ИОН

– Нами управляют алгоритмы: они каждый день подсказывают вам, что слушать, смотреть, читать – значит ли это, что вы не способны самостоятельно выбирать? Вам может казаться, что вы выбираете, но на самом деле вы смотрите в свой телефон, видя полотно того, что было заранее выстроено в соответствии с анализом ваших предпочтений. За нами повсюду следят: камеры расставлены буквально на каждом углу, а в случае происшествия мы через минуты узнаем детали – значит ли это, что мы постоянно находимся под давлением, осуждением и оценкой общества? Вам кажется, что вы ничего не значите, но лишь толпа определяет, является ли ваше действие неодобряемым. Сегодня вы поднимаете руку, а завтра это действие покажется людям странным, еще через несколько дней они будут обсуждать правильность, правомерность и отсутствие или присутствие общественной опасности в данном действии – хотя, вы всего лишь подняли руку. Политики уверяют, что мы не имеем права следить за тем, куда уходят наши налоги, поскольку они имеют императивное право на управление нами, но требуют от нас беспрекословного подчинения приказам в случае начала военных действий. Сначала они обманывают, а потом обращаются к нам с просьбами о содействии. И большинство согласно иметь над собой подчинение, поскольку считают, что только поэтому существует порядок.

– Мы – жертвы обстоятельств: никогда не знаешь, откуда прилетит кувалда; кто в этот раз нарушит твой покой и равновесие. Мы зависимы от социума, поскольку утратили навыки существования вне него. Но... нужно ли нам такое общество? Где единственной целью, критерием качества и правдивости стало лишь количество просмотров и общественный резонанс. Много платят не тем, кто спасает жизни, – самое ценное, что есть у человека, – а тем, кто сумел добиться внимания миллионов людей, не делая при этом ничего существенно важного для человеческого развития. Знаете, какое самое простое чувство может вызвать наибольший отклик у большинства? Страх. Именно с помощью страха и запугивания нами манипулируют. Каждый день мы раздражаемся, читая новости, листая ленты, без перерыва пальчик на экране стремиться вверх, вверх, а затем вниз, вниз, вниз...; мы переключаемся на другое приложение, следя за трендами. Мы стали бояться людей вокруг нас, потому что ты никогда не знаешь, что другой человек посчитает ненормальным – ты косо посмотрел на него, а уже через секунду он пишет об этом в социальной сети, собирая невообразимую по количеству обратную связь, а тебя «отменяют». Да, ты становишься изгоем, потому что обществу нужны только те, что будут всегда здоровыми и спокойными, как роботы, – активация произойдет путем входа в социальную сеть. Обществу не нужны индивидуумы, думающие самостоятельно, потому что они опасны для безопасности остальных; думать – опасное занятие, которое может привести к тому, что человек начнет задавать вопросы: а не используют ли социальные сети нас в качестве рабов? А почему я должен платить налоги, когда государство владеет огромными денежными средствами, получаемыми из подпольного бизнеса ими же устроенного? Почему я никогда не должен перечить начальнику, понимая, что он поступает несправедливо? Почему одни люди имеют всё, а другие – ничего?

– Я не призывают вас к радикальному изменению существующего порядка вещей, ни в коем случае – вы можете пострадать, а поверьте мне, ваше сознание дороже, чем бессмысленная бойня с людьми, которые подчиняются приказам. Я призываю вас остановиться. Ваш мир – это ваш телефон, вторая рука, второй мозг. Но. Как бы ни хотели, как бы ни старались убежать, – есть реальный мир, Вселенная, в которой существует наше сознание. И к этой реальности возникают вопросы, которые мы должны решить, поскольку наше сознание является частью сознания Вселенной – программа видит, чувствует, проживает и переживает всё нашими глазами. Нам пытаются навязать, что в нашей реальности нет ничего интересного: она жестокая, несправедливая, хаотичная – может произойти всё, что угодно; никто ни от чего не застрахован. Но какой смысл в Интернет-реальности? То, что мы можем сказать что-то, а потом стереть или изменить? В том, что нам не надо думать о том, что посмотреть, послушать, прочитать? В том, что мы связаны со всеми людьми мира узами несуществующей дружбы? К сожалению (или к счастью) человек имеет тело, которое не может существовать отдельно от мозга, однако, нас заставляют погружать разум в несуществующую на самом деле реальность, отторгая то человеческое, что в нас есть. Мы развиваемся, превращаясь в машины.

– Машины, которые не способны самостоятельно думать; которые всё принимают на веру; которыми легко управлять путем подсовывания нужной информации – идеальные рабы. Вспомните, что никто не вправе контролировать вас, а свобода заключается в самостоятельном принятии решений. Я призываю всех желающих присоединиться ко мне в создании нового общества, где каждому найдется место, где никто не будет вами манипулировать – общество людей, детей планеты Земля.

Так призывал своих сторонников Питер, после того, как у него состоялся неприятный разговор с Ингрид и Дени.

Дени Мур вызвала Ингрид Вульф в свой кабинет.

– Ингрид, все эти отчеты, – руководитель комплекса положила руку на папки, – они о чем?

– Не понимаю, – ответила Ингрид.

– Спрошу прямо: ты не ищешь способ вернуть Ару в его Вселенную?

– Ищу, конечно.

Дени покачала головой.

– Поэтому ты привлекла к этому Питера? Я вижу только исследования того, что сообщил Ару, но не более. Никаких точных данных, никакой попытки поиска способа его возвращения. Что с тобой случилось, Ингрид?

– Дени, я работаю. Ты не представляешь, как сложно нам понять то, что Ару сообщил, ведь... мы никогда раньше с этим не сталкивались. Я не могу выдать тебе ответ через пять минут.

– Ару общался с тобой – он же мне и рассказал, что ты не заинтересована в этом вопросе.

– Он так подумал, но не прав.

– Так, – начала Дени, но ее прервал без стука вошедший в кабинет Питер.

– Ингрид, мне надо с тобой поговорить, – сказал Питер.

– Ты что здесь делаешь? И как прошел? – возмутилась Мур.

– Я выдала ему разрешение, – сообщила Ингрид.

– Кто руководитель этого чертового комплекса? – спросила Дени.

– Дени, прости, пожалуйста, но мне надо поговорить с Ингрид.

– О чем? – спросила Вульф.

– Мне что? Выйти? – разозлилась Дени.

– Ладно, хорошо, тогда я скажу об этом здесь, – произнес Питер, – вся эта история о муже, моральности и важности науки, всё выдумка? Когда я пришел к тебе с тем, чтобы помочь с научной работой и расшифровкой данных от Вару, ты не собиралась рассказать мне, что на самом деле тебя интересует лишь возможность доступа к параллельным мирам?

– О чем ты?

Питер достал из-за заднего кармана джинсов небольшой блокнот, кинул на стол.

– Твой дневник, я полагаю? – спросил он.

– Где ты... ты не имел права.

– А ты должна была быть честной со мной. Дени, она хочет вернуть погибшего мужа – это единственная цель ее работы. Никак не возвращение Ару домой, а уж тем более не развитие науки.

– Но это и есть развитие..., – попыталась объясниться Дени.

– Обусловленное личностными амбициями? Эгоизмом? – спросила Мур, – Такое задание я тебе поручила?

– А знаете что? – Ингрид подошла к столу, взяла блокнот, – Не пошли бы вы все к черту, а?

Мур вздохнула, подошла к Вульф.

– Ингрид, я понимаю, что тебе выпал шанс совершить открытие, которому не будет равных, но... подумай. Если это возможно, какие у всего этого будут последствия? Может быть, сейчас ты понимаешь лучше всех: многие не способны думать ни о чем другом, кроме извлечения выгоды для себя. Мы должны быть очень осторожны. И разве вы с Ару не подружились? Почему ты не хочешь спасти его? Сейчас он где-то там, ходит вместе с Роуг по лесам под присмотром Моррисона, но завтра какие-нибудь бандиты в награду за его голову без зазрения совести убьют его.

Все молчали. Ингрид поникла. Наконец Питер прервал тишину:

– Мне ясно одно: это общество прогнило до костей. Я не хочу больше участвовать во лжи. В мире, где жил Вару, не было ни зависти, ни злости, ни попыток использовать друг друга или повлиять на кого бы то ни было. Существа, такие как Вару, жили в гармонии друг с другом и со Вселенной. Они создали нас, но не для того, чтобы мы в конце концов уничтожили друг друга, а обрели большее, чем у них есть – жизнь в моменте и счастье в неизвестности.

– Мы не можем вернуть Вару домой, – продолжал Питер, – потому что не видим главного: связь между нами и миром атомов, которому чужды социальные условности. Пока мы не освободимся от контроля над нами, пока не перестанем врать самим себе, мы никогда не сможем понять тех сил, что привели «гостя» к нам.

Дени и Ингрид переглядывались, не понимая, к чему Питер толкал такие речи.

– Я отвезу тебя домой, – произнесла Мур.

– Нет, Дени, тебе нужно вступить в схватку со своим сыном. Ингрид, – Питер повернулся к женщине, – мне кажется, тебе достаточно данных, которые есть: больше помогать я не намерен. Прощайте.

И он ушел, успокоив свой гнев, который испытывал, когда только зашел; медленно и аккуратно закрыл дверь.

Какая-то часть людей откликнулась на призыв Питера: они собрались в обусловленном месте, на строительной площадке далеко за городом, взяв с собой мобильные телефоны, как повелел парень. Питер приехал вместе с Кэт – они купили много провианта на первое время и собирались, объединив общие усилия, купить строительные материалы для создания своего собственного комьюнити.

Когда Питер вышел из машины все присутствующие замолчали, ожидая, что скажет парень. Он улыбнулся, подняв вверх свой мобильный телефон:

– Сейчас мы с вами освободимся от оков контроля, манипуляций и преследования! – крикнул он, – Поднимите ваши телефоны.

Люди беспокойно посмотрели друг на друга, но подчинились. Питер выждал минуты две, а затем со всего маху разбил телефон о землю – куски разлетелись в сторону.

– Сделайте это! – скомандовал парень.

Но далеко не все были готовы разбить телефон, поэтому большинство из и без того небольшого количества пришедших людей удалились с площадки, выкрикивая оскорбления в адрес Питера и откровенно смеясь. Но кто-то всё-таки остался, выполнив то, что ему было сказано сделать – звук разбивающихся телефонов облетел округу.

– Теперь мы начнем всёзаново, – произнес Питер, широко улыбаясь, – Вместе.