= 3 =
Инспектор припарковался в неположенном месте, прямо под знаком. Он вытащил из кармана брюк сильно помятую штрафную квитанцию и засунул её под щётку электромобиля. По правилам теперь его не должны увезти на штрафстоянку, но кто нынче соблюдает правила. Перебежав дорогу, он оказался прямо перед входом в бар. Дядюшку Мо уже грузили в фургончик быстрой помощи. Хрупкая доктор подсовывала ему бланк согласия на госпитализацию. Лицо у него было перебинтовано, из-под повязки выпирал пластиковый фиксатор.
Скучающий полицейский обмахивался протоколом. Инспектор бесцеремонно выхватил у него бумажные листки и бегло прочитал.
— У него с головой всё в порядке? — спросил он полицейского скорее для проформы. — Ты зачем этот бред записывал?
— Положено опросить потерпевшего и свидетелей, — лениво ответил тот. — А что у него с головой, меня не волнует. Мне можно идти?
— Валяй, — инспектор вяло махнул рукой.
Он вошёл в помещение. Уборщица, которая только закончила подтирать пол за полицейским и санитарами, всплеснула руками и пробормотала что-то неприятное. Инспектор прошёл к стойке, взял бутылку Бейлиса, налил себе полный стакан, сел на барный стул, повертел стакан в руках и сделал большой глоток. Старуха принялась затирать следы на мокром полу, недобро поглядывая на инспектора.
— Кх-м, — инспектор делано кашлянул, привлекая её внимание. — Когда я был ещё мальчишкой, я часто заходил сюда. Здесь, конечно, не было всего этого блеска, — он обвёл взглядом ряды разноцветных бутылок и отполированные краны для пива. — И публика здесь собиралась не такая вычурная. Зато удон с говядиной у мистера Ху был просто восхитителен. До сих пор не знаю, как правильно: удон — это она или оно? Не важно, — он снова глотнул из стакана. — Если у меня не было денег, то мистер Ху всегда кормил в долг. Потом он о нём забывал. Делал вид, что забывал. А я этим часто пользовался. Когда я пошёл работать в полицию, я вернул ему этот долг. С процентами. Дело в том, — инспектор посмотрел стакан на просвет. — Что мистер Ху оказался крупнейшим дилером в городе. Здесь отоваривались почти все мелкие торговцы. Но у мистера Ху было одно незыблемое правило, за нарушение которого глупцы отправлялись кормить рыб — нельзя подсаживать людей на дурь. Пусть покупают те, кто уже сидит на крючке. Поэтому я прощал ему некоторые шалости. А Юджин не из тех, кому я чем-то обязан. Я думаю, он как-то замешан в смерти мистера Ху. Впрочем, начальство считает, что так даже лучше, когда нет единого дилера. Не мне их судить, — он поставил стакан на стойку. — Так вы говорите, что видели парня на велосипеде перед тем, как обнаружили мистера Мо со сломанной челюстью, — он постучал пальцем по протоколу. — Можете описать его внешность?
— Вот пристали, ироды! — та в сердцах бросила швабру на пол, выпрямилась, подбоченясь. — Сказала же, что молодой. Лесипед ентот прямо по мытому провёз, папуас окаянный! Тут таких знаешь, скоко бывает? Полно. Жвачку под столами шваркають. Всех и не упомнишь.
— Может, какие-то приметы особые запомнили? — инспектор снова взял стакан в руки. — Цвет одежды, велосипеда, волос. У него вообще волосы были? Или лысый парень?
— Так хто ж его, папуаса ведает, — старуха наморщила лоб. — В капюшоне был, балбес. Ей бог, в капюшоне. Цветастый такой. Как тряпка моя, — она ткнула корявым пальцем в тряпку, некогда бывшую не то синей, не то зелёной. — Я цвета енти с детства не различаю. Мне они ни на кой не сдались. Примета у него во какая! — она раздвинула руки. — Лесипед поганый!
— Про велосипед я уже знаю, — инспектор глотнул из стакана и терпеливо продолжил. — Что-нибудь необычное запомнили? Ноги может нет или руки? Татуировки? — он с тоской посмотрел на муляжи камер видеонаблюдения. — Видели, куда поехал?
— Как не увидеть! — уборщица оживилась. — Отсюда поехал, скотинка. Прям из дверей. Это я хорошо запомнила. Погодь, — она вдруг хлопнула ладонью по столу. — Есть примета у его, есть! Горбатый он, что старая ведьма! Я ещё подумала, не ведьма ли это? Вон оно как бывает!
— Горбатый... — инспектор достал ручку, дописал в протоколе. — Большой горб, говорите?
— Да уж не меньше локтя в размере, — старухе явно польстило то, что помогает следствию, она раздухарилась, глаза забегали из стороны в сторону. — Во какой, до самой егойной головы, — она согнулась и руками показала воображаемый горб.
— Понятно, — инспектор снова сделал пометку на бумаге. — Скажите, мистер Мо не употребляет никаких болеутоляющих, расслабляющих веществ? Для отдыха, скажем, или для стимуляции внимания?
— Эк ты наркоту ихнюю забористо назвал, соколик, — старуха захихикала. — Почём я знаю. Ентот скупердяй удавится раньше, чем такое покупать будет. Ежели закладку где найдёт, тогда и я бы не отказалась. Даром-то чего не пригубить?
— Ясно, — инспектор допил Бейлис, поставил стакан на стойку, поморщился. — То есть, не брезгует. Он заявил сержанту Биберу, что его лягнул розовый единорог. Не подскажете, часто у него бывают такие видения?
— Розовый — это у его впервые.
— Хотите сказать, что единорогов других цветов он и раньше видел?
— Ничаго я не хочу сказать, — старуха надулась. — Он ежели и видел чаго раньше, то не говорил.
— Ладно. Если вспомните ещё что-нибудь, звоните в полицейское управление. Оставите сообщение для старшего инспектора Блэйка.
Он ловко спрыгнул с барного стула и прошёл по мокрому полу мимо обалдевшей уборщицы, попутно вручив ей визитку.
Не успела дверь за ним закрыться, как телефон начал истово трезвонить: произошло убийство в башне торгового центра на Бэнкс стрит. Невиданное дело, подумалось инспектору: день только начался, а уже мелкое ограбление, хулиганство и убийство! Что дальше будет? Город будто с цепи сорвался!
Решив, что труп от него не убежит, инспектор заехал в кафе «Малюта», что в русском квартале, выпил нормального кофе и съел порцию фирменных вареников «Ивановские»: на сытый желудок преступления расследуются легче.
Центр культуры малых народов «Небесный бастион», в народе получивший меткое прозвище «Золотая кукуруза», она же «Башня Кавасаки», вздымался к самому небу, доминируя над окрестными домами. Жители буквально заваливали полицейский департамент жалобами, что башня закрывает солнце, но хитрый мистер Кавасаки дружил с мэром, а министр юстиции бывал частым гостем на его вечеринках. Поэтому каждую пятницу от здания департамента на свалку выезжал полный грузовик корреспонденции.
Высокий худой мужчина в длинном коричневом плаще, лохматый, лет сорока, с седеющей бородой, задумчиво пил чай из бумажного стаканчика, разглядывая бесформенное коричнево-красное пятно на асфальте. Повсюду вокруг виднелись брызги коричневой жидкости с разлетевшимися во все стороны обезображенными частями. На остатках тела сохранились обрывки приличного костюма. Молодой человек в форме собирал с асфальта номерные таблички. Инспектор перешагнул через оторванную ступню, коротко поздоровался с коронером.
— Красиво ушёл, — сказал он.
— И не говори. Лучший экземпляр в моей коллекции, — коронер вытащил шоколадку. — Будешь?
— Нет, я только поел. Личность установили?
— Ичиро Кавасаки, — коронер громко откусил от шоколадки. — Собственной персоной.
— Это номер! — у Блэйка вдруг заныл живот, он задрал голову, пытаясь рассмотреть верхние этажи здания. — Там же окна не открываются.
— По периметру есть четыре аварийных выхода, чтобы загружать внутрь громоздкое оборудование, — коронер тоже задрал голову и показывал вверх куском шоколадки. — Ещё есть два выхода на крышу, где краны, башня связи и блоки кондиционеров. Но на крышу он не поднимался. Свидетели видели, как он сам выпрыгнул. Даже видео есть.
— Покажи.
— Вот, — мужчина доел шоколадку, вытащил телефон и открыл на нём архив местного новостного канала. — Свидетель продала ролик телевизионщикам. Некая Роуз Эмерсон снимала верх башни на восходе. Хотела запечатлеть, утверждает она, как солнце поднимается над башней. Смотри, сейчас увеличенно дадут.
На видео было чётко видно, что на вершине башни открыта огромная стеклянная дверь. Человек в строгом чёрном костюме с разбегу вылетает из неё и какое-то время парит в восходящих потоках. За кадром слышны вопли миссис Эмерсон, камера сопровождает падающее тело, потом происходит шмяк. Раздаются крики немногочисленных прохожих. На этом видео оборвалось.
— Прекрасная съёмка, — сказал инспектор недовольным голосом. — Не удивлюсь, если свидетель получит Золотую камеру.
— Говорят, она успела подписать контракт на рекламу смартфонов. Уже сто тысяч просмотров!
— Самоубийство, да ещё и задокументированное. Не верю я в такие совпадения. Данные с камер наблюдения сняли? Свидетелей опросили?
— Ты не выспался сегодня? — коронер участливо посмотрел на него. — Расслабься, дело раскрыто, — он подозвал молодого человека с планшетом, забрал его и начал зачитывать. — В шесть часов мистер Кавасаки встал... Так, тут не интересно... Вот. В семь пятьдесят одну он поднялся на шестьдесят девятый этаж, в свой кабинет. В восемь тридцать девять включил механизм открывания аварийного выхода, через пять минут разбежался и выпрыгнул. Смерть наступила от полиорганной недостаточности вследствие падения с большой высоты, — коронер вернул планшет. — Тебя что-то не устраивает?
— Меня всё не устраивает, — проворчал инспектор. — И в первую очередь, мотив самоубийства. Он человек крепкий. Держит за яйца половину города. С чего вдруг? Ему кто-то угрожал? Кто ему звонил в этот период времени? У него были посетители?
— Башня закрыта до девяти, — коронер усмехнулся. — Звонки мы тоже пробили. Был только один. Он звонил Верховному канцлеру.
— Прекрасно! — Блэйк скривился. — И о чём они говорили, мы, конечно, не узнаем.
— Отчего же, — коронер подмигнул ему. — В приёмной канцлера работает моя... подруга. Обычно канцлер не берёт трубку в такую рань. Если проситель важная персона, то просьбу запишут на бумажку и передадут канцлеру потом.
— И наш новоиспечённый труп оказался важной персоной?
— Канцлер переполошился и отменил все приёмы на сегодня, получив записку. Там было два слова: «Посланник здесь».
— Мистика какая-то, — инспектор принялся массировать шею. — А что видно на камерах?
— На верхнем этаже камер нет. Мистер Кавасаки не любил, когда за ним подсматривают. Ровно в восемь происходит перезагрузка системы видеонаблюдения, меняются охранники, поэтому где-то от одной до пяти минут у нас не хватает. Всё остальное время ничего значимого не происходило.
— Стало быть, надо искать раньше.
— Остынь, лейтенант велел отправлять бумаги судье на подпись. Судья закрывает дело.
— Он закрывает дело о самоубийстве, не выяснив мотив? — удивился Блэйк.
— Формальных поводов полно: у него затяжной бракоразводный процесс, старший сын попал в автокатастрофу, сейчас лежит при смерти, любовница слила в сеть видео, как они занимаются сексом. Стоит только копнуть, там такой ворох проблем! Никто не хочет заляпаться в этом. И тебе не советую.
— Согласен. Но для очистки совести я здесь пошарю немного. Пока лейтенант не позвонил.
— Пошарь, — коронер пожал плечами. — Твоё дело. Не забудь ко мне потом заскочить, подписать протоколы.
— Вечером. Я ещё должен к Рэйчел успеть в больницу.
— Как она?
— Доктор говорит, что аортальный клапан не задет. Ещё месяц на антибиотиках.
— Хорошие новости. Протезирование клапана — та ещё процедура, — коронер поморщился. — Занимается сейчас?
— Да, на дистанционке. Школа пошла нам навстречу. Она молодец, даже выбилась в отличницы. Надо ей подарок купить.
— Конечно, побалуй ребёнка.
В холле небоскрёба было непривычно пусто. Обычно снующие здесь курьеры, юристы и бизнесмены средней руки забились по щелям и не высовывались, дабы лишний раз не встречаться с полицией.
Инспектор поднялся на верхний этаж в сопровождении секретарши и хмурого охранника. Тот должен был открывать двери.
Огромный кабинет мистера Кавасаки поражал своей нетронутостью и аскетичностью. Посреди кабинета маленький садик с карликовыми деревьями, водяной мельничкой и прудиком, где плавали золотые рыбы. Массивный деревянный стол пуст, кресло задвинуто. Огромная жаба вылупила на инспектора глаза из-за стекла аквариума.
— Здесь успели убрать? — спросил инспектор, проведя пальцем по поверхности стола.
— Здесь убирают каждое утро, — менторским тоном сообщила немолодая секретарша. — Мистер Кавасаки очень любит... любил чистоту и порядок.
— Здесь что-то изменилось, или всё так, как обычно? Его бумаги, компьютер в порядке?
— Мистер Кавасаки не работал здесь. Он предпочитал работать в спальне, на третьем этаже.
— Зачем же ему тогда кабинет? — удивился инспектор, подходя к окну.
Из окна открывался изумительный вид на город. Все здания были будто на ладони. Божественные маяки веры возвышались над кварталами, чётко разделёнными уличными артериями.
— Он поднимался сюда смотреть в окно. Как вы сейчас.
— Никогда не понимал богачей: построить небоскрёб, чтобы смотреть на город по утрам.
— Мистер Кавасаки говорил, что ждёт кого-то. Каждое утро он поднимался сюда, чтобы встретить рассвет и посланника. Так он говорил.
— Похоже на религиозный б... — инспектор вовремя спохватился. — Фанатизм. И давно это с ним?
— Два года назад он начал регулярно подниматься сюда каждое утро.
— Значит, давно, — инспектор вернулся к столу, присел на корточки, разглядывая покрытый бамбуковой плиткой пол. — У мистера Кавасаки есть велосипед?
— У него было всё, что только может пожелать человек.
— Так есть или нет?
— Я не знаю, — устало ответила секретарша. — В гараже здания — точно нет.
— Хорошо, — инспектор сфотографировал пол на телефон. — Можете показать место, откуда он...
— Я поняла. Пойдёмте.
Они прошли вдоль окна, открыли потайную дверь, спрятанную за драпировкой, и попали в техническое помещение. Крашенные синим кирпичные стены, потолок и пол. Вдоль стен тянутся всякие трубы и кабели. Хорошо виден механизм открывания аварийной двери. Сама гигантская дверь из толстого тонированного стекла закрыта.
— Зачем нужен механизм? — инспектор сфотографировал кнопку включения и пол под ней.
— Снаружи очень сильный ветер на этой высоте, — молчавший до того охранник подал низкий голос. — Если ветер в эту сторону, дверь не открыть вручную.
— Понятно. Кто-то мог желать мистеру Кавасаки смерти?
— Если составлять список, то там будет тысяч пять человек, — секретарша смерила инспектора недовольным взглядом. — У бизнесмена такого уровня всегда есть недоброжелатели.
— Вы можете составить этот список? — инспектор усмехнулся. — Мне придётся проверить всех. Пришлите мне его на почту, — он протянул секретарше визитку. — И последний вопрос: кто-нибудь видел горбатого молодого человека с велосипедом в здании?