Интерлюдия IX
Он любил холод. Любил зиму. Любил снег. Вид спускающихся с небес белых хлопьев всегда вызывал улыбку. Хруст снега под ногами был для него самой настоящей симфонией. А пар, исходивший с каждым выдохом, пробуждал в нем живую и искреннюю ностальгию по временам его далекого детства, отложившегося в памяти беспорядочными картинками. Снег успокаивал его. Всегда успокаивал. В том числе и тогда, когда он стоял на стене, вглядываясь в белую пелену, через которую, казалось, ничего нельзя было увидеть. Но Эсмонд видел. Человек. Он был одинокой черной точкой вдалеке. Держался стойко. Стоял долго, как и егерь. Ветер, воя, пытался утащить Деврима своими сильными потоками за собой, но тот не двигался. Он стоял и смотрел. Эсмонд подошел к краю высокой крепостной стены, опустил взгляд вниз. Точно не знал, но подозревал, что от его позиции до земли было двенадцать метров с лишним. Егерь хмыкнул.
— На вашем месте я бы ушел в башню, господин,— послышался знакомый голос, высоким тоном пытавшийся перебить грустные, но энергичные завывания горного ветра. — Буря усиливается..
Эсмонд повернул голову в сторону звука. Пред ним стоял мужчина, согнувшись. Он был укутан в черную шубу, на ногах красовались изрядно поношенные валенки, а лицо скрывал красный вязаный шарф, от которого так и веяло домашним теплом и уютом.
— Сколько до их стены? — Эс махнул рукой в сторону горной долины, по ту сторону которой и располагалась та самая точка, что так сильно его интересовала.
Мужчина поднялся по лестнице на уровень егеря, недолго помычал, заставив свой мозг произвести несколько несложных вычислений:
— Пять километров, господин начальник, если округлять. Если не округлять, то четыре целых восемь десятых! А если ещё точнее требуется, тогда же-то получается четыре тысячи восемь сотен метров, батюшка! С лишком, возможно, но в принципе дело обстоит именно так! Я удовлетворил Ваше любопытство, мой господин? Пройдемте же к башне, пожалуйста, а-то старые коленки уже не самые молодые, а ветерок-то тянет, понимаете ли! А потом я Вас к коменданту отведу, тот видеть Вас желание заимел...
Егерь послушался совета мужика. За время пребывания среди начитанных Святых, в том числе из-за нахождения в непосредственной близости с их главой, Эсмонд успел отвыкнуть от столь простой речи, что была нормой для людей за пределами стен Мидгарда. Они спустились в одну из четырех башен, укреплявших главную стену крепости. Темп проводника Эсмонда был очень низок, но егерь не спешил возмущаться, да и не хотел, собственно. Он видел, как старичок изо всех сил старался спускаться по скользким ступенькам как можно быстрее, лишь бы не разгневать гостя крепости своей нерасторопностью, а вместе с ним и коменданта. Эсмонд же в какой-то момент попросил его не спешить, боясь, что тот упадет и сломает себе что-нибудь. Дедушка даже выдохнул с облегчением. Они покинули стену, спустившись к небольшому поселению, в котором кипела работа, даже несмотря на непогоду и снег. У носа загулял ароматный запах жареного мяса, когда егерь и мужичок проходили мимо скромного одноэтажного здания с еле заметной вывеской с надписью «Постоялый двор». Все дома были кирпичными, некоторые даже могли похвастаться наличием двух-трех дополнительных этажей. Окна были пластиковыми, у большинства жителей она были завешены шторами разных, но ярких цветов, что создавало легкую иллюзию красочности и разнообразия, разбивающуюся о жестокую и холодную реальность. Он не был единственным егерем в поселении. По пути его глазами встречали другие, облаченные, в основном, в белоснежные доспехи и одежды. На их фоне Эсмонд со своим бордовым плащом и серебристыми нагрудником и наплечниками сильно выделялся. Егерей здесь было много, и это Деврима нисколько не удивляло.
— Пришли, — проговорил дед, рукой указав на вход в дом коменданта. — Мне далее нельзя, но Вы, батюшка, проходите. Если комендант Вас мило просит, а не приказывает привести, стало быть, Вы здесь власть имеете...
Егерь хмыкнул.
— Как называть тебя, добрый человек? — спросил Эсмонд.
Старик, что уже хотел было начать уходить, удивился и встал, словно его прибили к земле. Он не ожидал такого вопроса, поэтому первые несколько мгновений просто ошеломленно смотрел на Деврима.
— Крит, батюшка, — наконец ответил старик, сглотнув слюну.
Егерь увидел в очах страх. Крит не знал, зачем Эсмонду было его имя. Деврим мог как пожаловаться на него, так и похвалить, а мог и вовсе спросить из чистого любопытства, забыв о нем через пару часов.
— Спасибо, что довёл, Крит, — произнес Эсмонд, поднявшись на первые ступени лестницы при доме коменданта. — Свидимся.
Старик кивнул. Мягкий тон егеря его немного успокоил, из-за чего он немного расслабился и смог избавиться от оков страха хотя бы ненадолго. Мужчина сошел с места и двинулся в путь, через пару мгновений скрывшись за углом очередного белого, словно башенка из сахарных кубиков, дома. Егерь же постучался в дверь, которую ему вскоре открыла маленькая девочка с рыжими, словно пламень, волосами. Она быстренько окинула его взглядом. На веснушчатой мордашке появилась милая улыбка.
— Это Вы дядька ревизор? — спросила она.
Егерь вскинул бровь.
— Я, — отрезал он.
— Проходите тогда, что же на морозе стоять? — произнесла она, впустив Эсмонда внутрь.
За спиной егеря с грузным хлопком закрылась дверь. Он стянул бордовый капюшон, ослабил крепежи шлема и стащил его с головы, помотав ею несколько раз. В лицо ударило тепло, словно в него плеснули кипятком.
— Разувайтесь, дяденька, не стойте на проходе, — звонко проговорила девочка, зашагав в носках по узорчатому ковру, которым был устелен весь пол дома.
Эсмонд ухмыльнулся. Судя по всему, хозяином в этом доме была именно эта девчушка, но нисколько не комендант, которого егерь увидел очень скоро. Когда он стаскивал с ног сапоги, в коридор вышел высокий и плечистый мужчина с жутчайшим шрамом на половину лица, который, словно река, дугой шел от середины лба, огибая левую бровь, до подбородка. На вид ему было лет сорок, но внешность егерей зачастую была обманчива. Одет был просто, по-домашнему. За его спиной стояла рыжая девчушка, встретившая Эсмонда.
— Должен признаться, для меня была неожиданностью новость о приезде мидгардского проверяющего в нашу обитель, — начал он, заговорив басом. — Прошу прощения за мой внешний вид, господин...?
— Деврим, — ответил Эс, протянув руку своему собрату. — Эсмонд Деврим. В этом и был смысл, господин Кэмилл.
Комендант поднял бровь в легком удивлении, затем вздохнул. Он сглотнул слюну.
— Не будем стоять в коридоре, — скупо улыбнувшись, произнёс егерь, — пройдемте в мой кабинет, господин Деврим.
Они поднялись на второй этаж, прошли по короткому коридору и оказались в просторном помещении, которое казалось таковым из-за скудного наполнения мебелью. В собственности у кабинета коменданта был широкий стол, два шкафа, расположенные противоположно друг другу, да старенькая тахта не выдающихся размеров где-то в углу. Единственным примечательным элементом интерьера было огромное окно круглой формы в крыше, из которого открывался вид на белоснежное, подобное местной земле, небо. Хозяин занял своё место, Эсмонд же сел в кресло напротив. Они долго молчали. Два егеря смотрели друг на друга. Эсмонд прервал тишину:
— Эта девочка...
— Маленькая сиротка. Её отец спился и замёрз насмерть в сугробе, а мать заболела и скончалась, — монотонно отвечал комендант, словно проговаривал эту фразу не первую сотню раз. — Пришлось взять.
— Благородно, — произнес Эсмонд.
— Это была необходимость, — отрезал Кэмилл. — Так что Вас сюда привело, господин Деврим? Сказать честно, я довольно сильно удивлен.
— Чему конкретно? — спросил Эсмонд, возложив руки на подлокотники скрипучего кресла и расправив плечи.
Комендант сощурился, поджал губы. Он тяжело вздохнул.
— Вы, Эсмонд, первый егерь за долгие годы, прибывший сюда не на работы, а с проверкой. Причем тайно, без официального сообщения от Корпуса заранее.
— Как я уже сказал, в этом и был смысл, господин Кэмилл, — ответил Эс, пожав плечами. — Мы приехали к вам в горы не ради чистого воздуха, не ради снега и видов. Хотя, стоит признать, воздух действительно чистый, а виды поражают красотой.
— «Мы»? — перебил комендант, переспросив.
Эсмонд фыркнул, но продолжил:
— Корпус взялся за Линию основательно. Вы не единственный комендант, которого застали врасплох, господин Кэмилл.
Начальник крепости сжал руку, которая лежала на столе, в кулак. Он свёл брови.
— Просто Иэн, господин Деврим, — с металлом в голосе произнес комендант. — Так что же Вам нужно? Не думаю, что Корпус послал своих людей в такую даль из-за какой-то ерунды...
Эсмонд поднял один уголок губ в свойственной только ему паскудной улыбке. От него не скрылся тот факт, что комендант слегка напрягся. Ему ещё предстояло выяснить, какая именно часть его речи так задела холодного егеря.
— Во-первых, предоставьте мне журнал учета въезжающих в крепость и выезжающих из неё. Во-вторых, прошу подсказать мне, где можно снять комнату, чтобы мне было где жить те дни, что я пробуду здесь, — он говорил четко и уверенно, словно до этого репетировал несколько раз. — Это мои первые поручения.
По тому, как еле заметно дергались мышцы на лице коменданта, Эсмонд понял, что ему не нравился его приказной тон.
— Будет сделано, господин Деврим, — ответил он после недолгого молчания.
— Просто Эсмонд, Иэн, — егерь улыбнулся.
Временное прибежище для Эсмонда нашли очень скоро, поскольку комендант распорядился об этом чуть ли не сразу после их не самой приятной аудиенции. Оно расположилось недалеко от дома Кэмилла, буквально за несколькими поворотами. Деврим получил всё, о чем просил, поэтому уже вечером он принялся изучать все принесенные документы, не теряя времени на отдых, дабы поскорее разобраться со всем и покинуть эту холодную крепость на другом конце света. Эсмонд сидел один, при свете одинокой лампочки, что свисала с потолка на одном изолированном проводе. В тесной комнате располагалась старая кровать, что скрипела при каждом дуновении ветра так, будто на ней занимались самым жестоким видом непотребств два великана; деревянный стол и стул, отчаянно стремившийся быть похожим на кровать по звукам, но не преуспевавший в этом деле. Было одно окно, смысл которого терялся, так как из-за метели было видно едва ли что-то видно, кроме иссиня-черной пелены. Эсмонд встал со стула, выгнулся, затем прошел к темно-зеленым шторам и резким движением задернул их. Он с тяжестью на душе выдохнул. Егерь вытащил из кармана своих штанов старинные часы, открыл их, нажав на кнопку, и тут же закрыл, даже не посмотрев на время. Снова открыл и закрыл. Открыл. Закрыл. На лице вдруг возникла улыбка. Эс вспомнил, как его провожала Рианна, как она, запыхаясь, прибыла к Бастиону, забыв про всех и вся, забыв про свой статус, забыв про его статус, словно девчонка, заключила его в самые крепкие объятия в его жизни. Вспомнил, как она дала ему те самые часы, что он держал в руках. Частичка Рианны делала свое дело – улыбку и радость вызывала, а другого Эсмонду, собственно, и не нужно было.
В дверь постучали. Егерь убрал часы в карман, быстро, словно пуля, прошмыгнул к револьверу в кобуре, что лежал на кровати, вытащил его оттуда, взвёл курок и подошел к проходу. Глазка в двери не было. Эс напрягся.
— Кто там? — бросил егерь, повысив тон.
— Крит, батюшка! Раб коменданта! Пришел к Вам с гостинцами! — послышался голос знакомого старика.
Эсмонд с облегчением выдохнул. Перед тем как открыть, он убрал револьвер вместе с кобурой под подушку, чтобы лишний раз не напугать бедного деда. Егерь отворил проход. На лице, полном морщин и шрамов от угревой сыпи, судя по всему, мучившей его ещё в молодости, красовалась улыбка двух бледных полосок, которые люди называют губами. В руках он держал алюминиевый поднос, накрытый сверху несколькими слоями бумажных полотенец, на котором располагалась небольшая горка отбивных в кляре. Запах был невероятен.
— Здравствуйте, мил человек! — начал он, показав желтоватые, но до одури ровные зубы. — Я как узнал, что Вы в нашем доме поселились, так бабку свою запряг Вам еды наделать, чтоб Вы не подумали, что в краю нашем негостеприимные иднив... индив... индидивы... люди, короче, водятся! У нас тут по-другому ж, только хорошие люди, чес-слово!
Егерь улыбнулся.
— Спасибо, — произнес Эс, — но не стоило. Я не могу...
— Да всё Вы можете, батюшка! — дед свёл брови. — Вы просто отбивные жены моей не пробовали, чес-слово, ей богу! Если б не они, я б на ней и не женился б никогда, отвечаю! Берите поднос, говорю! Вы с дороги, не ели, не пили! Берите, а я пока за самогонкой своей сбегаю! Если б не моя самогонка, жена б моя за меня и не вышла б никогда, тоже отвечаю!
Дед был так настойчив, что под конец своей речи уже просто всучил бедный поднос Эсмонду в руки, буквально вынудив того взять его. Затем Крит заковылял в сторону по коридору, исчезнув за углом, как он и любил это делать. Егерь освободил стол от документов, убрав их под кровать. Дед очень скоро вернулся с трехлитровой банкой со странной серой жидкостью внутри. Он гордо поставил её на стол рядом с подносом и грузно выдохнул.
— Ну, ужинайте, мил человек! Приятного аппетита! Не буду Вам мешать, наслаждайтесь, но, пожалуйста, не забудьте потом тару вернуть, как закончите, а то моя старуха меня прибьет, как муху, чес-слово! — всё это время с лица деда не сходила улыбка.
— Нет, Крит, давай со мной. Я один точно не справлюсь, тут столько... всего, — проговорил егерь, взглядом указав на наспех накрытый ими стол.
Дедок словно ждал этого предложения. Он молча закрыл дверь, сел на стул и принялся уплетать отбивные вместе с Эсмондом. На вкус они были так же прекрасны, как и на вид. Мясо было мягким, оно таяло во рту.
— Что ж Вас, важного человека, в нашу дыру-то привело? — избавляясь от очередной отбивной, спросил Крит.
— Дела, — отрезал егерь. — У людей нет претензий к коменданту? Ничего подозрительного за ним не замечалось, не знаешь?
— К коменданту-то? Так откуда ж им взяться-то, претензиям-то? Там и подозрительностей не замечалось, батюшка. Комендант Кэмилл, собрат Ваш, получается, – человек честный, работящий, добрый и воспитанный. Да, в чем-то строг, но всё равно хороший он. Вон, дочурку Лары бедной приютил, Герду-то. Людям помогает, своим и чужим, ему вообще без разницы, он человек хороший.
— Чужим?
— Э-э, — дед слегка опешил, но вовремя пришел в себя, — ну, приезжим, из Арделя, бестиям этим холодным, которые по дилпоматическим заданиям в город ездят! С документами там, со всяким. Но я думаю, что помогает им он нехотя, лишь бы свинтили да побыстрее. Не мое уже дело это, господин, не лезу я в такие штуки. Я простоват, скажу честно, для всех этих вещей. Я у коменданта работаю на должности «Принеси, подай, ногам-ка не мешай»!
— Приезжим, значит, — прошептал себе под нос егерь.
— М-м? Вы что-то сказали? Простите, слух уже не тот, могу не услышать, — сказал Крит.
Эсмонд кашлянул.
— Вкусно, говорю. Действительно вкусно. Сам у коменданта кем будешь, старик?
— Я-то? Верным рабом его, мил человек! — сказал он радостно.
Эсмонд вскинул бровь. Обычно такие вещи не говорят с улыбкой на лице.
— Не смущайтесь, господин мой. Работаю я при коменданте-то, оттого и раб. Сиротку его, Герду, грамоте учу время от времени, если он сам не успевает. Бранит меня частенько, псом сутулым зовет, но любит меня по-своему, я чувствую. Говорю же, хороший он человек! Да и жалованье, что уж греха таить, немалое при коменданте-то, этим он нашего человека не обижает. Люди его, которые собратья Ваши, жесткие, но справедливые.
— Откуда деньги, не знаешь? — невзначай спросил егерь.
Старик умолк. Возникла неловкая пауза. Эсмонд сделал вид, что она его нисколько не смутила, что его очень сильно увлекли остатки отбивных. Однако в голове же этот момент он сохранил.
— На себе экономит, батюшка, — воскликнул старик, широко улыбнувшись. — Всё людям!
Эсмонд ухмыльнулся, вытирая руки сухой салфеткой. Вдвоем они справились с отбивными гораздо быстрее, чем если бы егерь лакомился один. Старик, праздно расправив плечи и грузно выдохнув, возложил длани на банку с самогоном, но откупорить не успел. Ему не дали.
— Спасибо за вкусный ужин тебе и твоей жене, — произнес егерь, став во весь рост. — Было правда очень гостеприимно с твоей стороны, но пить я не буду, уж прости. День был долгий и тяжелый, да и устал я с дороги уж сильно. Предлагаю выпить завтра.
Крит долгое время смотрел на Эсмонда с легким разочарованием в своих глазах. Он набрал в легкие побольше воздуха, встал со стула и произнес:
— Это Вам спасибо, батюшка, что по-доброму отнеслись к деду. Если захотите выпить, то заходите к нам со старухой, может ещё чего вкусного из неё выбить получится! — дед улыбнулся.
Он поднял банку блестящими от масла и жира руками, заявил, что заберет поднос позже, дождался, когда Эсмонд отворил проход, и вышел, пожелав спокойной ночи. Егерь с хлопком закрыл дверь, убрал поднос со стола на пол, вытер деревянную поверхность и вернул на неё документы. Он открыл журнал учета личностей, пересекавших Красный перевал. Ориентируясь по датам, от руки написанным в крайнем верхнем углу на каждом листе, Эсмонд оказался на нужных ему страницах.
— Вот ты где, — егерь ткнул концом шариковой ручки в имя, написанное на бумаге, — «Александр Уотан, делегат из Арделя». Значит, въехал на транспортном средстве марки «Сёгун», а через пару недель выехал тоже на «Сёгуне». Живучий. А по поводу его спутников ни слова. Ну, в случае выезда понятно почему, а насчет въезда не очень...
Егерь откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и подкинул ручку вверх. Она совершила несколько переворотов в воздухе, а затем была грациозно поймана Эсмондом.
— Что-то Вы скрываете, господин Кэмилл. Интересно, каким именно приезжим Вы помогаете и откуда берете деньги на большое жалованье...
В голове егеря в тот момент были только догадки, которые ещё нужно было подкрепить весомыми доказательствами. Но, благо, Эсмонд уже видел направление, в котором можно было двигаться. Егерь закрыл первую книгу, а затем грузно завалился на кровать. Он недовольно прошипел, словно кот, которого потянули за хвост, когда почувствовал нечто твердое под убогой подушкой. Эсмонд взял Титул в руки и спустил его вместе с кобурой на пол. Егерь раскинулся на кровати, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Хотел было начать погружение в Царство Морфея, как вдруг понял, что не выключил свет...
* * *
Утром его пригласили к коменданту на завтрак. Эсмонда эта новость, принесенная одним из гарнизонных егерей в белых одеждах, удивила, в какой-то мере даже смутила. Ему казалось, что он оставил не самое приятное первое впечатление, чтобы быть достойным такой чести. Настороженный, он спешно привёл себя в относительный порядок, насколько это было возможно в тех условиях, а затем отправился к дому коменданта. Ветра не было. Солнце не оставляло попыток пробить своими лучами плотную поверхность белых облаков, но у него едва ли получалось. Лишь изредка земная твердь ловила от могущественного гиганта одинокие потоки света, которые тут же отражались от толстого слоя снега. Эсмонд не мог избавиться от улыбки на своем лице. Он любил зиму. Егерь вскоре стоял у порога дома коменданта, аккуратно извещая хозяев о своем прибытии стуком в дверь. Постучал три раза. Проход отворился.
— Доброе утро, господин ревизор! — звонко произнесла девчушка.
Егерь пару секунд перебирал в памяти ещё сведу информацию, полученную вчера. Вспомнил – её звали Гердой.
— Доброе утро, — ответил Эсмонд, улыбнувшись ещё шире. — Хозяин дома? Я могу войти?
— Да-с, дяденька, входите!
Егерь переступил порог, дверь за ним захлопнулась. Он разулся, как того потребовала девочка, затем последовал за ней в кухню, где их должен был ожидать комендант. Половицы под их ногами скрипели самым паскудным образом, заставляя слух испытывать адские страдания. Странно, что Эсмонд не заметил этого ещё вчера. Девочка зашагала вприпрыжку, резко потерявшись за углом. Хватило секунды, чтобы егерь отстал. Он немного ускорился, но в какой-то момент остановился. Егерь нахмурился. Он сделал шаг назад. Ему не показалось – определенный участок пола сильно прогнулся под его весом. Эсмонд опустил взор, осмотрел половицу, на которой расположилась его нога. Она отличалась от остальных тем, что была сделана из другого дерева, к тому же её цвет хоть и был максимально приближен к цвету остальных, но был чуть ярче, свежее.
— Дяденька, Вы где там? — послышалось из кухни.
Егерь ещё раз окинул коридор взглядом, затем набрал в легкие побольше воздуха, выпрямил спину и расправил плечи. Эсмонд, пойдя по следу Герды, оказался в просторном помещении с большими шкафами у стен и длинным столом в центре, что уже был накрыт. Свет проникал через прямоугольное окно, открывавшее вид на миниатюрную теплицу, расположившуюся во дворе дома. У столешницы стояла невысокая молодая девушка, неловко сложившая руки в замочек, когда увидела гостя коменданта. Герда сидела на стуле, с взглядом голодного волчонка смотря на аппетитную яичницу с купатами. Хозяина не было. Эсмонд кашлянул.
— Доброе утро, — протянул егерь, стоя у входа в кухню.
Без хозяина он не мог занять место за столом. Его учили этому всё его ненастное детство, которое он и помнил-то туманно, но данная привычка прочно установилась в его сознании.
— Здравствуйте, — ответила девушка, кротко поклонившись.
Она была очень юна, даже слишком. Годилась Герде в сестры. Волосы были спрятаны под простеньким серым платком с примечательным узором, который Эсмонд где-то уже видел, но не мог вспомнить, где конкретно. Она сутулилась, поэтому выглядела ещё меньше, чем была на самом деле. От него не скрылось волнение в её глазах. Они обменивались взглядами недолго, поскольку вскоре в помещении показался хозяин дома. Девушка облегченно выдохнула. Эсмонд, заметив это, едва заметно фыркнул. У него было не самое спокойное предчувствие, однако он не мог понять почему. Когда явился комендант, оно сделалось ещё хуже. Эс подметил, что вчера он чувствовал себя гораздо увереннее.
— Доброе утро, господин Деврим, — протянул Кэмилл, скупо улыбнувшись.
Он выглядел уставшим, словно всю ночь не спал: его выдавали темно-фиолетовые мешки под глазами и неестественно медленные движения, которые говорили о том, что Иэн отчаянно экономил силы.
— Доброе утро, Иэн, — проговорил Эсмонд в ответ.
— А, точно. Мы же договорились отставить все любезности. Совсем забыл, прошу прощения, — произнес Кэмилл, жестом приглашая Деврима за стол. — Присаживайтесь, будьте как дома.
Мужчины сели. Иэн улыбнулся уже искренне, завидев два маленьких огонька в глазах девочки, что сидела напротив него. Она даже не одарила своего опекуна вниманием, поскольку оно всецело было приковано к содержимому её тарелки. Девушка в платочке положила на середину стола плетеную корзинку с черным хлебом, перечницу, солонку и графин с прозрачным содержимым коричневого оттенка. Иэн поблагодарил её кратким кивком, после чего она выпорхнула из кухни. Комендант, завидев немой вопрос на лице егеря, что даже не успел проводить девушку взглядом, произнес:
— Это была моя кухарка, если Вам так интересно, Эсмонд.
— Не слишком ли молода для кухарки?
— А как Вы себе представляете кухарок? Старыми, толстыми, с крючковатым носом?
— Отнюдь, — пробурчал Деврим.
— Я лично так и представляю, — Иэн рассмеялся. — Большая Марш ещё работает в Бастионе?
— Большая Марш? — Эсмонд поднял бровь.
— Значит, не работает, — комендант с тяжестью на сердце вздохнул. — Она была кухаркой в столовой Бастиона ещё в мои лихие времена. Как раз-таки её я и описал. Она была страшная, как семь подвалов, но добрая, как божья коровка.
Егерь раньше даже имени такого не слышал. Он свёл брови. В глазах вспыхнуло перевернутое вверх ногами любопытство.
— А сколько Вам лет? — бесцеремонно спросил Эсмонд.
Иэн не был дамой, чтобы Девриму было стыдно задать подобный вопрос. Он решил идти напролом.
— Достаточно, чтобы иметь право ворчать на всех и вся без остановки, — комендант улыбнулся. — Ну, отставить разговоры, Эсмонд. Ешьте, иначе труды моей бедной кухарки будут напрасны.
Эсмонд послушался. Деврим со своей едой справился относительно быстро, пока комендант с девчонкой, было видно, растягивали прием пищи, смаковали, наслаждались каждой секундой завтрака. В графине, как оказалось позже, был холодный чай, от которого с особым усердием старалась избавиться малышка. Когда Герда покончила с яичницей и купатами, она встала из-за стола, оставила тарелку в раковине и скрылась из кухни, не сказав ни слова, но лишь кинув теплый взгляд на своего опекуна. Егерь вытер рот салфеткой, смял её и положил в блюдце, куда затем отправил и вилку. Эсмонду повезло, что Иэн был из простых людей, в нем сразу же виделось то, как он ценит эффективность и практичность во всём, как солдат. Он и Герда, судя по всему, наученная им же, не использовали ножей, как и Деврим. Эсмонда очень часто бранила Рианна за его невежество, в частности за отсутствие культуры поведения за столом. Егерь не вырос в окружении изысканных дам, не довелось, не получилось. Его всегда окружали грубые и черствые мужланы, для которых чужды были правила этикета. Эсмонду было сложно подстроиться под новые реалии, которые для него создавала Монтейн, но он старался, и старался только ради неё.
— Благодарю за еду — наконец протянул Эсмонд, прервав возникшую паузу. — И за приглашение на завтрак. Очень мило с Вашей стороны.
— Будем проще, Эсмонд, — отрезал Иэн. — Я подозреваю, что причина Вашего визита – ардельский делегат, недавно посещавший мидгардскую землю.
Егерь хмыкнул.
— С чего Вы взяли? — спросил он, паскудно улыбнувшись.
— Этот мужчина впервые появился в нашей крепости в полнейшем здравии, как физическом, так и умственном, — продолжал Иэн. Его голос все больше походил на рык загнанного в угол зверя. — Но вернулся он через несколько недель на еле передвигающейся машине, дикий и грязный, словно волчонок, только потерявший мать. Всё твердил, что ему нужно срочно попасть домой, что его преследуют егеря и что ему грозит такая опасность, на которую у нас не хватило бы фантазии. Мы, пограничники, хоть и далеки от Мидгарда, но всё-таки не оторваны от мира. Мы знаем, что егеря ни в коем случае не посмеют напасть на ардельского посланника.
— Вас не смутило отсутствие охраны?
— Ардельцы ездят на «Сёгунах». Это буквально танки в виде внедорожников. «Сёгуны» бронированы, взрывоустойчивы, имеют на борту малое, но вооружение. Да и тем более, все знают, что ардельцы на таких машинах находятся под протекцией Корпуса, поэтому даже вариант с разбойниками не выдерживает никакой критики. И вот, спустя какое-то время, неожиданно заявляется ревизор из Мидгарда. Я являюсь комендантом достаточно давно, Эсмонд, и на моей памяти к нам ни разу не отправляли человека с проверкой, лишь почтовых с ответами на нашу отчетность и средствами на существование. И то, средств этих хватает всегда едва ли, но не об этом сейчас.
Эсмонд молчал.
— Я не знаю, что именно с ним случилось, но если бы знал, то, возможно, смог бы оказать Вам помощь большую, чем та, что я могу предложить сейчас, — Иэн свёл брови.
— Он не рассказал вам всей истории? — поинтересовался Эсмонд.
— Нет, — отрезал комендант. — Я уже сказал, что он словно обезумел. Твердил только о тех вещах, которые я перечислил. На вопросы отвечал односложно, зато требовал выпустить его в долину со всем своим красноречием, очень живо, даже слишком живо.
Деврим улыбнулся.
— Понимаю Вашу обеспокоенность, — произнес он, вставая из-за стола. — Но не стоит обременять себя ею. Пока что. Я поделюсь с Вами всей информацией, когда придет время, а до сего момента призываю Вас к содействию.
Иэн последовал примеру гостя, но поднялся со стула он немного нервно, резко и напряженно, словно все его мышцы были натянуты подобно тетиве лука.
— Благодарю за завтрак, — сказал Эсмонд, одарив хозяина скупым кивком.
— Не стоит, — ответил Иэн.
Деврим заметил. Комендант был разочарован концом их беседы. Он рассчитывал на большее. Рассчитывал на мягкость Эсмонда. Он пригласил его на завтрак, провёл милую беседу, познакомил со своими домочадцами, но все старания пошли прахом. Деврима задобрить не удалось. Никогда не удавалось. Кроме одной женщины, что покорно ждала своего егеря в Мидгарде.
— Кстати, когда у вас проводятся тренировки боевого состава? Я хочу поприсутствовать хотя бы на одной из них, — произнес Эс, покидая кухню и направляясь в сторону выхода из дома.— Говорят, что егеря на Линии тренируются в особом режиме.
— Отнюдь, ничего особенного. Можете поприсутствовать на сегодняшней. Она вечером. Подходите к шести часам, — говорил Иэн без эмоций в голосе.
— Благодарю.
Эсмонд смотрел себе под ноги. Высматривал. Нашел. Пол заскрипел, Деврим громко охнул. Он попал ногой на ту половицу, что показалась ему подозрительной некоторое время назад, но уже намеренно. Егерь сразу сошел с нее, повернулся к Иэну, следовавшему следом, и произнес:
— У Вас что-то с полом...
Комендант сразу переменился в лице. Он сглотнул слюну. Фальшиво улыбнулся. Иэн быстро скрыл часть пола собой, чтобы Эсмонд не мог детальнее её рассмотреть.
— Дом старый, господин Деврим, — он забыл, что они перестали использовать формальные обращения. — Ещё несколько поколений моих предшественников в нем жили, а никто ремонтом не занимался. Вот и пол уже прогибается.
Эсмонд окинул коменданта с ног до головы.
— Ясно, — сухо кинул егерь. — Что же? До встречи на тренировке?
— До встречи, Эсмонд...
Деврим обулся, привёл себя в порядок, отворил проход и вышел на улицу.
— Пол прогибается, — егерь паскудно ухмыльнулся.
* * *
На него даже не смотрели. Он был им безразличен. Менталитет здешних нравился ему с каждым часом всё больше и больше. Площадка, на которой собралось с два десятка егерей в белых одеяниях, была окружена высокими снежными горками. Поодаль валялись лопаты. Мужчины в одночасье стали одной ровной шеренгой. Иэн появился из ниоткуда с планшетом и ручкой. Провёл перекличку. Егеря отвечали коменданту громко, с выражением. Их голоса, казалось, без труда можно было услышать по ту сторону Красного перевала. Кэмилл отправил их на пробежку по территории крепости, случайным образом выбрав из шеренги направляющего. Затем, явно не торопясь, подошел к ставшему в стороне Девриму.
— Они скоро вернутся, — произнес комендант, пожав Эсмонду руку.
Комендант кинул беглый взгляд на облака, как обычно скрывавшие собой голубое небо.
— Эта геморроидальная погода начинает действовать на нервы, — произнес Эсмонд, не глядя на собеседника. — Как вы тут живёте без солнца?
— Выживаем, — Иэн пожал плечами. — Выживаем, а не живем.
Смеркалось. Время близилось к вечеру.
— Наши тренировки ничем не отличаются от мидгардских, — проговорил комендант. — Не знаю, кто Вам сказал, что они «особенные», но тот, кто это сделал, – наглый лжец.
— Я подозревал, — Эс вздохнул. — Но все равно хочу побывать хотя бы на одной. Скажем так, хочу закрыть один гештальт.
Иэн покачал головой.
— Может, примете участие? «Тело егеря должно находиться...
— «... В постоянной боевой готовности, как и его разум», — продолжил Эсмонд. — В Бастионе до сих пор так говорят.
— Хоть что-то остается неизменным. Так что? Вы согласны?
Эсмонд посмотрел на Иэна и пожал плечами. В принципе, он ничего от этого предложения не терял, а даже наоборот, только приобретал. Может быть, тренировки егерей на Линии только для коменданта и самих местных казались ничем не примечательными? Эсмонд вдруг захотел убедиться в этом самостоятельно.
— А давайте, — он махнул рукой. — Что на сегодня в тренировочном плане?
Иэн расхохотался.
— Скоро узнаете, дорогой мой, — загадочно ответил комендант.
Егеря очень вскоре вернулись на площадку. Иэн вернулся к ним, наказав Эсмонду не сходить с места, на котором он стоял. Мужчины, больше походившие в белых одеяниях на снеговиков, построились в две шеренги. Егеря тяжело дышали. Из их ртов клубами валил пар, словно сигарный дым.
— Господа! — начал комендант, перед этим хорошенько откашлявшись. — Как вы уже знаете, к нам на Линию из Мидгарда был отправлен ревизор. Позвольте вам представить – господин Эсмонд Деврим, егерь из города.
Лишь несколько егерей посмотрели на него, остальные же, словно завороженные, продолжили слушать своего начальника.
— Господин Деврим соизволил присутствовать сегодня на нашей тренировке. Давайте не разочаруем нашего почтенного гостя, — комендант паскудно ухмыльнулся. — Образовать круг на площадке!
Егеря поспешили исполнить приказ. Совсем скоро они стали широким кругом, в центре которого остался комендант. Он хитро взглянул на Эсмонда, затем жестом подозвал его к себе. Деврим прошел в круг, с трудом протиснувшись между двух верзил.
— Планы меняются, господа, — произнес Иэн, широко раскинув руки. — Сегодня, вместо упражнений в стрельбе, у нас будет спарринг, а начать я предлагаю господину Девриму!
В глазах некоторых егерей, на которых мельком посмотрел Эсмонд, он увидел бушующий пламень интереса. Для них он был как диковинка, что-то необычное, что-то чужое.
— А говорили, что в ваших тренировках нет ничего необычного, — протянул Эс коменданту, ядовито усмехнувшись.
Иэн не ответил, даже не посмотрел на него, хотя выпад Эсмонда услышал.
— Кто хочет пойти первым? — спросил комендант.
Вдруг площадку охватило оживленное улюлюканье. Взрослые мужчины начали вести себя как дети. Некоторые начали поднимать руки, громогласно выкрикивая свои имена; некоторые начали толкаться между собой, пытаясь отодвинуть потенциальных конкурентов. Зрелище, подобное цирку, рассмешило Эсмонда. Егерь начал расхохотался. Неясно, смеялся ли он специально, чтобы зацепить собратьев, ловко скрывая фальшь, или смеялся искренне.
— Может Вы сами попытаете удачу, господин комендант? — спросил он громко, чтобы все услышали. — Своим противником я выбираю Вас!
В одно мгновение, словно по щелчку пальцев, тренировочная площадка стала самым тихим местом на планете. Даже на кладбищах никогда не так тихо, как было среди егерей. Иэн наконец посмотрел на Эсмонда. Он поймал на себе его надменный взгляд. Не такой реакции ждал комендант. Его же провокацию использовали против него. Иэн окинул взглядом своих подчиненных. Из жаждущих проявить себя перед своим начальством глупцов они превратились в жадных до хлеба и зрелищ наблюдателей. Он не мог не принять вызов. На кону стоял его авторитет среди егерей крепости. Он был уверен в их верности, но не хотел ставить под вопрос свою власть. Иэн слишком много времени добивался той силы, что была у него в руках, чтобы так безответственно к ней относиться.
— Что ж, — Кэмилл набрал в легкие побольше воздуха, — я согласен.
Эсмонд улыбнулся.
— Тогда готовьтесь.
Они стали друг напротив друга. Заняли боевые стойки. Иэн принял более закрытую, нежели Эсмонд. Деврим расставил ноги на ширине плеч, вскинул руки перед собой. Наблюдатели из круга стояли молча. Им было безумно интересно, но из дисциплинарных соображений они не позволяли себе праздного шума, характерного для подобного рода мероприятий. Эсмонд и Иэн долго обменивались взглядами, прежде чем начать бой. Деврим понял, что комендант инициатором оного не станет. Он понял, что Кэмилл будет стоять до последнего в ожидании первого хода своего оппонента. Тянуть смысла не было. Бой начался. Эсмонд быстро сократил дистанцию. Описал широкую атаку правой рукой. Иэн принял атаку левой, даже не пошатнувшись. Комендант оттолкнулся от земли и, вложив весь вес своего тела в эту атаку, приложил Эсмонду плечом в грудь. Егерь попятился назад. Он потерял позицию. Комендант начал наседать. Удар. Ещё один. Ещё один. Наконец наблюдатели дали о себе знать. Короткими выкриками они поддерживали своего начальника. Но егеря их не слышали. Они будто оказались в звуконепроницаемом невидимом куполе. Эсмонд начал сдавать. Нужно было срочно что-то предпринимать. Деврим заметил, что комендант с небольшой задержкой производил замах левой рукой. Он этим и воспользовался. Эсмонд нырнул под неё в момент замаха, нанёс удар в подмышку правым локтем, затем, оказавшись за спиной противника, ударил его ногой по внутренней стороне колена. Комендант вскрикнул, пошатнулся, но не упал, как того ожидал Деврим. Кэмилл ударил в развороте, ориентируясь вслепую. Не попал, но выиграть себе немного пространства для манёвра смог. Эсмонду, отпрыгнув, ушел от атаки, но вновь потерял позицию. Он прорычал себе что-то под нос.
— Неплохой манёвр, — проговорил комендант, хрустнув шеей.
Непозволительная роскошь. Эсмонд был обязан заставить его заплатить за разговор во время боя. Просто обязан. Атака. Егерь налетел молниеносно. Кэмилл решил ударить превентивно, положившись на удачу. Оба приложили друг друга правыми. Прямо в челюсть. Егеря пошатнулись. Эсмонд атаковал первый, ещё не до конца оправившись от последнего удара. Иэн попятился назад, получив кулаком в челюсть в очередной раз. Но этого было мало, чтобы вывести старого егеря из строя. Эсмонду предстояло много работы, впрочем, как и самому коменданту. Они дрались долго, обмениваясь ударами мгновение за мгновением. Холод горной местности уже не чувствовался. Его не существовало. Была только боль, а с ней растекающийся по всему телу жар. Эсмонд порхал вокруг Иэна пчелою, нанося удар за ударом; комендант же держался стойко, стоял крепостью, не позволял молодому егерю взять инициативу в свои руки, но и сам с этой миссией не спешил. Большинству зрителей уже показалось, что бой зашел в тупик. Противники были равны по силе, равны по мастерству. Но егеря не останавливались: Эсмонд продолжал осыпать Иэна множеством ударов, пока тот стоически оборонялся, иногда отвечая встречными атаками. Кто знает, сколько могло длиться тот бой, если бы не появившийся в определенный момент «раб» коменданта. Он миновал круг егерей, громко и демонстративно откашлялся, а затем звонко проговорил:
— Господин комендант! Не велите казнить бедну душеньку мою, но стрелка часов уже пробила восьмой час! Вы требовали от меня...
— Тихо, черт старый! — прорычал комендант, бросив на него недовольный взгляд, от которого Крит, казалось, уменьшился в размерах. — Не меш...
Кэмилл резко остановился. Эсмонд сделал несколько шагов в сторону от Иэна. Он увидел, как быстро комендант переменился в лице. Глаза его стали больше. Он поднял брови, словно о чем-то вспомнил, о чем-то очень важном и срочном. Комендант бросил боевую стойку. Он выпрямился, посмотрел Эсмонду прямо в его черные, как бездна дна морского, глаза. Деврим тоже оставил дух битвы, приняв обычное для него положение.
— Крит прав, Эсмонд, — проговорил Иэн, все ещё сражаясь с отдышкой. — Мы заигрались. Благодарю за бой, но мне нужно идти. Всем разойтись! Представление окончено, халявщики! Сегодня вам повезло, тренировки не было, но завтра я сорву с вас шкуры, будьте уверены! По домам!
Иэн в спешке покинул тренировочную площадку. К нему присоединился Крит. Остальные егеря тоже вскоре ушли, оставив одного Эсмонда. Егерь с тяжестью выдохнул. Это была не душевная тяжесть, а самая обычная, физическая. Устал он, проще говоря. Схватка выдалась долгая, изнурительная, особенно для Эсмонда, который решил сделать ставку на количество ударов, а не их качество. Глупая ошибка. Наиглупейшая. Впрочем, не только Деврим тем вечером совершил ошибку...
* * *
На пути к своему убежищу он встретил Крита. Губы, сведенные в улыбке, тряслись, но не от холода. Брови дергались. Сам он дрожал, словно осиновый лист, но пытался это отчаянно скрыть.
— Господин ревизор! — воскликнул он, раскинув руки в стороны. — А я Вас искал! Хотел Вам компенен.... колемпент... комплимент! сделать, вот! Стойко Вы держались против коменданта-то, силы у Вас, конечно, не отнять! А как танцевали Вы над ним, ух-х, дух захватывает, стало быть!
Эсмонд поднял бровь.
— Ради этого искал? — холодно спросил он.
— Э-э-э... Н-ну... Эм-м... Почти! Я Вас выпить хотел позвать! Вчера у нас так и не получилось так-то, а сегодня Вы, считаю, заслужили ещё больше, чем вчера, хоть вчера у нас ничего и не получилось... Ну, Вы поняли! Пойдемте выпьем!
Крит был взволнован. Эсмонд, недоумение которого нарастало с каждой секундой, подозрительно окинул его взглядом, снизу вверх.
— Ты же был с комендантом, — сведя брови, произнес егерь. — Неужто он тебя отпустил?
— Комендант... А, точно! — с воодушевлением воскликнул старикан. — Комендант решил сегодня, что сам позанимается с Гердой науками-то, поэтому меня, бедолагу, отпустил. А я решил с Вами время провести.
— Он прервал тренировку ради одного занятия? — удивился Эс.
— Ну, стало быть, ради одного. Комендант-то об образовании девчонки печется ох, как сильно! Какое-то время даже подумывал, чтобы в город её отправить! В Академию, стало быть. Как подрастет, стало быть...
Эсмонд вздохнул. Он похлопал старика по плечу, дружелюбно улыбнулся и произнес:
— Я благодарен за твою доброту, Крит, но не могу пойти с тобой. Я очень устал, хочу отдохнуть.
— Я не могу Вас отпустить! — звонко прогремел старик, сведя брови. Морщины на его лбу стали ещё глубже и выразительнее.
Эсмонд нахмурился.
— Придется, старик, ибо у меня есть дело к господину ревизору, — неожиданно послышалось со стороны. Голос был чужой, незнакомый.
Деврим кинул на него взгляд через плечо, затем обернулся всем телом. То был егерь, облаченный, как и все здешние, в белоснежные одеяния. Он скинул капюшон, провел двумя пальцами правой руки по длинным и блестящим волосам, связанным в узел на затылке. Не стар, но не юн. Говорил громко, выговаривая каждое окончание.
— Не поздно ли? — спросил Эсмонд, сложив руки на груди.
Крит, что стоял позади него, оцепенел. Его глотку словно зажало в тисках.
— Ничуть, — отмахнулся егерь. — Дело важное, касается Вас и коменданта.
— Тебя прислал сам комендант?
— Отнюдь. Если соизволите пройти со мной, то всё узнаете. Нам не нужны... лишние люди.
Эсмонд посмотрел на старика: они встретились взглядами. Крит был прост, неимоверно прост. Его можно было прочитать как открытую книгу, даже не имея глубоких познаний в человеческой психологии. И в тот момент Эсмонд видел, как на одной из старых и потрепанных страниц маленького жизненного журнальчика Крита кровавыми чернилами криво было выведено одно слово - «страх». Он боялся. Но боялся не Эсмонда, боялся не появившегося секундой ранее егеря. Он боялся не человека. Он боялся за человека.
— Пройдем, — Эс махнул рукой, отдавая свой путь во власть молодого егеря.
— Н-но... — наконец вымолвил Крит.
— Шуруй домой, старик, — громко проговорил спутник Деврима, пригрозив пожилому простаку кулаком. — Нечего шастать в такой час, даже тебе.
Они двинулись ровно по тому же маршруту, по которому шел Эсмонд, пригрозив старику не идти за ними. Шли в молчании не так уж и долго. Очень скоро таинственный спутник соизволил раскрыть свою личность:
— Меня зовут Кейн, — проговорил он, непроизвольно задрав подбородок. — Я служу при коменданте его старшим помощником, заместителем, если быть точнее.
— Странно, — ответил Эс. — Вижу тебя впервые.
— Не суждено, — Кейн пожал плечами. — Комендант разжаловал меня несколькими днями ранее, как раз накануне Вашего прибытия.
Деврим хмыкнул. Снег весело хрустел под ногами. Они остановились. Кейн подозрительно осмотрелся по сторонам. Убедившись, что никого вокруг, кроме них, не было, он начал:
— Я перейду сразу к делу, господин ревизор. Не обещаю, что буду беспристрастен. Вы были посланы нам с небес, особенно в такой час. Я хочу сделать донос на коменданта.
Эсмонд вскинул правую бровь.
— Да ну?
— Да, — Кейн кивнул. — Я хочу обвинить коменданта в ужасном преступлении против Корпуса егерей, против Мидгарда и его народа.
— Это сильное заявление, Кейн, — холодно, словно ветер, который с каждой минутой всё усиливался и усиливался, произнес Эсмонд. — У тебя есть доказательства?
— Есть. Есть, и их много.
— Тогда выкладывай, не томи.
Кейн откашлялся. Он выдержал паузу. Эсмонду показалось, будто этот парень уже прокручивал в голове их возможный разговор и готовил свою речь долгое время. Он был словно ребенок, которому дали рассказать выученное стихотворение.
— Комендант причастен к перевозке контрабандных товаров через Красную линию. Он находится в сговоре с ардельскими группировками, которые тайными путями провозят через нашу крепость ценности, различные артефакты, а порой и оружие. За свое участие в данных схемах он получает деньги от этого преступного синдиката, учет которых нигде не ведется. С каждым днём через крепость провозится всё больше и больше контрабанды. Этот факт меня очень пугает, господин ревизор, поэтому я и вынужден пойти на столь рискованный шаг – обратиться к Вам. Сослуживцы, узнав об этом, меня не поймут, я уверен, но и стоять в стороне я не могу.
Эсмонд, выслушав долгую и интригующую речь Кейна, лишь паскудно и в некоторой мере самодовольно улыбнулся. Он был рад тому, что какие-то его догадки, хоть и косвенно, но подтвердились.
— Доказательства? — отрезал егерь, нахмурившись и скрестив руки на груди.
— Комендант хранит контрабанду в подвале своего дома. Вывозит её по ночам, пользуясь потайным ходом в своем же подвале, который выходит в лесу, далеко за пределами крепости. Я покажу Вам другой конец хода, что в лесу.
— Если ты лжешь, — тяжелым басом проговорил Эс, стянув паскудную ухмылку со своего лица, — то знай, что наказан за ложь будешь втройне жестче.
— Я понимаю, господин ревизор. Встретимся завтра утром у западных ворот. Но позаботьтесь о том, чтобы Вас никто не видел....
* * *
— Я уезжаю, господин комендант, — с наскока начал Эсмонд, решив не тратить время на обыденные для таких деловых встреч церемонии.
Иэн не ожидал такого начала. Он нахмурился, затем в недоумении приподнял правую бровь и скривил губы.
— Это, — протянул комендант, пытаясь выдавить из себя хоть что-нибудь сквозь волну удивления, окатившую его, — это действительно неожиданно и...
— Странно? — усмехнулся Эсмонд, завалившись в кресло напротив.
— Честно? — Кэмилл поднял правый уголок губ. — Да, немного. Вы пробыли в крепости всего ничего, скорее всего, и не узнали ничего. А теперь говорите, что уезжаете.
— Не соглашусь, — отмахнулся Эс, — я узнал всё, что мне нужно было. Не волнуйтесь: отчет, который будет в руках Корпуса, негативно на Вашу работу не повлияет. Вам, возможно, и вовсе выпишут премию или предоставят более комфортные условия для деятельности, по крайней мере, я постараюсь сделать всё, чтобы так было.
Лицо коменданта выражало не так много эмоций в принципе, но в тот момент Эсмонд видел, что Кэмилл был в катастрофической степени удивлен. Он явно не ожидал, во-первых, такого скорого отъезда егеря, с которым у него с первого разговора не удалось создать фундамента для теплых отношений и с которым они буквально вчерашним днём сошлись в нешуточной дуэли с физическими увечьями, во-вторых, что этот самый егерь, как бы то не было парадоксально, уверял его в том, что постарается описать его образ коменданта в глазах начальства в самом лучшем свете. Ему было трудно в это поверить. Поэтому он и не поверил, собственно, связав подобный подход Эсмонда с его лицемерной вежливостью, присущей, по мнению Иэна, большинству егерям Мидгарда, что погрязли в политике и забыли о своих корнях. Не поверил, но вида не показал.
— Я благодарю Вас, Эсмонд, — Иэн учтиво улыбнулся, поднявшись со своего кресла и протянув собеседнику руку через стол.
Деврим немного опешил, но затем пришел в себя. В его голове, словно мимолетная искра, пробежала картина их с Рианной беседы, в которой последняя сетовала на невежество Эсмонда и брала на себя ответственность за обучение егеря азам светского этикета. Эс любил свою женщину не только за её достоинства, но и за её недостатки. Он был готов мириться с большей частью последних, но только не с её обостренным чувством перфекционизма. Рианна была таковой, поэтому и требовала от других столько же, сколько требовала от себя. Особенно она требовала много от Эсмонда, веря, что он способен стать лучшей версией для себя. Деврим же был не уверен в том, что умение выходить из-за стола, огибать его, учтиво кивать головой, а уже потом давать руку для рукопожатия – сделает его в сотни раз лучше. Поэтому Эсмонда пробрало, когда Иэн пренебрег правилами этикета, принятыми в Мидгарде, очевидно, даже не имея понятия об их существовании. Он был воином. Среди воинов подобные церемонии всю историю считались дикими.
— Не стоит, — приподнявшись и пожав Кэмиллу руку, ответил Деврим.
Егерь окончательно встал из-за стола и, к ещё большему удивлению коменданта, прошел к двери.
— Я покидаю крепость сейчас же, — бросил он через плечо, возложив руку на ручку. — Дело в Мидгарде срочное и серьезное, с меня требуют быть там в кратчайшие сроки. Прошу, попрощайтесь от моего лица с Критом. Он хороший старик.
Комендант встал, за несколько шагов приблизился к Эсмонду и произнес:
— Обязательно, — ответил он. — Позвольте проводить Вас до выхода.
Эс не стал отказываться. Они спустились по лестнице вниз. Пока Эсмонд одевался и обувался, из кухни показалось маленькое веснушчатое личико с белым пятнышком от муки на правой щеке.
— Здравствуйте, дяденька ревизор! — звонко проговорила девчушка, широко улыбнувшись.
— Привет, — помахал егерь.
— Герда, попрощайся с дядей ревизором. Он уезжает обратно, в Мидгард, — произнес Иэн, вытирая муку с лица девчушки манжетой рубашки.
Девочка нахмурилась, скривила губы.
— Он не останется на слойки? Мы почти их доделали, может он подождет чуть-чуть и хотя бы попробует? — спросила Герда, отправляя свой взгляд бегать от одного мужчины к другому.
— Прости, но не могу, — пожав плечами, произнес Эсмонд. — Дорога дальняя, поэтому чем раньше, тем лучше.
— Эх-х, — разочарованно вздохнула девчушка. — Ну и ладно! Когда я вырасту, я поеду в Мидгард сама и там испеку Вам наши слойки! Обалдеете от того, какие они вкусные!
— Обязательно. До свидания. Спасибо за теплый прием...
* * *
Смеркалось. Ревизор, забравшись в седло своего железного скакуна, шум от которого был сравним с ревом Обращенного и орды бегунов, спешно покинул крепость. Комендант, чего уж греха таить, был искренне рад. Эсмонд не понравился ему с самого начала. Иэн не любил мидгардских егерей, даже учитывая то, что они принадлежали одной организации – Корпусу. Отчасти поэтому он и выбрал жизнь на Красной линии. Ему была противна концепция, ставшая актуальной для мидгардских в последние годы, что предусматривала тесное участие егерей в политике. Он был человеком старых нравов, считавших, что егерь – это воин, предназначение которого заключается исключительно в истреблении опасных существ ради блага оставшихся представителей человеческой расы. Их дело – разить врагов. Иэн считал, что для дел людских существовали Святые и Совет Мидгарда. По его мнению, егеря не должны были вмешиваться во внутренние проблемы человечества, не должны были копаться в нём, как в грязном белье. Их миссия – есть нечто гораздо более возвышенное и важное. Но его точку зрения мало кто разделял, а сам Иэн был слишком горд, чтобы существовать в обществе, где он считался старым радикалом с безумными представлениями о мире, поэтому ему пришлось избрать путь своеобразного изгнания. Комендант не хотел уходить из их ремесла совсем. Чтобы чувствовать собственную причастность к общему делу, Кэмилл отправился на Красную линию, где он мог оставаться егерем и хоть как-то помогать людям, освободив себя при этом от тяжелой жизни среди змей и лицедеев.
Оставив беспокойные мысли об уже минувшем визите странного ревизора, Иэн встал из-за своего стола, подошел к маленькой тахте, но не сел на неё, а, схватив за низ, начал тянуть на себя. С паскудным скрипом миниатюрное лежбище было смещено в сторону. Иэн подошел к участку пола, который занимала тахта, сел на колени и, немного поискав взглядом, вытащил, словно кусочек пазла, вырезанный в форме квадрата кусок половицы. Он откинул её в сторону. Из образовавшейся дыры Иэн вытащил шкатулку, открыв которую напряженно вздохнул. Стопка банкнот, опоясанная тонкой старой резинкой, выглядела увесисто. Комендант потратил очень много времени, чтобы собрать столько денег. Ему не хватало совсем немного, чтобы наконец покончить со своими «делами». Вспомнив о них, Иэн нахмурил брови, что грозными тучами нависли над его глазами. Он быстро привёл кабинет в порядок, затем, посмотрев на наручные часы, поспешил покинуть его. Иэн спустился по лестнице, схватил с вешалки свою верхнюю одежду, обулся прямо в доме и вновь стал на колени. Герда сейчас была в доме Крита, комендант позаботился о том, чтобы ему никто не помешал, даже она. Он трижды постучал по единственной отличавшейся половице в примечательном ритме, с долгими паузами между каждым ударом, словно то был какой-то пароль. Немного подождал. Затем двинулся на коленях в сторону, когда услышал щелчок задвижки. Взяв половицу с двух сторон, он поднял её, нарушив композицию пола.
— Время пришло? — спросил его взволнованный голос.
— Да, — кратко ответил Кэмилл, опустив ногу во тьму.
Нащупав подошвой ступень стремянки, он нырнул в дыру, затем закрыл за собой проход, вернув на место половицу. Щелчок задвижки. Воздух был спертым, влажным. Лицо сразу заблестело. Иэн спустился по стремянке вниз. Вдруг тьма отступила. Когда он обернулся, пред ним предстали несколько человек: молодые мужчина и женщина в теплых одеждах из, по большей мере, меха, и две маленькие девочки, одетые ещё теплее, чем их родители. Комендант окинул взглядом знакомую ему комнатушку, которая была столь узка, что кроме двух кроватей в ней ничего не помещалось. В противоположной от стремянки стороне располагалась деревянная дверь, запертая на замок. Иэн посмотрел на правую сторону стены. Его взгляд зацепился за лук и колчан стрел, висевшие на двух гвоздях. Оружие столь древнее, столь благородное, столь величественное. Его оружие. Он быстро стащил что лук, что колчан с гвоздей и перекинул через плечо. Иэн почувствовал, как тепло начало растекаться по его жилам. Ощущение тяжести, ставшее родным. Он любил этот лук. Встряхнувшись, комендант посмотрел на молодых людей:
— Мы выдвигаемся сейчас же, — прогремел комендант. Он посмотрел на отца семейства: — Детей берите за руки, не отпускайте ни на секунду. Если им станет плохо, берите уже на руки, не останавливайтесь. От меня не отставать. Я придержу темп, если вам самим будет нехорошо.
— Н-нехорошо? — взволнованным голосом спросила девушка, с жутчайшим беспокойством, свойственным только матери, волнующейся за своих детей, глядя на девочек.
— Тоннель узкий, пролегает глубоко под землей, — ответил Иэн. — В какой-то момент вам может показаться, что стены движутся друг другу навстречу, чтобы раздавить вас. Там темно, очень темно. Я дам вам факел, но если с ним что-то случится, вам придется ориентироваться по моему голосу. Все ясно?
Молодые люди обменялись взглядами. Иэн видел, как сильно они были напуганы. Думали долго, слишком долго, поэтому коменданту пришлось их поторопить:
— Времени мало, нас ждут на той стороне.
Кэмилл понимал их. Невозможно перебороть страх за мгновение, требовалось время, чтобы справиться с этим отвратительным ощущением оцепенения и холода, который охватывает всё тело. Но они зашли слишком далеко, назад пути уже не было.
— Мы готовы, — ответил отец, еле справившись с дрожью в голосе.
Иэн кивнул. Он быстро подошел к двери, подозвал к себе бедную семейку и, воспользовавшись ключом, что располагался во внутреннем кармане его длинного черного плаща, открыл замок. Тьма и холод волной хлынули из отворившегося прохода. Комендант поморщился. Он двинулся вперед. Семья двинулась за ним. Иэн сразу приметил факеловый подставку, наспех сооруженную из металлических прутков. Комендант вытащил из неё сам факел, достал из ещё одного кармана зажигалку и, подав искру, получил внушительный сгусток пламени на конце толстой палки. Не оборачиваясь, он всучил светоч главе семейства, а сам двинулся вперед. Их ждал долгий путь. Коменданту, по большому счету, было плевать на тьму впереди, поскольку он был уже в том возрасте, когда егерь прекрасно видит даже в самых глубоких и отдаленных от солнечного света местах. Иэн шел уверенно, лишь изредка поглядывая через плечо за семейством, которые осмелились попросить у него помощи. Они шли в темпе, что был им не свойственен, с трудом поспевая за своим проводником. Особенно дети. Кэмилл знал их историю, знал мотив их побега, поэтому решил помочь им безвозмездно. Но он также знал, что за каждое доброе дело иногда приходится платить, поскольку так устроен этот несправедливый мир. Очень часто злодеяния остаются безнаказанными, в то время как за добрые с точки зрения морали, но несколько противоречащие закону поступки приходится отвечать по всей строгости. Иэн знал это, но всё равно решил помочь. Потому что это был единственный верный выход. Только такой выбор был самым человечным. И он сделал его...
Они шли долго. Иэн нисколько не устал, поскольку преодолевал и более внушительные расстояния, в то время как семейство, все четыре человека, уже чуть ли не задыхалось от спертости воздуха, от бесконечного коридора, который с каждым шагом становился всё уже и уже, от тьмы, что стремительно наступала, поскольку огонь слабел с течением времени. Но их страдания окончились. Иэн неожиданно остановился. Лестница, представшая перед ним, вела наверх. Осталось сделать последний шаг. Комендант жестом показал, что дальше семейство не двигается, пока не будет подана команда. Иэн взобрался по лестнице до самого верха, коснулся люка рукой, затем, чуть приподнявшись, плечами толкнул его вверх. Тот со скрипом открылся. На блестящее от подземной влаги лицо начали падать снежинки. Они жгли кожу. Егерь поднялся на поверхность, но закрыл за собой люк. Он возвел очи горе. Черное полотно неба было покрыто точками звезд, а в самом центре красовался гигантский белый шар с серыми вкраплениями. Иэну показалось, что луна светила ярче солнца. Но ему только показалось. Комендант отвлекся, встряхнулся, затем окинул местность глазами. Он сглотнул слюну. В воздухе, подхватывавшем маленькие бесформенные частицы снега, повисло электрическое напряжение. Их не ждали, хотя и должны были. Он посмотрел на время на часах. Вопреки его ожиданиям, они не только успели вовремя, но и прибыли с опережением графика. Зная пунктуальность Леона, человека, который выступал проводником через холодный лес для всех «клиентов» Иэна, он насторожился. Комендант взял в руки тактический лук, затем вытащил из колчана стрелу. Он был готов ко всему. Кроме того, что случилось мгновениями позднее...
— А я думал, что парень врёт, — прозвучал тяжелый голос, искусственно измененный.
Комендант в секунду повернулся на звук и натянул тетиву. Треск деревянных плеч заглушил для него дуновение ветра.
— Кто здесь? — прорычал Кэмилл, расставив ноги на ширине плеч. — Покажись!
— Как пожелаешь, — ответил голос.
Глаза Иэна округлились. Эта снисходительная интонация, граничащая с пренебрежением, была ему знакома. Ему было сложно поверить своим ушам, поэтому пришлось поверить глазам. Через секунду из-за громадного дерева показалась высокая и широкая фигура в блестящих доспехе и шлеме, с бордовым плащом, спускающимся до середины бедра.
— Деврим?! — вопросил Иэн, слегка ослабив натяжение стрелы. — Но как?
— Не думал, что застану тебя сразу после моего отъезда. Думал, что ты хитрее, — самодовольно проговорил Эсмонд, освободив такой же блестящий, как и его доспехи, револьвер из гнета кожаной кобуры. — Сложи оружие.
Лук Иэна очень часто становился предметом насмешек. Люди не воспринимали это оружие всерьез, но только по началу. Потом уже некому было смеяться. Однако Эсмонд был другим. Он понимал, что этот лук – оружие не самое обычное. Так и Иэн подозревал, что револьвер в руках Деврима тоже необычен.
— Сложи, чтобы мы спокойно обо всём переговорили, — повторил Эсмонд. — Я знаю обо всех твоих делах. О контрабанде, о связях с ардельцами, о деньгах, которые они тебе платят.
Комендант молчал. Его зубы скрипели от злости, что постепенно вскипала.
— У нас есть два варианта, — продолжал Деврим. — Первый – ты добровольно опускаешь свой Титул, отправляешься со мной в Мидгард, где попадаешь под суд, но беспристрастный, честный
— А второй вариант? — прорычал Кэмилл.
— Не делай вид, что не знаешь, — ответил Эсмонд, прокрутив на пальце револьвер. — Сделай правильный выбор, Иэн. Подумай о девочке. Что с ней будет, если ты сложишь голову в этом лесу?
Брови коменданта грозовыми тучами нависли над его глазами.
— То же самое, если я пойду с тобой, — прогремел Иэн.
— Если ты пойдешь со мной, то она отправится с нами. Я отдам её на попечительство в Храм Святых, — говорил Эсмонд, стараясь лишний раз не повышать тон. — Это будет основное условие нашей сделки.
Комендант умолк.
— Она даже сможет посещать тебя, когда подрастет, — добавил Эс, раскинув руки в стороны.
Было видно, как он пытался всячески сгладить углы не самой простой ситуации, в которую они попали.
— В Уиллингбрейке? — усмехнулся Кэмилл.
Изо рта Эсмонда вышло тяжелое облако пара, растворившееся в пространстве в одно мгновение.
— Да, — уверенно произнес он. — У меня сложилось о тебе впечатление, как о рациональном взрослом человеке, который понимает этот мир. За твои преступления тебе придется отбыть наказание в Уиллингбрейке – это справедливо. Я надеюсь на твое благоразумие, Иэн.
В воздухе возникло колебание. Иэн потупил взгляд. Ветер выл. Эсмонд поднял глаза на небо: ему показалось, что за время их беседы оно стало темнее. Звезд уже практически не было видно. Сердце забилось в ускоренном ритме.
— Я не знаю, кто ты, — прорычал комендант. — Ревизор из Мидгарда уехал сегодня утром.
Он вскинул лук. Эсмонд расставил ноги по ширине плеч.
— Я не вернусь в город, — натянув тетиву, проговорил Иэн. — И уж тем более не отправлюсь в тюрьму. Я не сделал ничего плохого. Мне не нужна ничья помощь. Твоя уж точно.
Деврим помотал головой, взглянул на свой револьвер и тяжело выдохнул.
— Глупое решение, — с наигранной грустью проговорил он. — Знаешь, я был о тебе лучшего мнения. В любом случае...
Пространство застонало. Прорывая ткань мироздания, стрела преодолела расстояние между мужчинами за считанные мгновения. Эсмонд был уверен, что удача, обходившая его стороной всё его осознанное существование, наконец отыскала его. Он инстинктивно встрепенулся, одернул плечо, из-за чего стрела, коснувшись своим концом его наплечника, улетела во мрак, с треском вонзившись в случайное дерево. Иэн громко выругался. Эсмонд отпрыгнул в сторону, затем ушел в перекате за толстое дерево, вскинув руку с револьвером. Он слышал, как хрустел ног под ногами его врага, что тоже стремился отыскать укрытие среди могучих дубов. Сердце бешено билось. Ветер выл ещё сильнее. Они ждали момента.
— Скажи честно, ты просто решил проверить, что быстрее: пуля или стрела? — расхохотался Эс. Мог себе позволить. Был в укрытии. — Снова глупое решение!
Егерь окинул взглядом поляну, на которой секундами ранее разворачивалась их беседа. Он искал следы. И нашел. Эсмонд вылетел из своего укрытия с пушкой наперевес, целясь в одно из сотен деревьев. Ужаснейший грохот раздался на весь лес. Пламя безостановочно вырывалось из дула егерского револьвера, пока сам егерь взводил курок после каждого выстрела, по звуку подобного взрыву. Иэн перекатился в сторону, а когда остановился, то набросил на лук ещё одну стрелу. Тетива натянута. Он отпустил хвостовик снаряда. Раздался свист. Эсмонд в мгновение встал к Иэну боком, выгнул спину и запрокинул голову назад. Он почувствовал поток воздуха, когда стрела пролетела в нескольких миллиметрах нижней части его шлема. Снаряд вновь запропастился во мраке, но вот его отправитель в стороне стоять не собирался. Старик молниеносно сократил дистанцию, огрев Эсмонда металлической частью лука по слабо защищенной глотке. Деврим попятился назад. Он вскинул руку с револьвером и нажал на спусковой крючок, надеясь случайно попасть в противника, но тот оказался гораздо проворнее. Расстояние от пули до плеча Иэна было ещё меньше, чем расстояние стрелы от челюсти Эсмонда. Старик толкнул егеря плечом, отчего тот рухнул на землю, покрытую снежным ковром. Он мигом накинул на тетиву ещё одну стрелу, приготовился, но вдруг закричал. Боль. Правая нога перестала слушаться. Через секунду он уже не чувствовал её ниже колена. Эсмонд, воспользовавшись раной своего врага, поднялся на ноги. Для него идеальным исходом поединка было бы выживание Иэна, а не его убийство, хоть и столь егерем желанное. Деврим выстрелил во второе колено, на этот раз прицельно, отчего комендант закричал ещё громче, а после рухнул наземь, выпустив из рук лук. Эсмонд отбросил ногой оружие своего врага. Всхлипывая и булькая, Кэмилл начал хвататься за штанину Деврима, но тот бесцеремонно одарил его ударом железного каблука по лицу. Радоваться было рано. Эсмонд это понимал. Понимало и его сердце. Ритм сердцебиение зашкаливал.
— Кэмилл, не надо, — егерь сделал шаг назад, обхватив рукоять револьвера обеими руками и взяв коменданта на мушку. — Не пытайся, прошу.
Иэн с искренней ненавистью посмотрел на Эсмонда, что стоял перед ним, возвышаясь. В его жилах текла лишь ярость. Мир вдруг потерял все краски. Небо, со своим скудным количество звезд, окончательно превратилось в черное безжизненное полотно. Частицы снега, спускавшиеся с крон деревьев, сменили цвет, став угольно-черными. Эсмонд сделал пару шагов назад. Кэмилл встал на ноги через несколько секунд после Выброса, словно двух простреленных коленей и не было. Он притянул к себе лук, что начал переливаться бледно-синим и черным цветами. Вокруг него летали маленькие частицы Тьмы. Эсмонд, разочарованно помотав головой, поднял к небу свой револьвер. Раздался протяжный и оглушительный взрыв, подобный выстрелу из мортиры. Титул егеря стал переливаться красным и черным, вокруг него также парили частицы Тьмы, но большего размера.
— Кровь, значит, — прорычал комендант, потянувшись в колчан за стрелой. — Будет ещё интереснее...
— Интереснее. И быстрее, — ответил Эс.
Иэн выпустил стрелу в землю. Деврим даже не успел удивиться, как та, приняв ярко-синий оттенок, отскочила от заснеженной тверди прямо в его сторону. Эс ушел от снаряда перекатом, успев лишь проводить взглядом. Егерь тут же вскинул револьвер, но произвести выстрел не сумел, поскольку по направлению к нему приближалась ещё одна стрела. Деврим накренил корпус: снаряд прошел мимо, но был уже ближе к своей цели, чем его предшественник. Эсмонду не нравилась позиция, в которой он оказался. Егерь, не целясь, выстрелил в сторону Иэна, тем самым выиграв себе несколько мгновений передышки, поскольку коменданту пришлось уходить от несущейся на него пули, буквально разделившей пространство на две половины, словно острый клинок подброшенный батистовый платочек. Кэмилл долго смотрел на оставшуюся в воздухе темно-алую линию, описывавшую траекторию полета снаряда. Он был поражен до такой степени, что не сразу обратил внимание на пришедшего в себя Эсмонда, который собирался перехватить инициативу. Комендант так просто сдаваться не хотел. В мгновение ока очередная стрела пала на тетиву. Он натянул её и отпустил так же быстро, как и Деврим нажал на спусковой крючок. Они выстрелили одновременно. Два снаряда соприкоснулись в пространстве, образовав на секунду черный, словно уголь, шар, который незамедлительно разорвался. Волна Тьмы откинула егерей в противоположные друг о друга стороны: Иэн рухнул на снег, оказавшись чуть ли не погребенным под ним; Эсмонд влетел спиной в один из могучих дубов, чуть ли раздробив его в щепки. Наступил момент затишья. Мужчины постепенно приходили в себя, пытаясь найти в себе силы подняться. Иэн, в виду более безопасного приземления после непродолжительного полёта, переборол боль первый, встав на ноги. Шатаясь, он поднял свой лук перед собой, достал одну из последних стрел, оставшихся в колчане, и приготовился к контрольному выстрелу. Комендант, жадно хватая ртом, с лихвой напитал легкие воздухом. Частицы Тьмы, что парили вокруг его лука, соединились со стрелой, которая стала светиться бледном-синим цветом, чуть ли не белым. В это время Эсмонд только поднялся, еле держа в руках свой револьвер.
— Поглоти врагов моих! — прокричал Иэн, отпустив хвостовик.
Стрела пролетела несколько метров, прежде чем принять облик гигантского белого медведя, рёв которого оглушительной волной ударил по ушам Эсмонда. Его глаза горели синим пламенем. Он сносил деревья на своём пути, низводя их до атомов. Своими лапами медведь оставлял гигантские кратеры в земле, которую по совместительству заставлял ими же сотрясаться. Зрелище поистине восхитительное и поражающее разум. Но Эсмонд не позволил себе долго рассматривать это существо, чем бы, или кем бы, оно не было. Он скопил всю энергию, что была у него, в своих руках, затем, ровно как и Иэн, перенаправил её в свой Титул. Револьвер вспыхнул кровавым пламенем, что светило ярче, чем медведь Иэна. Эсмонд, набрав в легкие воздуха, вскинул руку с пушкой. Нажал на крючок. Взрыв, заставивший его пошатнуться и чуть не уронивший его спиной наземь, окатил лес сильнейшей звуковой волной. Уши Иэна заложило. Чистейшая Тьма вылетела из дула револьвера со скоростью, которую вряд ли возможно даже просчитать. Пуля пронзила тело медведя. Животное, состоявшее из Тьмы аспекта Стужи, резко остановилось, перестав двигаться, а затем рассыпалось на миллионы красных частиц, кружившихся в воздухе будто снежинки. Кэмилл увидел ещё один пространственный разрыв, но уже гораздо более внушительный. Он с ужасом посмотрел на своего врага, которого окружала кровавая аура. Комендант никогда не понимал страха под егерями аспекта Крови, поскольку ни разу не сходился с ними в схватке. Теперь он понял этот страх, понял людей, что боялись. Потому что теперь Иэн сам боялся. Его сил не хватило, чтобы сразить молодого егеря. Бой был проигран. Эсмонд сделал ещё один выстрел. Пуля попала в коменданта. Если бы он не был егерем, если бы он не использовал Выброс в тот момент, то и выстрела такой силы хватило бы, чтобы стереть Иэна с лица земли. Кэмилл вскрикнул, рухнул на снег. Мир вновь вернул свои краски. Небесное полотно снова стало покрыто звездами. Луна была в своей истинной форме. Её свечение ослепляло. Эсмонд подошел к коменданту медленно, держа его на прицеле.
— Жив будешь, — проговорил егерь. — Я попал туда, куда целился: ни сантиметром выше, ни сантиметром ниже. Я доставлю тебя в Мидгард живым. Ты не будешь сопротивляться, а если и будешь, если всё-таки осмелишься, то я сотру тебя в порошок, причем буквально. Тебе ясно?
Кэмилл не ответил, лишь кивнул. Егерь поднял его лук с земли, перекинул через плечо и прорычал:
— Поднимайся. Нас ждёт долгий путь.
Иэн, несмотря на ранение, встал на ноги, хоть и с трудом, но не двинулся с места. Эсмонд вновь окинул его взглядом.
— Ты же даже не знаешь, почему я пришел сюда, — сдерживая боль в голосе, произнес Иэн, взглядом указывая на люк, с помощью которого комендант вылез на поверхность и который в пылу сражения был закрыт.
Эс, не убирая револьвера, подошел к месту, на которое смотрел Кэмилл. Он присел на колено, одной рукой нащупал ручку, за которую незамедлительно потянул. Единственное, что отгоняло тьму в этой темной дыре, был тлеющий факел в руках мужчины, вокруг которого собрались две девочки и молодая девушка. Они были одеты просто, по-деревенски, выглядели подстать своим одеяниям. Завидев его, маленькие девочки завизжали, словно перед ними оказалось гигантское чудовище с окровавленной пастью и длинными когтями. Они все были напуганы до такой степени, что взрослые даже не пытались хоть как-то успокоить малышек. Эсмонд посмотрел на Иэна, опустошенный взгляд которого не внушал оптимизма. Егерь поднялся на ноги.
— Кто это такие? — грозно спросил Деврим с металлом в голосе.
— Беженцы из Арделя, — устало ответил Иэн. — Я помогаю им, вернее, помогал.
Эсмонд умолк. Он вновь посмотрел на семейство, пытавшееся своим общим криком отогнать общий страх. Эс помотал головой.
— Чертов ты идиот, — выругался он, сжав кулак. — Чертов идиот! Подставил под удар невинных людей из-за собственной гордыни! А если бы битва затянулась? А если бы разрушения были куда масштабнее, чем просто кучка уничтоженных деревьев? Кретин!
В гневе Эсмонд чуть не нажал спусковой крючок, но вовремя осёкся. Он снял свой шлем, положил его рядом с собой, затем, пытаясь улыбаться, сказал людям:
— Поднимайтесь. Я вас не трону, обещаю. Никто вас не тронет. Вы в безопасности.
Ему не поверили. Было бы удивительно, если бы было наоборот. Эсмонд жестом подозвал Иэна, затем приказным тоном сказал:
— Убеди их, что всё хорошо, тебе они верят больше, чем мне.
Комендант медленно подошел к люку, присел на колено и принялся уговаривать ардельцев подняться на поверхность, подкрепляя это тем, что все дела между егерями оставались между егерями, и что ни одна невинная душа не будет вовлечена в их конфликт. Эсмонду пришлось на время скрыться из их поля зрения, чтобы лишний раз не пугать своим видом. Когда Иэн закончил, всё семейство поднялось на поверхность: сначала отец с одной малышкой, потом уж мать с другой.
— Вы в порядке? — с дрожью в голосе вопросила арделька, смотря на ранение коменданта.
Тот не ответил, лишь дружелюбно улыбнулся. К тому моменту уже и Эсмонд подошел к семье беженцев.
— Вы из Арделя? — спросил он у отца, так как ему показалось, что тот был хоть и был напуган, но не так сильно, как его дочери и жена.
— Так точно, — чуть поколебавшись, ответил мужчина.
— Что вас связывает с ним? — Эс указал на Иэна, вскинув в его сторону револьвер.
— Может, сначала поможем ему? Он ранен! — влезла женщина, но тут же была успокоена мужем.
— Что вас с ним связывает? Повторяю ещё раз, — пригрозил егерь.
— Он пообещал, что переправит нас на другую сторону Красного перевала, минуя линию. Сказал, что по эту сторону будет ждать проводник, который отведёт в ближайшую деревню, где нас примут лояльные к ардельцам люди. Оттуда бы мы уже сами отправились дальше...
— Помимо контрабанды, — усмехнулся егерь, — еще и перевозкой людей занимаешься?
Иэн не ответил. Возникшую неожиданно паузу прервал отец семейства:
— Что с нами будет?
Эсмонд посмотрел на него, затем на коменданта. Он закатил глаза и грузно выдохнул.
— Сделка есть сделка, — ответил егерь. — Не знаю, сколько вы ему заплатили, но оно того не стоило. Мы проведем вас до той самой деревни, но если вы попытаетесь помочь вашему «спасителю», то наказаны будете в соответствии со всей строгостью мидгардских законов. Дети будут отданы по приютам, а вы, господа родители, отправитесь в тюрьму Уиллингбрейк. Всё ясно?
Ардельцы закивали с такой энергией, что у Эсмонда не возникло сомнений по поводу четкости его изъяснений. Да, он точно выражался понятно.
— Мы не платили дяде коменданту, — неожиданно проговорила одна из малышек, за что тут же получила легкий шлепок по губам от матери.
Деврим, услышав это, посмотрел на Иэна, который с каждой секундой выглядел всё хуже и хуже. Хотя пуля и прошла навылет, кровотечение могло доконать даже самого стойкого егеря.
— Это правда? — спросил Эс.
Комендант наконец заговорил:
— Правда, — хрипло ответил он.
— С чего это вдруг?
— Я пожалел их.
— Теперь они жалеют тебя, — усмехнулся егерь.
То была очень интересная деталь, без которой полная картина в голове Эсмонда и не могла выстроиться. Его очень сильно интересовал один вопрос:
— Ответь мне, Иэн, зачем ты это делаешь? — спросил он. — Я знаю, просто хочу услышать от тебя.
— Думаешь, я буду делиться с тобой своими переживаниями с твоей пулей внутри?
— Не драматизируй, — отмахнулся Эс. — Пуля прошла навылет, не задев ни единого органа. Ты егерь, поэтому переживешь. Нужно только время, а его, так уж получилось, у нас будет в достатке, поэтому рассказывай.
Иэн замешкался. Он потерял уже столько крови, что без помощи, оказанной в ближайшее время, едва ли дотянет до утра. Эта мысль убивала его изнутри, словно заставляя жидкость, обеспечивающую жизнь, покидать его тело быстрее. У него осталась Герда. Сердце разрывалось при мысли, что она вновь останется одна. Комендант взглянул на Эсмонда. Он вспомнил об его обещании забрать девочку с собой, отдав на воспитание в Храм Святых, к который Иэн относился более чем положительно. Кэмилл решил не скрывать ничего в надежде, что Деврим отвезёт Герду в Мидгард, о поездке в который она так мечтала.
— Мы живем в глуши, — начал он, опустив взгляд. — Мне это никак не мешает, но я понимаю, что Красная линия – не место для воспитания ребенка. Герда – девочка умная, подающая большие надежды, поэтому я решил обеспечить ей светлое и чистое будущее. Я хотел отправить её в Академию, но, как ты понимаешь, Эсмонд, с моим жалованьем, хоть оно и не такое плохое, накопить на Мидгард безумно сложно. Я это понял, когда всё посчитал. Тогда я решил ответить на зов ардельских контрабандистов, которые уже предлагали мне эту идею, но тогда я отклонил её. Мы встретились на Красном перевале, обговорили всё, с тех пор и начали сотрудничество.
Эсмонд хмыкнул.
— Это первые люди, которых ты пожалел?
— Нет, до этого были ещё двое, но те, — Иэн умолк, но, набрав в легкие воздуха, продолжил: — ... те были егерями, которые скрывались от Адептов. Они просили о помощи. Из-за очень высокого риска я взял с них деньги, да и тем более, они предлагали очень и очень много.
— Огромный мужчина и женщина с короткими волосами?
— Да, — нахмурившись, ответил Иэн. — Откуда ты...
— Они ни от кого не скрывались, — холодно, словно вода в озере, скрытая под толстым слоем льда, проговорил Эсмонд. — Они отправились в Мидгард вместе с тем делегатом, о котором мы говорили. Их отправили для провокации.
— Но это же самоубийство...
— Отнюдь, — отмахнулся Эс. — Они верили, что выживут, даже вели себя вольготно и по-хамски. Они верили, что Адепты им помогут. Верили до самой последней минуты. Но Адепты отправили их на верную смерть. Они хотели – они получили.
Иэн разочарованно помотал головой.
— Поэтому Корпус взялся за линию? — спросил он.
Эс кивнул.
— Тебя обманули, Иэн, — сказал Деврим. — Мне тебя жаль, но это не умаляет твоих преступлений с контрабандой. Однако...
Он умолк, взглянув на семейство ардельцев. Егерь улыбнулся.
— Ты же не знаешь, кто я, — Эсмонд пожал плечами. — Ревизор из Мидгарда уехал сегодня утром, а я, так получилось, просто таинственный и неравнодушный егерь с револьвером наперевес. А ты, выходит, – странствующий с ребенком воин, очень, ну очень похожий на сбежавшего коменданта, но им не являющийся. Смекаешь?
Иэн вновь посмотрел на Эсмонда. Его пустые до того глаза в миг налились жизнью. Девриму показалось, что он даже спину инстинктивно выпрямил от радости, позабыв о боли.
— Заключим сделку, — продолжил Эсмонд. — Я докладываю об Иэне Кэмилле, нарушившем законы Мидгарда, но не попавшего под мою стражу из-за своего предусмотрительного побега. Ты лишаешься должности коменданта, но сохраняешь свободную жизнь со своей дочерью. Меняешь имя и фамилию, меняешь стиль, и бежишь, куда укажет жизнь. Бежишь так далеко, чтобы я никогда тебя не встретил, потому что если я тебя увижу еще раз когда-либо в своей жизни, то справедливость восторжествует. Ты меня понял?
Иэн долгое время молчал. Его парализовал шок от услышанного. Он не ожидал получить такое предложение от Эсмонда, в особенности после их ожесточенной драки, в особенности после попыток Кэмилла убить его.
— Я согласен, — с дрожью в голосе ответил Иэн. — И благодарю тебя...
— Не меня благодари, глупец, — усмехнулся егерь, повернувшись к нему спиной, — благодари другую... кхм... Нужно идти. Залатаем тебе раны, а затем отведем семейство к тому поселению. Дальше уже разойдемся, как в море корабли....