Дар Кроуги

Открылаглаза нехотя, словно меня что-то силой вытащило из сна. Очнулась в своей кровати, рядом сидел Рагонг, его ладонь спокойно лежала на моем лбу. Понятно, почему пробуждение такое стремительное. Он разбудил меня магией.

— У меня две новости, — привлекая мое внимание, сказал он. — Первая: церемония состоялась, и теперь мы муж и жена. А вторая: нас заклеймили нашими клятвами, — решив не откладывать на потом, обрушил на меня все последние новости мой новоиспеченный муж.

Мне тут же вспомнилась боль в запястье, на котором теперь красовался небольшой странный рисунок в виде печати. Метка на руке не болела, будто я не сегодня приобрела ее, а родилась с ней. Я разглядывала рисунок — плавные линии и вензеля, врезанные в мою кожу, изящно изгибались, сплетаясь в букву «Р». Мне хватило пару мгновений, чтобы понять «Р» — это Рагонг. Меня заклеймили его именем, как его собственность!

Я начала яростно растирать печать пальцами, пытаясь удалить ее вон со своей кожи.

Рагонг перехватил мою руку, не давая пораниться.

— Магический знак таким образом не удалить.

— А каким удалить?

— Боюсь, что конкретно этот никаким. — Он закатал манжет на рукаве, демонстрируя мне точно такую же печать, только с буквой «А».

— Не понимаю...

— Подарок Олидберга. — Он сделал паузу, словно решая, как помягче объяснить происходящее. — Обещания, которые мы дали сегодня перед алтарем друг другу, пока живы, нарушить не сможем.

Я резко села.

— Ведите вашего Олидберга сюда, пусть снимет это!

Я категорически отказывалась быть клейменной, как животное, против воли.

— Не поможет, это заклинание не имеет обратной силы. Снять его можно, лишь убив одного из нас, а становиться вдовцом в день свадьбы считаю дурным тоном.

У меня аж глаза от удивления расширились.

— А почему это умирать надо мне? Это ваш шаман, вы и умирайте.

Рагонг поднялся. Ждала от него раздражения или хотя бы возмущения. Он же, как обычно, прибывал в абсолютном спокойствии, и даже, похоже, все это его веселило, что только усиливало мою ярость.

— Зачем! Зачем он сделал это?

— Он всего лишь поосторожничал, желая защитить меня и княжество. Мои подданные тебя не знают и не доверяют.

— Это не моя идея провести тайную церемонию. И раз уж зашла об этом речь, я никого на себе жениться не заставляла!

— А разве я заставлял? — парировал князь, понимая, что я намекаю на него.

Ткнула ему в нос печатью на своем запястье.

— Вы говорили, что клясться в верности вам и княжеству Кроуги нет нужды, вам хватит моего обещания! — почти закричала я.

— Если тебе станет от этого легче, я тоже теперь связан клятвой.

— Вы лишь поклялись беречь меня. Можно запереть меня в башне и считать, что так вы меня оберегаете. А я поклялась защищать вас и ваше княжество, как свою жизнь, то есть ценой своей жизни! Нечестно, не находите?

— Я предупреждал — говори только то, за что будешь готова ответить.

Рагонг посмотрел на меня снисходительно.

Как же хочется придушить его, честное слово!

— И что будет, если не сдержу клятву?

— Не сможешь. Теперь она часть тебя и исчезнет, только если один из нас умрет.

Пока обдумывала, что означают его слова, князь воспользовался паузой и поспешил удалиться.

— Раз наша первая семейная ссора подошла к логическому завершению, чтобы поберечь тебя, как поклялся, пожалуй, пойду.

Уходил Рагонг под моим недобрым взглядом, хотя, похоже, его это не слишком волновало.

Дальнейшая жизнь потекла своим чередом. Я так же ходила на тренировки к Сетсею и посещала уроки в Фебране. Мне расширили список предметов: к истории магии, непонятным урокам Тараи и теории заклинаний добавили травоведение, которое вела Лидия, как оказалось, обожавшая растения и разбиравшаяся в их лечебных свойствах. Появилось страноведение, на котором молодой оборотень рассказывал про особенности народов, соседствующих с Людеей. И самым интересным для меня стал предмет «защита арканной магии», который преподавал суровый эльф с трудно произносимым именем — Фандайрел. Из всех учащихся на этом предмете я была единственной девушкой.

Оказалось, арканная магия обычно удел мужчин, поэтому смотрели на меня косо, будто спрашивая, что я здесь забыла. На уроках рассказывали о рунических заклинаниях арканной магии. Затем ученики приступали к практике, в которой я не участвовала, а лишь наблюдала со стороны. Это зрелище захватывало и пугало одновременно. Отрабатывая заклинания друг на дружке, спесивые юнцы то и дело стремились, если не покалечить друг друга, то по крайней мере нанести максимальный ущерб. Травма после такого занятия — обычное дело. За что, правда, суровый преподаватель их беспрерывно отчитывал. Я же послушно срисовывала рунические надписи и заучивала заклинания, которые скрывались за тем или иным набором рун.

Князя теперь видела только за завтраком и то далеко не всегда, время от времени он их пропускал. Ужинать предпочитала у себя в качестве протеста, впрочем, он не настаивал на моем обществе. Единственное, что изменилось, — меня переселили в другие комнаты, намного просторнее, изысканнее, и находились они в крыле князя. К моему облегчению, слово князь держал и в мои покои не наведывался.

— Итак, проверим ваше домашнее задание, — высоким голосом произнесла Лидия, стоя в центре оранжереи. — Выберите любое растение, из которого варят снадобье, помогающее при несварении желудка.

Не успела Лидия договорить, как Ифи потащила меня в другой конец теплицы.

— Выберем желтонир.

Я не сопротивлялась. Вот в чем оборотни однозначно превосходят всех магов, так это в распознавании запахов. Травоведение не самый любимый предмет магов, чего нельзя сказать об оборотнях, которые запоминают по запаху все показанные Лидией растения без особых усилий. Как всегда, выбор Ифи был лучшим из возможных, за что нас похвалили.

После урока, попрощавшись с подругой, которая ушла на свои занятия по защите, я остановилась у горшка с увядавшей ромуруткой. Не могла отделаться от мысли, что мы с ней похожи. Я тоже увядала, точнее, моя магоуверенность, как в шутку называла это про себя. Уроки Тараи не давали никаких результатов, скорее, наоборот, магия испарилась окончательно. Не проявлялась теперь даже при волнении или злости. У меня также не выходило зажигать руны на уроках миссис Первы, и часто казалось, что она смотрит на меня с разочарованием. На уроках защиты арканников меня не допускали к практике, я не была способна даже на самое простенькое заклинание. И еще князь, меня переполняла злость на него. По-хорошему, злиться бы мне на шамана, поставившего метку, но я почему-то злилась на Рагонга. Сдавалось мне, злилась не столько за клеймо на своей руке, сколько на истинную причину нашей свадьбы. Не давала покоя мысль, что я не более чем пешка в противостоянии княжеств. Какое же, демон возьми, это неприятное чувство! И главное — предъявить Рагонгу мне было нечего, все свои обещания он выполнял. Уроки в Фебране я посещала исправно, а как на жену он на меня не смотрел. Только почему-то все это сжимало душу тугим комком злости.

Вот так, стоя, печально задумавшись, перед горшком ромурутки, меня и нашла Лидия.

— Не знаю, что и делать с этим цветком, — заговорила она первой, — уже все перепробовала: подкармливала, пересаживала, даже друида звала, чтобы влил силу. Оживет, а потом снова увядает. Нет силы воли в этом цветке.

Я потрогала поникшие лепестки.

— Попробуйте посадить в почву, в которой она взошла. Откуда этот цветок привезли? — спросила я.

— Бывший ученик поступил учиться в Аринару, в эльфийских садах нашел эту красоту и, помня мою любовь к растениям, преподнес в качестве подарка.

— Хорошо бы пересадить ее в ту самую почву эльфийских садов. Ромурутки — очень капризные цветы, не терпят перемены.

Лидия с удивлением посмотрела на меня, и опередив ее вопрос, я добавила:

— Росла в поместье с большим садом и хорошим садовником. В детстве любила там играть. О чем еще садовнику разговаривать со скучающим дитем? Он рассказывал мне о цветах и их привычках, ромурутки у нас тоже росли.

— Детка, у тебя все хорошо?

Кивнула. Жаловаться, что у меня очередное бесполезное занятие у Тараи, не хотелось. Выжав из себя улыбку и попрощавшись, побрела на следующий урок.

За это время я успела привыкнуть к странностям Тараи, любившей поражать учеников немыслимой обстановкой в своем кабинете. То сад, то морской пейзаж, то ложа в королевском театре оперетты. Но, к моему удивлению, сегодня кабинет пребывал в своем первозданном виде. Сегодня нас было только двое. Филиус закончил свои занятия по РМП после того, как заглянул в свой сосуд мага. И, надо отметить, на уроках миссис Первы он тоже больше не появлялся. По-видимому, перешел на уровень выше. Остались только мы с Корденом, двое магических неумех.

Устав от того, что никаких улучшений мы с Корденом как обычно не демонстрируем, Тарая, похоже, решила усилить давление на нас, без конца ставя в пример Филиуса, которому удалось справиться с таким элементарным заданием. Со мной она, как и прежде, держалась холодно и равнодушно, к теме моего исключения мы больше не возвращались.

Зазевавшись, Корден, как часто случалось, разбил очередную хрустальную чашу. Не знаю, какой магией одарен этот мальчишка и одарен ли вообще, но, однозначно, талантом неуклюжести владел в совершенстве. Каждый урок юный маг переворачивал, задевал или разбивал что-то в кабинете Тараи. В этот раз, видимо, показалось недостаточно просто разбить чашку, вдобавок он еще и порезался. Безразличность Тараи, с которой она взирала на выходки Кордена ранее, от урока к уроку все очевиднее таяла, превращаясь в недовольство. И сейчас, плотно сжав алые губки, она потащила ученика к целителю, бросив мне напоследок равнодушно:

— Продолжай пытаться.

Да уж, размечталась! Стоило только двери за ними закрыться, как я тут же оставила все напрасные попытки зажечь руну. Побродив по кабинету, от нечего делать раздвинула скрипучие ставни, впуская солнечный свет в мрачную комнату под самой крышей башни. Солнечные зайчики запрыгали по застекленному шкафу в конце комнаты, привлекая мое внимание. Не удержавшись от любопытства и разглядывая предметы, стоявшие в шкафу как музейные экспонаты, подошла ближе. Какие-то пустые сосуды и склянки, камни разной величины и кристаллы с нанесенными на них рунами переливались от солнечного света. Заметно, что владелица расставляла все с большим усердием, по высоте и в правильном порядке. Даже книги были педантично расставлены по цвету корешков. Все это выглядело настолько аккуратно, что невольно задумываешься о причинах такой странной потребности сдувать пылинки и раскладывать все по полочкам.

Мое внимание привлекала необычная, расчерченная продольными линиями доска и симметрично разложенные на ней янтарные камушки, внутри которых навсегда застыли насекомые. На доске было выгравировано руническое заклинание. Первая знакомая и ненавистная нам с Корденом руна льда Исса, затем перевернутая Отал, руна разделения, и перевернутая Феу, любимая для всех влюбленных, руна чувств и эмоций. Завершала заклинание также перевернутая Райдо, руна пути. Каждый, даже такой непутевый маг, как я, знает: перевернутая руна не к добру, а если в заклинании все такие... Никогда прежде не встречала заклинания, состоящего только из перевернутых рун.

Я рассмотрела замурованных в янтаре комара, жучка, муху, пчелу и даже, кажется, лягушку. Но более других мое внимание привлек камушек с толстым слоем пыли, из-за чего разглядеть пленника внутри было невозможно. Это лишь усилило интерес. Странно, ведь все предметы на этих полках протирались с особой тщательностью и блестели. Все, кроме этого. Как если бы именно до этого предмета хозяйка коллекции предпочитала не дотрагиваться. Я знала, что не следует его трогать, но любопытство оказалось сильнее голоса разума. Не удержавшись, взяла пыльный камушек. Стерев пальцами пыль, увидела отталкивающее на вид тельце паука с длинными тонкими ножками. Желая рассмотреть, ближе поднесла камушек к лицу, и вдруг янтарь дрогнул, ножки паука колыхнулись, и вспыхнули руны, те самые, написанные на доске.

Пространство словно сузилось, и комната вокруг меня поплыла, теряя четкость. Мимо проносились картинки, появляясь и исчезая с такой быстротой, что при всем желании я не смогла бы их рассмотреть. Продолжалось это считанные мгновения, но, когда обстановка вновь обрела резкость, от неожиданности потеряла равновесие и чуть было не шлепнулась на пятую точку. Что происходит?

Решив, что камушек, который так и остался лежать в руке, это, вероятно, какой-то портал, удивленно осмотрелась. Интересно, зачем это Тарае портал и куда он ведет?

Очутилась я в незнакомой лавке врачевателя. Стены и шкафы небольшой комнаты были выкрашены в зеленый цвет, местами краска выцвела, а где-то покрылась пузырями, отшелушиваясь. Здесь явно требовалась основательная починка. С одной стороны находились входная дверь и витрина, заросшая разводами и трещинками от старости. Напротив — длинная, захламленная всем подряд стойка. В шкафах за стеклом стройными рядами, как бравые солдатики, стояли пузырьки и баночки, а на самой стойке среди засушенных трав и деревянных ступок — высокие, изящные весы.

Как раз за этими весами стоял немолодой, сгорбленный мужчина с темными мешками под глазами и что-то сосредоточенно взвешивал.

— Здравствуйте, — нерешительно произнесла я.

Но мужчина, не слыша меня, продолжил высыпать горстки какого-то порошка на разные чаши весов. Подошла к нему ближе, и в этот момент колокольчики на входной двери звякнули, оповещая о посетителе.

Мужчина, не замечая меня, оторвал взгляд от весов и посмотрел на вошедшую женщину.

Незнакомка была примерно одного с мужчиной возраста. С морщинками вокруг глаз, бесцветными губами, а темные волосы, стянутые в аккуратный узел, уже тронула седина.

— Здравствуйте, не подскажете, куда я попала? — в недоумении обратилась я к женщине.

— Тарая, ты опоздала! Сколько раз говорить, ты не должна задерживаться! — не замечая меня, рявкнул хозяин лавки.

Как и лавочник, темноволосая женщина ничего мне не ответила и, как мне показалось, испуганно посмотрела на мужчину за стойкой.

— Извини, папа, — пробормотала она и бросилась стягивать шерстяную накидку, наброшенную на плечи.

Я изумленно попятилась.

Кем бы ни была эта незнакомка, это не Тарая, она как минимум вдвое старше магички. Тарая — молодая, красивая женщина, предпочитающая заплетать длинные черные волосы в толстую косу. Она гордо смотрит всем в глаза и вряд ли кому-то позволит так с ней разговаривать. Не говоря уже о том, что мужчина одного возраста с этой седеющей женщиной просто не может быть ее отцом.

Шагнув еще ближе, я замахала руками, привлекая внимание мужчины и женщины в лавке целителя. Не обращая внимания на мои странные движения, будто меня не существовало вовсе, лавочник подошел к окну и внимательно посмотрел по сторонам, убеждаясь, что никто не подслушивает.

— Тарая, в это время к нам часто захаживает сам директор Фебраны, достопочтенный маг Алостер. Ты же знаешь, твоя мать должна быть на виду, — заговорил он на полтона тише.

— Знаю, папа. Я прогуливалась по рынку, как обычно следуя плану, но меня окрикнула жена того толстого мясника, и я никак не могла от нее отделаться. Поэтому задержалась, — зашептала ему в ответ незнакомка, которую лавочник называл Тараей.

Женщина бросила быстрый взгляд через плечо на дверь и зашла за стоявшую около дальней стены узенькую ширму. Не прошло и пары мгновений, как вместо женщины оттуда вышла темноволосая девочка в потрепанном сером платьице с опрятными косичками и синими бантиками на кончиках. На вид ей было не больше десяти зим. Девчушка была точной копией уменьшенной Тараи, какой она могла бы быть в десять зим.

Я так и осталась стоять с открытым ртом.

— Если Гильдия Магов Жизни узнает, что твоя мать мертва, пеняй на себя, — зашипел мужчина, явно не поверивший оправданиям дочери. — На наше невезение, ты не уродилась целителем, а без мага жизни лавку прикроют, и мы лишимся ее навсегда. Я отправлюсь на поля или, того хуже, в темницу, а ты с треском вылетишь из своей любимой Фебраны, потому что платить за твое обучение будет некому.

Девчушка потупила взгляд и, повязав себе застиранный передничек, молчаливо встала рядом с отцом, помогая ему толочь что-то в ступке.

— Тебе бы только в своей школе сидеть. Неблагодарная! Совершенно не задумываешься, где мы окажемся, лишившись всего этого. — Мужчина развел руками, указывая на выцветшие зеленые стены лавки.

Я подозрительно нахмурилась, Фебрана — бесплатное учебное учреждение вне зависимости от расы и природного потенциала ученика. Удивление сменилось ужасом. Таковым оно стало после того, как Рагонг стал князем Кроуги. Кажется, я начинала понимать, что здесь происходит. Они не видят меня, потому что меня здесь нет. Похоже, это детское воспоминание магички, это прошлое. Тарая — талантливый маг разума, иллюзионист. Мне вспомнилась ее странная тяга к преображению башни. Но никогда прежде я не видела, чтобы Тарая меняла собственный облик. А сейчас девочка вынуждена вести двойную жизнь, изображая покойную мать, которая, по-видимому, была магом жизни с разрешением на содержание лавки целителя. Какой кошмар!

Мои мысли прервал звон колокольчика на двери, и в лавку, постукивая тростью, зашел пожилой мужчина. По его внешнему виду сразу угадывалось высокое положение, он был хорошо одет, высок, очень худощав и, похоже, компенсировал недостаток объема в теле объемом пышных усов и бакенбардов.

— Господин Алостер, рады видеть вас в здравии, — тут же расцвел в улыбке лавочник, приветствуя посетителя.

Я вспомнила это имя. Алостер — директор Фебраны, занимавший эту должность до Велада. Так нам рассказывали на уроке страноведения. Этот директор знаменит тем, что впервые столь высокую должность в магической школе Людее занял не человек, а полукровка. Алостер только наполовину человек, на другую половину светлый эльф. И его стараниями в Фебране начали учиться не только люди, но также светлые эльфы и оборотни. Чуть позже с приходом к власти нового князя и назначением Велада директором Фебрана открыла свои двери всем расам.

— Да разве это здравие? Ученики однажды окончательно сведут меня с ума, — ответил ему мужчина. — Вы слышали новость? Один из них, оборотень, недавно явился ко мне и заявил, что он маг. Маг-оборотень, представляете! Когда я попытался успокоить голубчика и объяснить, что оборотни не наделены магией, он пришел в ярость и вышел из себя настолько, что обратился волком прямо у меня в кабинете. Как же тут, скажите мне на милость, будешь в здравии.

Затем директор перевел взгляд на девочку и, улыбнувшись, продолжил:

— Вот если бы все мои ученики обладали таким же усердием, как ваша Тарая. Какая молодец, как ни зайду к вам, она все трудится, помогая родителям.

Он одобрительно ей кивнул, и девчушка расплылась от похвалы.

— Ах, как вы правы, господин, она у нас поздний ребенок, на радость старым родителям. Не представляю, как бы мы с Берой справлялись без нашей умницы, — ответил ему лавочник и неуклюже приобнял дочь, видимо, делая это крайне редко, а может, и впервые в своей жизни.

— А где же ваша супруга? Хочу лично расспросить ее о моем последнем заказе. В прошлый раз эликсир сна, который приобрел у вас, совершенно мне не помог. Прежде такого не происходило. Возможно, у меня случилось привыкание, как и предупреждала ранее ваша супруга, и стоит увеличить крепость ингредиентов.

— Тарая, сходи за матерью. Она, должно быть, в дальней комнатке, готовит новые заказы, — распорядился хозяин.

— Постойте-постойте, — махнул директор, останавливая девчушку. — Присутствует ли в лавке кто-то еще, кроме нас и вашей супруги?

— Нет, господин, — ответил изумленный вопросом лавочник.

— Вот и чудно. Со мной тут еще один оболтус, ожидает на улице. Провинился и теперь в наказание ходит со мной, помогая с покупками. Сейчас позовем и проверим его способности.

Не замечая, как изменились в лице лавочник и его малолетняя дочь, почтенный господин развернулся и постучал тростью по стеклу витрины, приглашая кого-то зайти.

Колокольчик звякнул, и в лавку вошел рыжеволосый юноша с застегнутым под самое горло плаще. Не веря своим глазам, непроизвольно начала улыбаться, узнав в юноше Келдрика. В этом воспоминании телепат был немногим старше самой Тараи.

Волосы юного Келдрика были привычно собраны назад в хвост, тот же знакомый, немного лукавый взгляд и юношеские усики, которые молодые люди обычно носят с особой гордостью. Юный телепат еще не обрел галантности известнейшего ловеласа княжества. Вместо легкости, с которой он умел общаться, сейчас в нем проглядывалась самая что ни на есть настоящая твердолобость, свойственная его возрасту.

Директор снисходительно улыбнулся юноше.

— Келдрик, раз ты считаешь себя настолько талантливым и настаиваешь на своем переходе на следующий уровень обучения, проверим, как ты справишься с заклинанием поиска. Ответь нам, сколько в лавке людей, помимо тех, что перед тобой?

От изумления и накатывающего понимания, что случится дальше, невольно прикрыла рот рукой. Говорят, Келдрик — сильнейший телепат в княжестве, и сейчас он поймет, что здесь происходит. Хотя, возможно, он еще не набрал всю свою силу, но отчего-то я в этом сильно сомневалась.

Для ответа юноше потребовалась пара мгновений. Он провел взглядом по стене за спиной лавочника и, явно скучая, ответил:

— Все, кто есть в лавке, сейчас находятся тут.

— Ха, а вот и нет! — торжественно вскрикнул директор и громко ударил тростью о пол.

И только я заметила, каким ужасом наполнились глаза лавочника и его дочери-обманщицы.