Пламя Луны

– Ты должен им сообщить, Кай.

По ту сторону голографического экрана сидел мужчина. На первый взгляд он был похож на Мелкайсира: те же алые глаза, правда, с едва заметным сероватым оттенком, и те же узкие черты лица. Но это сходство только подчёркивало различия. Острый подбородок и платиновые волосы, часть которых была собрана в аккуратный хвост, делали его облик жёстче, сдержаннее. Мужчина выглядел старше, а его выражение лица — непроницаемым. Это был его старший брат. Алексиэль.

– Я не всё ещё выяснил, – сухо ответил Мелкайсир, не скрывая, что слова брата его раздражают.

– Какие ещё тебе нужны доказательства? Земля дала – используй.

От последнего слова у Мелкайсира на затылке заиграли волосы, будто прохладный ветер коснулся шеи. Ему пришлось крепче сжать пальцы, чтобы не выдать себя. Как можно такое говорить? Это был не просто приказ — в словах Алексиэля сквозила холодная уверенность, будто он уже принял решение за него.

Мелкайсир почувствовал, как раздражение жгучим потоком обрушилось на спину. Его плечи напряглись, словно от удара, а взгляд на мгновение отвёлся в сторону экрана. В его голове вспыхнула мысль: он не понимает... или понимает, но ему всё равно...

Алексиэль, будто прочитав это, не шевельнулся. Его взгляд оставался неизменно уверенным, острым, как лезвие. Он слегка наклонился вперёд, положив подбородок на сцепленные пальцы. Этот жест выглядел нарочито расслабленным, но от этого только сильнее било по нервам Мелкайсира.

– Ты боишься сказать правду? – уточнил брат, не повышая голоса, но его тон отозвался гулом в ушах Мелкайсира.

Начальник почувствовал, как что-то оборвалось внутри. Поднял голову, чтобы встретить взгляд брата, но в этот момент в сознании всплыло всё, что он рисковал потерять, если поддастся.

– Правда в том, что я не знаю, почему она выжила. – Голос Мелкайсира звучал твёрдо, почти уверенно, но в его словах всё равно проскальзывала трещина, которая выдавала сомнения.

Алексиэль улыбнулся. Уголки его губ дрогнули, словно он смаковал что-то неприятное.

– Так выясни, – произнёс он, небрежно и игриво, как будто это был лёгкий упрёк, а не приказ.

– А я что, по-твоему, пытаюсь сделать? – Мелкайсир едва сдерживал раздражение, стиснув зубы. Если брат намекал, что он бездействует, это было не просто обидно — это выводило из себя.

– Да? А мне кажется, ты всё уже выяснил. И просто молчишь. Старшему брату, Кай.

Обращение прозвучало мягко, почти домашне. Как давно он так не называл его... Когда-то Алексиэль был больше чем братом — наставник, друг, опора. Но времена изменились. Желание Мелкайсира уйти на пенсию стало тем расколом, который разделил их. Братья и сёстры не поддержали его, а сам Алексиэль, казалось, смотрел на него теперь как на нерадивого подчинённого.

Мелкайсир стиснул пальцы сильнее. Его плечи напряглись, будто от незримого удара.

– Если бы всё было так просто, я бы уже давно принял решение, – бросил он резко.

– Не понимаю, зачем тебе вообще думать? – насмешливо потянул Алексиэль. Его глаза чуть прищурились, и выражение лица стало ещё более язвительным. – И вообще, зачем ты её держишь? Если она биомусор.

Эти слова ударили, как ледяная вода. "Биомусор?" У Мелкайсира внутри всё перевернулось. Как он может так говорить?

"Ведь Лавиния... Она...напоминает мне что-то. Но что?"

Но тут же другая мысль, как кинжал, вонзилась в сознание: "Она же мне никто..."

– Сдай её в правительственную лабораторию. Там быстро найдут ей применение, – добавил Алексиэль, пожав плечами, как будто говорил о ненужной детали механизма.

– Я уверен, она нам пригодится. – Мелкайсир выпалил первое, что пришло в голову.

– Эла'аа! – протянул Алексиэль, изобразив удивление, и его губы растянулись в широкую усмешку. – Так вот как оно... Вас же там четверо мужчин, да? Что, хочешь использовать её в... таком ключе?

Мелкайсир почувствовал, как жар раздражения пронзил его от затылка до кончиков пальцев. Когда-то он мог рассказать брату всё, без страха быть осуждённым. Но теперь каждое слово, каждая эмоция превращались в оружие, направленное против него.

– Ты несёшь чушь, Сиэль! – Он резко скрестил пальцы на руках, чтобы удержаться от грубости.

– Ладно-ладно, – брат поднял руки, словно сдаваясь. – За то, что ты назвал меня по имени, я тебя прощу. Но учти: у тебя есть пятнадцать дней. Реши этот вопрос с землянкой. Иначе решу я. И молчать не стану.

– Я понял. До связи.

Мелкайсир резко отключил голографический экран, на котором еще секунду назад мерцали строки сообщений. Он только недавно проснулся, но чувствовал себя, будто провел бессонную ночь. Разговор с братом выбил его из равновесия. Алексиэль всегда умел пронзать словами, оставляя после себя лишь сомнения и боль.

Переместившись в кабинет, Мелкайсир заварил себе кофе с корицей. Едва знакомый, согревающий аромат начал заполнять пространство, помогая немного расслабиться. Сев за стол, он оглядел комнату. Всё вокруг казалось привычным, но что-то неуловимо изменилось. На мгновение ему показалось, что предметы слегка сдвинуты, будто кто-то был здесь в его отсутствие.

Мужчина нахмурился. Если бы он мог пользоваться своими силами, он бы считал остаточную энергию, проверив, правда ли что-то происходило. Но это была лишь усталость — он слишком долго прокручивал слова Алексиэля в голове. Выдохнув, Мелкайсир откинулся на спинку стула и сделал глоток горячего кофе, стараясь отпустить напряжение.

Однако что-то продолжало тревожить его. В воздухе витал лёгкий аромат гардении, такой знакомый и неожиданный. Мелкайсир замер. Эти нотки напоминали ему её. Его Миаландию. Её естественный аромат кожи всегда был обогащён тёплыми, нежными оттенками гардении — не духи, а лишь еле уловимое усиление природного запаха, которое подчёркивало её сущность.

Но сейчас что-то было не так. Мелкайсир напрягся, чуть глубже вдыхая воздух. Это был не совсем тот аромат. Гардения, да, но... нет, жасмин. Чистый, яркий, чуть более пронзительный. Запах был настолько близок к воспоминаниям, что на мгновение ему показалось, будто она здесь.

Миаландия давно умерла. Её аромат, её тепло — всё осталось где-то в другой жизни. И всё же этот запах на миг пробудил что-то забытое, глубоко спрятанное. Мелкайсир с усилием отвёл взгляд от пустого пространства, словно пытался отогнать призрак прошлого. Этот аромат не был её. Лишь отголосок. Лишь иллюзия, вызванная его усталостью.

Он отверг эту мысль, как и всё остальное, списав на затуманенное сознание после разговора с братом. Оперевшись локтями на стол, Мелкайсир допил кофе, ощущая, как напряжение медленно уходит, хотя внутри всё ещё тлела странная тревога.

Тишину кабинета нарушил едва слышный звук дверного механизма. Мелкайсир поднял взгляд, и его мысли тут же вернулись в реальность. Первым внутрь шагнул Виктор, быстрым кивком поприветствовав начальника. Его выражение лица, как всегда, было серьёзным, но в глазах мелькало едва уловимое предвкушение.

Следом вошёл представитель людей — эмиссар Этьен Ламар. Мужчина невысокого роста с голубыми глазами и аристократической осанкой. Его внешний вид будто сошёл с гравюр вековой давности: цилиндрическая шляпа, безупречно выглаженная белая рубашка, чёрная жилетка, из кармана которой свисала тонкая серебряная цепочка. Шорты и гольфы в белую полоску довершали его образ, а в руке он держал трость с набалдашником.

Нынешняя мода землян ушла далеко вперёд, делая акцент на минимализме и функциональности, но Этьен, очевидно, предпочитал стиль давно ушедших времён. Его наряд, как и всегда, вызывал лёгкое недоумение, но он сам выглядел вполне довольным.

— Мсье Мел'сир, приветствую, — подчеркнул эмиссар, его французский акцент звучал сдержанно, но элегантно. Он был из Франции, и всегда сохранял свою привычку к формальностям.

Эмиссары землян — это пробужденные люди, которые знают и понимают намного больше, чем обычные. Их способность к энергетическим практикам и интуиции давала им преимущество, а медитации и тренировки становились не просто частью жизни, а способом существования. Таких людей на Земле было мало, но все они были тесно сплочены, помогая друг другу. Из-за своей длинной жизни Мелкайсир уже успел контактировать не с одним эмиссаром, и каждый оставлял свой след в его памяти.

Внезапно дверь кабинета резко отворилась. В неё вошел запыхавшийся Дилан.

— Простите за задержку, после осмотра сразу к вам. Лин'та.

Дилан коротко поприветствовал всех и, не теряя времени, сел за свободное кресло рядом со столом Мелкайсира. Виктор сидел немного поодаль, едва кивнув в его сторону. Его выражение лица оставалось сдержанным, но во взгляде скользнула тень недовольствия. Целитель отвернул взгляд, демонстрируя, что ему явно не нравится присутствие механика. В ответ тот слегка склонил голову и бросил взгляд на Мелкайсира, словно говоря: «Видишь, как он себя ведет?»

Начальник молча хлопнул глазами, показывая жестом, что ситуацию следует оставить. Затем его взгляд вновь обратился к эмиссару, и в его глазах отразилась сконцентрированность. Ситуация с Диланом не была чем-то важным для работы. Всё, что им нужно было сейчас, — это сосредоточиться на деле.

— Как добрались? — приветливо спросил Мелкайсир, сдерживая лёгкую улыбку.

Эмиссар, слегка покачав тростью, улыбнулся в ответ.

— Неплохо. Неплохо — повторил он, делая паузу, словно оценивая каждое слово. — Правда, эти ваши перемещения... — он изобразил выражение, полное тошноты. — Меня слегка мутит, мсье. Думаю, ваш ароматный кофе с карамелью и кардамоном смогут успокоить мой желудок.

Мелкайсир взглянул на Дилана, коротко отдав приказ приготовить кофе. Целитель удивленно распахнул глаза, и в его взгляде читался вопрос: «Почему я?» Мелкайсир слегка сжал губы, не выдав ни слова. Вскоре Дилан с лёгким недовольством поднялся и пошел готовить кофе.

Виктор, сидящий рядом, слегка хмыкнул, не скрывая насмешки. Дилан услышал его и, дерзко повернув голову, посмотрел в сторону механика. Тот, как всегда, строил глазки, насмешливо заигрывая взглядом, но молчал. Дилан, не выдержав, отвёл взгляд.

Беззвучно вздохнув, Мелкайсир, не в первый раз сталкиваясь с их игривыми перепалками, подумал: «И с кем я работаю?»

Тишину кабинета заполнил негромкий звук, когда эмиссар людей поднял чашку кофе. Лишь выпив полчашки, его бледная кожа постепенно приобрела розоватый оттенок. Только тогда он начал говорить, слегка наклонившись вперёд, словно наслаждаясь вниманием.

Парни молча ждали. Их лица оставались нейтральными, но внутреннее раздражение выдавали мелкие детали: Виктор медленно барабанил пальцами по подлокотнику, а Дилан сверлил взглядом трость эмиссара, будто мог переломить её силой мысли. Манера землян вести разговор — неспешная, с затяжными паузами и обтекаемыми формулировками — всегда испытывала их терпение.

Они прекрасно знали, что могли бы добыть нужную информацию другими способами, куда менее дружелюбными. Но Мелкайсир неизменно выбирал дипломатический подход. Особенно сейчас, когда его способности были недоступны.

— Я выполнил ваше задание, — голос эмиссара был легким, почти насмешливым. Он достал серую папку на кнопке и положил её на стол перед начальником, нисколько не смущаясь того, насколько сильно внешне отличались лунные от землян. — Здесь собрана вся возможная информация.

Мелкайсир молча раскрыл папку и бегло пробежался по строчкам.

— У нас она числится как пропавшая без вести. Озеро прочесали вдоль и поперёк, но тела не нашли.

— Где находился кристалл в тот момент? — спросил начальник, его голос оставался мягким, но взгляд был холодным, как лёд. — Я знаю, что вы перемещаете его.

Этьен на мгновение растерялся, отвёл взгляд в сторону. Его пальцы снова заиграли на трости. Он считал, что может водить за нос тех, кто был намного более развит, чем он сам. Но на самом деле его читали, как открытую книгу.

— Мсье Мел'сир, — Этьен сложил пальцы домиком, словно собираясь произнести важный тезис. — Видите ли, в тот день мы... совершали духовные практики с группой пробуждённых людей. Медитировали, слушали мантры...

— Ближе к делу, — Мелкайсир прервал его, не повышая голоса. Давить на эмиссара было нельзя, иначе тот совсем закроется.

— Это чистая случайность, — торопливо добавил Этьен, облизнув губы. — Дом моего хорошего друга, эм... оказался, эм... не очень далеко от того озера. — Он набрал побольше воздуха. — Чистая случайность, мсье.

Мелкайсир внимательно наблюдал за ним, но не прерывал. Этьен сменил ногу, опёрся ладонями на трость, его взгляд выражал саму невинность.

Брови начальника едва заметно напряглись. Он переглянулся с подчинёнными. А затем коснулся пальцем своего кулона.

— Выведи точку, — спокойно попросил он Виктора.

Механик, коснувшись своего камня на шее, в считанные секунды вывел на голографический экран карту с изображением Земли. На экране показался белый дом, окружённый деревьями.

— Да, это он! — оживился Этьен. — Альфредо недавно перекрасил его в белый. Как же точно ваши технологии передают картинку!

— Теперь покажи её последнее местоположение, — Мелкайсир слегка кивнул Виктору.

Тот снова коснулся био-кулона, и на экране замигали две точки. Они находились довольно близко — разница всего в несколько тысяч километров. Для работы кристалла этого было более чем достаточно: радиус его действия охватывал значительно больше.

Затылок начальника начало покалывать. Он опёрся на руку, скрывая раздражение. Виктор и Дилан быстро уловили его состояние, но молчали, позволяя главному вести разговор. В голове Мелкайсира промчались тысячи мыслей, переплетённых с недовольством и догадками.

— Всё время поражаюсь вашими необычными устройствами. — Эмиссар восторженно переплел пальцы.

— Ваши — Мелкайсир прервал его, — необдуманные действия... — начальник поправил пепельные волосы, стараясь сохранить спокойствие, которое ускользало. — Привели к тому, что кристалл прислал нам случайного человека. Она едва выжила! — Его кулак опустился на стол, заставив чашку задребезжать. — Я просил вас не трогать кристалл! Дал всё необходимое для его защиты и сокрытия.

Этьен дёрнулся, но быстро взял себя в руки.

— Вы же понимаете, ваши технологии для нас как святыни, — произнёс он, пытаясь вложить в голос укор и одновременно оправдание.

— Какие святыни для пробуждённых людей? — Мелкайсир раздражённо схватился за голову. Его терпение едва держалось. Он знал, что земные технологии и понимание устройства Вселенной едва сравнимы с их уровнями. Они называют себя "пробуждёнными", но их пути только начинались. Им ещё расти и расти.

В комнате повисла тишина, наполненная напряжением. Виктор и Дилан бросали редкие взгляды на начальника, готовясь в любой момент подключиться, но держались в стороне.

— Перейдём к делу, — Мелкайсир выдохнул, не скрывая усталости. Он больше не хотел смотреть на эмиссара. Ему и так хватило утреннего разговора с братом. — Что ты выяснил о ней?

Этьен засиял. Наконец-то он мог гордо рассказать о том, что разузнал.

— Лавиния действительно сирота. Я лично посещал тот приют. Никто из работников не видел мать или родителей девочки. Её просто оставили под воротами с запиской в свёртке. Никаких отклонений не обнаружено. Единственное, у неё на животе была странная аллергия. — Мсье Ламар выдержал паузу, окинув взглядом начальника. — Очаги серых пятен в нескольких местах. И на ножках, где бедра, тоже. — Он жестом показал на себе. — Врачи перепробовали различные методы лечения. В итоге аллергия исчезла сама спустя месяц.

Мелкайсир слегка склонил голову в сторону целителя. Тот покачал головой. Девушка была здорова.

— Продолжай.

— Потом её усыновила нынешняя семья. Девочка росла обычным ребёнком. Друзья, школа, университет. Она почти окончила на культурного специалиста.

— Что? — спросил Виктор.

— Культурный специалист, — вежливо повторил эмиссар. — Эм, точное название я отметил в отчёте. Вкратце скажу, такие люди умеют работать с массами, а также хороши в организации различных мероприятий.

— Это ни о чём нам не говорит, — механик выдохнул и ещё больше развалился на кресле.

— Понимаю. Наши специальности отличаются от ваших. Но уверяю вас, она обычный человек. Одногруппники отзывались о ней положительно. Иногда называли её слегка скрытой, но всегда милой и приветливой. А вот те, кто знал её в начальных классах, говорили, что она странная.

— Странная? — Мелкайсир посмотрел на Этьена сквозь пальцы.

— Да. Она часто вела себя так, будто приходила в школу не одна, а с кем-то. Один раз, после урока рисования, разгорелся скандал с одноклассниками. Почти до драки. И рисовала она странные рисунки. Я приложил парочку.

Начальник достал из папки несколько листов, на которых были изображены странные картины: размытый черный силуэт, напоминающий человека, вокруг ясная солнечная погода, и внизу нарисованы ментол и дерево сандала. Он просмотрел несколько рисунков. Все они выглядели почти одинаково. Только менялось настроение девочки, тянущей руку к силуэту и погода. Он отдал их посмотреть своим подчиненным.

Дилан внимательно рассмотрел их. Голубые глаза вспыхнули, будто он что-то понял. А свои догадки, которые выскажет позже, подтвердились. Целитель швырнул их в сторону Виктора и отвернулся. Он посмотрел на начальника, говоря глазами, потом объяснит. Механик рассматривал рисунки.

— Рисунки как рисунки. — Сказал Дилан. — Или вы видите в них что-то странное?

— Я не специалист. Но считаю, что такие рисунки для восьмилетней девочки не норма. Она должна рисовать радужные пони на облачках, а не это.

— Вам просто не понравился тот факт, что восьмилетняя девочка пробудилась в столь юном возрасте. — Мелкайсир уколол эмиссара. Тот немного съежился, прижал ближе трость. Он был уверен, там скрывается меч. Мужчина словил себя на мысли, что ему хочется защищать Лавинию. Но покачал головой, словно убирая глупые мысли.

— Да нет. Пробуждение у каждого происходит в том возрасте, когда душа выбрала сама.

— Не будем сейчас об этом. Я вам уже всё это объяснял.

— Да мсье.

Эмиссар Этьен прочистил горло и продолжил.

— В принципе никто не говорит о ней ничего плохого. Она была старательной, училась хорошо. До восемнадцати лет была примерной девочкой.

Француз посмотрел в пол и почесал висок.

— А вот, когда узнала, что ее родители не настоящие, примерно на год, может больше, ушла во все тяжкие. Эх, бедняжка, мадемуазель.

— Что значит во все тяжкие? — Удивился Дилан.

— Ну, клубы, тусовки, алкоголь, беспорядочные связи.

В груди Мелкайсира что-то сжалось. Он невольно вспомнил себя, когда его жена покинула этот мир. Но почему ему вдруг стало больно? Это не совсем боль от утраты. Это что-то другое. Грусть? Или ревность? Он не мог определить.

— Но потом она вернулась. Помирилась с родителями, стала вести прежний образ жизни поступила в университет. И вот почти закончила.

Этьен выдохнул и снова посмотрел на начальника.

— Правда отношения с родителями не всегда были хорошими. Кто-то из друзей говорил, что она хочет съехать как только получит диплом. Я считаю это нормальным желанием. Ей двадцать пять лет. Раньше надо было съезжать.

В его голосе послышались нотки укора.

— В общем родители считают ее пропавшей и почти не питают надежд на ее возвращение. — Эмиссар сделал паузу, оглядел всех и спросил. — Если у вас нет вопросов, я пожалуй пойду. Никак не могу привыкнуть к вашему воздуху. Тяжелый. Будто давит.

— У меня нет вопросов.

Мелкайсир обменялся взглядами с подчиненными. Те покачали головой.

— Парни проводят вас. Благодарю господин эмиссар. И пожалуйста, не перемещайте больше кристалл.

— Конечно мсье. О ревуар.

Мужчины вышли. Мелкайсир нажал на кнопку под столом и позади него открылось окно. Холодный воздух смывал раздражение. Он начал читать отчет эмиссара. Как обычно там было много "воды". А слова сказанные им были более подробно описаны. Рисунки которые Виктор вернул начальнику перед уходом были похожи. Мужчина пытался разобрать почему девочка всегда тянется к кому-то. И тот некто тянет ей руку в ответ. Темный силуэт не выглядел как человек, скорее как заштрихованный треугольник. Однако первое впечатление вызывает страх. Но чем больше смотришь на силуэт, тем больше чувствуешь умиротворение. Он пожал плечами. Это было не в его компетенции.

Начальник словил себя на мысли, что снова думает о ней. О Лавинии. Почему эта девушка вызывала в нем противоречивые чувства? С одной стороны хотелось выбросить, уничтожить и забыть. А с другой хотелось защищать. Причем это чувство не похожее на долг. Своих подчиненных он естественно будет защищать. А вот её...скорее это были импульсы, не чувства. Но иногда они были очень сильными.

Вскоре вернулись парни. На их лицах читалось облегчение. Они тоже считали расу землян примитивной. Однако в отличие от эмисара Лавиния была более воспитанная и уважительная.

— Уф, меня тошнит от этого примитивного — сложив руки на груди, Виктор плюхнулся в кресло.

— Не говори. Тот еще паразит. — Дилан невольно согласился с ним. А когда осознал, что заговорил, посинел и отвернулся.

— Что возьмешь с них. Когда-то и мы были такими. — Устало произнес начальник.

— Прошу не говори так. Я не хочу об этом думать — попросил Виктор.

— Что думаешь о рисунках? — Спросил Мелкайсир.

Дилан выдержал паузу, еще раз взглянув на них. А затем спокойно ответил.

— Я еще больше убедился в вашей Vel'Anur Nexis Lun.

Целитель выдержал тяжелый молчаливый взгляд начальника. По его лицу пробежались различные эмоции, которые он сдержал.

— Смирись с этим фактом. Вселенная готовила её. Для тебя.

— Шел'та Мору Дилан! — вырвалось у него с яростью, как будто сам звук должен был уничтожить эти мысли.

Мелкайсир выругался и стукнул по столу. Пустая чашка вновь зазвенела. Это не может быть правдой. Только не она. Да и вообще никто! Виктор слегка напрягся. Ему не нравилось, когда кто-то ругается рядом с Диланом.

— Сам посмотри. — Целитель указал на рисунки. — Погода на рисунках выражает её настроение. То есть весело ей или грустно, вы всегда тянете друг другу руку.

Мелкайсир поджал губы. Его алые глаза горели убийственным огнём. Дилан продолжил спокойно.

— Твоего лица она никогда не видела. И это правильно. Но взгляни сюда — он указал на нижнюю часть рисунка. — Везде одни и те же растения. Сандал и ментол. Ни о чем не говорит?

Губы начальника дрогнули. Он сжал их, чтобы не расспросить какой аромат у Лавинии. Сама мысль о ней была ненавистна. Мелкайсир замер на мгновение. Его руки сжались в кулаки. В голове пронёсся образ Миаландии, её мягкой улыбки, аромата... Вселенная уже дала ему его настоящую женщину и у них был общий ребёнок. Но за попытку быть счастливыми пришлось слишком дорого заплатить — смертью любимых. Мужчина не был готов вновь взять на себя такую ответственность. Он не мог позволить себе снова чувствовать. Снова терять. Хотел быть верен ей всегда.

— Бред. — Он взял себя в руки, пытаясь не показать дрожь в руках и бурю внутри. — Она... это невозможно. Никто не заменит Миаландию.

— -Это не замена — заметил Виктор. — Это истина.

— А где твоя истина? — Мелкайсир выдохнул, пытаясь скрыть, как что-то неприятное затягивается в груди. Его взгляд стал острым, как лезвие, когда он посмотрел на Виктора

— Ты прекрасно знаешь. — Виктор сглотнул, его взгляд стал чуть мягче. Дилан сжал губы, не желая смотреть в глаза, как будто его слова уже выдали их секрет.

— Уверен в этом?

— Абсолютно.

— Правда? Поэтому вы двое всё ещё не вместе?

Виктор и Дилан обменялись взглядами, как двое, которых только что поймали на лжи. Они не сказали ничего, но их молчание говорило больше, чем слова. Мелкайсир явно намекал на них. Но они всё еще не могли решить свои личные конфликты. Хотя по рабочим делам почти не плохо ладили. В основном они молчали.

Главный не хотел грубить. Слова сами вышли из него. Он посмотрел на обоих виноватым взглядом. Его плечи слегка сжались, когда он осознал, что сказал больше, чем хотел. Это молчание между ними стало тяжёлым, и Мелкайсир поспешил сменить тему, чтобы выправить ситуацию.

— Эмиссар упомянул, когда она была младенцем у нее были серые пятна на теле. Их врачи не поставили диагноз. Что это может быть?

— Об этом я не знал. Пятен никаких нет.

— Как давно ты поверял?

— В самом начале. С телом всё было в порядке.

— Пошлите. — Мелкайсир резко встал, его лицо побледнело от решимости. Он не мог позволить себе сомневаться. Пятна... если это правда, значит, у неё не просто особенность. Это может быть всё.

—Куда? — Виктор поднялся вслед за ним.

— Проверять. — Начальник был уверен.

— Что поверять? — Дилан испугался. Он понимал, что Мелкайсир действует импульсивно.

Но мужчина не услышал его. Он стремительно спускался по лестнице. Подчиненные нагнали его. И пытались остановить.

— Мел'сир, погоди, что ты хочешь проверить. — Спросил целитель.

— Её тело. — Глаза Дилана распахнулись. Виктор поправил волосы, пытаясь сдержаться.

— Се-сейчас?

— А когда? — Он резко остановился. Дилан остановился на ступеньке выше него, нервно взглянув на Виктора, но тот был явно не в силах что-либо сказать. Оба понимали — начальник не в себе. И из-за внутренних противоречий действует необдуманно.

— Мы можем проверить ночью. Аккуратно.

— Плевать. Нужно убедится. — Он продолжал спускаться.

— Дилан прав начальник. — Виктор согласился. Но одобрительного взгляда от Дилана не поступило. Он был взволнован поведением главного. — Она может неправильно понять.

— Разве вы еще не поняли? Эти пятна доказательство того, что она одна из нас!

В его глазах горел огонь. Он не мог остановиться. Вселенная послала им знак, и если это так, он должен был разобраться. Похоже, ничего, кроме её тела, не могло успокоить его.

Мелкайсир направлялся в комнату Лавинии. Никакие уговоры подчиненных его не останавливали. Он должен проверить свои догадки. И впервые за долгое время пожалел, что не может использовать собственные силы. Справился бы за пять минут. А так приходится выслушивать нелепые высказывания работников.

Мужчина стиснул зубы, будто пытаясь сдержать что-то гораздо более сильное, чем просто решимость. Внутри него горело не только желание понять, но и страшная тревога, которую он не мог игнорировать.

Подчинённые пытались остановить его всю дорогу. Дилан, казалось, сомневался, стоит ли продолжать спорить. Он взглянул на Виктора, но тот лишь едва заметно покачал головой, понимая, что наставник не слышит их. Они продолжали идти за ним.

Дверь комнаты распахнулась. Ноа и Лавиния играли за столом в карточную игру, бурно что-то обсуждая. Юноша с улыбкой подкидывал карты, его голос звучал как всегда весело и беззаботно. А девушка щебетала как птичка, её голос звучал нежно и спокойно. Войдя в помещение атмосфера поменялась сразу. Свет в комнате стал тусклее. В воздухе повисло напряжение, и даже карточные звуки будто стали тише, словно вся комната почувствовала приближение неизбежного.

Когда начальник вошёл, он почувствовал злость — за то, что не может решить этот вопрос быстро, за то, что приходится сталкиваться с реальностью. Всё казалось ему ненавистным, даже эта дверь, с которой он столкнулся.

— Привет? — Лавиния с растерянным выражением лица повернулась к Мелкайсиру, её глаза пытались понять, что происходит. Ноа, почувствовав перемену в атмосфере, настороженно приподнял брови, его весёлый настрой исчез. Вместо того чтобы радоваться встрече, все почувствовали напряжение.

Мелкайсир смотрел прямо на неё. В нем играло столько эмоций, что невозможно было их счесть. Будто он сейчас за стеной. А за суровым взглядом скрывается совсем иное.

— Что происходит? — Она уловила ауру тревоги.

Начальник с невозмутимым лицом подошел к ней. Дыхание девушки почти замерло. Он был так близко. Аромат ментола и сандала окружал. Но не успокаивал. Он передавал тревогу и сомнения. Глаза Лавинии забегали. Алые глаза напротив пылали.

Её дыхание стало неритмичным. Он был так близко, что её чувства смешивались: тревога, странная неясная связь с ним, и чувство, что всё происходящее не имело смысла. Но её глаза всё же не могли оторваться от его взгляда, потому что в нем был тот огонь, который она не могла игнорировать.

Никто не вмешивался. Все замерли словно боялись помешать. Мелкайсир почувствовал, как его сердце сжалось от гнева. Он не мог смириться с тем, что его внутренние переживания начали выходить наружу. Его тело отдавалось болью от того, что запах, который он так хорошо знал, теперь не был тем, что должен был чувствовать.

Гардения с пряными нотками имбиря... Так пахла она, его Миаландия. Но Лавиния? Четкий жасмин с едва уловимыми нотами имбиря. С этим запахом усиливались и его страхи. Его желание найти то, что казалось очевидным, снова возвращало его к тяжёлым воспоминаниям

Начальник резко распахнул голубую рубашку девушки. Пуговицы гулом рассыпались по полу. Ноа издал тихий вздох, пытаясь скрыть шок. Он не знал, как реагировать на то, что происходит. Виктор и Дилан, сдерживая собственные эмоции, лишь обменялись взглядами, осознавая, что ни одно из их слов не могло остановить этого. Каждый из них по-своему переживал этот момент. Грудь Лавинии, оставшаяся в нижнем белье заиграла. Нежная розовая кожа блестела. На животе никаких пятен не было.

Мелкайсир сжал губы, пытаясь скрыть свои сомнения. Он не мог поверить, что оказался в такой каламбурной ситуации. Каждое его движение, будто нарушало не только её личные границы, но и его собственное чувство уважения. Он уже не был уверен в том, что делал.

Девушка вопросительно смотрела на него и вызывающе, странно нахмурив губы и лицо. Мужчина почувствовал сомнение. Уняв легкую дрожь он также разорвал юбку-солнце по швам. Кружевное розовое белье стало видно всем парням. Лавиния почувствовала, как яркое смущение волной прокатилось по её телу. Но она не могла позволить себе показать слабость. Даже если это было неприемлемо, она решила не отступать. В глазах девушки блеск гнева перемешивался с отчаянием, а её тело, дрожа, приготовилось к действию. Она знала, что если не остановит это сейчас, то потеряет свою власть над ситуацией.

Взгляд начальника скользнул по талии, округлым гладким бедрам. Никаких пятен не было. Он снова ушёл в тупик. И только сейчас ему вспомнились слова эмиссара "Пятна прошли сами спустя месяц". Мужчина слегка приоткрыл рот от осознания своих действий. В глазах показался стыд и сожаление. А последнее Лавиния не навидела.

Она не раздумывая ударила начальника по лицу. Парни пришли в еще больший в шок от её реакции. От удара ей стало немного легче. Это не был просто удар. Это был её способ вернуть себе контроль, вернуть уважение к себе. Она никогда не простит его за то, что он так поступил.

Мелкайсир отшатнулся от удара, но это не было поражением. Это был момент, когда ему стало ясно: он не мог больше оставаться в этой ситуации. Его взгляд на Лавинию стал полным сожаления и стыда. Мужчина осознал, что допустил ошибку, но было ли поздно что-то исправить?

— Что вы себе позволяете? — Она дрожала. Но не подавала вида. — Эта поверка такая? Раз я не ушла к вашему правительству, значит мной можно пользоваться в открытую?

Девушка испуганно посмотрела на парней. На их лицах смешалась тревога.

— Если вы считаете меня вещью, хорошо. — Лавиния ощутила, как холодный взгляд Мелкайсира разрывает её внутреннюю оболочку, и её сердце сжалось. Но она не могла позволить себе уйти, не дать отпор. Она сняла бюстгальтер, но её глаза не встречались с их взглядами. Девушка больше не чувствовала себя человеком. А просто объектом. И если они видят её так, пусть. Она готова показать, что ничего не боится.

Мелкайсир стоял, не в силах пошевелиться. Его взгляд был прикован к Лавинии, но в  сознании словно боролись два голоса — один требовал подчинить её, другой твердил, что это невозможно, что он не может так поступить. Мужчина чувствовал стыд за каждое своё движение. Его тело не подчинялось разуму, и ему хотелось провалиться сквозь землю, скрыться от этого взгляда.

Дилан, словно не зная, как реагировать, отводил взгляд, пытаясь скрыть свои эмоции. Виктор тоже не мог найти нужных слов. Все его чувства метались между раздражением и жалостью, но он не знал, как предотвратить этот абсурд. Ноа стоял как вкопанный, хлопая глазами на каждого, пытаясь понять что происходит.

— Кто первый? — Уверенно спросила Лавиния. Мелкайсир не мог отвести от неё взгляд. Он не понимал, что с ним происходит. Почему так поступил. Ему хотелось провалиться на месте.

— Прекрасно господин начальник.

Мелкайсир подергал указательным пальцем. Это был сигнал к действию. Дилан распознал его.

— Я не сомневалась.

Целитель колебался, прежде чем распахнуть ладонь. Он знал, что должен действовать быстро. Но в его глазах мелькала тень сомнения. Он был профессионалом, и всё происходящее было его решением. В его руках возник энергетический шар, который плавно скользнул к лицу Лавинии. И в этот момент он понял — всё пошло не так, как должно было быть.

Когда Лавиния потеряла сознание, её тело безжизненно опустилось в объятия Ноа. Мелкайсир оставался стоять, совершенно опустошённый. Он был не в силах понять, что произошло. Всё, что осталось от его решимости, — это пустота и осознание того, что он потерял её не только физически, но и эмоционально. В глазах Лавинии он увидел больше, чем мог бы себе признаться