= 2 =
В этот рассветный час инспектор Блэйк прятался за каминной трубой на чердаке многоэтажного дома. Невысокий мужчина крепкого телосложения, лет тридцати пяти на вид. Длинные русые волосы уложены так, чтобы прикрыть расширяющуюся лысину. На лице щетина недельной давности. Одет он был в бежевую рубашку и мешковатый коричневый пиджак, из выреза которого торчал замызганный полосатый галстук. На ногах коричневые же брюки и лаковые туфли со шнурками. Серый болоньевый плащ небрежно наброшен на плечи.
Поперёк пространства чердака натянуты бельевые верёвки, на которых сушатся заботливо расправленные простыни и наволочки. Над цветастыми пододеяльниками кое-где поднимается парок. Сквозь слуховые окна проникает слабый ещё солнечный свет, доносится шум с улицы и начало утренней молитвы.
С другой стороны чердака послышался звон тазика для белья, сдавленные ругательства и возня. Приближались неторопливые шаги. Инспектор выглянул из-за трубы: двое воров, в чулках на лицах, в детских картонных масках на глазах, начали собирать бельё в большой таз. Оба в чёрных плащах. Один высокий, другой чуточку пониже. Как и указано в ориентировке.
— Смотри, с пятнами не брать! — глухо сказал первый.
— Я ничего через этот чулок не вижу! — фальцетом ответил второй.
— Ладно, потом разберёмся. Бери всё.
Они начали снимать прищепки, когда молитва прервалась, и с улицы донёсся душераздирающий крик. Инспектор выскочил из-за укрытия, удерживая значок в вытянутой руке.
— Полиция! На пол! Руки за голову! — громко сказал он.
Воры бросились на утёк, расталкивая на ходу простыни. Инспектор еле поспевал за ними, путаясь в развешанном белье.
— Стой! Стрелять буду! — кричал он вдогонку.
По правде говоря, инспектор лукавил: деньги на патроны кто-то из руководства давно стащил, а табельное оружие, закупленное много лет назад, уже давно не стреляло из-за отсутствия запасных частей. Поэтому своим ржавым пистолетом он мог, разве что, гвозди забивать.
Тот, что поменьше, бросил в него таз с бельём. За раскачивающимися простынями он не заметил, и белый пододеяльник плюхнулся ему на голову. Нога попала в таз, он поехал по влажному полу прямиком в каминную трубу. Раздался глухой удар: инспектор со всего маху влетел лбом в трубу, потеряв на какое-то время ориентацию. Крик на улице прекратился, в ушах продолжало звенеть. Инспектор сделал неуверенный шаг в сторону, продолжая сжимать значок в вытянутой руке.
— Ой, мамочки! — вскрикнула женщина. — Тут привидение!
— Снимай быстрее, — сказал мужской голос.
Какой-то высокий мужчина помог инспектору стянуть пододеяльник.
— Кто вы? — спросил он.
— Разве не видно? — проворчал инспектор. — Лучшее в мире привидение со значком.
* * *
Бар для сексуальных меньшинств «У дядюшки Мо» уже час, как закрылся. Сквозь драпированные окна брезжил рассвет. Хозяин заведения, Юджин Мо, немолодой китаец в голубой спортивной кофте на молнии и розовых штанах, пересчитывал выручку, из-под толстых стёкол очков поглядывая за уборщицей. Бойкая старушенция что-то бормотала себе под нос, орудуя шваброй между столами.
— Ходют тут папуасы всякие, — донеслось до Юджина стариковское ворчанье. — Вот бы жвачку эту на лоб себе лепили!
Старуха, кряхтя, полезла под стол со шпателем в руке.
Юджин экономил на всём. После того, как ему удалось извести мистера Ху, дела никак не хотели налаживаться. Даже переоборудовав его дешёвую закусочную в модный ныне бар, он не достиг прежнего оборота. Будто мистер Ху что-то скрыл от него, некое удачное предприятие или противозаконную деятельность, за счёт которой покрывал убытки закусочной. Поэтому и персонал был самый убогий в округе: подслеповатый мальчик-бармен, хромые официантки и еле живая уборщица. У завсегдатаев даже закрепилось альтернативное название: «Хромая утка», отчего Юджин приходил в ярость, но поделать с этим ничего не мог.
Размеренное чтение утренней молитвы, едва доносившееся с улицы, прервалось истошным воплем. Уборщица резко подняла голову и ударилась о стол. Юджин от неожиданности выронил из рук горсть мелочи, и монеты раскатились по полу. Оба бросились было собирать деньги, но свет внезапно выключился. В баре стало темно и тихо. Слышно было только, как натужно сопит уборщица, ползая по полу и собирая мелочь.
Едва не поскользнувшись на мокром полу, Юджин поднялся, снял со стола один из стульев, сел посреди зала. Из туалета донёсся странный звук. Он прислушался: так и есть, кто-то снова звякнул велосипедным звонком. Юджин вскочил и бросился в туалет. Ещё грязного велосипеда ему тут не хватало!
Полутьма туалета озарялась необычным голубым свечением, исходившим с потолка. Аккурат вокруг большой круглой дыры, под которой валялся новенький велосипед. Из дыры высунулась чья-то нога, потом вторая, и рядом с велосипедом спрыгнул на пол молодой человек, на вид года двадцать три. Одет в белую футболку с принтом, на ногах зауженные спортивные брюки и чёрные кроссовки на липучках. Поверх футболки зелёная кофта с капюшоном. Лицо овальное, с прямым носом и узким подбородком, не лишённое некоторой привлекательности. Волосы чёрные, кудрявые, торчат пышной копной.
Парень подставил руки, и в дыру свалился толстый белый хорёк. Он тут же забрался парню на плечи и начал озираться по сторонам. У Юджина непроизвольно открылся рот. Он хотел что-то сказать, но хорёк его опередил.
— Выруби его! — приказал хорёк грубым мужским голосом.
Молодой человек со всего маху врезал Юджину в челюсть. Тот грохнулся на пол, теряя сознание.
— Вот же болван! — хорёк одной лапой держался за воротник кофты, а другой делано закрыл глаза. — Используй нейроимпланты. Давай теперь хоть спреем памяти брызни, что ли.
— А вы не могли сразу сказать, сэр? — возмутился парень. — И нельзя было выбрать аватар полегче? Мне его всё время носить.
Он склонился над Юджином, достал из кармана прыскалку и сделал тому по два впрыска в каждую ноздрю.
— Сам такой выбрал, — парировал хорёк. — Я один, а вас много. Не могу же я думать за каждого. Кто это хоть был-то?
— Юджин Мо, — прочитал парень на бейджике. — Менеджер.
— Был Юджин Мо, стал Юджин Ноу Мо*, — хорёк хихикнул.
— Очень остроумно! — парень закатил глаза. — Что с ним дальше делать?
— Да ничего. Сам очухается. Пошли уже.
Сияние померкло, дыра в потолке постепенно исчезала прямо на глазах. Хорёк юрко залез под кофту и устроился у парня на плече. Тот поднял велосипед, под негодующие вопли уборщицы выкатил его из бара и поехал по Чемберлен стрит в сторону центра.
* Имеется в виду, что в английском «мо» (пишется more) переводится как «больше», а словосочетание «ноу мо» (пишется no more) — как «больше не надо».
* * *
Одинокая девушка ёжилась на остановке, кутаясь в тонкое голубое пальто. Пышные каштановые волосы разметались по плечам. Милое личико со слегка курносым носом выражало тревогу и озабоченность: прерванная молитва и ужасные крики напугали её, да и электробуса не было уже давно. Она посмотрела на часы, переступая от нетерпения с ноги на ногу. Нельзя опаздывать на работу, будут большие неприятности от мистера шило-в-заднице-Мак-Коя.
Старикашка явно был к ней неравнодушен. Он уже ловил её на опозданиях, и его намёки насчёт вечера с караоке уже начали надоедать. Проблема была в том, что Руби, так звали девушку, терпеть не могла парней, караоке и, в особенности, мистера Мак-Коя, директора их юридической конторы «Мак-Кой и Мак-Кой». По правде говоря, она ещё какое-то время надеялась, что директор — это старший из Мак-Коев, но недавно выяснилось, что он младший. А старший уже давно кормит червяков на городском кладбище. От этого работа в конторе стала для неё ещё более омерзительной. Хотелось на тёплое море, под палящие лучи голубого солнца.
Электробус с шипением остановился, передняя дверь открылась прямо перед Руби. Улыбчивый темнокожий водитель помахал ей рукой, но Руби его проигнорировала. Всегда берёт утреннюю смену, чтобы попасть в то время, когда девушка едет на работу. Слишком нахальный и невоспитанный. И наверняка глупый.
Руби села в самом конце полупустого электробуса, чтобы водитель её не видел, открыла книгу «Вишнёвые заводи» и пролистала до нужной главы. На встроенном в спинку кресла экране крутилась реклама какого-то туристического агентства.
— Солнце, море круглый год на Карачуне вас ждёт! — вещала загорелая девушка идеальных пропорций тела.
Затем камера показывала жарящихся на солнце довольных туристов.
— Крем от загара в подарок! — криво улыбаясь, говорил синюшный молодой человек с веснушками на всех оголённых частях.
Девушка поморщилась. Почему-то от этого парня её начинало тошнить. Неужели все мужики такие убогие?
Мимо проносились красные новогодние огни, электробус поворачивал на улицу Мао, как раз напротив известного бара. Неоновая вывеска блеснула в окне. Водитель вдруг резко затормозил, засигналил, высунулся в окно и обматерил молодого человека на велосипеде, что резко выскочил перед электробусом.
— Так-так-так, — мистер Мак-Кой посмотрел на часы, потом смерил Руби презрительным взглядом. — Опять опоздание на целых четыре минуты. Мисс Руби Бруклин Стивенс, я даю вам последний шанс. Марш делать отчёт по делу о взломе программного обеспечения в банке «Перлман и внучатые племянники»! Я хочу видеть его после обеда.
— Перлмана или отчёт, сэр? — переспросила девушка.
— Вы ещё умудряетесь язвить! — зашипел Мак-Кой. — Не в вашем положении. Ещё одно такое опоздание, и я не посмотрю на то, что вы лучший специалист в области ПО для банкоматов! Мне надоело платить вам за ваши опоздания. Буду вычитать из зарплаты. Зарубите себе на носу!
— Да, сэр, — Руби еле сдержала усмешку: уж кто-кто, а Мак-Кой со своим носом-рубильником не должен был говорить эту фразу.