Девиант

Пахло морем.

Берег был окутан спокойствием, умиротворением и безмятежностью. Полуденный зной не щадил, колебля раскаленный кругом воздух. Кая шумно вдохнула носом, ощущая, как приятно охладевают легкие от сильных, суровых волн. Пришлось спуститься ниже к кучерявой пене, лежащей подобно пузырьковому облачку в разных уголках побережья. От аромата мокрой древесины кружилась голова. Суша пустовала, и это не могло не радовать девушку, так любившую тишину и покой.

Море дышало. Широкое, бескрайнее, свободное, оно катило волны к берегу, образуя у ног девушки пышную белую массу. Каждый вдох — шепот волн, каждый выдох — шумное освобождение. Здесь время текло иначе: по-своему монотонно, циклично, но вместе с тем так прекрасно, что хочется простоять вот так вечность — смотря, как небо нацеловывает сверху море, а прибой с рокочущей силой стремится обласкать побережье. Кая стояла на застрявшем в песке булыжнике, но ее тишина была иной. Собственной. Не принятой, а выстраданной. Соль чувствовалась на губах, впадая во влагу от морских капель. Брызги на одежде, ветер в волосах — она пыталась вдохнуть покой, выпустив наружу связанную в узел тревогу.

На запястье Каи завибрировал голокристаллический коммуникатор, излучая тусклый синий цвет. Она взглянула на пульсирующий кристалл – Вайолет. Секунду колебалась. Рука уже вздрогнула, чтобы отменить вызов, но желание наконец услышать подругу после долгого молчания оказалось сильнее. Возникла проекция: Вай в очках с тонкой оправой переливала между собой какие-то микстуры: её короткие черные волосы торчали в разные стороны, будто она только что вскочила с лабораторного стула.

— Наконец-то! — Вай почти вскрикнула, увидев лицо подруги. — Три месяца тишины! Ни записки, ни ответа. Я уже готова была писать завещание, где тебе досталась бы моя коллекция нейрочипов.

За спиной Вай мелькали полки с реагентами, а сама она жестикулировала, едва не задев колбу с фиолетовой жидкостью, что стояла вблизи локтя. Сердце девушки дрогнуло. Неуклюжесть подруги она терпела с огромным трудом, и причиной тому была не завышенная педантичность — если только совсем немного, а нежелание переделывать с самого начала правильно выполненную работу.

Кая отвела взгляд. Говорить о собственной пропаже она не была готова, да и не очень-то и хотелось. Вместо ответа девушка молчаливо сошла с валуна и двинулась вдоль берега, завидев, как несколько людей решили тоже спуститься в любимое ею место.

— Молчишь? Ну молчи, молчи...

Вай поправила очки и отставила наконец колбу подальше. Теперь все ее внимание было обращено на подругу.

— Скажи хоть: ничего не случилось, а то я переживаю?

— Я просто работала.

— Работала? — Вай фыркнула, вновь поправляя очки. — Судя по виду позади тебя, ты находишься в Северном порту. Что ты там забыла? Там же вонь за километр. Или ты... — она придвинулась ближе к экрану, понизив голос, — нашла там что-то интересное? Типа подпольную лабораторию? Или...

— Нет, — прервала Кая разразившейся поток любопытства. Вблизи уже показался город: в нос ударил прогорклый запах рыбы, и она сморщилась.

— Ладно, ладно, не буду давить, — Вай беспечно махнула рукой, но тут же оживилась. — Кстати, Магай ищет тебя. Стал наведываться в лабораторию. И вчера был, глаза горят. Спрашивает: "Госпожа Эббет все еще не вернулась? Её исследования требуют... коррекции". А я говорю: "Свяжитесь с ней. Или вы потому здесь, что вас тяготит ее молчание?".

Кая замерла. Голограмма Вай исказилась, излучая помехи свойственные на территории Северного порта, но даже через них было видно, как подруга со сводническим коварством улыбается.

— Знаешь, что он сказал? — Вай манерно откинула челку и понизила голос, подражая бархатистому тону директора: — "Госпожа Бёрнс, молчание госпожи Эббет — лучший шифр. Жаль, мое терпение не бесконечно..."

— Я уже устала сбрасывать его звонки., — чародейка устало выдохнула, вспоминая, как нагревался ее голо-браслет из-за активного ряда звонков. — Неужели нельзя дождаться моего приезда? К тому же, я совершенно уверена, что никакой ошибки там нет. Я все перепроверила. Дважды.

Голос Каи напоминал треснувшую льдину: привычно низкий тембр звучал устало; каждый ответ был продуман, но не интонация, обычно лишенная энтузиазма, если только речь не шла о работе. На насмешки подруги она старалась не обращать внимание. Вай любила сплетни, но еще больше она любила их создавать. Кая переступила последнюю верхнюю ступень, ведущей с пляжа лестницы, и направилась в город.

— Ты все еще не поняла, что нравишься ему? — Вай задорно рассмеялась и хлопнула в ладоши, прижимая к груди руки. Она посмотрела на подругу так, как смотрят на человека, который не замечает, казалось бы, очевидных вещей. — Мужчины его возраста и статуса ухаживают иначе. В них нет ребячества и бессмысленности, только четкий мотив и уверенность в том, что делаешь. Неплохой улов, Фели, — Вай тут же подмигнула, — несмотря на свой возраст, он чертовски хорош и...

У прилавка за углом послышались крики. Девушка повернула голову в сторону шума и увидела, как торговка отчитывает девочку. Та жалобно всхлипывала носом и мотала головой, переминаясь с ноги на ногу. Кая воспользовалась моментом и потянулась к коммуникатору:

— Мне пора.

— Стой! — Вай почти вскрикнула. — Скоро начало праздника. Ты успеешь...

— Не знаю, — Кая коснулась кристалла, и голограмма рассыпалась на искры.

Голова жутко гудела. Девушка приложила к вискам подушечки пальцев и стала медленно их массировать. На душе было гадко. Червь обмана лазил на подкорке сознания, напоминая о том дне, когда ей только пришлось представляться чужим именем. С того момента уже прошел целый год, но ощущения от тяжести обмана все еще были свежими. После разговора Кая стояла неподвижно, прислонившись спиною к уличному столбу. В ушах звенело. Шум порта — крики на торговой площади, удары рабочих инструментов и городская суматоха — все сливалось в монотонный гул, словно ее голову обернули ватой. Но пронырливая боль пробивалась сквозь него: пульсирующая, резкая за левым виском. Кая провела рукой по лицу, выдыхая вместе с раскаянием горячий воздух в ладонь.

— То была необходимость, — прошептала она самой себе, — но ты бы одобрила. Ты всегда хотела, чтобы у меня все получилось...

Над головой послышались крики чаек. Протяжные звуки птиц напоминали смех подруги — Фелисии Эббет, той самой, которая когда-то учила ее улыбаться. "Ты всегда хмуришься, Кая, — говорила она с нисхождением, смотря, как девушка отворачивает от нее взгляд. — Твои глаза настоящие самоцветы, им не хватает только улыбки, чтобы они сияли".

Новые крики за углом вырвали Каю из собственных мыслей. Она резко оттолкнулась и направилась в сторону шума, попутно сбрасывая уже знакомое наваждение. К руке прилипла листовка, что висела на столбе, но Кая ее стряхнула, успев заметить объявление с розыском, где упоминалась очередная пропажа. У одной из пестрых палаток, откуда несло сладкой паприкой, причитала торговка. Слезливые крики вперемешку с отборной бранью, свойственной данной местности, привлекли на узкой улочке центрального рынка толпу зевак. Размахивая руками, горластая торговка нависла над девочкой.

— Ах ты, воровка! Украла у меня рыбу. Не посмотрю, что малявка, сейчас же вызову патруль, и тебя мигом доставят куда надо.

Девочка продолжала молча стоять. Все слезы были выплаканы, рукава мокрыми: из-за того, что послужили заменой платку. В лицо ребенка вглядеться не получалось — ее голова была опущена и глаза скрывала сдвинутая до носа соломенная шляпа. Грязный палец торговки уткнулся в плечо ребенка, отчего та пискнула и пригладила ушибленное место. Толпа любопытных встала кучнее и громко зашепталась. Кая услышала, как несколько человек предложили позвать патрульных, и она поняла, что не может стоять в стороне.

— Прошу прощения.

Кая протиснулась сквозь толпу. Сначала ее никто не хотел пропускать вперед, желая самим посмотреть на разворачивающуюся сцену, но когда на глаза жителей Северного порта попалась униформа девушки, те медленно расступились. Её черно-синий плащ с вороньими перьями на плече резко контрастировал с выцветшими вблизи навесами. Пепельные волосы распущены: от виска тянулись несколько прядей, заплетенных в жидкие косы, что были стянуты на затылке голубой лентой. Хрупкую фигуру облегал камзол и узкие брюки — форма Академии с вышивкой на месте грудного кармана, где черное и белое перья перекрещивались над вспышкой золотого света.

— А ты что здесь забыла? — торговка пошатнулась, завидев, как чародейка подошла слишком близко. Не без удивления заметила: — Чародеев к нам пускают только когда геомагнитные катастрофы случаются, а сегодня таковой нет. Солнце жарит, как и всегда. Никаких предупреждающих сообщений о надвигающихся катаклизмах не было.

— Я пришла помочь, — не обращая внимания на кривые ухмылки в толпе, Кая продолжила: — До патруля идти далеко, да и время обеденное, вряд ли вы сумеете найти хоть кого-то на посту. Заниматься линчеванием вы не имеете права, знаете, что вам за это будет. Поэтому позвольте разрешить ситуацию мне, как представителю Военной Академии Чародейства. Левьера дарит благополучие, не надежды.

На последней фразе уголки губ Каи дрогнули в улыбке. Как давно она мечтала сказать эти слова: девиз столицы, что неоднократно повторяют в своих речах Дома, входящие в Правительственный Совет. Чародейка не лукавила. Она искренне хотела помочь. Стремилась стать лучшей, услышанной, чтобы в будущем каждое ее слово имело вес, а после — и приятные последствия для тех, кто так нуждается в справедливости. Минутная слабость, вызванная искренней радостью, сменилась внезапным замешательством. Слова, сказанные от чистого сердца, оказались ядовитыми, и девушка даже не могла предположить, какой эффект они возымеют на разгоряченную толпу.

— Уже сыты по горло ваши словами! Неужели непонятно? Ваше "благополучие" для нас — удавка! Твоя Академия — это кнут в руках Дома Коста. Вы приходите, только когда надо кого-то усмирить, а потом исчезаете, как дым. Где вы были, когда шторм снес половину нашего порта? Чем занимались, когда вместо поиска пропавших, нам дали лишь слово со всем разобраться?

Незнакомый мужчина выплюнул эти слова, словно они разъедали ему рот. Толпа загудела громче. Кажется, все здесь понимали, что имел ввиду незнакомец. Все, кроме Каи. Чародейка посмотрела ему в глаза, не выдавая никаких эмоций. Чернявый пузач с завитушками на голове во время своей речи придерживал в одной руке кружку, наполненную чем-то едким и вонючим. Глаза хмельные, взгляд замутненный. Выглядел помято. Чародейка лишь качнула головой, отметив про себя, что в обеденное время народ обычно работает, а не пропускает кружку за кружкой в соседнем баре.

— Мне, как и любому представителю обеих Академий, крайне важно знать, что у вас все в порядке. Левьера делает все, чтобы будущее было благоприятным. Любые достижения строятся не на обещаниях, а на действиях. Если вы не доверяете словам, позвольте показать делами. Дайте мне шанс — и я найду правду.

— Правду? — за спиной торговки хмыкнула женщина с цветами. — Твоя правда — это бумаги, которые Совет сжигает, стоит нам только повернуться спиной. Ах да, прошу прощения. Все вопросы им теперь приходят на почту, но чтобы это сделать, надо чтобы наши голо-коммуникаторы были обновлены до последней версии. А этим никто не занимается, ведь на окраине острова нет хороших нейромехаников. Они все в Левьере!

— Да чего вы на нее набросились? — встряла другая цветочница, прижимая к груди уже растрепанный букет. — Пришла — пусть помогает. Сами ее заговариваете, а ничего сделать не даете.

— Я не Совет. И я не Коста.

Кая сделала шаг вперед и посмотрела на каждого. Без агрессии. Без злобы. Только холодная рассудительность и короткое молчание, как знак понимания и взвешенности каждого сказанного слова. Толпа пугливо отходит, но молчит.

— Я здесь, чтобы слушать, а не приказывать. Вы вольны заниматься самодеятельностью, я также свободна в выборе и могу покинуть вас и не помогать. Распоряжения не было оказать содействие, а значит я могу просто пройти мимо. Но вы должны понимать: если вы прогоните меня сегодня, завтра придут другие — с дронами и законами, а не со словами. Выбор за вами: дать мне найти вора или позволить найти патрулю виновных... среди вас.

Кая говорила медленно, с расстановкой, чтобы донести одну простую истину, о которой забывают все, кто проживает вдали от Левьеры. Жители столицы такие же люди. Несмотря на очевидный контраст между городами, человечность не должна падать вместе с вынесенными проблемами. Откуда была такая предвзятость к Академии и к людям, что их защищали? Почему Северный порт слишком остро воспринимал желание помочь от тех, кто имел хоть какое-то влияние? Ответов Кая не знала, хоть и предполагала, что причина крылась в Правительственном Совете.

— Уже столько времени прошло, а вор все еще не найден...

Все удивленно повернули головы в сторону девочки, что подала голос. Из-за возникшей внезапно чародейки, которая неизвестным образом оказалась на окраине острова, все позабыли об истинной причине сбора. Та, не поднимая головы, продолжила:

— Ты не ответила на главный вопрос, который тебе задали. Сегодня в Левьере праздник в честь громовержцев. Планируются речи, поздравления, выступления, салюты. Что забыла здесь чародейка, которая имеет непосредственное отношение к этому событию? Разве что, тебе что-то нужно. Только вряд ли это рыба или трещотка с местного базара.

Кая вцепилась взглядом за соломенную шляпу, желая сдернуть ту со слишком умной головы, что под ней скрывалась. И, словно услышав ее мысли, девочка так и сделала. Она откинула соломенную шляпу чуть назад и подняла глаза на девушку. На широком лице, густо усыпанном веснушками, сияла широкая улыбка. Хитрый прищур и отсутствие заплаканных глаз были свидетельством того, что все было лишь спектаклем. Глаза, что были темнее кофейной гущи прожигали, выдавали взрослый взгляд, хотя на вид ей было не больше десяти. Кажется, девочку забавляла сложившаяся ситуация и она не скрывала этого: рассматривала чародейку, словно та была обычным предметом; руки по-деловому сложила на груди. Кая разжала кулаки, что поневоле сами стиснулись, и оглядела толпу. Она быстро оценила обстановку и догадалась, чего добивалась девочка. Воспользоваться тем, что за пределами Левьеры ни ее, ни других, кто имеет хоть какое-то отношение к верхушке Верхнего города, не воспринимали всерьез было хитрым ходом. Шум поможет ей улизнуть, а у девушки вместо этого могут начаться серьезные проблемы. Идеальный план, идеальный ход. Вот только... девочка никуда не убегала и будто не собиралась.

— Вы уверены, что именно эта девочка украла вашу рыбу? — Кая вымученно посмотрела в блеклые стеклянные радужки торговки, которые, казалось, давно выцвели. Морщинистое лицо той исказилось от вопроса и стало напоминать переспелую цитрусовую корку давно позабытую на солнце. — Может, вы забыли разгрузить рыбу? Или просто перегрелись и у вас вылетело из головы, что вы кому-то ее уже продали. Жара стоит неимоверная и...

— Я своими собственными глазами видела, как она тянет свои ручонки к моему прилавку! — перебила женщина и яростно вцепилась в рукав потасканного сарафана девочки. — Околачивалась тут, высматривала все. Стоило отвернуться — пришлось намочить тряпку, а то сил нет отмахиваться от этой духоты, как она уже тут как тут!

— Ваша рыба уже давно протухла от жары, госпожа. — Девочка вновь надела на лицо маску грусти и склонила голову набок, смотря, как чужие пальцы сдавливают плечо. Глаза торговки сузились, напоминая тонкие щелки. — Даже если бы у меня действительно было такое желание, оно бы сразу улетучилось, успей я уловить исходящий здесь... аромат. А так, я просто здесь прогуливалась.

— Ах ты!

Девочка юркнула под кольцом рук, что пытались ее поймать. Она подскочила к прилавку и ловко на него запрыгнула под возбужденные охи толпы. Сложила ногу на ногу и стала медленно покачивать. Взгляд уверенно скользил по каждому. Ни страха, ни стыда, ни смущения.

— К чему весь этот сыр-бор? Вы можете меня обыскать. — Она нашла взглядом чародейку и в улыбке склонила перед ней свою соломенную шляпку. — Только для этого нужен настоящий патруль, у которого есть на это право.

За патрулем, разумеется, никто не пошел — слишком уж далеко было идти до поста; да и самой торговке стало внезапно дурно от жары и она, махнув на все рукой, прикрыла палатку и, как сомнамбула, поковыляла домой. Вскоре, когда стало ясно, что это какое-то недоразумение, народ очень быстро потерял интерес к происходящему. У прилавка остались двое, что не сводили друг с друга пристального взгляда.

— Так ты держишь путь в Левьеру? — девочка сложила руки за спину и стала медленно кружить вокруг Каи. — Значит, там и увидимся.

— Это вряд ли. Как тебя зовут?

— Зачем тебе мое имя? Хочешь сама меня найти?

— Обязательно. А после — доставлю домой к семье.

— Это вряд ли, — повторила слова чародейки девочка и хмыкнула, заметив ее недовольный взгляд. — Слепы глазки у крота — что видишь ты, то вижу я.

Кая, смерив напоследок девочку многозначительным взглядом, быстро развернулась и направилась по широкой мостовой прочь из города. По телу пробежали мурашки. Чародейка не могла это объяснить, но эта девочка вызывала в ней мороз по коже. Слишком умная, слишком хитрая, слишком самоуверенная. Она была не так проста, как показалось сперва, и это не давало Кае покоя всю дорогу. Попасть в Левьеру надо было еще постараться: особенно ребенку, особенно без взрослого.

Проходя по ухабистой дороге, Кая посмотрела направо: береговая граница острова сходилась с морем белом линией кварцевого песка. Она ненавидела это место за напоминание о своем доме. Не любила родное гнездо, что было намного хуже, чем этот порт. Гниль, разруха, бедность – каждый угол Низины, где она родилась, пах унынием и безрадостным будущем. Тонкие пальцы потянулись к коммуникатору на запястье и мягким движением провели по сенсорному экрану. Сеть ловила в этом месте плохо: преждевременные сбои были частой проблемой, как и сами приборы выходили без конца из строя несмотря на новую установку и прошивку, что была лишь в Верхнем городе. Времени оставалось все меньше, а Кае предстояло держать путь к югу в сторону Левьеры.

Ближе к вечеру Кая оказалась у входа в город. Центральный мост вел прямо, как единственная тропа во спасение. Крепкий и лаконичный, широкий и бесконечный он был вытесан словно из единственного пласта серого мрамора. Над головой – широкие и отполированные до блеска арки отражали закатное небо, а чугунные перила, украшенные геометрической чеканкой, холодно блестели под первыми зажженными фонарями. Под ногами девушки звенела мозаика из мелкой гальки, уложенная так плотно, что даже спустя века между камнями не прорастала трава. Кая шла, вытянув шею и глядя вниз на каналы, где проплывали нагруженные баржи с фонариками – их огоньки дрожали в воде, как звезды, упавшие с неба.

На запястье задрожал голо-браслет. В центре коммуникатора ограненный кристалл вспыхнул зеленым, оповещая о поступившем сообщении от Деборы Эббет. Кая провела по экрану, проверяя почту.

— Кая, собрание затянулось. Иди к Магаю, он поможет с твоим вопросом.

Следом пришло еще одно краткое сообщение, только с указанием адреса.

— «Золотая Рысь». Док – 12Б.

Чародейке данное место было не знакомо. Пошел только второй год, как она узнавала Левьеру, а вместе с ней новые места и секреты этого города. На другом конце моста девушку ожидал патруль. Двое в сине-серых бронекостюмах с маркировкой «ШО – 2 ранг» проверяли беспокойную толпу, желающую попасть в столицу, – это были городские шлюзовые офицеры, что стояли на всех входах и выходах города для проверки чипированных граждан во избежание нелегальной миграции. Кая напряглась, как струна, и почувствовала как вспотели ладони, но шагу не сбавила. Встала в очередь и принялась ждать, когда её позовут.

Поток граждан продвигался медленно. Кая успела заметить нескольких жителей Низины, что решили попытать удачу и тоже отправились на праздник.

— Слышал, Левьера в этом году решила не скупиться, — тощий мужчина с забавной рыжеватой шевелюрой толкнул локтем впереди стоящего, обращая на себя внимание. — Помимо показательного шоу в небе от лучших громовержцев, Совет также принял решение разнообразить программу и добавить новые угощения, привезенные с соседних островов.

— Так ты идешь набивать желудок, — хмыкнул второй, приглаживая сальные волосы, и продвинулся вперед вслед за очередью. — А не беспокоишься, что твои дырявые штаны они вряд ли возьмут как оплату?

— Я уже все узнал: это бесплатно.

Второй удивленно повернулся и скептично поднял бровь.

— Да-да, не смотри на меня так. У моей жинки есть подруга. А у этой подруги родственница. Так вот она услышала – сам господин Коста спонсирует. Говорят, хочет народ сплотить, мол, «равенство через культуру».

— Равенство? — сальноволосый сплюнул под ноги. — Да к черту это равенство! Он бы лучше перестал всех чипировать и следить за каждым шагом. Твердит, что благодаря этому они с Советом следят за безопасностью, да только полная чушь это всё. Каждое его действие, направленное на народ, – это приманка. Чтоб мы, как крысы, на сыр бежали, пока они законы против Клоаки штампуют.

Клоака. Кая шумно выдохнула, услышав, как кличут её родное место за пределами Низины. Помойная яма, нижний город, сборище нечистот – все это ярко контрастировало с Левьерой: жемчужиной Мраморного острова, что являлась его столицей. Шумная вереница постепенно приближалась к городу. Уже была слышна предпраздничная суета и солнце, к счастью, палило намного меньше. Двух говоривших, чей разговор точно слышал в очереди каждый, в город впустили без проблем. Это не могло не порадовать остальных, кто переживал, что не сумеет попасть на праздник. Когда настала очередь Каи, она попыталась вглядеться в суровые лица патрульных в надежде увидеть ожидавшего её возвращения офицера, но они были скрыты за шлемами с полупрозрачными визорами.

— Предъявите вашу руку для проверки идентификатора.

Один из них выдвинулся вперед и принялся повторно объяснять в шаблонной манере о необходимости данного процесса и всех последствий, если кто-то решит этого избежать.

— Согласно статье 14-Б Устава Левьеры, — продолжил патрульный, не дожидаясь вопросов, — все лица, пересекающие городскую черту, обязаны предъявить подкожный чип для сканирования. Отказ карается задержанием и депортацией в сектор происхождения.

Широкоплечий мужчина в тактической униформе подошел ближе, и Кая услышала, как его голос прозвучал через модулятор, превращаясь в металлический скрежет. В руке он сжимал «Идентификатор-Х» – плоский черный сканер с иглами для подкожного чипа. Кая едва заметно кивнула и стала приподнимать рукав, стараясь не дрогнуть. Обычная формальность её не пугала, как и игла, прокалывающая насквозь хрупкое предплечье. Дело было в обмане. В подкожном чипе идентификатор принадлежал её родному месту Низине – нижнему городу, что утопал в бедности на окраине острова. Правильный и честный путь был Кае ближе, но он был никому не нужен, если ты не принадлежишь к высшему обществу. Левьера строила свои порядки, являясь чем-то отдельным, сокровенным, но при этом очень темным для Мраморного острова.

Кая посмотрела на проверяющего её патрульного. Сквозь дымчатое стекло виднелись лишь силуэты глаз. Униформа с вороньими перьями должна была отвлечь, но ШО-2 редко смотрели выше запястий. «Госпожа Эббет говорила, что один из них наш... Но как его узнать?». Сканер завис над её запястьем. Внутри, под кожей, беспокойно пульсировал чип – источник её проблем, что определял её место в этом мире. Ни таланта, ни высоких результатов, ни кропотливо полученных знаний не хватало считать себя достойным, если ты не принадлежишь Левьере.

— Процедура безболезненна, — добавил патрульный, заметив бледность на лице девушки, и ухватился за женское запястье – не сильно, но крепко; его тон не оставлял сомнений: ему было все равно. — Поверните и зафиксируйте запястье так, чтобы оно попадало в подсвеченную зону сканирования. Не двигайтесь до завершения.

Первый патрульный нажал на сенсор, и игла резко пронзила кожу. От неожиданности Кая вздрогнула, но тут же прикусила губу, отведя взгляд в сторону.

— Гражданский статус: Низина. Класс доступа: нулевой. — заговорил второй патрульный, изучая данные на голографическом экране визора. Его голос звучал спокойно. — Основание для входа в Левьеру?

Кая не дрогнула:

— Служебное задание ВАЧ. — Она кивнула на свою форму: черный камзол с вышивкой — символом ее Академии.

Первый патрульный наклонил голову, сканер с иглой все еще дрожал в ее кожи.

— ВАЧ не принимает чипов из Низины. Противоречие в данных.

— Исключение по приказу Деборы Эббет. — Кая уверенно приподняла подбородок. — Проверьте архив.

Патрульный замер. За его спиной в небе сверкнул первый салют — учебный, как его называли иначе. Это означало, что подготовка к празднику была на финишной прямой. В воздухе повисло гудение сканера, сливающееся с ревом канальных турбин под мостом. Второй офицер вдруг резко выпрямился:

— Прервать проверку. — Он шагнул вперед, блокируя руку напарнику. — Проход разрешен.

Первый патрульный безмолвно повернул к нему шлем. Движение вышло медленным, механическим. На секунду Кая подумала, что перед ней обыкновенный робот, выполненный под человека. Экран шлема мигнул красным — словно система зафиксировала ошибку. Но второй повторил снова, но уже громче:

— Проход разрешен. Приоритет: код доступа "Алый".

Стоило сказать последнее слово, и решетка со скрежетом начала подниматься. Кая прошла, не оборачиваясь. В ушах все еще звенело от голоса патрульного — ровного, как тиканье метронома. "Процедура безболезненна". Ложь. Иглы оставили крошечные синяки, но боль была не в них. Боль была в том, как система глотала её ложь, даже не моргнув.

Впереди, над улицами, были уже развешаны красные фонари. Вспышки в небе озаряли счастливые лица людей, чьи улыбки являлись символом качественной жизни города Левьеры. Здесь витал запах дороговизны, комфорта и исполнения всех желаний. Ориентируясь на навигатор, встроенный в голо-браслет, Кая двинулась в поисках адреса, что отправила ей Дебора Эббет.