Глава 17
Следующие два дня я хранила гробовое молчание по поводу разговора с отцом. Рута, впрочем, и не настаивала на том, чтобы я делилась с ней, аргументируя это тем, что это мое личное, настолько сокровенное, что она не сможет понять. Я была ей за это благодарна, но меня не отпускал тот факт, что мой отец знал ее. Знал их и не доверял Бену. Мне хотелось спросить, знают ли они его, но что-то подсказывало мне, что не стоит этого делать.
В тот день, когда должен был вернуться Кук, Бен вновь предложил потренироваться вместе. Я согласилась, не видя смысла отказывать. Мне нужны были тренировки – не только стрелять, но и хоть как-то заставлять свое тело перешагнуть через свой предел.
Когда мы вышли на улицу, мороз кольнул мои щеки. Выпавший несколько дней назад снег растаял, оставив после себя коричневую промерзшую землю и лужицы бурой воды, покрывшиеся тонким слоем льда.
- Температура все падает, - подметила я.
- Да, - ответил Бен, выдохнув сизое облако горячего пара. – Скоро совсем станет холодно. С тебя снимут мерки, чтобы пошить зимний костюм.
Я подавила смешок.
- Шинель с меховой оторочкой? – улыбнулась я, взглянув на него.
Бен подмигнул.
- Если ты попросишь. Но вообще-то униформа с экзоскелетом, чтобы снять лишние нагрузки на мышцы.
Мне было с ним легко. Я ощущала с ним себя так, как ощущала только с Куртом. Словно между нами натянулась тонкая нить, контакт, связь, возникшая так внезапно, что я даже сама не успела этого осознать. «Только пальцем коснитесь ее, и этот Центр взлетит на воздух». Я вспомнила его слова, брошенные в спины вооруженных солдат. Он был готов убить за меня. Я почувствовала, как румянец окрасил мои щеки в красный цвет, но мысленно сказала себе, что это от холода. Я его дельта, моя связь с ним на эмоциональном уровне.
На сей раз он не снял ветровку. После того раза он старался не показывать свои вены, постоянно носил одежду с длинными руками и высоким горлом. Но я чувствовала, как ему больно, как он не хочет умирать. Бен разительно отличался от Кука, он был понимающим и более проницательным в том плане, что знал, что нужно делать в той или иной ситуации.
- Давай сначала пробежимся. Потом разминка, а дальше я обучу тебя парочке приемов.
- Кук учил меня приемам самообороны, - проговорила я, вспомнив, как мы сидели на полу и делились своими воспоминаниями о прошлой жизни. В голове вспыхнул образ смеющегося мальчишки с серыми глазами, и я невольно тряхнула ею, шумно вздохнув.
- Все хорошо? – спросил Бен, подойдя ко мне.
- Да, - выдавила я, прижав ладонь к виску, где пульсировала боль. – Просто... воспоминания нахлынули.
- Скоро они исчезнут. Рута ведь говорила тебе?
Я кивнула. Я не хотела терять воспоминания, они были моим новым спасательным кругом. Я цеплялась за них, я нуждалась в них. Сегодня же схожу к доктору Джеймсу.
- Предупреждала, - ответила я, расправив плечи. Сегодня я утеплилась. – Начнем?
Мы бегали по большому кругу, сами обрисовав его себе. В центре стояла одинокая мишень, в которую я стреляла два дня назад. Если приглядеться, то я могла заметить там всю ту же дырку в районе сердца. Кажется, мишень не спешат убирать. После десятого круга мои ноги начали ныть, тянущая боль в икрах заставляла меня морщиться всякий раз, как носок сапога касался промерзшей земли. Когда сил дышать через нос у меня не осталось, я открыла рот, выпустив облако пара. Тело, не привыкшее к нагрузкам, давало брешь в моих мыслях о том, что я действительно могу стать сильной, словно оно противилось тому, к чему я стремилась семимильными шагами. Мне не нужна была тень отца, чтобы мне все спускали с рук. Мне нужна была моя сила, чтобы меня уважали из-за нее.
Я стиснула зубы, продолжая бежать. Бок нещадно кололо, словно в него вонзилась острая стрела, но я терпела и мысленно говорила себе бежать дальше, невзирая на боль. Бен бежал рядом трусцой, изо рта у него иногда вырывался пар, но выглядел он довольно бодро. «Конечно, - одернула я себя, - он семь лет изводит свое тело. У него бескрайние границы возможностей». Я невольно фыркнула себе под нос, отросшая челка лезла в глаза.
- Если хочешь, - сказал Бен, переведя дыхание, - мы можем отдохнуть!
- Нет! – крикнула я, зажмурившись на долю секунды.
Бежать дальше, испытывать тело, доводить его до изнеможения, чтобы кости болели. Вот что мне нужно, вот что я хочу почувствовать. Концентрированную боль от тренировок.
Мы бегали чуть меньше часа и остановились только тогда, когда я запнулась на ровном месте, не в силах наступить на ногу. По инерции меня наклонило вперед, земля показалась мне червоточиной, которая распахнула свою черную пасть, снабженную острыми клыками-льдинками, в которую я рухну. В голове взорвалась вспышка, заставившая меня действовать инстинктивно, нежели рационально. Ладони коснулись холодной земли, скользнули по тонкому льду, а затем я оттолкнулась назад, стараясь выпрямиться, но мое тело гудело, первая физическая нагрузка в таком количестве отзывалась легкой вибрацией, поэтому я ощутила, как заваливаюсь назад. Я думала, что я справлюсь, а получилось все иначе. Какая же я, черт возьми, неспособная!
- Осторожней, Флэй.
Крепкие руки успели поймать меня, обхватив за пояс. Я прижалась спиной к чужой груди, безошибочно определив, что это был Бен. Сердце пропустило удар, подскочило вверх, а затем ухнуло вниз. Я испытывала эффект дежа вю, словно подобное уже было. Глупо было бы сейчас стоять и вспоминать, когда я так падала, поэтому я аккуратно подобрала дрожащие ноги и оперлась на них, выровнявшись. Руки Бена не исчезли.
- Все хорошо, просто меня немного занесло назад.
Я повернулась, встретившись с ним взглядом. Холодные воды океана или водная гладь под толщей льда. Настолько голубые глаза, что, казалось бы, они были искусственными. Меня захлестнуло чувство привычного спокойствия и умиротворения, которое не посещало меня очень давно. Его руки, лежащие на моей талии, его дыхание, которое выпускало облако пара в воздух, а оно ударялось о мое лицо. Тяжелая челюсть и тонкие губы, едва заметная щетина, делавшая его более взрослым, чем он был. Короткие черные волосы топорщились в разные стороны, и я подавила дикое желание запустить в них пальцы.
Эти чувства были неправильными. Они казались мне чужыми, инородными, потому что я не могла испытывать их по отношению к нему. Понимание, принятие, симпатия, дружелюбие – пожалуйста. Но не это. Это было то, что в книгах называли любовью, и это не принадлежало мне.
Бен словно заметил замешательство на моем лице. Он подался вперед, чуть наклонился, чтобы прижаться своим лбом к моему. Я тихо охнула, сощурившись. Бен все еще смотрел на меня сверху-вниз, он был настолько близко, что я разглядела зеленые прожилки на радужке глаз. Его руки еще сильнее сжали меня, прижав к себе. Я не сопротивлялась. Что-то вопиюще кричало во мне, но другой голос перекрывал этот крик. Ты ждала этого. Он коснулся моей верхней губы своими, легко к ней прижавшись, будто спрашивая позволения. Жест, который не казался мне поцелуем, но был преисполнен нежности и одновременно вопроса, словно он спрашивал мое разрешение. Прислушавшись к своим эмоциям, я не нашла отклика на этот жест, но тело желало его прикосновений. В который раз я убедилась, что оно было не моим, оно противоречило мне.
«Ты никогда не сможешь стать моим кругом. Никогда, Кларк».
Я резко отшатнулась назад, выпутавшись из объятий Бена. Злость захлестнула меня с ног до головы, упала тенью на душу. Я не могу быть спасительным кругом для Бена. У него есть команда, я лишь ее часть. Моего лучшего друга убили солдаты Центра подготовки. Меня насильно привели сюда. Я здесь не для того, чтобы заново испытывать чувства.
- Если я сделал что-то не так, Флэй...
- Все нормально, - махнула я рукой. – Просто... я не думаю, что нам это нужно сейчас. Важнее сконцентрироваться на тренировках и моем обучении. Но на сегодня хватит.
Я резко развернулась на пятках, встретившись с Куком, который подпирал плечом стену. Он ухмыльнулся, а я невольно дернула плечом, поджав губы.
- С возвращением, - фыркнула я, зашагав прямиком к двери.
- Когда Ник говорил о связи, он говорил не о физической, Кларк.
- Кук, - осадил его Бен приглушенным голосом.
Когда я проходила мимо Кука, он резко наклонился в мою сторону, сверкнув стальным взглядом. Я задрала вверх подбородок, поджав губы.
- Амбар Уилла все такой же большой, - он стрельнул взглядом в сторону командира, а затем вернулся ко мне. – Кажется, он до сих пор оплакивает свою собаку.
Я вздрогнула. Волна напряжения прокатилась по мне от головы до самых пяток, но когда я уже обернулась к Куку, чтобы спросить, откуда он это знает (Уилл действительно похоронил свою сумасшедшую псину и даже воздвиг ей небольшое надгробие, чего не делал для членов своей семьи), то парень уже направлялся к Бену, который все еще стоял там, на небольшом полигоне, в окружении вереницы снега.
Я спрошу у него, как только мы останемся наедине. Сейчас мне нужно сходить к доктору Джеймсу. Когда металлическая дверь закрылась за мной, я сделала глубокий вдох, пытаясь остановить свое сумасшедшее сердце, которое отстукивало в груди. То ли оно реагировало так на прикосновения Бена – в голове в новых красках вспыхнуло прикосновение его губ к моим, - то ли на Кука, который вернулся. Три дня пролетели совершенно незаметно, я даже не успела испытать чувство, сродни тоски по нему. Просто он был – потом уехал – потом приехал. Линейная ситуация. Я запрокинула голову назад, остановившись на месте. Вдох-выдох, контролируй себя. Рука сама потянулась к задней части шеи, пальцы коснулись тонкого продолговатого шрама. Я поняла это по более нежной коже. Центр подготовки убивает все живое в человеке, создавая из него бесчувственную машину. Мне нужно сбежать отсюда, но предварительно найти убийц.
Ноги сами повели меня по коридору в медицинский блок. Я плохо запомнила дорогу, потому что ни один коридор не отличался от другого ничем. В состоянии паники здесь легко заблудиться, поэтому теперь мне всегда следует контролировать свои эмоции. Несмотря на то, что мне понизили чувствительность чипа, я все еще чувствовала легкие вибрации, исходящие от него.
Пропетляв несколько коридоров и встретив по дороге парочку солдат (в некоторых я признала таких же новеньких, как и я сама, потому что помнила их лица еще с симуляторов), я вышла к медицинскому блоку, белая дверь которого предстала передо мной из-за поворота. В первый раз я нагрубила доктору Джеймсу, во второй узнала, что здесь его держит семья, в третий, что он знал моего отца. Все эти линии находились в моей голове, чрезвычайно медленно переплетаясь между собой, но мне нужно видеть их единым кружевом. Возможно, что тогда я узнаю все ответы на свои вопросы.
Особенно про нее.
Особенно про сотню.
Отец сказал, что нас сотня. Нас – кого? Бездарных и бесталанных, откупщиков и слабаков? Я знаю, что мы больше не увидимся. Его казнят в какой-нибудь темной комнате, но даже в ней его голубые глаза будут светиться праведным гневом. Он делал оружие для страны, чтобы оберегать ее, он продал разработки другим странам... Он не мог сделать этого с мыслью об уничтожении нашей нации.
«Ты всегда была центром».
Я резко приложила руку к дисплею, который считал мой номер. Синтетический голос монотонно объявил мое имя с приставкой «объект». Он любил страну и делал все ради нее. Он сидел в лаборатории сутками, чтобы создать нечто новое, усовершенствовать старое и воссоздать поломанное. Он никогда не был предателем, но он всегда знал, кто предатель.
«Он втянул в это Хламовники».
Отец никогда бы не сделал этого. Он дорожил Марией и ее семьей; когда выдавался спокойный день, он поставлял провизию в некоторые Хламовники ближайших квадр. Он называл это «искуплением».
«Ты была его лучшим творением».
«Он ошибался на твой счет, объект».
«Когда он станет альфой, все изменится».
- Доктор Эванс! – у меня вырвался крик. Крик животного, нуждающегося в помощи. – Доктор Эванс!
Я неслась мимо кабинетов, не обращая на взгляды других врачей, которые следили за мной через щели в жалюзи. Его кабинет я нашла куда быстрее, чем сама полагала. Дернула ручку двери, но ничего не произошло. Не помню, чтобы дверь заедала. Пришлось навалиться плечом, нажать на ручку сильнее и толкнуть. Она распахнулась, открыв мне вид на безумство, творившееся здесь. Разбросанные белоснежные листы, перевернутые стулья, на которых еще недавно сидели мы с доктором Эвансом. Я сглотнула вязкий комок, оглядев комнату, пока не заметила койку с белоснежным постельным бельем... Точнее, раньше белье было белоснежным, сейчас его усеивали капли бурой крови, впитавшиеся в ткань. Голова начала гудеть. Что здесь, черт возьми, произошло?.. Я шагнула к рабочему столу доктора, замечая черную опрокинутую рамку, которая была в подсохшей крови. Я аккуратно подцепила ее пальцами, всматриваясь в фотографию. Уже никто давно не проявлял их, куда проще было перевести их в голограмму, но что-то мне подсказывало, что Джеймс Эванс ненавидел все новые примочки.
Там был изображен он – добрый мужчина с сединой в висках, с такими же зелеными глазами и благодушной улыбкой на губах. Рядом стояла женщина. Она была чуть выше него, но, возможно, дело было в ее высокой прическе. В ее глазах – синих, как живокость – читалась безграничная любовь и преданность. Взгляд женщины, которая любит и любима. Я видела такой у Марии, даже когда ее муж умер. Посредине стоял парень с широкой улыбкой и прищуренным взглядом, на руках он держал маленькую девочку, которая прижималась к нему, поджав ручки к губам. Семья. Настоящая семья, о которой я мечтала всю свою жизнь.
Первый всхлип вырвался у меня непроизвольно. Здесь была кровь и разруха, выдвинутые ящики рабочего стола, в которых кто-то рылся, пытаясь что-то отыскать, опрокинутая фотография – неужели у них нет сострадания?.. – и едва ощутимый пороховой запах, который не успел исчезнуть, потому что кабинет был закрыт. Только сейчас я увидела, что с внутренней стороны был защелкнут замок. Я выломала дверь.
Второй всхлип вырвался из меня вместе с гортанным рыком. Я вытащила фотографию из рамки, аккуратно сложила ее и засунула в потайной карман ветровки с внутренней стороны. Кинулась к ящикам, обыскивая их. Искали что-то определенное, потому что досье всех прошлых солдат лежали в кучке. Когда я нашла медицинскую карточку со своим номером, то тут же раскрыла ее. Стандартное измерение роста и веса, группа крови, пометка, что объект успешно пережил внедрение чипа, галочка, что чувствительность чипа уменьшена до допустимой нормы по военному регламенту. А дальше только куски, оставшиеся от выдранных страниц. Я захлопнула ящик, выскочив наружу.
- Где мой доктор! – рявкнула я, оглядываясь по сторонам. Коридоры между кабинетами пустовали. – Где доктор Джеймс Эванс, я вас спрашиваю, трусливые ящерицы.
У него была семья – жена и два ребенка. Он сказал, что они держат его здесь, что он выполнит все, лишь с ними все было хорошо.
«Меня зовут доктор Джеймс Эванс, и нам с вами лучше...»
«Подружиться?»
Почему я вела себя как последняя идиотка?
- Где Джеймс Эванс?! – крикнула я, барабаня в ближайшую дверь кабинета. – Откройте и скажите, что с ним случилось!
Где-то внутри меня рвалась последняя нить, связывающая с прошлой жизнью. Центр подготовки медленно, но расчетливо забирал у меня важных людей. Он делал ход, а я не могла сконцентрироваться и сделать ответный.
- Скажите! – взвизгнула я.
Он был со мной из одной квадры. Он единственный, кому я сказала, что отец был хорошим. Он был единственным, кто верил в меня и в то, что Генрих Кларк действительно любит меня.
- Пожалуйста, скажите, что с ним все в порядке! – Я почувствовала, как слезы застилают мои глаза. Я не плакала над осознанием, что моего отца убьют, но я испытывала боль, предчувствуя, что потеряла человека, который мог действительно полюбить меня. – Пожалуйста, черт вас дери.
Кто-то вызвал солдат. Они, впрочем, как и всегда, были вооружены и с безразличными лицами, готовые убить всякого, кто встанет у них на пути. Я прижалась спиной к двери чужого кабинета, слыша тихие перешептывания. Из-за слез коридор все еще казался размывчатым.
- Объект, вы должны пройти с нами.
- Где мой доктор, - мой голос был холодным.
- Вы должны пройти с нами.
- Где мой доктор?! – Я кинулась вперед, почувствовав, как меня направляет волна гнева. Солдаты наставили на меня пистолеты, и один из них сделал выстрел. Пуля скользнула мимо меня, лишь слегка задев прядь волос, и врезалась в стену. Кто-то за стеной протяжно охнул.
- Это был предупредительный выстрел, объект. Следующий будет...
Я сделала шаг вперед, размяв шею. Солдаты напряглись.
- Стреляй.
Они молча попятились. У них не было приказа убить меня. Никто не давал им позволения. Если они убьют члена элитных войск, то попадут под трибунал. Поэтому я сделала еще один вперед, чувствуя, как дуло пистолета коснулось моей ветровки. Моя жизнь, по неизвестным причинам, весит достаточно много.
- Стреляй, - вкрадчиво повторила я.
Я вспомнила, что Центр подготовки сделал с Ноа. Он сломал его. Я вспомнила, что Центр подготовки сделал с Лу. Он покалечил ее. Я вспомнила, что Центр подготовки сделал с моим отцом и доктором Джеймсом. Он убил их. Я вспомнила, что Центр подготовки делал уже на протяжении семи лет.
Забирал подростков, лишая их свободной жизни.
Дробил семья, осыпая их деньгами в надежде, что бумажки впитают слезы матери и крики отца.
Уничтожал людей, создавая из них объектов.
Взгляд одного из солдат скользнул за мою спину. Я недоуменно вскинула вверх брови, уже намереваясь повторить свою просьбу. Нет, приказ. Стреляй. Но вместо этого я заметила, как он расслабился.
Мне не хватило жалкой секунды.
Мужская рука вцепилась в мое горло, заставив меня раскрыть рот. Холодные пальцы обжигали мою кожу. Я солдат, пронеслось у меня в голове, неспособный даже понять, что происходит вокруг, мне нужно больше времени. Я потянулась пальцами к руке, но метнувшиеся ко мне солдаты тут же перехватил их, прижимая к моему телу. Большой палец резко надавил на нижнюю челюсть, заставив меня повернуть голову в сторону. В свете ярких ламп я заметила знакомый серый взгляд. Зубы стиснулись сами собой.
- Кук, - прорычала я.
- Тебя нельзя оставить ни на секунду, - выдал он и что-то вколол мне в шею. Игла прошила кожу, а затем я почувствовала, как жидкость начала проникать в мой организм.
Спустя короткий миг мое тело стало ватным. Ноги уже не могли меня держать, поэтому я оказалась на руках Кука. Головой прижалась к его груди, слушая сбитый сердечным ритм. Глаза то и дело закрывались, и прежде, чем я провалилась в свой ночной кошмар, я выдавила:
- Я ненавижу тебя.
Его ответ последовал незамедлительно:
- Я знаю, малышка.
А дальше темнота сгустилась вокруг меня прежде, чем я успела почувствовать легкий разряд тока, пронзивший мое тело.