Акт I глава VI: Прорыв современности
Прошёл век с тех пор, как Монархия выстояла в кровавых войнах. Век, полный достижений, рывков вперёд и технологий, что изменили всё. Но прогресс обошёлся не дешевле, чем выживание. Природа, что когда-то цвела в королевстве, погибла под железной поступью. Луга, где весной влюблённые лежали среди трав и цветов, слушая шёпот ветра, обратились в серые пустыни, где пыль скрипела под ногами. Реки, что несли баржи с товаром к городам, высохли, оставив глубокие шрамы в земле — мёртвые русла, заваленные мусором. Озёра, что прятались в лесах или сверкали на равнинах, стали кратерами, где ветер гонял песок. Горы, покрытые лесами и мхом, ободрались до голых скал и сухих каньонов, их склоны рухнули под напором машин.
Между городами раскинулась пустошь. Её обитатели — ящерицы да мелкие твари — грелись на камнях, провожая взглядом поезда и самолёты, что гудели над их головами. Люди больше не гуляли там — только сталь и дым двигались по дорогам.
Этот век начался с перелома. Двое инженеров, Адлер Йемец и Фаус Йорган, основали корпорацию «ЭвоТех» и бросили вызов судьбе. Их идея была дерзкой: вырвать человеческое сознание из хрупкой плоти и поместить в кибернетическое тело. Они видели в этом спасение — конец болезням, войнам, старости, всему, что ломало людей. Йемец, сын севера, знал цену слабости. Его город, затерянный среди снегов, дрожал от землетрясений, тонул в наводнениях, замерзал в лютые зимы. Отец погиб под обвалом, мать — от болезни, а чужие армии веками топтали их земли. Юный Адлер, копаясь в обломках старых машин, мечтал о силе, что победит природу и врагов. Человек, говорил он, должен стать больше, чем он есть.
Фаус Йорган смотрел глубже. Кибернетик с душой философа, он рос среди книг и старых легенд. Его тянуло к вопросам: что такое душа? Что делает нас людьми? Он видел ответ в разуме — вечном ядре, что гниёт в теле, как в клетке. Встреча с Йемецом на научной сходке в столице стала искрой. Они спорили до хрипоты: Йемец хотел власти и выживания, Йорган — познания и свободы. Но споры родили проект, что перевернул мир.
Работа началась в тесной комнате, заваленной чертежами. Они знали: нужен не просто металл, а ключ к сознанию. Йемец настаивал — старая плоть должна уйти, уступив место новому. Он говорил о господстве Монархии, о том, как киберлюди раздавят врагов. Йорган возражал: это не оружие, а дар. Долгая жизнь без страха смерти откроет людям звёзды, искусство, истины. Их взгляды сталкивались, как молот и наковальня, но вместе они ковали чудо.
Первые шаги были трудны. Нейронная сеть, что копировала мозг, путалась в данных. Добровольцы отдавали воспоминания, но машины выдавали кашу из обрывков. Люди верили в «ЭвоТех» — одни видели спасение, другие — надежду на славу. Монархия дала деньги и ресурсы, видя в проекте силу. Совет Пяти, правящий после смерти Сиэрэя, мечтал о солдатах, что не устают, о власти, что не рухнет. «Освободим разум от тела — и мир падёт к нашим ногам», — шептались в залах дворца.
Двадцать лет ушло на борьбу. Тысячи добровольцев — больные, искатели приключений, смертники — легли на столы лабораторий. Их тела гасли, их разумы терялись в проводах. Йорган страдал, глядя на каждого погибшего, его голос дрожал: «Стоит ли оно того?» Йемец был непреклонен: «Жертвы — плата за прогресс. Мы идём дальше». Он настоял, чтобы в дело пустили убийц и воров из тюрем — тех, кому всё равно умирать. Мораль уступила расчёту.
Общество раскололось. Одни кричали о новой эре, о жизни без боли. Другие, ведомые жрецами, называли это грехом. «Вы создаёте пустышки без душ!» — гремели с кафедр. Угрозы сыпались на «ЭвоТех», как град: семь раз стреляли в Йемеца и Йоргана, письма с проклятиями рвали ящики. Глашатай корпорации пал на сцене — пуля пробила ему лоб перед толпой. Совет боялся, но не отступал, видя в проекте рычаг для трона.
Десять лет спустя успех пришёл. Йемец, чья вера не дрогнула, первым отдал разум машине. Его тело умерло, а сознание проснулось в металле. Но радость разбилась о стену: он не чувствовал рук, не видел света, не слышал ветра. Запертый в пустоте, он стучал в консоль: «Фаус, это не жизнь». Йорган, сжимая кулаки, пять лет чинил ошибку. Он дал телу новые глаза — зоркие, как у ястреба, уши — чуткие, что ловят шёпот в гуле, кожу — живую на ощупь. Память стала бездонной, разум — острым. Йорган сам шагнул в машину, и их рукопожатие в новых телах стало победой.
Тридцать пять лет труда окупились. Совет Пяти, сменивший монарха, ахнул от мощи «ЭвоТех». Деньги хлынули рекой, и половина народа пошла под нож — ради вечности, ради силы. Так родились Хомалиос — киберлюди, что не знали старости, боли, слабости. Их тела гудели энергией, их разумы хранили века.
Но с триумфом пришёл раскол. Одни видели в Хомалиос будущее, другие — угрозу. Люди с плотью требовали запрета: «Они не мы! Они отняли нашу суть!» Страх гнал их на улицы, гнев — в храмы. Хомалиос звали еретиками, их шаги по мостовым встречали плевками. Были и те, кто молчал, принимая перемены без осуждения, но и без желания меняться.
«ЭвоТех» взлетела на пик — и рухнула под ударом власти. Новый монарх, Эйк Горский, избранный Советом, увидел в Хомалиос не свободу, а цепи. Закон раздавил их: киберлюди потеряли права, став РСНР — Рабочей Силой Неограниченного Расхода. Половина народа, что выбрала новую жизнь, оказалась в ошейниках.
Йемец и Йорган взбунтовались. Они кричали с трибун: «Это не то, ради чего мы их создали!» Но их голоса утонули в шуме. Совет обвинил их в измене, в подрыве устоев. Арест был быстрым: Йемеца увели в северную крепость, Йоргана — в неизвестность. «ЭвоТех» разогнали, а их труд обратили в прах.
Хомалиос, рождённые для величия, стали рабами. Их сила гнула сталь, их разумы видели дальше горизонта, но воля осталась под пятой алчной власти. Они подчинились — верность Монархии была вбита в них войнами прошлого. Новая эра началась не с надежды, а с гула машин, что служили господам, пряча в себе живые души.