Глава 5
Глава 5. Загадки неизвестного берега
«Корнелия» уже стояла на якоре, а путешественники — на суше. Берег в этом месте был низким и пологим, и только метрах в пятистах от воды начинались обрывистые склоны гор.
Земля тут была покрыта песком, а подальше от моря — густой травой; однако уже почти совсем стемнело, и разглядеть всё в подробностях было невозможно.
- Ну и дела! - пробормотал Марк, осматриваясь по сторонам, - неужели это и правда новый, никому не известный остров?
- Я думаю, завтра мы определим окончательно, новый ли это остров или какая-то из уже известных земель, - ответил капитан.
Козеровский стоял несколько минут на месте, жадно вдыхая воздух; потом присел и пощупал руками песок и воду — он, казалось, не мог поверить, что действительно открыл новую землю; открыл не в век Магеллана и Дрейка, а сейчас, в наши времена.
Потом, немного опомнившись, Марк обратился к товарищам:
- Уже очень поздно, поэтому осмотр земли отложим до завтра, а сейчас поставим палатку и устроимся на ночлег.
Вскоре было найдено и подходящее место для привала — недалеко от берега, под большим, развесистым деревом.
Козеровский достал из рюкзака походную палатку, а остальные помогли её поставить; потом засунули внутрь вещи — еду, телескоп, спальные мешки и всё прочее, взятое с яхты.
- Ну вот, теперь бы ещё костерок развести, - Козеровский, потирая руки, вылез из палатки.
Шахов, к которому обращался Марк, не ответил; он стоял у дерева и внимательно его разглядывал. Потом капитан протянул руку к одной из ветвей, оторвал от неё что-то большое и круглое, понюхал и попробовал на вкус.
- Это же яблоко! - воскликнул он.
- Но ведь яблоня не растёт в Южном полушарии! - у Марка глаза на лоб полезли.
- Вот и я о том же.
Академик и журналист тоже подошли к дереву и стали осматривать его со всех сторон.
- Определённо, это яблоня, - согласился Зубов.
- Что-то типа семеринки, - уточнил Кошкин.
Все, а особенно понимающий в этом деле Козеровский, были ошарашены: встретить яблоню в Антарктике — всё равно что обнаружить пингвина на Москве-реке.
- Я думаю, тут есть только один вариант, - после долгого молчания пробормотал Шахов, - каким бы диким это не казалось, придётся допустить, что с какого-то судна упало яблоко, его вынесло морскими течениями сюда, где оно и проросло.
- Есть и другой вариант, более разумный, - почесав затылок, сказал Марк, - кто-то мог высадиться здесь и специально посадить яблоню.
- Ну, это тоже очень странно, - возразил капитан, - зачем сажать деревья на каких-то затерянных островах?
- Во всяком случае, ничем другим мы это явление объяснить не можем, - пожал плечами Козеровский.
- А раз не можем объяснить — то нечего зря ломать голову, - заключил Василий Васильевич, - будем лучше ложиться спать.
Поскольку снаружи стало уже весьма холодно, все четверо зашли в палатку; Козеровский, Сергей и капитан стали доставать спальники и готовиться ко сну. Однако у академика были другие намерения — вместо того чтобы приготовить себе спальный мешок, он начал настраивать свой телескоп.
- Хочу сегодня же провести наблюдения, - объяснил он, выставляя прибор наружу, - эти небесные явления сейчас, должно быть, находятся в пиковой стадии, так что нечего зря тратить время. Тут, конечно, не Принс-Эдуард, но всё же...
- Ну что ж, это неплохая идея, - зевая, сказал Марк, - мне интересно узнать... ну, вы покажете всё... думаю, сумеем-таки опровергнуть ваши гипотезы...нет, право, глупо говорить, что все мы... в каком-то там измерении...
- Я вам уже додекальон в четыре тысячи двадцать седьмой степени раз говорил, что мои теории вам не поколебать, - ухмыльнулся учёный и вылез вслед за своим аппаратом.
Через минуту послышался его громкий крик.
Поначалу всем показалось, что случилась какая-то беда — быть может, академик свалился в воду или уронил телескоп себе на ногу — но вскоре стало ясно, что вскрикнул Зубов от удивления.
Марк Сигизмундович, уже собиравшийся было заснуть, высунулся из палатки и спросил:
- Что там у вас случилось?
- Небо... небо! - выдавил из себя Борис Львович, - где Южный Крест?
Путешественник взглянул на южную часть ночного неба — действительно, там не было видно созвездия Южного Креста.
- Что за чепуха! - нахмурился Козеровский, - куда делось созвездие?
- Послушайте! - снова закричал академик, опять посмотрев наверх, - а где же Микроскоп? Где Печь? Где Глобус?
Марк оглядел весь небосвод. Действительно, это было похоже на массовое умопомрачение — то ли в головах наших героев, то ли в просторах космоса. Ни одного из привычных созвездий Южного полушария не было на месте; кроме того, не было Млечного пути, не было Магеллановых облаков, не было даже Луны. Казалось, звёздам надоело вечно стоять на одном месте, и они пустились танцевать и водить хороводы по небесам.
Вместо известных светил на небе мерцали какие-то другие; синие, зелёные и красные огоньки неведомых планет горели в темноте; доселе невиданные туманности поблескивали то здесь, то там; непонятные, странные созвездия мерцали на чёрном небе, нарушая все мыслимые положения астрономии.
- Я, кажется, свихнулся, - прошептал Марк, схватившись за голову.
- Это невозможно! - стонал академик, - мы все, наверное, спим! Что случилось? Что случилось? Это бред, бред!
- Ладно, успокойтесь, - обратился к нему Козеровский, - нам нужно скорее спать... утро вечера мудренее.
С этими словами он затолкал учёного в палатку и влез туда же сам.
- Наверное, я заболел, - продолжал бормотать Зубов, - да, да...
- Может, выпить жаропонижающего? - предложил Марк.
- Нет, нет, спать, только спать... - махнул рукой Борис Львович.
Капитан, заинтересовавшись, тоже выглянул наружу и вернулся назад совершенно подавленный.
- Этого следовало ожидать, - сказал он, - переутомление, переутомление...
Все легли спать; никакие обсуждения и разговоры всё равно никак не помогли бы понять то, что творилось в звёздном небк.
Уже поздно ночью, когда остальные спали, Козеровский вспомнил, что снаружи остался телескоп; он решил занести его в палатку, накинул пальто и вышел, а выйдя, так и замер на месте.
Это было нечто невероятное; ничего подобного не то что ожидать, но и вообразить было невозможно.
На небе светились какие-то сполохи, похожие на полярное сияние, только гораздо бледнее — вроде тех, какие изредка видят в Шотландии и Карелии. Море было спокойно, а рядом с его кромкой возвышалась какая-то жёлтая куча, которой явно не было здесь раньше.
...Неожиданно куча поднялась и, постояв, пошла; и тут Марк понял, что это — огромный лев с гривой, свисающей до самой земли. Лев шёл по краю воды; его хвост волочился за ним по влажному песку, оставляя глубокий след.
Вдруг всё залил свет, не солнечный и не лунный, и откуда-то из лесу на берег вылетела огромная, красивая птица. Вы не нашли бы её изображения ни в одном зоологическом справочнике; на портале «Орнитология» в Википедии о ней не сказано ни единого слова. Однако Марк сразу сообразил, что это такое, ибо читал об этом существе в детстве.
Без сомнения, то была Жар-Птица или, по крайней мере, птица Феникс; она вся светилась, а её перья были словно вырезаны из золота и осыпаны бриллиантами.
...Следом за первой птицей появилось с десяток таких же; они кружились над морем, то взлетая вверх, то опускаясь почти к самой воде, чёрной, как гагат.
Разбуженные ярким светом, из зарослей кустов на песок вылезали разные мелкие животные — тут были кролики, черепахи, сурки, игуаны и ещё кто-то, плохо различимый в темноте. В кроне яблони, под которой стояла палатка наших героев, тоже чувствовалось какое-то шевеление; а, взглянув туда, Козеровский увидел пару светящихся янтарных глаз — наверное, совиных — глядящих на него из темноты.
Тем временем из-за дерева вышел ещё один зверь — высокое, стройное четвероногое. Я не могу сказать наверняка, но похоже, что это был единорог — по крайней мере, с виду он напоминал коня, мастью белее самой белизны, а на голове носил длинный, острый рог. Он, словно сошедший со страниц средневековой Псалтири, тряхнул золотистой гривой, притопнул копытом и рысью побежал по берегу, взрывая песок.
...Всё это было так невероятно, что Козеровский уже не мог размышлять. От небольшой неожиданности люди просто удивляются; от большой — пугаются; но когда происходит то, что ломает все твои представления о мире, в котором ты живёшь, нелегко понять, что же теперь делать; и тогда единственное, что тебе остаётся — просто не думать об этом, скрыться, стушеваться, предоставить всему идти своим чередом.
Уже когда Марк, забыв о телескопе, вновь забирался в постель, ему подумалось, что, вероятно, всё увиденное - просто странный сон, какая-то галлюцинация; но странные видения продолжали стоять перед глазами, не давая покоя своей пронзительной, фантастической реальностью.
Утром Козеровского разбудили громкие голоса его товарищей. Марк открыл глаза и увидел, что они все уже давно на ногах.
Полог палатки был откинут; солнце стояло уже высоко, и Козеровский увидел на освещённом им песке следы каких-то животных. «Неужели это был не сон?» - промелькнуло было в голове у Марка, но тут рядом возник Зубов:
- А, хорошо, что вы проснулись! Мы сейчас же идём на разведку.
Козеровский посмотрел на академика с недоумением; капитан Шахов заметил это и пояснил:
- Понимаете, вчера вечером мы слишком утомились... да и темно было... сейчас, при свете... короче, здесь все леса — яблоневые.