Красный - цвет твоей лжи
— Даже позавтракать не останешься? — Эдгар облокотился об угол стены, наблюдая, как его гость обувается.
— Я должен проверить, как там брат, ты же знаешь, что он может натворить... — Фэнг вздохнул и взглянул в глаза парня. Эд подошёл ближе и осторожно заключил его в объятия, похлопывая по спине. Другой же прижался к нему ещё сильнее, словно цепляясь за спасательный круг. — Спасибо за вчера, да и вообще, за всё.
Дверь закрылась, черноволосый подбежал к балкону и выглянул на улицу, провожая макушку без шапки взглядом. Юноша внизу обернулся и помахал, слабо улыбнувшись. Не дожидаясь ответа от Эдгара, тот сорвался на бег в сторону озера.
***
Только удалось расслабиться, так Фэнга опять выворачивает от волнения и негативных эмоций. На нём точно лежит вина за содеянное. Да, это бесспорно. Оставить младшего брата-наркомана одного дома без присмотра — поступок идиота, забывающего обо всех, когда ему самому нужна помощь. «Эгоист, придурок, тварь», — всё крутилось у юноши в голове о себе, пока он вновь думал о том, как баскетболист лежит без чувств, употребив до этого слишком большую дозу наркотика. Страх и боль щемили в душе, вытесняя все остальные чувства. Если раньше одиннадцатиклассник мог бояться отца, что иногда появлялся дома, то сейчас его не останавливало ничего.
Ключ от калитки едва ли закончил проворачиваться в скважине, а Фэнг уже стоял в прихожей, стаскивая одним ботинком другой. Не снял верхнюю одежду, впопыхах разбросал обувь на коврике и помчался в спальню младшего. Но его окликнули на полпути.
— О, привет, будешь? — Леон указал ложкой на шоколадные шарики, залитые молоком.
Синеволосый выдохнул, ударил себя по лбу и снял пальто. Под ноги упал белый конверт.
— Да, сейчас, — он нагнулся и рассмотрел сложенную бумагу.
«Двадцать, тридцать, шестьдесят купюр. Триста тысяч...», — его глаза округлились. Неужели Эдгар правда собирается погасить свой долг? Быстро сунув деньги в карман, он двинулся в сторону кухни к брату. Помыл руки, сел рядом и стал рассматривать лицо Леона, на котором красовались мешки под глазами и потихоньку заживающий синяк.
— Ты в порядке? — Фэнг лениво перебирал завтрак ложкой.
— Не очень, а ты?
— Тоже. У тебя что?
Леон доел и поставил тарелку в раковину, вновь вернулся за стол.
— Вчера с Вороном и Буллом поссорился, точнее, они меня заблокировали без объяснений. Да и к чёрту, мусор сам себя выбросил. У меня ж ты есть, не страшно, — подросток печально улыбнулся. — А ты где был? Что-то случилось?
— Ты уверен, что тебя это не задело? Позиция суперская, но ты же считал их друзьями... — он потёр переносицу. — Я был у друга, прости за то, что ушёл без предупреждений. Волновался за тебя с утра, когда понял, что сделал.
— Забей, они придурки, а не друзья. А что со мной могло случиться? Сижу себе дома, решаю геометрию и делаю контурные карты. Или ты про?..
— Ага, — Фэнг выговорил это слово, будто стыдясь своих переживаний. — Всё боюсь, что ты не рассчитаешь дозу. Может быть, тебе больно и неприятно слышать это, понимаю. Я просто очень сильно дорожу тобой и не хочу, чтобы тебе было плохо.
— Я бы вёл себя точно так же, если бы был на твоём месте, если честно. Мне как раз хотелось завязать, хотя бы ненадолго...
— Ты же знаешь, что если сделаешь это резко, будет худо? Но я поддержу тебя в этом, постараюсь помочь, если потребуется.
— Да, знаю. Но лучше отдам тебе всё.
Чёрный пакет с наркотиками передали в руки старшему, а тот, в свою очередь, спрятал его у себя. Так будет спокойнее обоим. Гонщик вернулся на кухню, младший последовал за ним.
— Кстати, в эту пятницу всё в силе? — Фэнг отрезал кусочек колбасы, положил его на хлеб и взглянул на брата, ожидая реакции.
— Да, я уже выбрал фильм. Только не допоздна, мне на тренировку. А ещё скоро снова в школу, так не хочется, выходим через неделю уже.
— А у меня каникулы до середины февраля, завидуй, — синеволосый усмехнулся, когда чужая нога толкнула его под столом. — Что за фильм?
— Хоррор, как ты любишь, только без привидений. Ненавижу их, — Леон насупился. — Слушай, а что за друг-то?
— Эдгар, с потока. Мне казалось, вы знакомы, но, судя по всему, не очень ладите, — он указал на лицо брата.
— Ты уверен, что хочешь знать? Вряд ли он тебе об этом рассказывал, — школьник почесал затылок, будто бы ему стыдно за свой поступок. — Я не особо хочу об этом говорить.
Фэнг выгнул бровь в удивлении. Что-то внутри подсказывало, что знать совсем необязательно. Но, с другой стороны, теперь его это сильно заинтересовало.
— Ладно, не буду заставлять. Напомнишь потом написать тебе записку на понедельник, хорошо?
— Да, спасибо, а то классуха сожрёт меня за прогул в первый же день.
***
Понедельник настал слишком быстро. Ноги подкашивались от волнения, тело вот-вот было готово рухнуть на пол. «Нельзя, стой на месте и держи голову выше», — говорил Фэнг сам себе. От запаха в церкви тошнило, а от скопления народа было некомфортно. Все с печальными лицами, из-за которых ему приходилось прожигать дыру в деревянном полу, лишь бы не видеть всеобщего сочувствия. Если бы у него была возможность, он бы испепелил всё своими красными от слёз глазами. Плакать уже не хотелось, а в груди всё равно что-то противно ныло. Юноша мечтал оказаться в своей комнате, лежать целыми днями и прятаться в одеяле. Снова взглянул в потолок, что был украшен фресками с элементами золота. Парень ненавидит это место. Ненавидит ровно так же, как почти всех окружающих, что так жалостливо молились. Он не хотел молиться. Хотел раствориться в чьих-нибудь объятиях и забыться.
Женщина в платке подошла к иконе, перекрестилась и зажгла свечу. Его очередь следующая. Что ему сказать? Каяться, просить благословения на будущее? Место освободилось, Фэнг на ватных ногах ступил вперёд. Долго смотрел на горящее пламя, вспоминались сигареты, что он делил с Эдгаром. Обернувшись, он встретился взглядом с ним. Черноволосый стоял позади с Колетт и закусил губу, как только его заметили. Как назло, в голове было действительно пусто. Леон взял его руку в свою. Стало легче. Он выдохнул и прошептал:
— Покойся с миром, папа, — неуверенно перекрестился и развернулся прочь от кануна (Столик в православном храме для заупокойных свечей).
Когда брат проделал то же самое и присоединился к нему вновь, священники начали читать молебен. Храм наполнился мужским баритоном, но Фэнг не рассматривал их, хоть и взгляд был устремлён в сторону поющих, если это можно было назвать пением. Перед глазами проносились воспоминания из детства, где на Пасху они ещё всей семьёй святили кулич. Из пучины мыслей его вытащила холодная рука Эдгара, что даже не смотря на Фэнга прикоснулся к его ладони. Приятно... Он был рад, что этот парень здесь. Также был рад и Колетт, которая всё кивала ему и пыталась подбодрить. Да, они не его родные, а Эда только недавно начал считать за друга, но эти двое излучали столько поддержки, сколько он за всю свою жизнь не получал от родителей.
К счастью, долго находиться в храме не пришлось, и по приходе домой всех гостей провели в столовую на поминальный обед. Один стул символично остался пустым. Присутствующие устремили взгляды на Фэнга и Леона, ожидая.
— Дорогие друзья и родственники, сегодня мы собрались, чтобы помянуть моего отца. Он дал мне многое, я благодарен ему за всё. Он всегда был и будет хорошим человеком. Давайте вспоминать его с улыбкой на лице и приятным теплом в сердце, — он растерянно смотрел на свободное место, пытаясь подобрать слова. Не сумев, он сел обратно, дав возможность высказаться брату.
— Отец воспитал и научил меня многому. Он являлся примером, был самым сильным и умным человеком, которого я только встречал. Никогда не забуду его заботу и любовь. Люблю тебя, папа, — младший склонил голову, придвигаясь ближе к синеволосому.
Речи толковались одна за другой. Колетт, что сидела рядом, осторожно протянула руку к лучшему другу, взяла дрожащую ладонь в свою, поглаживая. Чуть наклонившись вперёд, она посмотрела на баскетболиста, который сидел по другую сторону от старшего, тоже выражая свою поддержку. Вскоре все принялись есть, иногда отвлекаясь на разговоры.
— Леон, к экзаменам готовишься? Куда поступать будешь?
— А как тренировки? Много наград уже?
— Фэнг, какие планы на бизнес дальше?
— Как в университе?
— Невесту уже нашёл?
— Мотоциклами увлекаешься? Это ты зря, нужно развиваться в чём-то более серьёзном.
От волны раздражающих вопросов задёргался глаз, благо вечерело и все потихоньку расходились. Когда места за обеденным столом опустели, братья убрались и разошлись по комнатам, обменявшись фразой «Спокойной ночи».
Переодевшись, Фэнг сел на пол, опёрся спиной на изножье кровати. Кругом тьма, лишь полоса красной подсветки протискивалась из гардеробной. Словно завороженный, он глядел на неё, не моргая. Парень прокручивал слова родственников, обдумывал каждый свой ответ и жалел о них, так как сам не знал, что будет в будущем. Его пугало любое упоминание о том, что теперь вся ответственность лежала на нём. Один неверный шаг — и он потеряет всё. «Почему это случилось именно со мной?», «Что мне делать?», «Я не хочу испортить то, что годами выстраивал отец», «Я слабый, я бесполезен, я не смогу», — голова болела от навязчивых мыслей, казалось, он сам себя загнал в этот угол. Фэнг сгрызал длину ногтей на руках, покачиваясь из стороны в сторону. Резко встал и распахнул дверь в гардероб. В глазницах накапливались слёзы, руки начали трястись, челюсть сжималась от подступающей агрессии. Хотелось рвать и метать, потому вешалка с рубашкой отправилась на пол, а за ней вторая. Вскоре на ковролине нельзя было и шагу сделать. Он лёг боком на гору вещей, подогнул ноги к груди, начал бесшумно рыдать и срываться на немой крик. По носу пробежала мокрая дорожка, капнула на второй глаз и попала прямо в ухо. Противно. От этого парень взбесился ещё больше, сел и ударил кулаком в ящик, отчего костяшки заныли от боли. По пальцам потекла струйка крови. Он закрыл глаза ладонями и забился в истерике.
Воздух в лёгких заканчивался, слизь из носа не переставала литься на губы и дальше по подбородку. Фэнг подтёр рукавом ноздри и открыл глаза, сразу цепляясь взглядом за почти пустую полку, на которой лежало что-то чёрное. Он не сразу понял что это, тем более, в таком освещении, но когда подполз ближе, то в голове что-то щёлкнуло. Юноша судорожно разорвал зубами полиэтилен и глаза разбежались от различных наркотических веществ. «Мне станет лучше? Я совсем немного». Потянулся к пластинке таблеток, но тут же отдёрнул руку и подорвался, спотыкаясь об одежду. Остановился в проёме, сжал руки в кулаках и оглянулся в сомнениях. Подобно пешеходу на переходе, он стоял, осознавая, что если пойдёт на красный — пожалеет о последствиях. Но светофора нет, зелёный не загорится. Синеволосый развернулся и кинулся к наркотикам, закидывая их в рот. «Прости, братец», — последнее, о чём он подумал перед тем, как зажмурился и начал ждать облегчения. Неизвестно, сколько парень так просидел, но, когда он распахнул глаза, всё вокруг посерело. Фэнг вскочил, ринулся в комнату, включил свет и осмотрелся в попытках найти хоть долю цвета в окружении. Страх овладел им, а вскоре подступила рвота. Тяжело было ухватиться хоть за какую-то мысль, ноги еле передвигались в сторону уборной. Наконец дойдя до неё, упал на колени перед унитазом.
— Фэнг, у тебя всё хорошо? — Леон кричал из своей спальни, прислушиваясь к каждому шороху. — Фэнг, ау?
Из туалета доносились неприятные звуки, что заставили подростка снять наушники и кинуть их на компьютерный стол. Грохот раздался из санузла, побуждая подпрыгнуть на стуле и побежать.
— Эй, слышишь меня? — школьник кинулся к брату, собирая длину его волос в ладони и наматывая их на кулак. — Что с тобой? — оттянув голову за хвост, он всмотрелся в зеленоватое лицо, но в глаза сразу бросились расширенные зрачки, что закатывались с каждым рвотным позывом. — Пиздец... Подожди немного.
Баскетболист ринулся в комнату старшего искать свой пакет. Быстро окинул её взглядом, а не обнаружив ничего даже под кроватью, зашёл в гардеробную. На секунду застыл от хаоса, творящегося там, приметил заветный раствор.
— Давай, сейчас станет легче, — Леон выждал момент, когда рвота отступила, усадил брата к стенке и взял его руку, ввёл шприц внутримышечно. Времени искать вену не было. Дыхание не возвращалось в норму, синеволосый всё ещё задыхался. — Фэнг, пожалуйста, держись. Ты сможешь, ты сильный, — он гладил его по ляжке.
«Неужели это так страшно? Он ведь чувствовал себя точно так же, когда я перебарщивал», — думал шатен, пока ожидал действия Налоксона (Налоксон — антагонист опиоидных рецепторов, применяется как антидот при передозировках опиоидов).
— Прости, прости меня, я теперь понимаю, каково это, — его голос дрожал. — Я рядом, скоро полегчает, только дождись, — одиннадцатиклассник взял ладонь старшего и, казалось, хотел сжать её до хруста костей, но сдерживал себя и поднёс её к губам, оставив короткий поцелуй.
Затем потянулся к телефону, набрал номер скорой, однако тут же отбросил эту затею. В недавно набранных светился контакт «Сэнди б».
— Алло? — на том конце слышалась возня.
— Эм... Привет, слушай, у меня тут брат, — словно услышав о себе, Фэнг потянулся вновь опорожнять желудок, — передоз словил. Мне звонить в скорую? Я вколол ему Налоксон.
— Зависит от того, боишься ли ты обыска, но ты же помнишь про наш договор? А вообще, если вколол, значит, следи за ним и, если что, — он остановился, чтобы зевнуть, — повтори укол. И сам держись.
— Спасибо.
— Угу, давай. Напиши потом, если что, зови.
***
— Пока-пока! — девушка помахала Джесси и вышла в коридор вместе со своим парнем.
— Давай проведу тебя, — Эдгар взял Колетт под руку и они вместе направились к выходу из больницы.
— Я рада, что она поправляется, ей заметно лучше.
— И я... — улыбнулся, но всё ещё помнил о том, какой ценой ему достались эти деньги. А перспектива выплачивать долг совсем не радовала. Инициатива наказуема...
Спустя длинные полчаса пара вышла на нужной остановке и начала путь по спальному району, направляясь к дому беловолосой. В голове Эда была каша, но он давно готовился к такому разговору, даже слишком. Под ложечкой неприятно засосало (Означает неприятное ощущение при голоде или тревоге). Вскоре показался знакомый подъезд, а рядом с ним старая деревянная лавочка.
— Слушай, нужно кое-что обсудить. Давай присядем? — парень сел, похлопал на место рядом с собой, приглашая.
— Конечно, что? — она опустилась на скамью.
— Я думаю, ты давно заметила, что я как-то охладел к тебе, — он достал из кармана пачку сигарет и закурил. — Я, честно говоря, надеялся на то, что это такой период, что всё наладится через время. Но, к сожалению, дело не в этом. Я очень благодарен тебе за всё, за твою поддержку и помощь, веру в меня.
— Ты же не собираешься?..
— Выслушай меня, пожалуйста. Так вот, не могу я просто заставить себя почувствовать то, что было год назад, — он затянулся. — Когда я смотрю на тебя, — выпустил дым, — то чувствую только свою вину в том, что столько времени молчу, что больше не люблю тебя. Какую бы избитую фразу я сейчас не скажу, но она действительно подходит к нашему случаю: «Дело не в тебе, а во мне».
— Эдгар...
— Давай расстанемся? Но я не смогу просто так оборвать наше общение, ты мне очень дорога, Колетт. Если ты не захочешь быть просто друзьями, то я пойму, ты имеешь полное право на то, чтобы ненавидеть меня.
Девушка прикрыла лицо ладонями, активно всхлипывая. Юноша сразу обвил свои руки на её плечах, придерживая их.
— Не трогай меня, пожалуйста, — но с места она не сдвинулась, продолжая плакать.
— Я знаю, что причинил тебе слишком много боли, так заврался и мне противно от себя. Но просто обязан рассказать тебе правду. Готова слушать дальше?
Она кивнула, всё так же не смотря в его лицо.
— Я работал далеко не барменом, как говорил тебе, а шлюхой. Мне нужны были деньги. Быстро и с ненормированным рабочим днём, а студенту некуда податься, кроме как закладки делать или продаваться самому. Кстати о закладках, тут я тоже отметился. Теперь ты можешь считать меня ещё и изменщиком, ведь я спал с другими, пока мы были в отношениях. Мне жаль, что тебе пришлось терпеть меня, ты достойна лучшего...
Колетт вырвалась из своеобразных объятий и, приложив ключи к домофону, скрылась за тяжёлой дверью подъезда. На душе кошки скребли, она начала смеяться, пребывая в истерике. Слёзы лились ручьём, тушь размазалась по щекам, куртка, что повесили на крючок впопыхах, уже валялась на полу. Беловолосая влетела в комнату, рухнула на кровать, зарылась в подушки и зарыдала, надрывая горло. Больно. Она слепо верила в то, что сможет сохранить эти отношения. Надеялась, что после выздоровления его сестры всё изменится и они будут счастливы. Какая же она была наивная и даже не замечала очевидной лжи. Девушка перевернулась на спину, восстанавливая дыхание, но солёная жидкость всё текла по вискам. На стене возле постели от созданного ею потока воздуха покачивались фотографии на прищепках, которыми она с теплотой в сердце любовалась перед сном. Появилось непреодолимое желание сжечь их, но как только пальцы коснулись фотокарточек, она бережно сняла их и закинула в нижний ящик стола. Села прямо на полу, пробежалась взглядом по всей комнате, вспоминая моменты, связанные с уже бывшим парнем.
Она ненавидит всё, а в том числе себя за свою чрезмерную доброту к окружающим, что обернулась ей боком. Ей больше не хотелось видеть его, да даже слышать голос, в который она была так влюблена. Чёрт бы побрал его холодные руки, которые она так отчаянно старалась согреть, старый тёплый взгляд, которым он смотрел на неё. В ладонях уже лежал мобильный, Колетт открыла профиль в социальной сети и заархивировала совместные публикации. Их было не так много, но все имели большое значение для девушки. Скрипка в углу привлекла внимание, и, преодолев расстояние, она положила её на ключицу, готовясь что-то сыграть. Сначала слышался противный скрежет струн, она фальшивила и даже не знала, зачем взяла инструмент в руки. Затем вспомнился первый и единственный концерт, на котором побывал Эдгар, из-за чего сердце вновь сжалось, но кисть сама двинулась в заученном темпе. Пару секунд чистых нот, хотела продолжить, но слишком сильно надавила и волос на смычке порвался.
— Да пошло оно всё, — кинула скрипку на пол и набрала номер Фэнга.
— Привет, прости, я сейчас немного не в состоянии много говорить, это важно?
— Мы расстались, — зарыдала в трубку.