета мужская футболка, которую она удачно завязала под самой грудью, и широкие мужские шорты. Предположительно, это одежда Андрея. Как же примитивно! Но лучше, чем белая рубашка на голое тело. Тьфу! Я ревновала даже к одежде, она моя, как и мой Андрей! Или уже нет?
Я закатила чемодан тыльной стороной так, чтобы загорелая красотка не заметила надпись и не вылила на меня ушат змеиного яда.
— Где Андрей его нашёл? Мы весь дом на уши подняли, когда я вернулась из салона красоты, чемодана не было. Как сквозь землю провалился, — щебетала девушка, утаскивая чемодан за ручку в глубину квартиры. — Андрей вам заплатил?
— Нет, — ответила я, не зная с чего начать разговор. В горле пересохло и мне было как-то уже не по себе нападать на особу, ничего не подозревающую, первой. К тому же она приняла меня за курьера. Ужас!
— Сейчас я вам отдам за доставку. Сколько? — я молчала, а девушка где-то там копошилась и тут она, видимо, заметила надпись, потому что испуганно закричала: — А это что?
— Извините, я тут ни при чем, — крикнула в ответ, бесшумно вышла в открытую дверь и вылетела из дома со скоростью света, чуть не сбив с ног одетого в щегольскую униформу консьержа.
— Она там! — выпалила я Розе, как только громко захлопнула дверь машины.
— Кто? Инесса?
— Нет, — пыталась отдышаться и собраться с мыслями.
— А кто тогда?
— Какая-то молодая девушка с длинными волосами, разгуливает по квартире в его футболке и шортах!
— Не может быть! Хотя я так и думала, — кивнула Роза и вытащила из пачки тонкую сигарету.
— Мне даже ничего не пришлось объяснять. Она сама приняла меня за курьера. В общем, я закатила чемодан в квартиру. Девушка хотела со мной расплатиться, а потом, наверное, увидела надпись и закричала.
— А ты что ответила?
— Крикнула, что я здесь ни при чем и сбежала, — сердце подпрыгивало так, что тошнотворно раскатами било у самого горла.
Роза молчала, долго затягивалась, выдыхала тонкой струйкой дым и смотрела в окно. Видимо, обдумывала мой нелогичный поступок. Она могла пойти со мной и разрулить всю ситуацию в одно мгновение, и уж точно не сбежала бы, поджав хвост.
— Господи, Роза! Как я себя ненавижу! — крик отчаяния вырвался из моей души. Я закрыла лицо руками и уткнулась себе в колени.
— За что ненавидишь? — тихо спросила подруга.
— За то, что влюбилась в Андрея, как последняя идиотка. Позволила себя охмурить, затуманить мозги. Вы были правы со Светой во всем. Признаю! Особенно ты права, Роз. А я просто отказывалась в это верить.
— Не вини себя, — поджала губы подруга и мягко улыбнулась глазами. — Это отношения. Здесь редко сам разберешь, кто прав, а кто виноват. Не то, что сторонний наблюдатель.
Я была согласна и тупо кивала головой. А ещё была благодарна, что она меня не осуждает. Со всеми своими советами и постоянными науськиваниями, за кучу моих ошибок, и не осуждает! Вот, что значит настоящие друзья.
— На, — протянула Роза телефон. — Звони своему Андрею. Если сейчас ему всё не скажешь, то потом духу не хватит.
Подруга меня знала, как облупленную. Без сомнений я и дня прожить не могу, постоянно взвешиваю все свои бесконечные «может быть!».
Я судорожно набирала по памяти номер телефона, а в голове не было ни одной мысли. Что я ему скажу? С чего начну?
— А вон кажется и твой Андрей собственной персоны, — Роза указала на черный мерседес, паркующийся недалеко от нас.
— Боже мой! — сглотнула я и вжалась всем телом в сиденье. Боевой настрой в моей душе испустил последний вздох. Я почувствовала себя совсем безоружной.
— Пойди поговори с ним, и поставь наконец жирную точку, — приказала Роза. Она была во мне уверена, а я...
Мой взгляд упал на пачку сигарет, которые курила подруга. Внизу была приклеена страшная картинка внутренних органов человека и жирным шрифтом написано предупреждение: «Курение убивает». Увы, убивают не сами сигареты, а убивает собственный выбор.
Я могла уехать — раствориться в сигаретном дыме и забыть обо всем на свете. А могла, поборов страх, идти вперед, несмотря даже на то, что будет слишком больно. Нестерпимо и невыносимо больно! Но может папа прав и Андрей — не человек всей моей жизни, а истинная любовь ещё впереди? Пора расставить все знаки препинания в этом романе. Конечно, проще разрушить отношения до основания, но любить порой ой-как нелегко.
— Привет! — тихо сказала я, когда водительская дверь машины «Мерседес» открылась.
— Марина! Что ты тут делаешь? — Андрей явно был поражен моим присутствием. И не успела я ничего ответить, как мужчина тут же начал меня обнимать.
— Подожди, остановись! — оттолкнула я его рукой. Запах духов и лосьона после бриться ударили мне в нос и перебрал все струны души. И вправду, невыносимо!
— Я приехала не одна, с Розой. Она вон там, сидит в машине, — я отошла на пару шагов назад и указала в сторону белого внедорожника. Андрей помахал Розе рукой.
— В общем, я привезла чемодан, — начала говорить первой, чтобы он ничего не успел сказать. — Я не знала, чей он. И я его не брала. Правда, это не я! Нашла его у себя под дверью. Там была записка от кого-то с угрозами. И я подумала, что это твое. Ну, то есть не твое, там женские вещи. Но в записке было твое имя. И я привезла чемодан. Да... я это уже говорила. И то, что в нём — это не моих рук дело. Я бы так никогда не посмела сделать...
— Марина, какая записка? Что в ней? Где чемодан? — Андрей был растерян. Он ничего не понимал и пытался ухватить меня за руки, как за спасательный жилет. Но я его всячески сторонилась.
— Я не знаю, кто мне мстит. Там все вещи порваны и разбит флакончик духов. Чемодан у тебя в квартире. Я отдала его твоей... твоей... — «девушке» хотела сказать я, но язык не поворачивался. Это я должна быть его девушкой! Я!
— Моей сестре, — закончил за меня Андрей. Я вопросительно уставилась на него, требуя объяснений.
— Да, сестра, её зовут Аня. Я летал к ней в Англию, она там учится, — степенно объяснял Андрей. — Она звала меня в гости уже какой год подряд. А тут командировка так кстати подвернулась.
Я готова была принять всё за чистую монету, но в какой-то момент холодный рассудок взял верх над горячим сердцем. Сестра? Так я и поверила. Тогда я — сердобольная Мэри Поппинс! Из проблем создаю волшебство и летаю при помощи зонтика с большой гобеленовой сумкой, которую выменяла у китайцев на рынке за червонец. Очень смешно! Нашел дуру!
— Мы прилетели сегодня утром, — продолжал растеряно Андрей. — Должны были ехать в родительский дом. Но Аня хотела забежать в салон красоты. И пока мы проездили, вернулись, а чемодана в квартире нет...
— Да, Андрей, я всё поняла, — остановила я его и отвела взгляд. Мне было противно и откровенно всё равно до его Ани и их чемоданов с салонами. Даже если это и было правдой, какое отношение это имело ко мне?
— Почему ты мне не сказал сразу? Почему промолчал про Лондон, сестру? Почему меня достают какие-то девушки, подсовывают фикус из твоей гостиной, теперь чемодан? У тебя девок вагон и маленькая тележка. Тебе хорошо, а мне больно, черт возьми!
— Какой ещё фикус? Мой стоит в гостиной. И нет у меня никаких девок, ты...
— Нет! Знаешь, не надо ничего объяснять! Правда, не надо, — остановила я его жестом руки. Сейчас Андрей был для меня бесхитростным и открытым. В простых джинсах, водолазке и обычной кожаной куртке. Растрепанные волосы, которые я любила ерошить пальцами, мягкие, еле заметные лучики морщинок возле глаз и губы, которые хотелось целовать больше всего на свете. Я должна была всё это ненавидеть, так ведь?
— Не надо, — повторила я и замотала головой.
— Марина, прости, что поступил не совсем честно, но ты для меня значишь...
— Андрей, стой, не говори больше ничего! — перебила я мужчину, глубоко вздохнула, силясь с тем, что должна произнести. — Послушай, я хотела сказать, что мы больше не можем встречаться. Это всё очень сложно. Пойми меня правильно. У нас разное понимание, какими должны быть отношения. И, чтобы продолжать быть вместе, я должна... должна... — слова давались мне с трудом. — Я должна доверять тебе, для меня это главное. Но ты недоступен. У тебя много загадок, одна из которых у тебя сейчас в квартире...
— Марина, но это правда сест...
— Андрей, пожалуйста, не надо! — отчаянно протестовала я. Он стоял так близко, что я слышала его неровное частое дыхание, точно так колошматило сердце у меня в груди.
— Дело даже не в твоей сестре или в Инессе, которая предположительно таскается ко мне с угрозами, — продолжала я. — Андрей, ты прекрасный человек. Мы провели вместе восхитительные ночи. Но мне нужно больше, чем просто... — я запнулась. Мне нужен был он весь до последней капли. Легко быть вместе на одну ночь, тяжелее любить без условий. — Спасибо тебе за всё. И прости меня, если сможешь, но я так не могу.
Андрей растерянно открыл рот, хотел что-то сказать, но я резко развернулась и побежала к Розе в машину. Я знала, стоит мне обернуться, а ему заговорить, дать объясниться, и я могу передумать. А если дать себя поцеловать, так я вообще сойду с ума и слов не понадобится.
— Марина! — кричал вслед Андрей. — Постой!
Я слышала, как он уронил ключи от машины, как они ударились об асфальт, как он выругался словом «черт!» и как пытался меня остановить.
— Поехали, поехали! — отчаянно вскрикнула я на Розу, захлопывая дверь. Подруга перепугалась и тут же вдавила педаль газа.
Я не могла поднять глаза, не могла даже взглянуть на него. Андрей успел добежать и хлопнуть по машине рукой. Я смотрела вперед на дорогу и не смела обернуться. Впереди меня была улица, как в тумане. Жизнь была, как в одном сплошном тумане. Я только что разбила сердце на миллион осколков. Знаю, что это не смертельно и через время я заживу, как прежде. Но, сука, как же это больно-то! Как больно!
Я наконец-то дала волю чувствам и разрыдалась в голос.
Не может быть, чтобы я так рано сдалась. Не может быть, чтобы я первая разрубила этот узел. Даже не верится!
Надо признать, что Андрей был моей больной и навязанной реальностью. Я одна из тех, у кого в детстве на только-только появившихся видеокассетах крутились диснеевские мультики про принцесс и сказочных принцев. Я верила в «жили долго и счастливо» всю свою жизнь! Верила, что всё возможно, а в конечном итоге разочаровалась!
Я сама создала для себя мир любви. Этакий театр из одного актера с красивыми декорациями. Воздушный замок, в котором всё абсолютно хорошо. А жизнь — штука непредсказуемая, ошеломляющая и непреклонная. И никогда не прощает лжи, в какой-то момент она выплескивает её наружу, чтобы мы вдоволь насладились горькой правдой.
Мне оставалось только принять должное, продолжать жить дальше с разрушенными надеждами и верить в светлое будущее. Нельзя исключить тот факт, что разлюбить Андрея я не смогу всего лишь из прихоти, он так и останется свербящей раной в глубине души. Ну и что ж? Люди ошибаются, разбивают лбы о стены, набивают шишки, но встают и идут дальше. Всё проходит со временем. И пускай я всё же изредка буду вспоминать о своей любви с грустной улыбкой, но ни о чем никогда не пожалею.