Дневник моряка
(Запись первая, звездная дата: Прах старой войны)**
> Война кончилась. Черт возьми, кончилась! Инквизиция свернула свои «крестовые походы», их пылающие мечи засунули куда подальше. Я – пылинка на ветру истории, но я выжил. Единственный из нашей халупы под номером «Сектор 7-Г», кого не скормили рециклерам или не пустили на удобрения для Папских садов. Мать, отец, сестренка Лис... все канули в туман войны. Остался я. Крысенок. Морская крыса, как они тут зовут таких, как я – тех, кто ютится в трюмах и чешет за ухом, глядя на звезды.
>
> Но звезды-то теперь – наши! Чувствуешь? Весь эфир гудит от одного слова: **Ренессанс!** Слово-то какое, а? Как колокол. Словно проклятая броня империи треснула, и сквозь щели хлынул... свет. Настоящий! Не свет ламп в казематах, а свет **будущего**. Поколение наше – первое за сто лет крови – мечтает не о пайке и не о том, чтобы не попасть под раздачу, а о **далях**. О планетах, где трава зеленая без яда, где воздух не пахнет гарью и дерьмом. Где можно просто... дышать. И идти. Куда глаза глядят. Я записался на «Копье Грюнвальда» – старый, видавший виды конверт-разведчик. Самый низ. Подсобник у подносчиков смазки для подносчиков инструментов. Но мне плевать! Я – часть чего-то большего. Часть **волны**. Мы летим к «Кильяну» – миру, говорят, похожему на древние картинки про инков. Человекоподобные, но... с перьями! Представляешь? Цивилизация, не тронутая нашим дерьмом. Цель – исследование. Контакт. Знание! Романтика, блин, настоящая! Я даже стишок дурацкий сочинил в трюме:
>
> *«Прощай, Земля-калека,*
> *Летим к чужим мирам!*
> *Неси нас, «Копьё» навека,*
> *К сияющим звездам!»*
>
> Хреновый стишок. Но от души.
**(Запись вторая, звездная дата: Первый контакт)**
> Кильян... Мать моя крысиная. Он... прекрасен. Горы – фиолетовые, выше любых небоскребов Терры. Воздух – сладкий и острый, как специя. А они... Птицы. Не просто с перьями за ухом, а настоящие. Стройные, с глазами как янтарь, с перьями, переливающимися всеми цветами радуги на солнце. Говорят мелодично, как ручей. Строили города из белого камня, похожие на замки из песка, только огромные. И смотрели на нас... с доверием. Глупые. Наивные. Как я тогда.
>
> Капитан Грюнвальд улыбался, как удав. Говорил о «дружбе», о «обмене дарами». А потом... потом вышли *они*. Из потайных отсеков «Копья». В черных, лакированных доспехах, с голограммами-личинами вместо лиц. Инквизиторы. Без эмблем, но кто их не узнает? У меня кровь стыла в жилах. Их было всего трое. Но их вид... он выжег всю романтику из моей крысиной души в ноль.
>
> Цели стали ясны, как стёклышко после драки. Не исследование. **Порабощение.** «Кильянцы» – идеальные рабы, говорили шепотом в кубрике. Выносливые, умные, послушные. А их города стоят на залежах кристаллов, нужных для новых дронов-палачей. Началось... мягко. «Техническая помощь». «Защита от местных хищников». Потом – «трудовые договоры». Потом... кандалы. И плети. И визг фазеров, режущий эту проклятую красоту.
**(Запись третья, звездная дата: Кровавая жатва)**
> Геноцид. Называй вещи своими именами, крыса. Геноцид под соусом «цивилизаторской миссии». Птиц сгоняли в лагеря. Их детей – в «школы ассимиляции» (читай: на убой или в бордели для офицеров). Их священные камни – на переплавку. А Грюнвальд... Грюнвальд пил в своей каюте вино и подсчитывал барыши. Инквизиторы в своих черных скорлупах наблюдали, как методично ломают крылья целому миру.
>
> Но они недооценили грязь в наших трюмах. Недооценили **нас**. Моряков. Тех самых «морских крыс», которых считали быдлом. Ненависть коплась. Каждый крик птицы, каждый взгляд, полный немого ужаса – это капля. Капля за каплей. Пока чаша не переполнилась.
>
> Бунт начался в машинном отделении. Старый механик Скиф – его дочь пропала на одной из планет во время войны – первым бросил гаечный ключ в голову надсмотрщику-инквизитору. Ключ пробил хлипкую голограмму и воткнулся в настоящее лицо под ней. Крики. Потом – выстрелы. Потом – рев. **Наш** рев. Мы – грузчики, смазчики, повара, навигаторы-недоучки – полезли наверх. С чем попало. Гаечными ключами, ножами для разделки туш, огнетушителями. Против фазеров и латных доспехов. Но нас было больше. И ненависти – океан.
>
> Бой был коротким и адским. Коридоры «Копья» превратились в мясорубку. Инквизиторы дрались как демоны, но их было трое. А нас – десятки озверевших крыс. Их скорлупы треснули. Их кровь – черная, густая – смешалась с нашей, красной и вонючей. Грюнвальда нашли прячущимся в бассейне с синтетической водой. Вытащили. Он что-то лепетал про приказы, про «благо империи». Мы его **повесили** на собственной шлюпбалке его же корабля. Его тупое, обрюзгшее лицо – последнее, что видел Кильян из «цивилизаторов».
**(Запись четвертая, звездная дата: Рождение Солнца)**
> Птицы... они пришли. Когда дым рассеялся. Смотрели на нас – окровавленных, диких, стоящих на палубе плавучего гроба. Не с благодарностью. С... пониманием? С жалостью? Они не сказали ни слова. Просто указали на небо. На звезды. Жест был ясен: **Убирайтесь. С нашей земли. Навсегда.**
>
> Мы убрались. На израненном «Копье», с дырявыми баками и половиной экипажа в морге. Никто не плакал. Никто не праздновал. Мы смотрели на уходящую вдаль фиолетовую планету, такую прекрасную и такую проклятую. И в тишине мостика, пахнущей кровью и гарью, родилось понимание. Горькое. Ядовитое. Как ржавый гвоздь в сердце.
>
> **Никакого Ренессанса не было.** Просвещения? Путешествий ради знаний? Все это – сладкая ложь для дураков вроде меня. Красивая обертка на говне. **Смысл всех этих «великих путешествий» Престола – один: Порабощение.** Найти. Завоевать. Выжать. Выбросить. Искать следующую жертву. Мы не исследователи. Мы – предтечи палачей. Инструмент в руках тех, кто в черных доспехах и тиаррах.
>
> На общем сходе, среди обломков надежд и трупов, мы дали клятву. Не на библии. На обрывке карты Кильяна, залитой кровью инквизитора.
>
> **«Мы – Черное Солнце. Мы взошли во мраке их лжи. Мы будем жечь их корабли, грабить их караваны, сеять страх в их уютных мирах. Мы покажем Империи ее истинное лицо – окровавленное и алчное. Мы станем кошмаром их «Ренессанса». Пока не сгорит дотла последний позолоченный дворец на костях невинных. Клянемся!»**
>
> Имя? Пока я – Коготь. Просто Коготь. Бывшая морская крыса. Будущая язва на теле Империи. А «Копье Грюнвальда» теперь зовется «Кровавый Серп». Первый корабль восставших. Первый гвоздь в гроб лжи.
>
> Эпоха исследования мертва. Да здравствует эпоха **возмездия**.