Цена свободы

Там был Дом. Покосившийся на одну сторону, старый и обветшалый. Из его крыши торчали раскидистые ветви сосны, зеленые иголки которой были мокрыми от дождя. Она была тонкая и стройна, стремящаяся к серому полотну неба. Нет, это не сосна так покорежила дом, это дом построили возле сосны, сделав ее центром.

Там был Дом. И больше ничего. Все остальное - бескрайнее поле высокой рожи, склонившейся от сильных ударов дождя. Мои ноги месили грязь, сапоги скользили в ней, и я едва не падала, шагая к Дому, но он не приближался. Тогда я начинала бежать. Легкие кололо, бок болел, но Дом стоял все еще далеко, а сосна возвышалась все выше и выше. В одно мгновение дождь закончился, из-за свинцовых туч, которые плотной пеленой скрывали голубизну неба, появилось ослепительно яркое солнце, острыми лучами вцепившись в землю, словно страстный любовник в нежную кожу девушки.

Я остановилась на месте, отдышка заставляла делать меня глубокие вдохи. Сердце стучало где-то в ушах. Солнце слепило меня, но я медленным шагом направилась к Дому, надеясь, что теперь он не убежит от меня. Я приближалась. Сосна стрелой возвышалась над Домом и надо мной, меня сковывал страх. В этот раз не было тьмы, к которой я привыкла. В этот раз был свет, от которого я начала отвыкать, который казался мне чужым, который жег, а не согревал.

Я коснулась пальцами ручки двери, любовно проведя ими по заржавевшему металлу. Внутри меня роились мысли, от которых во рту пересыхало. Я умерла, а это рай? Я в коме и вижу то, что подкидывает мне медленно погибающее сознание? Как только я толкнула дверь внутрь, на меня дохнул запах сливового пирога и парного молока. Мимо пронесся ребенок. Послышался женский голос, а затем стук каблуков по ступенькам.

- Я же сказала, что тебе нельзя выходить на улицу!

Женщина скользнула мимо меня, словно меня и не было на ее пути. Я посмотрела ей вслед, заметив, что мир преобразился. По обе стороны от дома стояли точно такие же обветшалые дома, которые ничем не отличалась от этого дома, на пороге которого я стояла. Улица больше не было грязной и коричневой, она покрылась зеленой травой, которая доставала до щиколоток. Женщина кричала имя ребенка, а ребенок, раскинув руки в стороны, бегал по кругу, весело смеясь.

- Я самолет, - кричал ребенок, и я заметила, что это была девочка. - Я самолет, мама, вжух!

- Прекрати, пойдем домой! - взвилась женщина, пытаясь поймать девочку.

Легкое зеленое платье девочки сливалось с травой. Она то бегала, то кружилась на месте, то падала в траву и весело смеялась, словно ее настолько редко выпускали в этот причудливый и одновременно прогнивший мир, что она рада была каждой букашке, проползающей мимо нее.

- Домой! - повторила женщина.

- Теперь я паровоз, чух-чух-чух, - пропела девочка, елозя спиной по траве. Короткие темные волосы прятали ее лицо. Она была неестественно бледной. - Чу-у-ух!

Женщина изловчилась и поймала девочку, закинув ее себе на руки. Голова девочки свесилась вниз, громкий смех разнесся по всей улице, а птицы, сидевшие на крышах домов, вторили ей. Голубые глаза и шрамы, исполосовавшие все лицо. Красные полосы незаживших до конца рубцов. Кожа на лбу вздулась волдырями. Волосы начинали расти от макушки.

- Пойдем, - шикнула на нее женщина, - а то опять получишь.

- В этот раз я дам сдачи! - взвизгнула девочка, извернувшись в руках матери и вскинув руку вверх. - Теперь у меня есть меч, которым я смогу карать тех, кто осмелиться идти против меня!

- Вот когда он придет, тогда и будешь давать сдачи!

Они вновь прошли мимо меня, даже не заметив. Как только дверь закрылась, мир поплыл черными кляксами. Привычная темнота вновь окутала меня, втиснулась в кости, проникла в рот и глаза. Детский смех эхом отдавался в голове.

Очнулась я на своей койке. Тело ломило, пальцы рук едва подрагивали от напряжения. Мне нужно было приложить достаточно усилий, чтобы открыть глаза. В комнате было едва светло, лишь одна настольная лампа на прикроватной тумбочке мерно освещала комнату желтоватым светом. О лампочку настырно билась ночная бабочка, даже понятия не имею, как она сюда попала.

- Очнулась? - Мужской голос заставил меня вздрогнуть, а затем нахмуриться. - Не морщись, похожа на старуху.

Его рука коснулась моего лба, убирая мешающиеся пряди, а большой палец заскользил от переносицы к линии роста волос, словно рисуя прямую черту. На разглаживание морщин это было мало похоже, но мне понравилось. Я узнала его по голосу. Сложно было бы не узнать саркастичные нотки в голосе и вечную усмешку, которая проскальзывала между словами. Он подался чуть вперед, и свет заиграл на его щеке причудливым орнаментом, огладив острую скулу и предав металлический блеск глазам. У него была привычная бледность, нет, скорее аристократическая. Лишь тонкие нити шрамов былых лет испещряли его лицо.

- Что ты там задумала, Кларк? - недовольно произнес Кук, и я была уверена, что при этой фразе он закатил глаза. - Решила потягаться с вооруженными солдатами? Доказать им, какая боевая ты стала? Эй, смотрите, я научилась парочке новых трюков, но я такая черепаха, что вам придется немного подождать и посмотреть на мое феерическое выступление. В конце можете похлопать, но не стрелять.

Я подавила легкий смешок. Да, возможно, со стороны так это всё и выглядело.

- Я пришла к доктору Джеймсу, - пробормотала я, машинально облизнув потрескавшиеся губы, - хотела поговорить с ним, но когда я зашла в кабинет, там была кровь и беспорядок. Кто-то рылся в его столе и выдрал половину листов из моей карточки. Я нашла там фотографию доктора Джеймса и его семьи. Я думаю, что его убили... Вероятно, они роют под меня и моего отца.

Я заметила, как Кук нахмурился. Почувствовала, как койка под тяжестью его веса противно скрипнула, а его руки расположились у моей головы, придавив подушку.

- У них есть все основания рыть под тебя. Я же тебе говорил, Кларк, что твой отец ошибался на твой счет, - его стальной голос понизился до шепота, глаза яростно блеснули. - Ты должна верить мне, понимаешь? Я пытаюсь тебе помочь. Это место не для тебя. Не для нас.

- Что ты имеешь в виду? Они хотят сделать тебя альфой, - я быстро кинула взгляд на закрытую дверь. Если кто-то зайдет сюда, он ошибочно истолкует ситуацию. - Отец сказал доверять вам всем, кроме Бена, но мне кажется...

- Тебе нельзя доверять Бену, - прошипел он, - он не тот, кем хочет казаться. Точнее, он не тот, кем ты видишь его.

- Я вижу его хорошим командиром.

- Ты видишь ту его сторону, которую он хочет, чтобы ты видела. Чтобы ты вспомнила. Если ты вспомнишь - ты умрешь.

Я нервно рассмеялась. Походило на дешевую мелодраму.

- Разве от воспоминаний умирают? - Я пошевелила рукой. Он был близко. Я ощущала, как его грудь то поднимается, то опускается. Хватило одного движения, чтобы накрыть ее ладонью, ощутив под пальцами бьющееся сердце. Мне понравилось то, как я коснулась его, мне понравилось ощущение, которое я испытала в этот миг. - Пожалуйста, прекрати, мне нужно встать. Сколько я была в отключке? Что ты мне вколол, Кук? Отодвинься. И... у меня много вопросов к тебе. Например, что ты делал в пятой внешней квадре и в моем округе...

Из-за распахнувшейся двери прорезалась полоса яркого света, которая расчертила нас с Куком пополам. Я заметила силуэт Ника, его очки, повернутую в сторону голову, его голос, который разлетался по комнате. Он пришел меня проведать. Единственный, кто казался мне замкнутым и чуждым, поглощенным компьютерами и переплетающийся с проводами, будто часть общей системы. Я уже открыла рот, чтобы оповестить о том, что со мной все в порядке, как я койка вновь пронзительно скрипнула, а лицо Кука оказалось прямо передо мной в такой непозволительной близости, что его горячее дыхание опалило мои губы. Я замерла, когда его губы - неестественно горячие и влажные - прижались к моим, смяв в поцелуе. Он взял первенство, он руководил. В тот миг весь мой мир сузился до его глаз, неотрывно смотрящих в мои, и его губ, даровавших мне призрачную надежду. Моя рука, до этого покоившаяся на его груди, скользнула вверх, пальцы коснулись острой ключицы с туго натянутой на ней бледной кожей, а затем я обхватила его за шею, притягивая ближе к себе, позволив себе не отставать от него. Со стороны послышалось чертыхание и свист, захлопнувшаяся дверь, но Кук продолжал меня целовать.

Я словно отыскала в пустыне оазис, о котором грезила слишком давно. Нет, не так. Кук был статуей, вырезанной из металла. Архитектор так старался сделать его идеальным, что не заметил, как статуя стала живым человеком. А затем человек стал вышколенным бойцом, совершенным.

По всему телу прошла волна разряда. Что-то отозвалось во мне на этот поцелуй, что-то то, что принадлежало только мне. Оно желало этого. Я не чувствовала Бена, я принимала его как командира, хоть и напоминала себе о связи. Но именно с Куком связь проявилась в полной мере. Когда его пальцы накрыли заднюю сторону шеи, там, где все это время был чип, перед глазами вспыхнуло белое пятно.

Он отстранился, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Мне было мало этого, я хотела большего. Каждую клеточку его тела, коснуться губами каждого шрама и каждой родинки. Стать его воздухом, без которого он не сможет дышать. Спасательным кругом здесь, в Центре подготовки. И за его пределами, если у нас появится возможность. Кук прижался лбом к моему плечу, его руки соскользнули на мой пояс.

- Я идиот, извини.

- Тебе не за что извиняться, - прохрипела я. Разряд до сих пор ощущался во всем моем теле.

- Твой парень мертв, а меня ждет Юна. - Я поджала губы. Точно, у него же есть девушка. Тогда почему он поцеловал меня? Это была не сиюминутная слабость, это было нечто большее. - Я нужен ей.

- Я расходный материал? - выпалила я прежде, чем осознала смысл своих слов. Девочка для снятия стресса, девочка-подушка, которая всегда примет в свои объятия.

- Не говори так, - прорычал он, и я ощутила легкий укус на своем плече даже сквозь ветровку. - С того момента, когда ты умирала на моих руках, я понял одну вещь. Меня тянет защищать тебя, оберегать и рассказать тебе всю правду, которая уничтожит тебя, но именно поэтому я открываю ее тебе по чуть-чуть, чтобы ты смогла понять ее. Мне просто хочется стоять рядом с тобой. Жить рядом. Просто видеть тебя. Кажется, ты всегда была предназначена быть дельтой нашей команды. Связь...

- Я не ненавижу тебя, как сказала это тогда, когда ты вколол мне в шею нечто... - Я почувствовала, что мне нужно было это сказать. - И тогда на улице, когда Бен хотел поцеловать меня, одна часть меня хотела этого, потому что она устала сражаться. Но та часть, которая готова к тренировкам, к колким шуткам и насмешкам... Она вдруг...

- Остановила тебя? - Его голос казался хриплым, я вновь слышала смешки в свою сторону. - Почему?

Потому что моя вторая часть желала, чтобы на его месте был ты.

- Я думаю, что...

- Вот что, Кларк, - Его лицо вновь возникло передо мной и наши носы едва соприкоснулись. Улыбка расчертила его лицо, придав привычному лицу острые углы. - Мне нравится, как я на тебя влияю. Теперь ты начала думать, это похвально.

- Ох, опять язвишь.

- Я родился с колким языком.

- Представляю, как намучились твои родители.

Его самодовольная улыбка померкла. Я ступила на запретную территорию. Рута говорила не затрагивать тему семьи, потому что для Кука это больное место. Я приподнялась на локтях, коснувшись его губ своими. Легкий разряд тока пробежался по моему телу. Мне нравится эта химия между нами: колкие фразы и насмешки, взгляды, полные превосходства друг над другом, тренировки, моменты из прошлой жизни, которыми мы делились друг с другом. Я чувствовала доверие, которое он испытывал ко мне, и я хотела, чтобы он тоже понял, что я доверяю ему.

- Извини, - прошептала я, прижавшись носом к его щеке. Она была холодная. - Если ты когда-нибудь решишься рассказать о своей семье, я буду благодарна тебе.

- Ты не захочешь слушать историю о семье, которая прозябала свою жизнь на заводе с отщепенцами общества. И о мальчике, который во время войны сдался, чтобы сберечь свою сестру, вступив в армию и добившись немалых успехов, убивая людей. На тот момент мальчику казалось, что он может стать великим, что потом кровь легко отмоется с его рук под струей воды. - Он поднялся с койки. Свет от лампы обхватывал его фигуру легким свечением. - Оказалось, что чужая кровь не отмывается. Она въедается внутрь и превращает сон в кошмар.

- Я бы хотела ее услышать, - проговорила я, свесив ноги и коснувшись ступнями пола. - Может быть, потому что мне интересно, как мальчик, который убивал, стал ценить чужие жизни выше своей.

- Если завтра мне скажут убить сотню людей, Флэй, я это сделаю. Потому что на меня смотрит Бен и президент. Я даже не моргну.

- Но что будет потом?

- А потом будет все то, что я делаю каждый раз, когда убиваю кого-то. Я буду медленно уничтожать себя. Тебе нужно выспаться, - произнес Кук, направившись к двери. - Извини, что вколол транквилизатор в такой дозе. Завтра, насколько я слышал, хотят устроить спарринги для основных солдат. Мы должны там присутствовать.

- Кук, почему мне нельзя доверять Бену?

Он повернулся вполоборота ко мне, остановившись на месте. На секунду между нами повисло молчание, которое угнетало меня. Затем он ухмыльнулся и произнес:

- Потому что он захочет набить мне лицо зато, что я поцеловал тебя первым. Ну, знаешь, он парень вспыльчивый, вероятно, ты слышала, какие у него методы тренировок. Не хочу, чтобы он загонял тебя до смерти.

- Потому что тогда тебе не на кого будет выливать ушат своих колкостей? - Я усмехнулась.

- Возможно, - он пожал плечами, - а может быть и потому, что тогда мне некого будет целовать. Но, знаешь, правда вскрывается как нарыв. Я не хочу делать тебе больно, поэтому пытаюсь оттянуть этот момент.

- Как это непривычно на тебя.

- Да, совершенно непривычно.

Когда за ним закрылась дверь, я еще мгновение прокручивала в голове его слова. А затем появилась Рута, даже в темноте я различила ее тонкий силуэт. Она щелкнула переключатель, и в комнате вспыхнул яркий свет. Лампа на прикроватной тумбочке показалась жалкой искрой.

- Это любопытство, Рута, а не искра, - смешливо проговорила девушка, раскинув руки в стороны и расхаживая из одного угла комнаты в другой. - Я его терпеть не могу. Он высокомерный и себялюбивый. Фу таким быть, фу! - Она заломила одну бровь, и ее выражение лица читалось как «вот и ты пала жертвой его чар». - Ну что, мисс я-никогда-не-буду-с-ним, как вам лучший поцелуй в своей жизни?

- Я бы не сказала, что он был лучшим, - я фыркнула, разгладив ладонями складки одеяла. - Я и до этого целовалась.

- Осторожнее, - Рута показал мне указательный палец и покачала им из стороны в сторону. - Еще никто не отзывался так о моем друге.

- Ладно, - сдалась я, улыбнувшись. - Он был... особенным.

- Страстным? - Девушка поиграла бровями.

- Нет, - я качнула головой, - скорее обещающим будущее.

- Поцелуи такими не бывают.

- Возможно, зато взгляд бывает таким.

- Поцелуй с открытыми глазами - верх романтики, - девушка уселась рядом со мной, подобрала ногу к груди, обхватив ее руками, и взглянула на меня, вскинув вверх брови. - Ну, и?

- Что - ну, и?

- Я жажду подробностей!

- Вы все там уже об этом знаете? - я махнула в сторону двери. - Кук сказал молчать об этом, потому что Бен неправильно поймет.

- Не волнуйся, Бен у полковника Хоупа, а мы ему ничего не скажем. Это будет секрет. Нам всем будет лучше, если он не будет знать о вашем маленьком преступлении с Куком. Смею заметить, что у нас с тобой двухъярусная кровать, так что я не потерплю его нахальную морду среди ночи, если вдруг проголодаюсь и встану. Как я уже говорила, у нас подкупают либо охрану, либо сами ищут укромный уголок.

- Стой, - осадила я Руту, которая явно нафантазировала в своей голове воздушные замки. - Это был лишь поцелуй, ничего больше. Он все так же будет бросать в мою сторону колкие фразочки, а я буду закатывать глаза и тихо ненавидеть его. В первую очередь, мы все такие же товарищи.

- Нет, Флэй, - она довольно улыбнулась, словно ей льстила сама мысль о том, что Кук поцеловал меня. - Это был не просто поцелуй, уж поверь мне. Чтобы поцеловать Кука нужно быть либо самоубийцей, либо быть очень дорогим для него человеком, которого он готов защищать. Проще говоря, ты должна стать частью его семьи.

- Ах, вот оно как, - я нахмурилась. - Он тоже тебя поцеловал, чтобы посвятить в свою семью?

Она пихнула меня в бок, громко расхохотавшись. Я услышала недовольный крик Кука даже через металлические стены. Рута увлекла меня на кровать, и мы, лежа плечом к плечу и уставившись в панцирную сетку ее койки, продолжали тихо смеяться, пока она вдруг не сказала:

- Нет, я просто спасла его жизнь, когда он был готов уничтожить себя. Именно поэтому я дорожу им. Я хочу, чтобы он был счастлив. - Она повернула голову в мою сторону, рассматривая мое лицо. - Поверь, ты тоже этого очень хочешь, даже если еще не понимаешь.

- Я хочу, - прошептала я, - я очень этого хочу, Рута. А еще больше я хочу, чтобы мы выбрались отсюда. Живыми. Все вместе. Я боялась вам доверять, но теперь, кажется, я готова к этому.

Я закрыла глаза, так и не увидев, как по щеке Руты скатилась одинокая слеза.

***

Утром оказалось, что мы проспали с Рутой на одной койке всю ночь, поэтому я едва могла пошевелить затекшей рукой, на которой спала. Я коснулась пальцами ее плеча, на что девушка резко повела им, отбрасывая мою руку. Вставать не хотелось и мне, мысль проваляться целый день в постели позабавила меня, учитывая, что каждый день меня тренировали. Я аккуратно коснулась своей руки, прощупав бицепс, которого раньше не было и в помине. Спорт не был моей отдушиной, как для других девчонок, я не ходила в фитнес центры, потому что не находила в этом ничего нужного для себя. Теперь мне казалось, что мне не помешало бы хотя бы для общего развития посещать залы, но уже все потеряно. Зал заменила улица и спортивный уголок в нашей общей комнате, где я поднимала вес и качала ноги. Я поставила для себя цель - десять километров без передышки и перехода на шаг, только бег.

- Рута, - позвала я внезапно девушку. Спарринги. - Рута, сегодня спарринги у солдат основного подразделения.

Девушка невольно отмахнулась, перевернувшись на другой бок. Ее рука упала, повиснув в воздухе. Я приняла сидячее положение, потерев лицо руками. Пусть спит, ей нужно отоспаться - ее нагрузки были в два раза больше моих, солдатам специального назначения нельзя терять свою форму. Я аккуратно перелезла через нее, ступив босой ногой на холодный металл, отчего закусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть. Черт, почему тут не придумали тапочки. Достала из-под койки сапоги с всунутыми внутрь носками и надела их, тихо притопнув. А затем выскользнула из комнаты, минуя мужскую, которая была полностью пуста. Парни сидели за столом, размазывая по тарелкам кашу бурого цвета.

- Что это? - спросила я, подойдя к ним.

- Черный рис, - кисло ответил Джек, выпятив нижнюю губу. - Ненавижу его.

- А кто его готовил? - спросила я. Джек чуть подвинулся в сторону, и я присела на стул на углу стола. Есть не хотелось, слабость после транквилизатора до сих пор ощущалась в теле. - Вы?

- У нас есть кухарки, - отозвался Бен, первым засунув в рот ложку каши и скривившись. - Но они явно не профи в его приготовлении.

- Тогда я, пожалуй, выпью только чай, - улыбнулась коротко, на секунду взглянув на Кука. Он поймал мой взгляд и нахмурился. Я заметила мешки под его глазами. - Кто-нибудь хочет?

- Ты ходила к доктору Джеймсу? - спросил Бен, подняв на меня пронзительный голубой взгляд. - Вчера. Кук нам сказал.

- Я... Я хотела спросить про воспоминания... - У меня перехватило дыхание. Бен смотрел на меня так, как смотрят на потенциального предателя. Этот взгляд нельзя ни с чем спутать. - Но его там не было... Только кровь...

- Так и должно быть, - прервал меня Бен. - Что еще должно остаться от предателя? Пускай и сбежавшего.

- Предателя?

- Тебе не сообщили? Доктор Джеймс был одним из тех, кто пособничал твоему отцу. - Ложка звонко упала в тарелку. Бен расправил плечи, не сводя с меня взгляда. - Он вставил в чип перфокарту со всеми разработками, которыми владел Генрих Кларк. А солдат, осознавая, что он живой труп, отправился в квадру, в которой в это время осуществлялась транспортировка зерновых нашей стране-союзнику. Точнее, она была союзником. Солдата расстреляли, а доктора Джеймса теперь ищут. Но ему недолго прятаться, у него же семья в той же квадре, откуда и ты, Флэй. Пятая внешняя квадра.

- С чего ты взял, что доктор Джеймс помогал моему отцу? - Я ощущала себя зверьком, загнанным в тупик. Но мне нельзя было этого показывать.

- «Правда», - глухо отозвался Кук, и я метнула взгляд в его сторону. - Твой отец сознался после третьей дозы «Правды».

Третья. Многие умирали после первой. У меня нервно дернулся мизинец.

- Нам жаль, Флэй, - Джек сжал мою руку в приободряющем жесте. Я перевела на него взгляд. - Тебе назначат нового лечащего врача.

- Предатели должны быть устранены, - продолжал Бен, словно у него заело одну и ту же пластинку. - Президент Картер каждый день трудится над тем, чтобы усовершенствовать армию, сделать нас непобедимыми. Мы должны доказать всем свою силу, иначе нас сломят. Доктора Джеймса Эванса найдут.

Я глубоко вздохнула, почувствовав леденящий пот, струившийся по моей спине. Гробовая тишина за столом давила на всех.

- Где Ник? - Это было единственное, что пришло мне в голову.

- Как всегда в своей каморке, - ответил Кук, резким движением руки отодвинув от себя тарелку. - Пойду проветрюсь.

Я проследила взглядом за ним - как он поднялся с места и ушел, плотно притворив дверь. Какая-то часть меня порывалась пойти за ним, другая часть крепко удерживалась хваткой Джека на моей руке. «Сиди смирно и не рыпайся». Казалось, что каждый уже прознал о нашей мелкой интрижке с Куком, об этом поцелуе, который почему-то до сих пор не выходил у меня из головы. Хотя мне кажется, что он сделал это специально - поцеловал меня при Нике. Я аккуратно высвободила ладонь из цепких пальцев Джека, наградив его легкой улыбкой, которая явно не выглядела убедительной в том плане, что я в порядке. На самом деле, я ни черта не в порядке. Мой командир подозревает меня в том, что я могу быть сообщницей своего отца, в том, что я могла помочь ему передать разработки. Если у них действительно есть досье на всю мою прошлую жизнь, то там жирно должно быть выделено «ДОЧЬ, КОТОРАЯ БЫЛА ПОМЕХОЙ». Дочь, которая всегда была за кругом увлечений собственного отца.

Я вышла из общей гостиной, направившись в столовую. Это место показала мне Рута во второй день моего прибытия в блоке нашей команды, но настоятельно порекомендовала не ходить туда одной и уж точно не сидеть там, позволив своему языку развязаться. Насколько я поняла, каждая команда мнила себя лучше другой, поэтому отношения у всех были натянутыми.

Но в столовой не было ни единой души, кроме кухарок и пары тройки андроидов, которые разгружали заваленные грязной посудой раковины. Кухарки метались из стороны в сторону, словно встревоженные птицы из-за внезапно пробравшегося в их гнездо кота.

- Извините, - вдруг подала я голос. Они внезапно все остановились и обратили взгляды на меня. - Я хотела бы попросить кружку горячего чая.

- Вам не понравился завтрак? - взвилась одна.

- Переваренная каша? - откликнулась другая.

- Недоваренная? - перебила ее третья.

- Нет, я... Я не знаю. Я хочу только чай.

Они переглянулись между собой, потом вновь осмотрели меня и все вместе кинулись к чайнику. Я оглядела себя с ног, пытаясь понять, что же во мне такого устрашающего. Остановилась на нагрудном кармане, на котором значился номер моей команды. №5. Неужели команда Бена и впрямь такая пугающая?

Андроиды, как и подобает машинам, не отвлекались от своей работы. Женщины толпились у электрической плиты, тихо перешептываясь. Я стояла на месте, окидывая взглядом белоснежные столы, стулья и зарешеченные снаружи окна. Либо для того, чтобы сюда никто не проник, либо для того, чтобы отсюда никто не выбрался.

- Разве вы не должны присутствовать на спарринге? - спросила женщина, ставя на стол раздачи горячую кружку, от которой исходил пар. - Сегодня утром все об этом только и говорили.

Даже обычные рабочие здесь осведомлены обо всех деталях.

- Да, я как раз собиралась, - я кивнула головой, аккуратно взяв кружку и подув на темную поверхность жидкости, следом же отхлебнув. - Горький.

- Без сахара, - смущенно ответила другая женщина. Светлая прядь выбилась у нее из-под чепчика. - Нам запрещено добавлять сахар, подсластитель и сахарозаменитель в любые блюда больше одного раза в месяц. Извините, таков устав.

- Да, я понимаю, - поспешно выкрутилась я, сделав еще один глоток. - Все равно вкусный.

- Он из Таиланда, - ответили они хором и смокли. - Только для войск специального назначения. Последние запасы.

- Последние?

- Таиланд сейчас входит в азиатский конгломерат, с которым мы находимся в состоянии холодной войны. - Женщина звонко цокнула языком, похлопав себя по фартуку. - Разработки Генриха Кларка только усугубят ситуацию.

Я едва не подавилась. Прошло полмесяца, как отца арестовали, а разработки ушли уже так далеко за пределы континента? Меня пробрал озноб. Это все ведет только к одному. Все страны потребуют ответа от нас.

-...Говорят, его дочь здесь, в Центре подготовки. - Я кинула на них взгляд. Они меня не знают. - Он откупал ее от армии почти два года. Это грубое нарушение устава.

- Я слышала, что первая повестка пришла ей в шестнадцать лет. Разве это не нарушение устава? - спросила я, состроив недовольную гримасу, будто обожгла язык. Для достоверности даже прикрыла рот ладонью.

Женщины синхронно пожали плечами.

- Она не первая такая. Были и другие.

- Другие?

- Нам не положено об этом распространяться, - отмахнулась одна из них, отвернувшись от меня. - Пожалуйста, уходите, нам нужно работать.

Я поставила недопитую чашку чая на стол раздачи, поблагодарила и покинула столовую, прижавшись к дверям спиной. Первая повестка пришла мне в шестнадцать лет, тогда отец отдал Ронни. Вторая - в семнадцать, но никто из моих друзей не попал в Центр подготовки. Видимо, солдаты взяли деньги, либо отец договорился с самим президентом, потому что именно в тот год он уехал в столицу и пробыл там намного дольше, чем обычно. Они пришли за мной в восемнадцать. Пограничный возраст, когда тело человека практически сформировано. Именно к семнадцати-восемнадцати годам заканчивается формирование всех отделов двигательного анализатора. Армии нужен готовый продукт, способный выдержать все то, что на него возложат. Тогда почему есть подростки, которых отбирали в шестнадцать? Для чего они им были нужны?

- Вот ты где. - Я оторвалась от разглядывания собственных сапог, подняв взгляд на Кука, который стоял передо мной, скрестив руки на груди. Его короткие волосы намокли из-за растаявшего в помещении снега; по виску медленно скользили капли талой воды. Мне чертовски захотелось их смахнуть. Или слизнуть. Черт! - Что ты здесь делаешь?

- Пила чай, - угрюмо ответила я, оттолкнувшись от дверей и направившись к нему.

- В столовой? - Он вскинул вверх темную бровь.

- Я была там одна, ну, еще кухарки, - сказала я, хлопнув его ладонью по груди. - Не переживай, они не опустили мое лицо в кипящую воду.

- Да, думаю, тогда бы я услышал дикий крик даже с улицы, - Кук усмехнулся.

- И чтобы ты сделал? - Я подняла на него взгляд, довольно сощурившись. Поджала губы, лишь бы не выдать свою улыбку.

- Вероятно, - задумчиво начал он, - засунул бы в уши противошумные вкладыши и продолжил тренироваться.

Я фыркнула, пройдя мимо него.

- Ты совсем не романтичный.

- А ты хочешь, чтобы я целовал тебя на ночь, приносил с утра букет красных роз и завтрак, а весь оставшийся день мы ходили с тобой за ручку, раскидывая в стороны лепестки тех самых роз? - Парень поймал меня за запястье, заставив остановиться. Какая-то часть меня кричала о том, что, да, это то, о чем я всегда мечтала - о банальной романтике, которую я видела по телевизору и на улицах города, но другая часть меня - та, которая казалась мне более здравой, более приспособившейся к этим металлическим стенам и ежедневным тренировкам, молила лишь о том, чтобы он сказал, что я нужна ему. Что я могу его спасти. - Что ты хочешь от меня? Взрослого волка невозможно перевоспитать, я всегда буду таким. Я не изменюсь. Тебе стоит смириться с этим, Флэй. Прими меня таким.

- Я знаю, - вдруг выпалила я, запрокинув голову назад и уставившись в потолок. Металлический потолок. Быть может, я буду именно той рукой, которая откроет твою клетку, Кларк. - Я... я просто хочу, чтобы ты видел во мне бойца, а не тепличную девочку. Я хочу слышать твои язвительные комментарии, я хочу тренироваться с тобой и ощущать боль от каждого удара, я хочу становиться сильнее. Сильнее и сильнее с каждой минутой, которую я проведу здесь. Но я также хочу знать, что если я приду к тебе - утром, днем, ночью - ты не оттолкнешь меня. Не жалей меня. Никогда.

- Я никогда не отталкивал тебя.

- Ты сказал, что я никогда не стану твоим спасательным кругом, - я выдернула руку из его хватки, повернувшись к нему лицом. - Твоя девушка, Юна, твой спасательный круг.

Это была не претензия. Констатация факта, обычное утверждение. Пока Кук здесь, он может быть со мной, но если случится так, что Центр подготовки отпустит его, останется ли он ради меня или вычеркнет из своей жизни? Я переступила с ноги на ногу, уже было ляпнув что-то вроде «забей, все хорошо, я в порядке, тот поцелуй правда был ошибкой, я понимаю».

- Она моя сестра, - выпалил Кук так резко, но в тот же миг приглушенно, что я не поверила собственным ушам, приняв это за очередную игру моего разума. - Я никогда не говорил, что она моя девушка, ты сама так решила, как и Рута, увидев письма, в которых Юна писала о том, что ждет моего возвращения. Она единственная, кто у меня остался. Я не мог рисковать ею и говорить, что эта девочка - мой родственник. Ее бы убили, как и их. Поэтому... - Он вновь схватил меня за руку, на этот раз грубее стиснув мое предплечье, и прижал к себе, отчего я широко распахнула глаза, взглянув на него. - Не смей никому об этом говорить, даже Руте. Как бы мила она не была с тобой, ты не видела ее на поле боя. Я не должен выкладывать тебе все свои карты, я их лишь приоткрываю. Только тебе, Флэй. Только потому, что я не могу тебя оттолкнуть, но и спасти тебе меня не удастся.

В голове мысли выстроились в одну линию, заняв нужные места. Рута говорила, что всем семьям выплачивают компенсацию, Кук вчера вечером вскользь сказал о том, что его история - история мальчика, вступившего во вражескую армию. Ее бы убили, как и их. Я раскрыла рот, но вместо связанных слов я смогла лишь выдать непонятный звук, похожий на всхлип.

- Ты из другой страны, с которой мы воевали. Твою семью убили, - прошептала я, едва двигая языком. - Твоя сестра, Лия, тоже была в Центре подготовки, потому что ты думал сберечь ее жизнь таким путем? А Юна...

- Юна спряталась в катакомбах. После первой моей зачистки - в моем же родном городе - я нашел ее и подстроил ее смерть. Задушил другую девчонку, спрятав в ее одежде все нужные документы, чтобы полковник Хоуп поверил в то, что я остался один. А затем я перевез ее в Хламовник.

- Как...

- Как перевозят все трупы, Кларк, - огрызнулся он, разворачивая меня и подталкивая в спину. - В мешке. Мне разрешил полковник Хоуп.

Я представила, каково Юне было находиться в этом черном полиэтиленовом аду, когда каждый твой вздох может в прямом смысле убить тебя. Любое движение, любой звук грозили смертью, которая уже наверняка прижала острое лезвие к горлу этой девчонки. Но он называл ее счастливицей, той, которая не попала под программу Центра подготовки. Но каково было жить с ощущением, что один раз ты уже был мертвым? Я тряхнула головой. Я должна ей сочувствовать, а не испытывать угрызения совести по тому поводу, что ревновала Кука к ней. Я вообще не должна его ревновать, потому что мы никто друг другу. Один поцелуй ничего не значит, но его прошлое, приоткрывшееся мне, весила будто драгоценность, которую теперь мне нужно бережно прятать.

- Ребята об этом знают? - тихо спросила я, пока мы шли по коридору. - Что ты был нашим врагом?

Он кивнул головой.

- Мне было четырнадцать, когда ваша страна напала на мою, - просто сказал он, будто повторял эту фразу про себя каждое мгновение. - Я был одним из немногих, кто пережил внедрение. Для меня это казалось каким-то высшим знаком, что я поступаю правильно: я жив, значит, я могу сражаться, а затем стать свободным. Все было хорошо до того момента, пока нас не начали тренировать. С чипом Лии было что-то не так, потому что она всегда говорила правду, но он постоянно причинял ей боль. В один из дней я нашел ее мертвой в ванной комнате. Это было перед последним, пятым, симулятором.

Я проглотила тошнотворный комок, перебирая ногами чисто механически, нежели осмысляя наш путь. В голове крутилась эта сцена: Кук, еще совсем маленький, с детской припухлостью в лице, который заходит в ванную комнату и видит свою младшую сестру - бледную и с остекленевшим взглядом, смотрящим в пустоту. Я представила себе, как в это мгновение в его груди образовалась дыра, когда важный и близкий для него человек умер, забрав вместе с собой какую-то частичку его, оставив таким. Открытым нараспашку, дырявым, беззащитным. Неполноценным. Я чувствовала себя так до сих пор - смерть Курта возникала перед моими глазами с завидной периодичностью, как и голубая радужка глаз его убийцы. Сможем ли мы с Куком закупорить наши дыры совместными усилиями или так и останемся раненными людьми, сверкающими своими слабыми местами?

- Куда мы идем? - спросила я, следуя за Куком.

- На спарринги.

- Что, если я не хочу?

- Все новички из элитных войск должны там присутствовать, - ответил парень, но я слышала злость в его голосе. - Это что-то вроде показательного выступления. Смотри как юнцы избивают друг друга и думай о том, не заняла ли ты чье-то место. В большинстве случаев никто так не думает, но...

- Я другая, да? - Горькая ухмылка искривила мои губы. - Я ведь так и сделала - лишила кого-то особых привилегий. Более радужного будущего, чем у рядового солдата.

- Ты здесь по законному праву.

- По крайней мере, я хочу это доказать, - ответила я, перехватив его руку и сжав пальцы.

- Там будет Бен, - хрипло отозвался Кук спустя мгновение.

- Мне плевать, потому что мой человек - это ты.

И Кук сжал мою ладонь в своей.