Ты станешь моей 18+

*из песни Алёны

Палец застыл над круглой кнопкой «play» на пульте телевизора. Время шло, а мне не хватало храбрости запустить видео. Я вытащила из блистера бело-зелёную пилюлю и положила её на язык. Поднеся к губам бокал вина, я сделала глоток. Вино из Риохи приятно обволакивало язык, отдавало терпким вкусом и догоняло вишнёвым послевкусием. Психиатр рекомендовала исключить алкоголь, но мне казалось, что жизнь и так стала слишком пресной, чтобы добровольно лишаться ещё и вина по вечерам.

Я снова перевела взгляд на пульт от телевизора. Сколько можно тянуть! Может, это интервью никто и не смотрел. Кому я нужна? Провинциальная певица, у которой не получилось стать заслуженной артисткой, и теперь уже вряд ли получится. После такого скандала!

Взгляд упал на счётчик просмотров, и в первые три секунды я не могла сосчитать количество цифр. Их слишком много! Три миллиона просмотров?! Этого не могло быть, наверное, у них там что-то сломалось.

Я откинулась на спинку дивана, завернулась в плед и запустила видео. На экране пестрила красочная заставка, после которой камера переместилась в нашу гостиную. Я всё ещё говорила «нашу», хотя кроме меня теперь в доме никто не жил.

Журналист примостился на краешке любимого мной кресла, а я сидела на том же диване, где и сейчас... Мы начали со знакомства и фактов из моей ранней биографии: «дочь партийных работников», «с детства увлекалась музыкой», «привыкла жить на широкую ногу и ни в чём себе не отказывать». На последней фразе я покосилась на ногти, окрашенные гелем-лаком, они отросли настолько, что из-под кутикулы полностью выглядывали белые полумесяцы. Дольше тянуть нельзя — на следующей неделе запишусь на маникюр.

Интервью — последняя попытка вернуть былую популярность. Оглушительной известности никогда не было, но деньги помогали мне оставаться на виду. Три года назад меня забрасывали предложениями прокомментировать семейную драму, тогда всем СМИ я отказала. Теперь желающих обо мне рассказать значительно поубавилось, но продюсеру удалось договориться с молодым журналистом, который был известен неудобными вопросами и нахальным нравом. Если интервью не привлечёт ко мне внимания публики и песни не поднимутся в чартах, то придётся заканчивать с карьерой. 

Денег на съёмку новых клипов нет, и продюсер вот-вот от меня откажется. Даже индивидуальные занятия по музыке, которые я проводила для школьников, и сдача в аренду студии звукозаписи не помогли покрыть расходы. Мне советовали продать дом и переехать в однушку, но я оттягивала это решение.

— Как вы восприняли новость о смерти сына?

Вопрос журналиста заставил меня поднять голову и с ненавистью уставиться в телевизор.

— Новость была неожиданной, — моя копия на экране сжала губы и покосилась в камеру. Не стоило этого делать, слишком некрасиво мимика смотрелась в кадре.

— Не считаете ли вы себя виновной в его гибели? По одной из версий, это вы сообщили о местонахождении пропавшей без вести девушки, после чего туда выехала спецгруппа.

— Как я могу быть в этом виновной? Меня даже там не было. Если мой сын поступил плохо, он должен был понести за это наказание, препятствовать я бы не стала.

Ногти вцепились в пульт, и я чуть не выключила телевизор. Этому журналюге хватило наглости спрашивать об этом в моём доме!

Кирилл рос болезненным и капризным ребёнком, и я старалась уделять ему как можно больше внимания. Иногда казалось — он моё наказание. Кириллу всего было мало: заботы, любви, везения. С раннего детства он соревновался с Витей, проигрыши давались младшему сыну с трудом. Я часами могла его успокаивать. А после похорон таким же неумолимым воплем выла сама.

Откуда я могла знать, что начнётся перестрелка? Выполнив просьбу Вити, я предполагала, что Игоря и Кирилла задержат, но даже представить не могла смерть сына! Позор семьи тогда казался самым плачевным исходом. У меня не было другого выбора. Я хотела помочь Вите, ему было так плохо. Врачи даже не давали прогнозов. Это могла быть его последняя просьба, поэтому я её выполнила. Кирилл не должен был умереть, не должен был умереть раньше меня.

Когда-то я мечтала, чтобы нас Игорем ничего не связывало. Но я не думала, что это будет так больно – эту связь потерять. Жить не хотелось, помогли только эти зелёно-белые пилюли и забота Вити.

С чего всё началось? С отъезда Вика в Японию или после его возвращения? Если бы мы смогли тогда уговорить Кирилла бросить нелегальный бизнес... Или мы прошли точку невозврата, когда я стала приглашать Ташу в наш дом? Могла ли я поступить иначе? Могла, но мне так хотелось позлить Игоря.

Что-то не так с этой девчонкой. После того как нашли антидот и спасли Витю, Кирилл озлобился. Игорь и я уверяли его, что Таша не навредит бизнесу. Она бы улетела к матери — и дело с концом. Кирилл же втемяшил себе в голову, что девочку нельзя отпускать. Они оба на ней помешались?

— Что стало для вас большим ударом смерть сына или арест мужа?

— Оба события меня подкосили. Я личность творческая, и скажем так, в последние несколько лет я сильно погрузилась в мир... вообще не в наш с вами мир, — я поморщилась от сдавленного смешка, в записи он звучал как писк комара. — Когда я открыла глаза, конечно, я была шокирована! Столько всего происходило за моей спиной, во всё это были втянуты мои близкие.

— И вы никогда не задавались вопросом, откуда такие деньги у вашего мужа?

— Когда мы познакомились, мой муж был успешным бизнесменом. Мне казалось закономерным, что со временем его доходы только увеличивались. Это намного логичнее, чем подозревать его в противозаконной деятельности.

— Да, сразу хочу порекомендовать зрителям выпуск моего коллеги Ильи Фомина, криминального журналиста, который в подробностях рассказал о деле номер двадцать пять и загадочном препарате Вал, — журналист отвлёкся, давая мне перевести дыхание. 

— Кстати, вы знаете, почему препарат назвали Вал?

— Нет.

Я придвинулась к экрану, пытаясь разглядеть, выдала ли чем-то враньё. Моё лицо осталось непроницаемым. Да, Алёна, хоть чему-то тебя жизнь научила — ты умеешь врать.
По моей просьбе препарат назвали Вал, этим я хотела увековечить имя бывшего возлюбленного. О самоубийстве Вали я узнала на парах в университете. Не поверила, помчалась на дачу, куда он переехал после развода с женой. Я часто ночевала там, отчего родители приходили в бешенство. Войдя в дом, Вали я не нашла, но заметила застывшие следы крови на деревянных половицах.

Верить в самоубийство я не собиралась. У нас были планы, у нас было будущее. Единственный человек, кто хотел его смерти — бывшая жена.

На письменном столе лежали мои учебники, я сгребла их в рюкзак и бросилась прочь. Было невозможно находиться в доме, где мы были счастливы. Много дней спустя я нашла ежедневник Вали среди книг, вероятно, в спешке стащила его со стола на даче. Валя оставлял в нём разнообразные записи: от философских размышлений до результатов научных экспериментов.

Больше двадцати лет я никому не показывала дневник, пока Кирилл не связался с наркотрафиком. Он гордился тем, что спас завод отца от банкротства, а я негодовала. Мой сын вёл дела с бандитами и распространял дурь! Я попросила Витю вернуться в Россию, чтобы переубедить младшего брата. Но ему этого не удалось.

Тогда я достала дневник Вали. Перед смертью он проводил эксперименты с новым веществом, в ежедневнике остались: все формулы, этапы синтеза и эффекты. Кирилл быстро смекнул, что производство своего препарата выйдет дешевле, и нашёл толкового химика, который ему в этом помог. Этот вариант стал для меня компромиссным, потому что мой сын не убивал людей. Вал — сильное обезболивающее, которое в отличие от известных науке препаротов не вызывало зависимости. Тогда мне и в голову не приходило, что наш компромисс не убережёт Кирилла от связи с бандитами, а поможет ему стать самым влиятельным и опасным из них.

— Вы навещаете мужа в тюрьме? — журналист прищурился.

— Да, я ходила на свидания несколько раз.

— Так, значит, вы простили его за все зверства?

— Разве я такое говорила?

Здесь я зааплодировала сама себе. Удалось поймать на слове этого проныру.

— Раз вы его навещали, смею предположить, что вы продолжаете общение.

— Вообще-то, мы развелись.

— Так у нас сегодня эксклюзивная новость? — глаза журналиста загорелись.

— Да, до этого я публично об этом не говорила.

— Вы развелись, а ваш старший сын сменил фамилию. Со стороны это выглядит как отречение от рода. Так ли это?

— Я не собираюсь комментировать поступки сына. Спросите лучше об этом у него на интервью.

— Ой, да мы бы с радостью, — журналист снова повернулся лицом в камеру, комментируя для зрителей. — Только Вик давать интервью отказался. Напоминаю, что наше предложение ещё в силе!

Журналист махнул рукой в камеру. Меня раздражали кривляния этого петуха, но вслух я об этом не сказала. Глядя на себя со стороны, я с наслаждением отметила, что велюровое платье бежевого цвета прекрасно смотрелось.

— Как у вас сейчас на личном фронте?

— Мне сорок шесть лет, я разведена и свободна.

— Как лаконично! У кого есть шансы завладеть вашим сердцем?

— Мне кажется, их нет ни у кого. Я до сих пор не могу забыть парня, в которого влюбилась в девятнадцать лет. Все мои песни о нём.

— Это не Игорь?

— Это не он, — моя копия на экране широко улыбнулась.

— Тогда расскажите подробнее, кто он такой! У нас сегодня эксклюзив на эксклюзиве.

Даже сейчас, глядя на запись интервью, я ощущала, как учащалось биение сердца при упоминании Вали. За спиной вырастали крылья, ведь я наконец-то могла свободно о нём рассказать!

В нашу первую встречу я считала его скучным ботаником и пригласила на свидание с одной целью — отомстить Ирине Викторовне, которая испортила мне зачётку тройкой. Валя от свидания отказывался, пока я не взяла его на слабо. На встречу он всё-таки пришёл, только мой план (затащить на дискотеку, напоить и соблазнить) провалился. Мы не переспали, зато болтали всю ночь.

Из скучного ботаника он превратился в гения. Даже не в лучшие для отечественной науки времена Валя оставался оптимистом, не мечтал об обогащении за чужой счёт и не дружил ни с кем ради статуса. Он жил своими идеями. Конечно, такой парень не нравился моим родителям. Их недовольство только подогревало мой интерес к Вале, а ещё рядом с ним мне снова захотелось петь.

Как-то посреди занятия Игорь ввалился в учебную аудиторию. Я много раз спрашивала себя, сложилась бы моя жизнь иначе, если бы я не кинулась защищать Валю? Если не сцепилась в перепалке с Игорем? С того дня он караулил меня возле института, предлагал подвезти на вишнёвой девятке и вместе куда-нибудь сходить. Я побаивалась Игоря, поэтому никогда напрямую не отказывала, придумывала отговорки или просила Карину составить нам компанию. Мы общались и шутили, но я пресекала любые романтические намёки.

В голову не могло прийти, что за убийством Вали стоял Игорь. Я открыто обвинила во всём Ирину Викторовну, тогда ещё успеваемость скатилась и меня быстро отчислили. Пережить тёмные времена помогала Карина, по просьбе моих родителей она переехала из общежития к нам домой, чтобы быть рядом.

Родители беспокоились, что я наложу на себя руки. Такие мысли витали, но они испарились, стоило мне узнать о беременности. Я снова начала жить, сочинять музыку и петь. Карина поддерживала мои творческие порывы, а Игорь помог записать песню на студии. Родители хотели выдать меня побыстрее замуж, пока не стал виден живот. Игорь пообещал воспитать чужого ребёнка как родного, и я согласилась выйти за него.
Жизнь наполнилась любовью и музыкой. Я любила Игоря как друга, как соратника, как человека, который много для меня сделал.

Погрузившись в творчество, я не заметила предательства самых близких людей. В одночасье я узнала, что живу с убийцей моего возлюбленного, а лучшая подруга годами скрывала эту тайну от меня. Она так сильно любила моего мужа, что родила от него дочь. Сначала я хотела развода — похоже, именно этого добивалась Карина, но преподносить ей такой щедрый подарок я не собиралась. Все мои мысли сконцентрировались на мальчиках, им нужен был отец. Игоря я не простила, но ради детей сохранила семью. Мир музыки ещё глубже затянул меня, не давая сойти с ума.
Плевать я хотела на любовниц Игоря. А вот переезд Таши во Владивосток стал отличным поводом его позлить. Я старалась сталкивать их как можно чаще, чтобы Игорь смотрел в лицо одной из многих своих ошибок.

Немного отвлёкшись от просмотра интервью, я проверила электронную почту. На неё пришло письмо с предложением судить в музыкальном проекте. Когда-то я сама участвовала в этом шоу, а на перезапуск проекта меня приглашали как жюри. Продюсер отправил восторженное сообщение следом. Авантюра с интервью удалась! Я снова перечитала письмо, местом съёмок значился Петербург. Какое радостное совпадение! 

Ещё и с сыном проведу время. Я остановила интервью и тут же позвонила ему. Длинные гудки сменяли друг друга, и я чуть не нажала отбой, когда в трубке зазвучал голос сына:

— Алло, мам.В голосе Вити сквозила усталость, словно он ночью разгружал вагоны. На фоне гулко шумело.

— Всё хорошо? 

— Нет, не очень. У тебя что-то срочное?

— Мне предложили съёмки в Петербурге, но об этом можно поговорить потом. Что стряслось?

— Да здесь такое произошло...

— Что с тобой?!

— Со мной всё окей. Слушай, нужно Карине сообщить, что Таша в больницу попала. У неё здесь даже родных нет, врачи особо не распространяются. Пусть Карина прилетит. Билет, если надо, я ей оплачу. 

— Там что-то серьёзное?

— Да, — голос Вити смолк, но я не заполняла паузу, а ждала от него подробностей. 

— Там много крови было. Сейчас непонятно, идёт операция и пока ничего не говорят...— Хорошо, я сообщу Карине, — пообещала я, даже не представляя, как такую новость преподнести. 

— Спасибо, мам.Моё сердце наполнилось материнской любовью. Многое в жизни я делала ради своего мальчика, и ради него могла сделать ещё больше. 

Позвонить Карине — дело нелёгкое. Последний раз я так сильно волновалась перед другим звонком. Тогда я сообщила ей, что Ташу удерживали Игорь и Кирилл. Просила подать заявление о пропаже дочери. И вот я снова звонила Карине, чтобы сообщить печальные вести.