Слежка
Вечером, отправившись за пополнением запасов еды, Инуба едва не столкнулась в подъезде с ярко раскрашенной дамой, источавшей во все стороны обволакивающие волны сногсшибательных духов. Женщина бросила на неё колкий взгляд и тут же отвернулась.
Спустя полчаса Инуба уже крутилась с набитой тележкой в огромном универсальном магазине, пытаясь вспомнить, что ещё забыла. Приблизившись к соблазнительной полке с шоколадом, она вдруг ощутила знакомое облачко запаха. Ошибки быть не могло — в отделе явно крутилась та же дама из подъезда.
— Наверное, просто совпадение, — попыталась успокоить себя Инуба.
Но когда она вышла с покупками, заметила, как с парковки одновременно стартовал автомобиль, который держался за ней до самого дома. Тогда она не свернула, а поехала дальше — и остановилась у книжного магазина. Вроде бы подозрительная машина исчезла.
Она вошла. Дверной колокольчик звякнул, и к ней выбежал хозяин — суетливо-приветливый, маленький, бодрый старичок. В руках у него была потрёпанная книжка, которой он энергично размахивал прямо перед её носом.
— Госпожа Инуба! Сколько лет! Знаете, у нас новинка — свежий детектив. Рекомендую! Я сам прочитал — не оторваться.
Он указал жестом внутрь:
— Хотите начать читать прямо здесь? Если понравится — а понравится точно — продам вам с большой скидкой. Ну как? Помните ваш любимый столик?
Инуба улыбнулась, взяла книжку и направилась по узкому коридору между книжными полками к укромному столику в самом углу. Она раскрыла первую страницу и начала читать:
Оттопырив густую бороду, он медленно приближался. Женщина невозмутимо порылась в сумочке, достала губную помаду и, словно в самом неподходящем моменте, слегка подкрасила губы. Это смутило человека — он замер. Она снова опустила руку в сумку и, пошарив в её недрах, извлекла блестящий металлический предмет. Сначала показалось, что это расческа, но в тусклом свете было видно — дамский револьвер. Женщина спокойно отвела предохранитель и прицелилась прямо в лоб чернобородому громиле. Его лицо вспыхнуло — то ли от гнева, то ли от страха. В дрожащей руке он сжимал недопитый стакан водки. Он продолжил приближаться, не отпуская стакан, словно боялся, что его отнимут. Когда его огромная рука потянулась к оружию, женщина нажала на курок. Стеклянный стакан полетел на гранит — с грохотом разлетелся вдребезги. За ним — рухнул и человек.
Инуба о чём-то задумалась, поднялась и подошла к хозяину.
— Действительно увлекательно. Обязательно куплю! Но я кое-что забыла в машине. Пять минут — и я вернусь. Только, пожалуйста, придержите мой столик!
Старичок, слегка удивлённый, не успел ответить — как она уже выскочила из магазина.
Вернувшись через несколько минут, не привлекая внимания, Инуба быстро прошла к своему месту. Взяла книгу. Поднесла её к носу.
Первая страница предательски пахла теми самыми духами.
На следующий день Инуба поспешила на работу. Крепко вцепившись в руль, всю дорогу она косила глазами на зеркало, надеясь заметить слежку. Но либо её действительно оставили в покое, либо те, кто наблюдал, удачно замаскировались — в утренней дорожной пробке это было совсем не трудно.
Когда она добралась до места, город уже жил полной жизнью. Припарковаться было непросто, но, преодолев несколько кругов по стоянке, ей удалось втиснуться на узкое место. Затем она направилась к хорошо заметному зданию, архитектура которого вызывала у прохожих как минимум удивление.
Построенное на могучих мраморных колоннах, здание венчали кирпичные верхние этажи с куполообразной крышей. По периметру купола расположились скульптуры мифологических существ: гидры, кентавры, гоблины, тролли, феи, русалки, сфинксы и циклопы. Этот эксцентричный ансамбль невозможно было проигнорировать. Здание являлось крупнейшим центром для детей с врождёнными патологиями. Здесь собирались подростки со всех концов мира.
Большинство травм и аномалий были неизлечимы хирургически. Поэтому основной задачей центра было — не исправить тело, а создать пространство, где можно вырастить полноценную личность и смягчить психологический ущерб с самых ранних лет.
Инуба прошла через просторный холл и поднялась на второй этаж. Её воспитанники находились в светлой комнате, наполненной мягким шумом и разноцветными игрушками.
У самого входа сидел тринадцатилетний мальчик с четырьмя руками. Среди сверстников его прозвали Паук. Из каждого плеча — словно ветки из ствола — росли по две вполне функциональные, ловкие руки. Всё остальное: туловище, лицо, ноги — абсолютно пропорционально.
Рождённый в заброшенной деревушке, он был вскоре продан в цирк родителями, которые не смогли — или не захотели — заботиться о нём. В цирке Паук быстро стал звездой: играл одновременно на скрипке и гитаре, жонглировал полусотней предметов, стрелял по четырём целям одновременно. Доход от него был значительный — поэтому хозяин запирал его на ночь.
Ему повезло: один сердобольный меценат выкупил мальчика за большие деньги и отправил сюда, в центр.
Сейчас Паук, как обычно, был прикован к компьютеру. На экране — боевые сцены. Один из героев, конечно же, Человек-Паук. В отличие от многих воспитанников, он гордился своими четырьмя руками. Весельчак по натуре, он мгновенно заметил Инубу: две руки продолжали бегать по клавиатуре, две другие приветственно махнули ей.
Рядом с ним сидела девочка лет семи с огромными красивыми глазами, окружёнными густым чёрным волосяным покровом, из-за чего она напоминала симпатичную шерстяную обезьянку. С лёгкой подсказки воспитателей она играла с обезьянками-куклами. Девочка так была увлечена, что даже не заметила приход Инубы.
Обычно Инуба присоединялась к игре, но сегодня решила не мешать и направилась к другому уголку комнаты.
Там, в глубине, тихо сидел мальчик с головой, сросшейся с туловищем и огромными выпученными глазами. За это он получил, на первый взгляд, обидное прозвище — Жаба.
Не требовалось особого воображения, чтобы понять: образ жабы будет преследовать его в школе, на улицах, в мечтах. Поэтому Инуба решила перекодировать этот образ — превратить в достоинство. С раннего детства она вместе с ним читала книги о земноводных: о невероятной живучести, приспособляемости, мудрости их мира.
Так в сознании ребёнка формировался сказочный ореол — не насмешка, а благородное имя. Ведь в Древнем Египте жабы были символом воскрешения и мумифицировались рядом с фараонами. А в мифах — превращались в царевен.
Позже мальчик-Жаба полностью погрузился в научное изучение земноводных. Он знал их эволюцию, их связи, их тайны. Он гордился тем, что именно они — первыми среди позвоночных — вышли на сушу.
Ему выделили небольшой уголок в центре, где он разводил тритонов, ящериц, саламандр, жаб. Проводя дни в наблюдениях, он твёрдо решил: станет герпетологом. Или батрахологом — как называют эту редкую область.
Теперь прозвище "Жаба" ему не казалось обидным. Оно стало чем-то вроде медали. Или посвящением.
Рядом с Мальчиком-Жабой сидел Мальчик-Черепаха — с огромным родимым пятном на спине, занимавшим почти три четверти его маленького тела. Он дружил с Жабой и, подхватив от него страсть к земноводным, часами обсуждал нюансы амфибийной жизни. Сегодня они разговаривали особенно оживлённо — то взмахивали руками, то втягивались в шёпот, то резко замолкали.
Их разговору непрерывно мешали гиперактивные сросшиеся сестры-близняшки, которых они безуспешно пытались отогнать. На двоих у них было одно тело, две руки, две ноги — но две совершенно разные головы. Одну тянуло в спор, другую — в смех. Возможно, потому их и называли Инь-Янька.
На первый взгляд всё выглядело довольно обычно. Но Инубу обдул лёгкий ветерок тревоги. Что-то было не так.
Дети явно чем-то взволнованы, и будто невидимые пунктирные линии — взглядов, жестов, полутонов — сходились к ней, как к эпицентру. Она вопросительно посмотрела на Мальчика-Черепаху — тот поспешно отвернулся. Перевела взгляд на Паука — он демонстративно скрестил две руки на груди, третьей поглаживал клавиатуру. Но четвёртая, почти незаметно, указала в левый угол комнаты.
Инуба взглянула — и встретилась с пронзительным, чуть испуганным взглядом девочки-Русалочки.
Она получила своё прозвище из-за сросшихся ног, обрамлённых перепонками — создающими иллюзию плавников. Длинная юбка скрывала физический изъян, и на первый план выходили красивые черты лица, проворные руки и живой, пытливый ум.
С Русалочкой Инуба проводила много времени — читали серьёзные книги, обсуждали сложные темы. Обычно, при появлении Инубы, девочка расплывалась в улыбке и махала рукой. Но сейчас она сидела притихшей, с настороженным видом.
Инуба подошла ближе.
Русалочка оглянулась и незаметно протянула свернутую бумажку. Инуба удивлённо её развернула. Там — всего две цифры.
— Что это такое? — шепнула она.
Русалочка прошептала:
— Я точно не знаю. Но вчера ночью кто-то постучал в дверь. Открыла новая воспитательница — та, что ещё плохо ориентируется в детях. На пороге стоял мальчик. Она посмотрела на него — и впустила. Потому что он выглядел...
Русалочка замялась.
— Как? — тихо, но решительно спросила Инуба.
— Он выглядел... нормально. То есть нормально для нас. То есть совсем... необычно. Ну, понимаете — как один из наших.
Девочка запуталась в объяснениях, и это только усилило тревогу.
— Он зашёл очень уверенно. Как будто свой. Осмотрел всех — внимательно, не спеша. Мы решили, что он новенький. Знаете, как у нас бывает: появляется кто-то — и мы сразу хотим познакомиться. Но с ним было... что-то другое. Что-то странное.
Она замолчала, пытаясь подобрать слово.
Инуба села рядом, заглянула ей в глаза.
— Как будто он... не такой, как все? — осторожно подсказала она.
Русалочка кивнула. Глаза её метались, будто искали объяснение, которого не существует.
— Да... совсем Другой, — прошептала Русалочка. — Мы так его между собой и назвали — «Другой».
Он внимательно осмотрел всех... и почему-то подошёл ко мне. Я не понимаю, почему — он выбрал именно меня. Был очень вежлив. Даже... непривычно вежлив.
У него был странный голос. Я такого никогда не слышала. И лицо — почти всё было обмотано шарфом. Я сказала ему, что у нас никто не стесняется своих отличий. Мы здесь — такие, какие мы есть. Он молча посмотрел на мою юбку... и ничего не ответил.
Потом немного поговорил со мной. Но всё время, пока он был рядом, от него шла... какая-то сила. Не злая. Но сильная. Мне сразу захотелось с ним подружиться.
А потом он сказал, что торопится. Взял мою руку... и вложил в неё бумажку. Я не поняла, что он хочет. Даже немного испугалась. Его рука была горячая — как будто горела изнутри.
Он сказал, что это очень важно. Что бумажку нужно передать Инубе. Только ей.
Я не знаю, откуда он узнал о вас. Или что мы с вами дружим. Я хотела спросить его... Но он уже отвернулся и ушёл. Очень быстро.
И всё это время — пока мы говорили — в комнате стояла такая тишина, будто воздух остановился. Все перестали играть, читать... и просто смотрели на нас.
Мне кажется, даже сейчас дети не могут забыть ту встречу. Всё было так... странно. И волшебно. И немного страшно.
Русалочка замолчала, устремив взгляд ввысь, словно пытаясь разглядеть силуэт, исчезнувший за порогом.
Инуба смотрела на неё несколько секунд. Затем медленно поднялась и тихо произнесла:
— Я думаю, я знаю, кто он.
И решительно направилась к выходу.