Скорбь
В храме никогда не было так тихо, как тогда. Ещё недавно наполненный жизнью он был будто опустошен. Солнце, словно желая дополнить картину, отчаянно скрывалось за тучами, что потолком нависали над Мидгардом в течение нескольких дней. Ожидался дождь. Храмовый сад, бывший мертвым с момента побега своих хозяек, наконец начали посещать, но не с целью вдохнуть в него новую жизнь; не с целью возродить засохшие растения, что больше уже напоминали фигуры, воссозданные из пыли; не с целью вернуть прелестные запахи, - нет. Туда приходили, чтобы избавиться от ядовитого горя, разъедавшего изнутри словно паразит. Туда приходили, чтобы пролить слёзы. Туда приходили, чтобы поделиться самыми сокровенными эмоциями с неживым. Сад стал местом для скорби.
Он сидел на одной из скамей, опустив голову. Хотел скрыться от похоронной мелодии, плотно закрепившейся в его голове, думая, что звенящая тишина сада мертвых цветов перебьет её. Ошибался. Стало только хуже. Он тяжело дышал. Громко дышал. Часто дышал. Скрипнув зубами, он достал из внутреннего кармана старинные часы на длинной серебряной цепочке. Стальная крышка была вся в царапинах. Он нажал на кнопку и часы с щелчком открылись, нажал ещё раз - закрылись. Открыл. Закрыл. Открыл. Закрыл. Даже на время не посмотрел. Он погладил серебряную цепочку, сжал часы в руках, затем убрал их обратно в карман. Ритм сердцебиения замедлился. Дыхание вернулось в норму. Дышал глубоко. Тихо дышал. Редко дышал. Беспокойство понемногу уходило, но он знал, что оно вернется как всегда возвращается медведь, которого напугали выстрелом из ружья. Вернется и нападет исподтишка, а затем будет медленно своими когтями рвать душу на маленькие кусочки, словно клочки бумаги. Он ещё долго сидел на той скамье, прежде чем к нему присоединился ещё один человек, грусть которого была не меньше его, если не больше. Джоэл молча сел рядом, уткнув локти в бедра и опустив голову. Они не говорили. Понимали друг друга и без слов. Мертвый сад стал временным прибежищем для двух потерявшихся душ. Боль, скрытая их молчанием, была столь велика, что сравнение её с любой самой невыносимой физической болью было бы ужаснейшим оскорблением. Они страдали. Сильно страдали. Неожиданно тишина была прервана нервным смехом Эсмонда, разразившимся словно гром среди ясного неба. Джоэл посмотрел на него без любопытства и осуждения, но со страхом. Для него было дико: что могло вызвать смех в такую трудную минуту, когда даже воздух, проникавший в легкие, казался тяжелее.
- Знаешь, - проговорил Эс, кончив со смехом, - я никогда не думал, что смерть настигнет его в городе. В моей голове, он должен был умереть в бою с огромным горным Обращенным. Не так бесславно...
Джоэл молчал. С каждым словом его глаза округлялись всё больше и больше.
- Меня тошнит от мысли, что он умер в месте, которое защищал всю свою жизнь, - спокойно продолжил егерь, сбросив с лица улыбку после своего хохота. - От рук людей, которых он защищал.
В черных глазах Деврима, глубоких, словно бездна, Джоэл разглядел маленькую красную искру. Эсмонд же почувствовал, как в жилах его кровь сменилась лавою. Сердце забилось в ускоренном ритме, словно его кто-то подгонял. Кто-то изнутри. Кто-то сильный и властный. Егерь неожиданно услышал зов. Зов из глубин почерневшей души своей. Это была она. С каждым днём Тьма рвалась всё сильнее. С каждым днём ему становилось всё труднее её сдерживать. С каждым днём он всё больше и больше напоминал кое-кого, о ком Эсмонд желал забыть, но не мог, несмотря на все усилия его разума.
- Кайла права, - неожиданно произнес Джоэл, наконец уведя взгляд от Эсмонда. - Нам нужно держаться вместе. Не только нам троим, но и всем егерям Корпуса. Если кто-то ещё пострадает...
Деврим, вернувшись в реальный мир и оставив свои размышления, ядовито усмехнулся.
- Что не так? - спросил Джоэл, вскинув бровь.
- Я всегда удивлялся тому, насколько ты ответственный. Кайла тоже ответственная, но... она другая. Ты же, с другой стороны, даже в минуты самой горькой скорби думаешь о других, об их безопасности.
Лоусон потупил взгляд.
- Это получается машинально, - ответил он сухо. - К чему ты клонишь?
- К тому, что нам повезло иметь такого лидера, - проговорил Эс без улыбки.
- Я ужасный лидер, Эсмонд, - произнес Джо, скупо приподняв правый уголок рта. - Просто мне повезло оказаться лучшим из худших, поэтому я и здесь. В ином случае, я бы с радостью оставил этот пост да рванул за стены с щитом наперевес...
Джоэл не умел лгать. Зачастую, он говорил то, что думал, нисколько не пытаясь добавить к своим словам скрытый смысл.
- Иногда, - Деврим в очередной раз усмехнулся, - иногда, когда мне прилетает по голове, я вспоминаю твой щит. Прекрасная вещь...
- Спасибо, - кивнул Джо.
- Щит прекрасен, а не ты, - ответил Эс, - за что «спасибо»-то?
Мужчины расхохоталась. Правы были те, кто считал, что единственно-верное средство против горечи - это смех. Смех дружеский. Смех искренний. Смех настоящий. Беспокойные души, что приютил мертвый сад, полные скорби, на какое-то время обрели умиротворение, которого им так не хватало. Они ещё долго сидели, не смея произнести ни слова, дабы не спугнуть неожиданно явившуюся им гармонию. В то мгновение она была самой ценной вещью, что у них была, и в то же время самой необходимой. В отличие от Джоэла, она, цокая каблуками по каменным плитам, ворвалась на территорию сада, под слабый свет пробившихся сквозь тучи лучей, хаотичным вихрем, уничтожив умиротворенную атмосферу, воцарившуюся мгновениями ранее. Кайла бесцеремонно остановилась перед двумя мужчинами, скрестив на груди руки. Под красными от раздражения глазами были видны темно-сливового цвета синяки.
- Эсмонд, - приказным тоном начала она, - ты идешь со мной, нам нужно поговорить. Очень серьезно поговорить.
Егеря опешили от такой наглости, хоть от Кайлы она и была ожидаема.
- Я не думаю, что сейчас лучшее время, - холодно ответил Эс.
- Мне плевать, что думаешь! - вспылила Кёрн, сжав кулаки. - Абсолютно плевать мне! Ты идешь со мной прямо сейчас!
Егерь оскалилась. Эсмонд встал со скамьи, посмотрел на неё сверху вниз. В воздухе повисло напряжение. Можно было услышать, как их сердца, окрыленные истинной яростью, бились в унисон. В её серых глазах, чуть более мокрых, чем обычно, он видел бесконечную тоску, которую она отчаянно пыталась скрыть своей вспыльчивостью. Он не мог злиться на её злобные выпады. Просто не мог. Кайла восприняла смерть Шона гораздо серьезнее, чем Эсмонд и Джоэл. Она оказалась бессильна. Она не смогла защитить того, кого считала своим близким человеком. Она не смогла защитить того, кого считала частью своей маленькой семьи.
- Иди, Эс, - произнес Джоэл, встав со скамьи и положив свою руку на его плечо, - у нас будет ещё много времени, чтобы поговорить.
Деврим посмотрел на своего товарища, который кивком указал на выход с территории мертвого сада. Лоусон, сдерживая боль в глазах, одобрительно окинул Кайлу взглядом, но та даже не обратила на него внимания. Эсмонд молча помотал головой, затем двинулся в сторону выхода. За ним последовала и Кайла. Они оставили Джоэла одного. Командующий, сухо улыбнувшись, сел на скамейку.
Пара тем временем вышла в коридор храма. Кёрн, не говоря ни слова, расстегнула молнию на своей сумочке и вытащила из неё газету, свернутую дважды пополам. Она передала её Эсмонду и с ненавистью в голосе, невольно скрипнув зубами, произнесла:
- Читай.
Егерь с любопытством глянул на переданную ему в руки вещицу. Недолго думая, Эсмонд развернул газету. Его глаза округлились, как только он увидел заголовок, раскинувшийся на большую часть бумаги.
- «Месть за Бастион. Теракт, устроенный егерями, забрал около сотни жизней», - прорычал Деврим. Он продолжил читать текст чуть ниже заголовка: - «Печальное происшествие погрузило всех жителей нашего города в цепкие лапы горя. Оно произошло в стенах бывшего некогда популярным среди молодежи клуба «Прайм». Почему мы говорим о нём в прошедшем времени? Так потому, что от этого заведения практически ничего не осталось! Ужасающий воображение взрыв произошел вечером двадцать восьмого октября. Наши доблестные сотрудники жандармерии неустанно ведут расследование данного дела. Мы, как работники газеты «Средиземный Вестник», считаем своим священным долгом предоставить нашим защитникам определенные материалы, при этом поделившись ими с общественностью, дабы та была более осторожна и внимательна в эти не самые спокойные дни. Ниже прилагаем фотографии с камер очевидцев, заставших вероятного виновника на месте преступления».
Егерь опустил глаза ниже текста. На фотографии, хоть и откровенно паршивого качества, ему удалось разглядеть самого себя, облаченного в свои боевые одеяния. Его маска с рогами и гигантскими клыками стала объектом для последующего обсуждения:
- «Мы уверены в наших читателях, особенно в их словах, а по их словам данное лицо покинуло клуб за мгновения до взрыва, окруженное таинственной темной аурой. Как нам всем известно, единственными владельцами подобных сверхъестественных способностей могут являться только люди из нашего драгоценного Корпуса егерей. Для нас остаются загадкой мотивы данного индивида, но, имеем право подозревать, скоро все туман тайн будет развеян...»
Эсмонд посмотрел на Кайлу. Они поняли друг друга и без слов. В их жилах текла лава, а глаза чуть ли не одновременно налились кровью. Горе, сдавливавшее их сердца, постепенно уходило на второй план, уступая чувству более дикому и свирепому. Егерь скомкал в своих руках газету, превратив её в жалкий шар из бумаги, который он тут же швырнул в сторону, грузно и громко прорычав. Эсмонд тяжело дышал. Деврим вновь услышал в глубине души зов, но он был другим, не тем, к которому егерь привык. То была не Тьма, а нечто страшнее, нечто, что Эс похоронил в себе давним-давно, ещё до своей смерти от Великого Выброса. Это было что-то поистине звериное и ужасное... нет... это был кто-то...
- Эсмонд, я прошу тебя, - неожиданно начала Кайла, еле сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами, - я умоляю тебя, ты должен найти тех, кто подстроил смерть Шона. Я уверена, что он был выбран специально. Его гибель - просто чей-то ход на шахматной доске, и мы проигрываем партию. Нет надежды на дипломатию и демократию, Эсмонд. Сначала они отняли мой дом, теперь они отняли члена моей семьи... Я хочу, чтобы это сделал ты. Принеси мне их головы. Не оставляй никого в живых...
- Почему я? - сглотнув слюну от злости, копившейся в нём с каждой секундой в неимоверных количествах, спросил егерь.
- Потому что ты единственный, кому я доверяю, - ответила Кайла дрогнувшим голосом. - Потому что ты единственный, у кого хватит на это сил. Ты единственный, чьего могущества достаточно, чтобы достичь этой цели. Убей всех. Убей каждого, кто встанет на твоем пути. Убей абсолютно всех, я тебя прошу! Убей их, иначе я не смогу спать спокойно!
Она зарыдала. Кайла воткнулась лбом в его грудь, поджав руки к своей. Сотрясаясь от грусти, горя, ярости и ненависти, она плакала, словно маленькая девочка, потерявшая самого близкого человека в своей жизни. Кайла плакала, зная, что Эсмонд не осудит. Ей было тяжело, гораздо тяжелее, чем ему. Егерь обнял ее. В голове его застряли несколько слов, мечом вырезая все остальные мысли. «Убей абсолютно всех».