Ты станешь моей 18+

— Таша, Таша, не спи! — последнее, что я услышала, перед тем как всё оборвалось. Знакомый голос вёл меня в пустоту. 

Я не видела света в конце туннеля, и жизнь не проносилась перед глазами. Только одно воспоминание тянулось бесконечно долго. Я провалилась в кошмарное прошлое, которое изо всех сил пыталась забыть. Неизвестность, беспомощность и животный страх. 

Темноту разрезали мужские голоса, грубым тоном они угрожали и предостерегали от сопротивления. Послышался щелчок открывшейся автомобильной двери, и кто-то потянул меня за крепко обмотанные и прижатые друг к другу запястья. Оказавшись на улице, я чувствовала, как солнце припекало затылок, но света не видела. Через два шага я перестала чувствовать лучи солнца, меня подтолкнули в какое-то помещение. С завязанными глазами вели по ступенькам вниз. Мы спускались так долго, что успели бы дойти до самого ада. 

Послышалось бренчание железных ключей и звук открывшейся двери. Лестница закончилась, меня вели по прямой — два поворота направо и один налево. Сразу после приказа «сесть» последовал толчок в спину, от которого я чуть не грохнулась. Мне удалось ухватиться за спинку деревянного на ощупь стула и сесть.
Страх сжимал горло, неизвестность и темнота окутывали сердце.

— Открой ей глаза.

Я вздрогнула от голоса, казавшегося мне когда-то мелодичным. С лица стянули повязку, но я не торопилась поднимать веки. Хоть бы этот голос мне просто послышался. Открыла глаза. Под ногами бетонный пол, стены без окон окрашены зелёной краской. Такой оттенок должен был успокаивать, но внутри покоя не было. 

Передо мной стоял одетый во всё белое Кирилл. Внешне он напоминал ангела: светлые волосы касались плеч, в мутно-голубых глазах таилась печаль. Только я знала, что эта внешность обманчива. Кирилл куда ближе к дьяволу, чем к ангелу.

— Вот так встреча! — стоило ему улыбнуться, и в хищных намерениях не осталось сомнений.

— Отпусти меня!

Я дёрнула руками, пытаясь разорвать путы. Не получилось — запястья обожгло верёвкой.

— Да, мы развяжем тебя, только позже. Вдруг ты буйная? Посиди пока так.

Мне хотелось плюнуть ему в лицо, но Кирилл стоял слишком далеко, чтобы мне удалось до него достать. Хотя лучше было его не злить. Сбоку топтались два амбала. Интуиция подсказывала: если Кирилл не захочет марать руки, то эти парни выполнят грязную работу за него.

— Зачем? Зачем всё это?

— А ты сама не догадываешься? — Кирилл расхаживал из стороны в сторону с довольной улыбкой, словно ведущий викторины, уже знающий все ответы. Меня раздражал его радостный тон и ответ вопросом на вопрос.

— Нет, просвети, пожалуйста!

— Так и быть.

Кирилл перестал мерить комнату шагами, и только тогда я заметила Игоря в проходе. По спине пробежал холодок — он оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. В этом отец и сын были одинаково искусны. Кирилл загнул палец:

— Во-первых, ты слишком много знаешь.

— Я никому не расскажу, — заверила его я. Кирилл недовольно нахмурился. Он посмотрел на меня с укором и пригрозил пальцем, будто объясняя, что старших перебивать нельзя.

— Во-вторых, нехорошо это — уезжать, не попрощавшись. Не мог я тебя отпустить, сначала нужно восстановить наши семейные отношения.

Смысл его слов не доходил. Кирилл двинулся ко мне, и я вся напряглась, вжалась в спинку стула, будто его прикосновения были ядовитыми.

— Ты это прости меня за старое, — Кирилл остановился рядом и присел на корточки, теперь я смотрела на него сверху. Он потянулся к моему колену, но, заметив, с каким отвращением я дёрнулась, благоразумно остановился.

— Если б я только знал, что мы брат и сестра, я бы никогда не стал... Даже не подумал бы тебе навредить. Это всё отец. Тихушник, да?

Кирилл обернулся на стоявшего в дверном проёме Игоря. Что он нёс? Почему Игорь не опроверг его слов? Я зажмурилась и снова открыла глаза. Это не могло быть правдой, Игорь не мог быть моим отцом. Такого члена семьи в моей вселенной не существовало. Мой биологический отец бесследно исчез, как только узнал о беременности. Я уставилась на Игоря в ожидании ответа, а он лишь развёл руками.

— Ааах! Ты тоже не знала? Не знала, да? — моё недоумение веселило Кирилла.

— Я всё объясню, — Игорь впервые подал голос.

— Потом поговорите! — Кирилл жестом показал ему замолчать. — Я уж думал, что узнал последним, а нет. Спасибо Вику, что просвятил. Хотя после недавней встречи с его кулаками, благодарностей он от меня не дождётся.

Я застыла в оцепенении, перестала дышать. Вик знал обо всём? Его предательство и жестокие слова дополнились ещё одним ударом — тайной, которой он со мной не поделился. Хотелось забиться в угол и скулить от боли и злости, но я лишь быстро моргнула, смахнув непрошеную слезинку с ресниц.

— Здесь не люкс, конечно, — Кирилл оглядел комнату. — Но на первое время хватит. Ты отдохни пока, приди в себя, потом поговорим.

Игорь вышел, словно оставаться в этой комнате для него было ещё мучительнее, чем для меня.

— Развяжите ей руки, — Кирилл кивнул громилам возле меня.

— Зачем я тебе?

— Сестрица, я же сказал, что хочу наладить отношения.

— И для этого ты меня похитил?

Громила наклонился ко мне и ножом разрезал верёвку, сковывавшую запястья.

— Ладно, это не единственная причина. Ты моя страховка от необдуманных действий братца.

— Ему на меня плевать, — я массировала запястья, растирала красные следы на коже.

— Может, влюблённые и правда слепнут, но со стороны куда виднее. Сладких снов!

Кирилл покинул комнату, следом вышли его громилы и заперли дверь на ключ. В комнате моего заключения вместо кровати на полу лежал матрас, а рядом стояли стул и письменный стол. Почти как в общежитии, только нет окон. На столе заботливо оставили шариковые ручки, чистые тетрадки и старый учебник по химии. Я тут же швырнула его об стену. Свою злость я могла выместить только на нём.

Чуть позже охранники принесли канистру с водой, ведро и гречневую кашу на ужин.
Жизнь уменьшилась до комнатки с десяток квадратных метров. Время тянулось как липкая жвачка, окутывая вязкой паутиной. Я потеряла ему счёт и только по визитам охранников догадывалась о смене дня и ночи.

Иногда мне мерещились голоса: «Давление падает, тащи плазму», «Кто же её так бедненькую?», «Не отвлекаемся, Станислава Андреевна, зажим». Наверное, я потихоньку теряла рассудок. Слишком много мыслей, слишком мало движения. Чаще всего я думала о Вике. Словно кассетную плёнку я отматывала воспоминания с последней встречи к знакомству. Уже тогда он знал, что я дочь его врага. Обидные слова зазвучали иначе, а угроза «держаться подальше от его семьи» превратилась в заботливое предостережение. 

Был ли Вик хоть раз искренним? Этого я никогда не узнаю.