Цена свободы

– Мы ведь всегда будем вместе?

Курт улыбнулся, и черничный синяк на его щеке вытянулся в одну продолговатую линию, а затем мальчишка зашипел, невольно коснувшись его пальцами. Я прижала намокший лист подорожника к пораженному месту и прошептала, понизив голос:

– Тихо, Курт, все будет хорошо.

Он поскуливал, совсем как маленький щенок, брошенный матерью, и шмыгнул раскрасневшимся носом. Не плачет, как сделала бы это я, а держит все в себе, стараясь не показывать вида.

– Мне не больно, Флэй, правда.

– Я верю.

Вера – единственное, что связывает нас вместе. Вера друг в друга. Не иначе.

– Больше они не будут называть тебя этим словом, – он проговорил тихо, и я заметила образовавшиеся в уголках его глаз слёзы, которые он тут же смахнул рукавом рубахи.  – Никогда не будут.

Кивнула головой, прижавшись губами к другой его щеке, даря поцелуй. Он покраснел на глазах, залившись румянцем, и посмотрел в землю, а губы его подрагивали в легкой улыбке. Я и сама не поняла, что сделала, просто захотела поблагодарить.

Этим словом.
Откупщица.
Само моё рождение – это откуп.

– Подъём, солдаты.

По закрытым векам ударил яркий свет ламп, и я натянула тонкое одеяло на голову, стараясь скрыться от этого. В комнате слышалась возня и недовольные восклицания, которые переросли в шум – кто-то соскочил с верхнего яруса постели, прошлепав босыми ногами по полу, кто-то перевернулся на кровати, явно не желая вставать, а я затаила дыхание под одеялом, комкая его в руках. Сон, который вернул меня в детство, до сих пор стоял перед глазами: Курт с синяком и разбитой нижней губой, который пытается меня подбодрить, защитить и отгородить от всего мира.

– Флэй, тебя это тоже касается. – Я ощутила, как чья-то рука опустилась мне на живот и затормошила одеяло, стараясь меня разбудить. Молчу.

– Флэй, детка, если ты сейчас не встанешь, то тебя поднимет тот парень с автоматом. Не испытывай судьбу, она у тебя и так не масло.

Недовольно фыркнула под одеялом, тут же откинув его к стене и свесив ноги вниз. Ноа стоял передо мной в одних мешковатых штанах и с зубной щёткой во рту. Он вскинул светлую бровь вверх. Я кивнула головой, а затем спрыгнула на пол, и холод обжег мои ступни, пронзив каждую клеточку тела иглой, отчего я поспешно отыскала чёрные носки, которые лежали на стуле вместе со всем остальным комплектом одежды, схватила их и быстро натянула на ноги. В комнате, кроме нас, нет никого, даже того упомянутого парня с автоматом.

– Ты наврал, – констатировала я неутешительный факт для себя, подхватив комплект одежды и заняв очередь в ванную комнату. Передо мной стоял только тот парень, Кук. –  Нагло наврал.

– Я преувеличил, а не наврал, – хмыкнул Ноа и взмахнул зубной щёткой. – Я так забочусь о тебе, Кларк, а ты этого не ценишь.

– С чего бы вдруг? – Нахмурила брови, искоса взглянув на Ноа.

– Всем нужны друзья или товарищи, а здесь подавно, – отчеканил он каждое слово, поджав тонкие губы. –  У птицы в клетке ломаются крылья о прутья, когда она хочет высвободиться, но если кто-то откроет ей дверцу, то она вылетит. Кто знает, Кларк, вдруг я буду той самой всемогущей рукой, которая откроет твою клетку?

Он смотрел на меня ровно, с едва заметным превосходством во взгляде, будто хотел этим показать, что главный здесь именно он. Высокий и худощавый, с ярко выделяющимися острыми скулами и тонкими губами, сложившимися в букву "о", когда я кивнула ему головой. Я приму его как главного, вожака нашей небольшой стайки, которая сформировалась вчера вечером под заунывный гимн страны, но буду начеку. Он может либо открыть мою клетку, либо накинуть на нее черную ткань, отдав меня всепоглощающей тьме. 

– Эй, – Кук постучал костяшками пальцев по металлической двери. – Ты там скоро?

Дверь открылась почти сразу, а на пороге появилась Луиза в форме. Она велика ей, поэтому висит бесформенным мешком; длинные рукава прикрывали тонкие пальцы, и я на секунду поймала себя на мысли, что, возможно, в прошлой жизни она играла на пианино, а может на скрипке, и её пальцы обхватывали смычок трепетно, будто это была самая драгоценная вещь для нее во всем мире. Она кинула недовольный взгляд на Кука, сощурилась и взмахнула короткими волосами цвета голубики, пройдя мимо нас.

– Девчонки, – фыркнул он, и дверь за ним захлопнулась. Я облокотилась о стену, виском прижавшись к  холодному металлу, чтобы прогнать сон.

Комната – коробка, в которую нас заперли и по расписанию выпускают наружу, Центр подготовки – мышеловка, которая захлопнулась; защелкнулся механизм, передавливая железной пружиной шею, вколачивая в деревянную подставку. Так и умирают здесь: поверженные собственными ровесниками на поле боя, которое тут называют простым "полигоном". Если ты хочешь выжить – будешь драться до последнего, раздирать пальцами рты и выгрызать из клетки ребер сердца, а если ты пошёл наиболее простым путём – добровольно сдался – то тебя здесь убьют, не запомнив даже твоего имени. Борись, борись, борись. Ты избран системой, твоё ДНК занесено во все зелёные списки каждого подразделения Центра подготовки. Такие здесь правила, такие здесь и люди.

Появившийся прямо передо мной Кук немного отрезвил меня, выбросил из ужасающих мыслей, которые плотной пеленой стали окутывать мой разум. Он кивнул и прошел мимо меня, проведя рукой по коротко стриженным волосам, которые мелкими иголками топорщились вверх. Я зашла внутрь, плотно притворив за собой дверь. 

В потолок встроены небольшие светильники, и я повернула голову в сторону раковины, над которой висит овальное зеркало. Ничего примечательного во мне нет, а с приходом сюда я сделалась даже хуже: синяки под глазами и проглядывающиеся вены сквозь тонкую кожу, узорами расписывающие шею и уходящие под ворот спальной майки. Она и полетела самая первая в раковину – упала туда, впитав в себя оставшиеся капли воды. Поверх тёмного бюстгальтера я намотала эластичный бинт, который нашла в прикроватной тумбочке, закутав грудную клетку плотным тканевым кольцом, а затем надела чёрную майку, на которой вышито белыми нитками главное здание Центра подготовки. Короткими стежками, там, где бьётся сердце.

Оно находится в столице. Эпицентр боли, крови и страданий. Слез и криков о помощи. Здание, которое смотрит на всех свысока своими зелеными глазами, высвечивая имена тех, кому суждено покориться, иначе они убьют всякого, кто близок тебе. Здание, где стены хранят жизни тех, кто умер на войне, в виде памятных фотографий с инициалами.

Я вышла из ванной комнаты уже в полной экипировке, одернув рукава ветровки вниз, чтобы скрыть подрагивающие пальцы. Ребята лишь оглянулись на меня мельком, окинув изучающими взглядами, и вернулись к мелким штрихам своих костюмов. Спустя несколько минут мы встали в круг, исключительно по инициативе Ноа, и посмотрели друг на друга, словно в последний раз. Затянувшуюся тишину прервал вновь Ноа:

– Мы ведь справимся? – А в голосе страх. – Правда?

– Конечно, – ухмыльнулся Кук, – иначе мы бы сюда не попали. 

– Точно,  – отозвалась Лу.

–   Справимся, – откликнулась я и на секунду позволила себе закрыть глаза. 

Мне страшно. Если они жили с ощущением того, что это когда-то случится, то я жила с навязанной мне мыслью, что избегу этого. Отбор ведь совсем небольшой в возрастной категории. От семнадцати до восемнадцати, один жалкий год, чертовы триста шестьдесят пять дней. Должна была проскочить, не попасться, убежать...

– Мы же избранные, выше нос, друзья, сегодня мы покажем всем, что не лыком шиты.   – Ноа обхватил меня и Кука за плечи, и я последовала его примеру, положив руку на плечо Лу, едва соприкоснувшись кончиками пальцев с рукой Кука. Меня словно прошиб электрический разряд, поэтому я тут же подняла на него взгляд.

Он похож на орла, который ждёт момента, чтобы вцепиться в свою добычу острыми когтями и растерзать ее. Прямой нос и большие глаза, тонкие губы, искривлённые в такой странной полуулыбке, что я могу дать ей лишь одно четкое определение - жаждущая битвы, даже маленькая ямочка на правой щеке никак не смягчает его опасный вид. Он точно выживет, у него написано это на лице. У б и й ц а.

А затем по всему блоку С разнеслись три коротких гудка. Мы синхронно выдохнули. 

***

Комнаты с симуляторами находятся на самом нижнем этаже Центра подготовки. Температура здесь намного ниже, чем в жилых блоках, поэтому я обхватила себя за плечи, пальцами сжав тонкую ткань ветровки. Как оказалось, военные заходили не ко всем. Нас здесь ровно сотня. Все оглядывались по сторонам, шептались между собой и нервно отшучивались. Возможно, последний раз.

– Новобранцы! – Голос военного разнесся по небольшому помещению, где мы все толпились, едва вмещаясь. – Сегодня первые модульные испытания. Мы будем проверять вашу пригодность в боевых условиях. Первое модульное испытание для всех – пять минут. Затем оно будет возрастать каждый раз. Всего их будет пять. За последним испытанием будет наблюдать президент Картер и командиры войск специального назначения. Кому-то из вас повезёт, кому-то – нет. Здесь не решает судьба, здесь решает только сила и желание выжить, ваше стремление. Те пятьдесят человек, которых я сейчас назову, должны подойти сюда и получить датчики. И помните: вы – избранные.

Лу рядом со мной шумно выдохнула. Она бледная настолько, что я едва могла поверить в то, что она живая. Коснулась пальцами её ладони, совсем холодной, и крепко сжала её, надеясь, что Лу не одернет руку.

– Будем считать вместе, –  проговорила я тихо, и она молча кивнула мне.

И мы тихо начали проговаривать цифры, когда солдат стал называть тех, кто идёт первыми. Когда число новобранцев перевалило за три десятка, я дала себе маленькую надежду на то, что мне повезёт. Хоть один раз в жизни.

– Сорок третий – объект Джек, сорок четвёртый – объект Эмили, сорок пятый – объект Саманта, сорок шестой – объект Арчибальд, сорок седьмой – объект Флэй, сорок восьмой – объект Кук, сорок девятый – объект Нэйтон, пятидесятый – объект Лекса.

Я почувствовала, как ноги мои начали каменеть, словно их гвоздями прибили к полу. Я повернула голову в сторону именно в тот момент, когда мимо меня прошел Кук, едва зацепив плечом, словно этим жестом намекнув, что мне следует поторопиться. Резко выдернула ладонь из руки Лу и сделала шаг вперед, который внутри меня отозвался нескончаемой паникой.

Да, страшно. Да, возможно, это мой последний день, но лучше сдохнуть как солдат, а не как мелкая соплячка, которая боялась всех. Если я здесь, то должна доказать, что меня нельзя так просто сводить со счетов. Я должна сделать хоть что-то. 

Военный прикрепил на мое запястье механические часы на резиновом ремне и выставил время. Пять минут. Поднял на меня взгляд. 

– Как только услышишь сигнал, нажмешь на эту кнопку – запустится таймер. – Он показал на небольшую кнопку сбоку дисплея. 

– Хорошо, – ответила я и переступила порог комнаты.

Это огромная комната: под ногами мягкое покрытие, стены также обиты им. Видимо, здесь ещё проводятся тренировки солдат. Оглянувшись по сторонам, взглядом пытаясь отыскать Кука, но так и не нашла его среди остальных новобранцев. Желудок в тугой узел, и я рвано выдохнула, сжав ладони в кулаки. Подняла голову и заметила стеклянные кабины, выступающие из стен. Сейчас они все пустые, кроме одной единственной, которая ближе всего к нам. Такие же были в тех лабиринтах на медицинском осмотре, где все смотрели на нас. Различила статную фигуру в форме, которая наклонилась к небольшому микрофону.

- Модуль: пустыня. Симуляция пять минут. Сигнал.

И полигон оглушил рев сирены, а я тут же надавила на кнопку на часах, заметив, как вместо пяти минут они стали показывать на две секунды меньше. Сердце зашлось в быстрых ударах, норовя сорваться вниз. Я развернулась на пятках, видя, как грань между реальностью и симуляцией стирается: вместо стен становится виден горизонт, а ноги начали утопать в золотистом песке, искрящемся на фальшивом солнце. И стоило мне сделать пару шагов, как увидела валяющийся неподалёку нож, лезвием воткнутый в песок. Побежала к нему, пальцами цепляясь за рукоятку и тут же вытаскивая его, приняв оборонительную позу: рука с ножом ближе к груди, а вторую опустила в район живота, расставив ноги по ширине плеч. Все мы в ветровках, поэтому цепляться за одежду будет легче.

Но рядом со мной - никого. Я одна в пустыне под палящим солнцем, которое плавит меня, одетую во все тёмное, словно настоящее, хотя умом я понимала, что это иллюзия. В горле едва ли не мгновенно пересохло, а горячий ветер, поднимающий песок, бросил его в глаза, стараясь ослепить. Стоять на месте нет смысла, нужно попытаться найти хотя бы какие-то растения или кого-нибудь из новобранцев. Возможно, получится с кем-то объединиться. 

Сорвавшись с места, я передвигала ногами настолько быстро, насколько это позволял песок, поэтому через пару минут я уже взобралась наверх бархана, помогая себя руками. Наверху ветер опять ударил в лицо, золотые песчинки зацарапали щеки, и я опустила голову вниз, прикрыв лицо ладонью на манер козырька, заметив тела мертвых людей. Их трое: у одного перерезано горло, из раны пульсирующими толчками бьётся кровь, у другого нож торчит из грудной клетки, а у третьего - точнее третьей - я не замечаю никакого ранения, да и лежит она чуть поодаль, словно дралась в одиночку. Сбежав вниз, едва не путаясь в ногах, я подошла к ним. Страх сковал меня стальными цепями, когда я присела на колени перед девушкой; в правой руке я все еще держала нож, а левой коснулась её виска, заметив на своих пальцах кровь, а затем повернула её голову.

Затылок у неё пробит явно чем-то тяжёлым, волосы на этом месте испачканы кровью и слиплись, поэтому я тут же одернула руку, вытерев её о штанину. Меня едва ли не вывернуло от этого всего. Если солдаты привыкают убивать, не щадя никого, резать глотки и проворачивать ножи в грудной клетке, то я стану самым худшим солдатом, если, конечно, выживу.

Я бросила короткий взгляд на часы, которые показывали мне, что осталось две минуты. Ранее короткое мгновение, растянувшееся сейчас до бесконечности. Только я собралась подняться с места, чтобы продолжить путь, как почувствовала, что на шее у меня сомкнулись чьи-то пальцы, стараясь перекрыть кислород. Я взбрыкнулась, словно кобыла, и уперлась сапогами в труп девушки, оттолкнувшись от него и навалившись спиной на того, кто решил на меня напасть. Услышала над самым ухом тихий вскрик и поняла, что это девчонка, но тут же скатилась с нее в сторону, закашлявшись и сжав крепче нож в руке. У неё - такой же. Только её глаза горят дикой ненавистью и жаждой убить, а мои - страхом. Её руки испачканы в крови, а ветровка разодрана на плече, откуда видна вспоротая свежая плоть, сочащаяся кровью. Девушка вновь кинулась на меня, но сейчас выставив вперёд нож, и я едва успела отклониться в сторону, ножом зацепив лишь её штанину.

- Почему ты хочешь меня убить?! Мы здесь одни, мы могли бы помочь друг другу! - выкрикнула я, поднявшись на ноги. Она вскочила следом. - Эй, ты меня вообще слышишь!

- Они наблюдают за нами и отбирают в войска специального назначения лучших. Я - лучшая, я убила этих троих, а скоро и ты присоединишься к их числу, - она сделала выпад вперёд, а я посчитала это за удар и отклонилась назад, но она тут же подбила мне ноги и повалила на песок, отчего я ударилась затылком о землю.

Нож выпал из руки, и я постаралась его нащупать, но когда девчонка резко нависла надо мной, а её оружие оказалось в угрожающей близости, я автоматически ударила её кулаком в лицо, скинув с себя, а затем я отняла нож, и, недолго думая,  ударила им прямо в сердце.

Она смотрела на меня широко открытыми глазами, давилась кровью, которая вырывалась из её рта, и едва шевелила окрасившимися в алый цвет губами. Всего одно жалкое мгновение длился наш зрительный контакт. А потом её глаза превратились в два кусочка стекла, и я заметила, что они серые, как свинцовые тучи. Я даже не знала её имени, но моя рука сжимала рукоятку её ножа, моя рука убила её, моя рука сейчас в её крови.

Часы издали короткий сигнал, и пустыня растворилась, обрастая стенами и людьми. Они смотрели на меня, девчонку, которая убила другую девчонку. Они видели, что я такая же, как они.  Я убила ее не со зла или из-за рвения попасть в войска специального назначения. Из-за сохранения собственной жизни. Она ценнее, чем другие. Она важнее. Весомее, потому что она моя. Но кровь на руке обжигает отнюдь не кожу, а сердце.

Я на шаг ближе к тому, чтобы стать одной из них.

У б и й ц е й.