Метаморфозы будущего

События 1751 года легли в основу того, чем в итоге стала монархия Эрносс. Началось всё с нападения на империю Киррию — единственного союзника Монархии.

Как гласят исторические сводки, описанные Аргоном Фью в «Тенях прошлого»:
«Руководство КСП чётко осознавало, что одной лишь военной силы будет мало для победы — нужно разжечь пламя. Используя свои агентурные сети, они подпитывали недовольство народных масс в северных провинциях. На недавно присоединённых землях ещё не успел прижиться имперский порядок, поэтому местные стали идеальным хворостом для будущего кострища в глазах голодного врага. Агенты КСП, словно шепчущие тени, действовали скрытно, подпитывая гнев коренных жителей всевозможными хитросплетёнными речами и, где это было необходимо, золотом. Власть Киррии, в свою очередь, отвечала на растущие проблемы эмоционально. Вместо того чтобы разобраться в природе происходящего, многие администрации местного значения предпочитали слову проверенную годами грубую силу. В городах происходили массовые облавы на агитаторов, а против митингующих использовали дубинки. Иногда гвардейцы позволяли себе пускать в ход клинки, что окрашивало улицы в красный цвет. Слухи о пытках за тюремными стенами, где крики несчастных разбивались о камень, распространялись по стране, словно болезнь. Критической точкой стала смерть семилетнего мальчика — его хрупкое тело попало под горячую руку во время очередного разгона толпы. Кровь ребёнка, пролившаяся на мостовую, стала отправной точкой Киррийского Восстания. Правда, никого уже толком не волновало, что тот, кто занёс руку, чтобы убить мальчишку, был одним из шпионов КСП, служившим в рядах гвардии. Это уже не имело никакого значения, ведь пламя революции разгорелось...»

После успеха в разжигании внутреннего конфликта руководство КСП приступило к следующему этапу. Началось снабжение повстанцев. При помощи выстроенных, пока ещё тайных, логистических троп революционеры получали вооружение, боеприпасы, медикаменты, продовольствие и информацию. Сложно переоценить ценность информации. Вовремя предоставленные данные позволяли повстанцам точечно наносить болезненные удары гигантской имперской машине. Из громких событий стоит упомянуть убийство достаточно влиятельного губернатора города Аль-Кхры. Во-первых, это самый крупный город среди всех в северном регионе Империи. Во-вторых, этот человек своим грамотным руководством и колоссальным влиянием всячески мешал революции разгораться всё сильнее и сильнее. Его смерть стала сильным потрясением для имперских сил. Следующими громкими событиями были подрыв четырёх крупных военных складов, а также покушение на одного из приближённых к императору советников.

В это же время в Норгкорской Республике радикальные националисты совершили политический теракт. Успешная операция по ликвидации местного правителя была не случайностью. Это произошло на почве разногласий руководства КСП касаемо будущих военных операций. Лидер Норгкорска так или иначе мешал союзу начать активные военные действия против империи Киррии. Наступивший хаос позволил националистам захватить власть в стране. При помощи хитросплетённой пропаганды им удалось убедить свой народ в том, что вся вина за убийство их лидера всецело лежит на плечах Империи. Это и стало поводом официально объявить войну, чтобы КСП смог выступить единым фронтом в этом конфликте.

Западный флот КСП должен был заблокировать залив Шейль — ключевую артерию, связывающую империю с внешними водами. Это должно было лишить Киррию важнейшего логистического и торгового пути.
«Северная длань», объединённая сухопутная армия Норгкорской республики и Нахшготского королевства, должна была атаковать Империю с севера, соединившись с революционной армией. Повстанцы к этому моменту уже сумели закрепиться в нескольких крупных городах северного региона. Подобные успехи противника заставляли руководство имперской гвардии концентрировать всё большие силы на севере государства. Но в этом и заключалась их ошибка — они оголяли южные границы.

Кернакский легион выжидал подходящего момента — переброску большей части имперских легионов с юга на север. И, убедившись, что юг Киррии беззащитен, должен был нанести сокрушительный удар, открыв второй сухопутный фронт.

Одновременно с Западным Восточный флот КСП должен был заблокировать Монархии Эрносс доступ к воде, чтобы та не смогла быстро перебросить поддержку своему «угасающему союзнику». После успешной блокады флотилии должны были оказать всяческую поддержку сухопутным силам, прикрывая их артиллерийским огнём с воды. В ключевой момент корабли должны были высадить десант в заранее намеченные портовые города, открыв очередной фронт в тылу противника.

Но плану агрессоров не было суждено сбыться. Он так и остался лишь сладкой фантазией в умах лидеров вражеского Союза. На бумаге всё выглядело идеально, но реальность, как это часто бывает, внесла свои коррективы.
Попытка заблокировать доступ к водному пространству для Монархии обернулась для Восточного флота КСП не просто неудачей, а самой настоящей катастрофой. Окрылённое иллюзией лёгкой победы, командование недооценило противника.

Угроза со стороны моря была слишком очевидной. Поэтому командование королевской гвардии поручило инженерному корпусу заблаговременно соорудить оборонный рубеж. В лесной чаще, до которой по берегу надо пробежать пять сотен метров, были сокрыты около двенадцати километров укреплений. Через каждые сто метров были возведены мощные бункеры. Все они были соединены друг с другом лабиринтом туннелей, которые позволяли защитникам безопасно перемещаться между ними. Также туннели были испещрены бойницами, которые, по задумке инженеров, позволяли солдатам вести безопасный прицельный огонь по противнику из укрытия. Через один в бункерах были размещены стационарные пулемёты, а также артиллерийские орудия. Инженеры также соорудили череду огневых точек, где разместились тяжёлые миномётные расчёты в качестве второй линии обороны, которая находилась примерно в пяти сотнях метров позади от первой.

Единственная фортификация, которая была здесь расположена, возвышалась над широким устьем реки Йокш, уходящей в глубины Монархии. По ней ходили торговые суда, развозившие всевозможные заморские товары по городам, раскинувшимся вдоль её береговой линии.
Более столетия назад здесь высадилось огромное войско северян. И после тяжёлой победы над ними родившаяся из пепла Монархия возвела тут крупный форт, названный «Северный щит». Но в преддверии новой войны обветшалый каменный гигант выглядел забытым. Его массивные стены, некогда внушающие страх, местами осыпались, открывая невольному зрителю внутреннее убранство. Двор давно проиграл вечную войну против природы, о чём хорошо свидетельствовала обильная густая растительность. Одна из семи высоких башен одряхлела до такой степени, что не выдержала тяжести времени, обвалившись под собственным весом. Остальные же были окутаны такими же древними, как и сам форт, виноградниками.

Обнаружив это величественное и старинное укрепление, разведка противника сделала ожидаемый от них вывод: «Бесполезный пережиток прошлого. Здесь наши воины и начнут свой путь» — роковая ошибка. Ведь внешний облик «Северного щита» был не просто результатом забвения, а частью мастерского обмана, созданного, чтобы ввести врага в заблуждение. Обман был столь убедителен, что даже опытные разведчики не заподозрили подвоха. В это же время около 30 тысяч солдат разместились в сети просторных туннелей, сокрытых от посторонних глаз. В преддверии боя, как многие выжившие защитники вспоминали все как один, воздух стал невыносимо тяжёлым, когда на горизонте появился флот противника. Он был готов сделать свой ход в любое мгновение, и ожидание этого в предрассветном мареве просто сводило с ума.

С первыми лучами солнца в сторону береговой линии, которая раскинулась по правую руку от форта, выдвинулись пять эсминцев. Вырвавшись вперёд, они должны были организовать прикрытие в непосредственной близости к берегу. Их силуэты, освещённые мягким утренним светом, напоминали стальные бастионы. Волны мягко разбивались о их борта, и этот размеренный звук лишь усиливал напряжение, которое витало в воздухе.

Следом за эсминцами выдвинулись три линкора: «Йкар», «Оркш» и «Шакр» — морские титаны, чьё спокойствие скрывало сокрушительную мощь. «Йкар», крупнейший из них, нацелил своё 500-мм орудие на старый форт, медленно обводя башни, пока три 200-мм пушки рыскали по берегу, точно хищник в поисках добычи. «Оркш» и «Шакр», чуть меньше собрата, несли по восемь 200-мм орудий, готовых ударить в любой момент.

Убедившись в своём контроле, враг двинул вперёд двадцать три десантных корабля, каждый с тремя тысячами солдат на борту. Они выстроились с промежутком в двести метров, а позади дугой встали пятнадцать сторожевых кораблей, готовых отбить атаку с тыла. С крупных судов по трапам хлынули солдаты, заполняя юркие катера — по пятьдесят человек в каждом. Тысячи этих лодок, срываясь с бортов, устремились к берегу длинной линией атаки. Их корпуса рассекали волны, оставляя пенистые следы — белые предвестники бури.

Разведчики Монархии не упустили шанса: командование узнало о флагмане врага и десантной волне, что надвигалась подобно лавине. Защитники готовились к схватке. Их главный козырь — кораблекрушитель «Сйор» с 1000-мм стволом — ждал своего часа, укрытый в скалах. Даже зоркие глаза вражеских разведчиков не разглядели скрытой угрозы.

Десантным катерам оставалось двести метров до берега, когда «Сйор» дал залп. Выстрел грянул, как раскат грома, а снаряд, гудящий словно хор проклятых душ, пронёсся два километра и врезался в «Йкар». Линкор дрогнул, успел огрызнуться в сторону невидимого врага, но через удар сердца раскололся. Взрыв ослепил яркой вспышкой, обломки разлетелись, кромсая соседние суда. Волна ударила по берегу, заставив солдат укрыться в бойницах. Обломки «Йкара» врезались в соседние суда, кромсая их корпуса и застывая в них будто жуткое напоминание о произошедшем.

«Оркш» и «Шакр» ответили, выпустив по восемь снарядов на «Сйор». Казалось, врагу повезло: гора за фортом утонула в пыли. Но из облака грянул новый выстрел. Гром расколол воздух, и «Оркш» рухнул в горящих обломках, поглощённый морем. Следующий снаряд промчался мимо «Шкара», взорвавшись в воде. Столб волн породил воронку, утащившую десятки катеров. Четвёртый залп «Сйора» добил последний линкор, отправив его на дно.

Дуэль гигантов длилась полчаса, пока «Сйор» перезаряжался. Катера уже врезались в берег, с грохотом выпуская десантников, вооружённых до зубов. В тот же миг лес ожил: десятки пулемётов превратили пляж в мясорубку. Трассеры полосовали песок будто световое безумие. Многие солдаты гибли прямо в катерах, разорванные огнём. Эсминцы били по чаще, пытаясь заглушить защитников, но артиллерия Монархии рвала новые катера на воде. Десантники прыгали в волны, спасаясь от пуль, но большинство тонуло, не достигнув берега.

К полудню бой достиг своей зловещей кульминации. Один из последних эсминцев, объятый голодным пламенем, медленно погружался в морскую пучину, оставляя за собой тёмный саван дыма, что стелился над горизонтом точно траурная пелена. «Сйор» продолжал свою безжалостную жатву, методично разрывая десантные корабли на куски — один за другим они гасли в агонии, лишённые надежды на спасение. Когда солнце клонилось к закату, истина проступила сквозь дым: враг был обречён. Те немногие десантники, что доползли до лесной чащи, сдались, лишившись прикрытия, а сторожевые суда, дрожа от трусости, растворились в тенях моря.

Над полем боя воцарилась тишина — тяжёлая, как могильный камень, нарушаемая лишь леденящим душу шёпотом прибоя. Волны, подобно жадным рукам, то утаскивали мёртвых в глубину, то выбрасывали их обратно на берег — юные лица, искажённые последним криком ужаса, застыли в вечности. Защитники смотрели на этот урожай смерти, зная, что их победа выкована в горниле жертв. Они доказали, что даже под гнётом судьбы, с верой и холодным разумом, можно выстоять — но тень этой цены легла на их души навсегда.

Эти события пробудили в монархе Сиэрэе Гройдже жажду действия. Он обратился к народу с речью, пропитанной железной решимостью и мрачной верой в возмездие, что падёт на врагов. Его слова, подобно угольям, разожгли души — не просто подняв боевой дух, но связав людей незримой нитью величия и жертвенности. В тот день из пепла битвы родился легион «Смерти» — грозная тень, что должна была шепнуть миру: Монархия не склоняется.

Из дальних уголков страны к столице потянулись тёмные ручьи добровольцев, жаждущих вписать свои имена в этот кровавый завет. Командующим стал Эйрих Фаурхульф — наследник древнего рода, чья тень соперничала с Гройджами. Его послужной список поражал, а слово было нерушимо, как скала. Первым его велением выросли десять лагерей — суровых кузниц, где сталь и плоть сплавлялись в единое оружие.

За три месяца легион «Смерти» вобрал четыреста тысяч душ — от фермеров и охотников до клерков и богачей, от юнцов, не знавших рукояти меча или ружья, до ветеранов с глазами, пропитанными битвами прошлого. Даже преступники, чьи руки были по локоть в крови, могли искупить себя в этом мраке. В лагерях старые воины, чьи сердца бились в ритме старых войн, ковали из новобранцев воинов, и, несмотря на поздний час, пламя подготовки дало плоды.

Те, кто не встал под знамёна легиона, приняли иной крест — труд на заводах и фабриках. Их руки, чёрные от сажи, ковали оружие, шили обмундирование, лили сталь для машин и орудий. Этот молчаливый подвиг стал хребтом Монархии, ибо без их пота и крови передний край обратился бы в прах.

Когда легион двинулся в свой долгий путь, инженеры остались, подобно стражам, укреплять форты — молчаливые бастионы, что ждали новых бурь в тенях грядущего.