Тьма | 18+

Я резко села на кровати, тяжело дыша. На часах 2:38.

Это всего лишь сон...

«Всего лишь сон», — повторяла я сама себе, то ли пытаясь утешить себя, то ли заглушить горечь, что не могу вспомнить, что именно произошло.

Изнутри меня пожирало ощущение, что я забыла что-то крайне важное, нечто, что словно висело рядом, почти осязаемо. И чем больше я пыталась ухватить мысль, тем сильнее она ускользала. Эта неизвестность пугала и одновременно разрывала изнутри: хотелось истошно кричать, свернуться калачиком, чтобы все ответы на мучающие вопросы вдруг сами появились на блюдечке... но я понимала, что этого не будет. Никто не придёт на помощь — придётся справляться самой.

Я встала с кровати и начала медленно обходить комнату. Каждый шаг отдавался тяжёлым эхом в груди, каждый вдох был будто напоминанием: ты не знаешь, что происходит в твоей жизни. Я была одна. Полная тьма за окном и мягкий свет ночника только усиливали чувство уязвимости.

Мне нужно было действовать, найти выход, хотя бы маленький. Я перебирала события, мысли, воспоминания — пыталась найти хоть что-то, что могло бы стать опорой. Но мысли норовили запутаться ещё сильнее, как клубок ниток, который не желает распутываться.

Нервно выдохнув, я провела пальцами по волосам, ощутив, как напряжение слегка ослабевает. Сердце всё ещё колотилось, а в голове был хаос: смущение, тревога, испуг, бессилие... Я хотела кому-то рассказать, но кому, и как объяснить словами то, что даже сама толком не понимала?

Сев на край кровати, я закрыла глаза, пытаясь поймать хоть мгновение покоя.

«Надо попробовать ещё поспать... завтра, точнее, уже сегодня, — тяжёлый день...» — шептала я себе, и хоть немного дрожь в груди успокоилась. Но внутри всё ещё бурлило чувство тревоги и неизвестности, будто ночь только разогрела события, которые ещё предстояло пережить.

***

Стало чуть прохладнее, и я потянулась за одеялом, чтобы укрыться, но что-то резко дернуло его на другую сторону. Я сонно потянулась, потёрла глаза... и почти подпрыгнула:

Никита?

— Никита, что ты делаешь в моей постели?! — удивлённо спросила я, слегка приподнимаясь на локтях.

— А что, я не могу здесь спать? — он уставился на меня своими затуманенными от сна глазами, и в них, несмотря на сонливость, угадывалась озорная искра.

— Ты мог бы предупредить меня об этом! — я не удержалась от улыбки и слегка ударила его подушкой. Смешно и нелепо...

— Ой! — хихикнул брюнет. — Извини, прилетел поздно ночью, совсем забыл предупредить. Перелёты утомляют...

Я лишь сдержанно кивнула и направилась заваривать нам кофе, а внутри всё ещё крутилась легкая буря эмоций — удивление, раздражение, и тепло, которое всегда вызывал Никита. Мой двоюродный брат, сын тёти Кристины, был ярким и непредсказуемым героем моей жизни. Ему, кстати, уже 24. Он совсем не был типичным программистом. Никита не гонялся за деньгами, дорогими машинами или роскошными квартирами. Всё, что он зарабатывал, уходило на путешествия, на поиски новых приключений и эмоций. Каждое его путешествие было как новая страница жизни: он погружался в чужие культуры, знакомился с людьми, узнавал их истории. Он жил миром, и кажется, именно у него я научилась замечать детали, ценить моменты и любить языки.

Но, несмотря на свободу и любовь к приключениям, Никита всегда находил время для семьи. Он был заботливым сыном, внимательным братом, человеком, рядом с которым чувствовалась лёгкость, радость и взаимопонимание. Всегда готов поддержать, помочь, подбодрить — независимо от расстояний. Он был непредсказуемым, свободным духом, не боялся выходить за пределы привычного, исследовать новое и испытывать жизнь во всех её проявлениях.

И пусть иногда его энергия утомляла, я гордилась тем, что он — мой брат. Благодаря ему я училась быть открытой, смелой и ценить каждый момент. Он показал мне, что жизнь — это не только работа и обязанности, но и возможность ловить новые впечатления, наслаждаться приключениями и радоваться простым, ярким моментам...

А теперь он сидел напротив меня, сонный и улыбающийся, и я понимала, что скучать по таким мгновениям мне не придётся никогда.

***

Ставя чашки на стол, я вдруг почувствовала чьё-то дыхание на затылке и резко обернулась. Никого.

— Я схожу с ума... — пробормотала я, пытаясь успокоиться.

— Всё в порядке? — услышала я знакомый голос. Виктор заходил на кухню, заметив моё напряжение. — У тебя лицо, будто приведение увидела.

— Нет, всё в порядке... просто вымоталась... — я выдавила почти что улыбку и кивнула. — Присаживайся.

— Спасибо! — и, как обычно, залпом опрокинул всю кружку.

Когда он снова опустил голову, я невольно заметила фиолетовое пятнышко на шее...

— Никита, ничего не хочешь рассказать? — я прищурилась, играя бровями и слегка наклонив голову.

— О чём ты? — он поднял взгляд, удивлённо на меня смотря. — Я всё тебе рассказываю.

Я вздохнула и, доставая телефон, включила фронтальную камеру, протянув ему устройство.

— Я... это... — Никита замялся, и в нём явно читалась редкая робость.

— Скажи как есть. Давно? Кто она?

— Её зовут Вероника. Ты её не знаешь. Мы познакомились в Италии. — он опустил глаза, слегка смутившись — такое случалось с ним редко, и сразу было видно: она ему действительно нравится. — Она, кстати, учится на заочке в твоём университете. Могу познакомить вас когда-нибудь.

— Было бы здорово! — я улыбнулась, пытаясь поддержать его.

— Я так рад, Вика. — Никита слегка смущённо улыбнулся. — Спасибо, что понимаешь. Я действительно счастлив с ней... Извини, что не сказал раньше, просто хотел убедиться, что всё серьёзно.

— Не переживай, — я легонько похлопала его по плечу. — Ты знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать.

Мы обнялись, и я снова почувствовала тепло и безопасность рядом с ним. Ещё по кружке кофе, и в этот момент стало ясно, как важно быть откровенными с близкими, делиться радостью и заботой. Только так мы можем по-настоящему понимать друг друга и поддерживать в трудные моменты.

***

— Господи, я так волнуюсь! — взвыла Лариса, слегка ударив себя стопкой листов с докладом по английскому.

— Почему? — я посмотрела на подругу и не смогла сдержать улыбку: она выглядела одновременно забавно и трогательно.

— Кто знает, что ещё ожидать от Попова? — блондинка нервно проговорила, перебирая бумаги. — Вдруг его надо было учить!

— Я не думаю, что всё так плохо, — попыталась я её успокоить. — Он молодой, сам не так давно был студентом, поэтому понимает, что выполнить такой объём работы за один вечер почти невозможно.

— И всё же... — Лариса глубоко вздохнула и начала быстро скользить взглядом по материалу, пытаясь заучить каждое слово. — Я волнуюсь...

— Учить нужно было дома, — как гром среди ясного неба прозвучали слова преподавателя.

Я чуть не подпрыгнула, переведя взгляд с текста Ларисы на Попова.

— П-просите... я просто повторяю... — замялась подруга, глаза её бегали из стороны в сторону, руки нервно теребили листы.

Максим ничего не сказал, лишь открыл кабинет и бросил короткое: «Проходите».

— Итак, надеюсь, все сегодня готовы. Может быть, Вы, Лариса, пойдёте первой?

Девушка кивнула, медленно вставая. Одной рукой держала листы, другой периодически убирала прядь волос за ухо. Старательно старалась рассказать материал, но глаза постоянно возвращались к бумаге, из-за чего она сбивалась, тихо ойкала и извинялась.

«Он её убьёт...» — пронеслось у меня в голове.

Максим наблюдал за её паузами спокойно, потирая переносицу. Когда Лариса закончила, он заговорил, и его голос был одновременно строгим и спокойным:

— Во-первых, материал подготовлен хорошо. Признаться честно, я ожидал худшего. Вы задали высокую планку. Во-вторых, можно было не нервничать — я не кусаюсь. Ваше волнение сильно подпортило выступление, в будущем берите себя в руки. В-третьих, я посмотрел ваши лекции — у Вас более углубленный материал, что радует. Какими источниками пользовались при подготовке?

Лариса тихо кивнула, поправляя очки, но слова не нашлись. Я  ведь вчера показывала ей все материалы...

— Извините, Максим Романович, — вмешалась я, стараясь говорить спокойно, — она просто переволновалась. Давайте продолжим, а она в конце пары покажет всё, как положено?

— Хорошо, Ларина, — кивнул он мне, затем повернулся к Ларисе. — А Вы пока успокойтесь. После занятия всё покажете.

Подруга села, будто загнанный в угол кролик, и я тихо прошептала:

— Я же говорила, что всё будет нормально...

Пара прошла спокойно. Мы успели разобрать лишь половину докладов, остальные просто сдали преподавателю.

— Ларина, будьте добры, задержитесь, — голос Максима вернул меня к реальности. Я уже готовилась выскочить из кабинета, но планы рухнули. — Итак, Верещягина... доклад хороший, но Вы очень волнуетесь. Со временем это пройдёт. На следующем занятии подготовьте эссе по следующей лекции, снова будете выступать. Нужно смотреть страху в лицо. Вы свободны.

Лариса ушла, дверь закрылась, и в аудитории воцарилось минутное молчание.

— Так... что Вы хотели? — осторожно спросила я, стараясь разрушить неловкость.

— Не пиши доклады за неё, — безразлично сказал Максим, перебирая бумаги. — В ваших работах один и тот же авторский слог. С её волнением это сложно заметить, но я просматривал текст каждого. И я не поверю, что материал она подготовила сама.

— Вы... Вы не соблюдаете субординацию, перешли на «ты», — выдохнула я, пытаясь сдержать волнение.

— Я не обязан «выкать». — Он поднял на меня взгляд, не двигая головой.

— Но Вы обращаетесь ко всем студентам на «Вы», ко мне в том числе... — мысль застряла у меня в горле.

Боже, Вика, остановись уже!

Максим встал, задел папку с нашими докладами — та свалилась на пол. Я поспешно присела на корточки, чтобы поднять её, но внезапно голова закружилась, и я провалилась во тьму.

Прекрасно...

***

Огонь. Он повсюду. Голова раскалывается, перед глазами всё плывёт...

Жарко... ужасно жарко...