Вороний плач

Телефон Айвори все так же не подавал признаков жизни, пока уведомления с приглашением к тестированию разрывали мобильник Евы. Чем спокойнее пролетали дни в квартире, тем тревожнее ей становилось. Раньше ей казалось, что самой страшной частью была сегментация, но на деле более непредсказуемыми оставались ее результаты.

От осознания собственного бессилия в сложившихся обстоятельствах стадия торга медленно перетекала к принятию. Бездействовать около месяца, прячась от людей в белых костюмах, обещающих процветающее будущее, все еще представлялось неправильным.

Психика продолжала отвергать увиденное, запихивая ужасающие воспоминания в долгий ящик. От этого картинки в голове всплывать не переставали, но уже не сопровождались утяжеляющими легкие ощущениями, мешающими нормально вдохнуть. Отличие было лишь в том, что теперь Айвори не пыталась заставить себя поверить в то, что увиденное было сном. С каждым днем, проведенным с Вайан в одном помещении, она все больше убеждалась в действительности происходящего.

Ева ежедневно снабжала их батончиками, которые непонятным образом появлялись в доме после каждого ее выхода. Отчитываться девушка не собиралась, да и Фледж не пыталась вникнуть в эти обходные махинации.

Их взгляды на ситуацию сильно разнились: пока Айвори старательно вычленяла из поступающей информации хоть что-то, что могло бы зацепить ее медицинский интерес, Вайан резко отзывалась о каждом новом сообщении и планировала сбежать из Бостона. Сначала она неохотно предложила эту идею и Фледж, но быстро смекнув, что та не намерена избегать системы, оставила свои попытки.

Виви некуда было бежать. Вся ее жизнь крутилась вокруг работы и предстоящей научной конференции, попасть на которую больше не представлялось возможным. События последних нескольких недель ставили под сомнение весь ее врачебный опыт, подтвердить который никто не мог. Разве что фотографии в телефоне.

За прошедшее время она притронулась к телефону всего несколько раз, и, увидев отсутствующие полоски сети, так же резво откинула его обратно. Стоило мысли о фотографиях мелькнуть в ее голове, она подорвалась с места и бросилась к смартфону. Почему она не подумала об этом раньше?

Галерея была заполнена тысячами снимков макропрепаратов, памяток, стендов с конференций и вебинаров. В нескончаемом потоке изображений, снятых на коленке, все же затесались несколько общих фото с сотрудниками на пороге больницы. Здесь и Бетти!

Взгляд зацепился за непримечательную деталь: флажки медицинского центра, которыми они размахивали, позируя для снимка. Они отличались от тех, которые Айвори увидела на прошлой неделе, когда попыталась попасть на работу. На белом фоне все так же красовался щит, символизирующий защиту пациентов, но цвет и рисунок отличался.

Вариант на фотографии был светло-голубым, как ясное небо, с графичной буквой «Т», которую обвивает змея, по мотивам посоха Асклепия. Но сейчас над зданием точно красовался зеленый щит с четкой белой «А» по центру. Еще одна странность, которую Айвори приписывает к несостыковкам своих воспоминаний. И теперь у нее есть документированное подтверждение.

Повтор, встречающийся единожды, зовут случайностью, дважды – совпадением, но на третий раз он превращается в систему. Паззлы в голове бессвязно рассыпались по разным уголкам сознания, словно их нарочно кто-то смахнул рукой, когда оставался последний фрагмент.

Фледж уже смирилась с постоянным бурлением антинаучных догадок в своей черепной коробке, но все еще нуждалась в подтверждении своего здравомыслия.

– Окажешь мне небольшую услугу в последний раз? – Девушка обратилась к Еве, увлеченно записывающей что-то в заметках.

– Я бы так не зарекалась о последнем разе, mon doux échec amnésique. У нас еще минимум неделя совместного проживания.

– Даже знать не хочу, что это значит...

– И очень зря! Какая профессиональная помощь от меня требуется в этот раз? – Она отложила телефон, разворачиваясь к Фледж.

– Взгляни на это и скажи мне, что у Тафтс никогда не было такой символики. – Айвори протянула девушке смартфон с открытой фотографией.

Вайан подозрительно долго рассматривала снимок, прежде чем поднять на знакомую озадаченный взгляд. Брови с предубеждением ползли вверх, раньше слов высказывая ответ на вопрос.

– Мне приносит неимоверное удовольствие участие в этом спектакле сумасшедшего, но ты права, – она вернула мобильный Фледж, – Это как-то повлияет на количество странных вопросов, которые ты продолжаешь задавать?

– Нет, но я буду уверена в том, что пока еще сохраняю рассудок. Как много ты знаешь о мутациях?

Внезапные запросы Айвори уже давно перестали удивлять Еву. Ей, вероятно, хватило одного дня, чтобы понять, что она имеет дело с занудой. Однако такое поведение не отталкивало девушку, скорее наоборот. В этой части она очень походила на любознательную Зои, которая часто погружалась в самые необычные темы для размышлений.

Не видеть подругу так долго было мучительным испытанием для нее. Вайан может казаться отстраненной, надменной, иногда слишком колючей, но на деле просто не любит привязываться к людям. Отец с детства учил ее, что проявление эмоций зовется моветоном, поэтому девушка привыкла не выворачивать внутренний мир каждому, кто покажется ей интересным.

К тому же, переехав в Америку, она быстро смекнула, что никому на самом деле нет дела до твоего внутреннего мира. Ненароком брошенные «как дела?» просто для вежливости вызывали у нее пренебрежение: зачем вообще задавать вопрос, если ответ тебе не интересен? Так происходило с каждым другом, который в конце концов был рад делиться только радостными новостями, сохраняя неудачи подальше от обсуждения.

Кроме Зои. С ней у Евы была какая-то особенная связь. Словно потерянные близнецы, которые нашли друг друга спустя долгие двадцать с лишним лет поисков. Для Вайан она была словно глотком минеральной воды после приевшегося калорийного фаст-фуда. Как зеленый свет на огромном перекрестке в час-пик, единственное дерево с широкой кроной посреди необъятного поля в тридцатиградусную жару.

Этот вопрос заставил ее снова вспомнить про Зои Фриджеральд, с размаху треснув под дых. В своем плане на побег она с самого начала выделяла дополнительное место для подруги. Но связаться с ней сейчас было невозможно, отчего неприятное жгучее бессилие подтянулось к горлу.

– Все, что знала – уже рассказала, – вышло грубо, – По крайней мере, о других повторяющихся аномалиях ничего не известно. – Ложь, но собственная безопасность важнее.

– Простая ускоренная регенерация не могла так всколыхнуть верхушку, там точно есть что-то еще. Я уверена в этом.

Чтобы выдвигать предположения, необходимо было узнать истинную причину мутаций и понять их природу, что в сложившихся условиях не представлялось возможным. Любая зацепка сейчас могла навести на новые теории. Любая информация от Вайан приоткрывала бы новую мелкую ступень к разгадке.

Но она молчала. То ли действительно ни о чем не подозревала, то ли просто предпочитала не делиться имеющимися знаниями. Черный взгляд буравил задумчивое выражение лица Айвори, следя за движением каждой жилки. Будто слова в ее голове транслировались по громкоговорителю, и Ева увлеченно внимала озвученным мыслям.

Звон лопнувших стекол перебил вещание. Осколки разлетелись по полу, впуская в комнату оглушительный рев. Темный столб дыма окутал небо. Солнце исчезло в густой чади. В квартале от дома что-то треснуло. Фасад здания с грохотом обвалился, наполняя улицу испуганными криками.

Взрывной полной девушек отбросило с дивана. Из-за едкой копоти сложно было разобраться в происходящем снаружи, гарь больно ударяла по горлу, не давая возможности вдохнуть. Возгласы мешались с приближающейся сиреной.

Айвори осторожно пробиралась по кускам стекла к окну, стараясь рассмотреть причину возгорания. Стало ясно: подрыв уничтожил целое здание, что просто не могло произойти случайно. Кареты скорой помощи, сверкающие мигалками через плотный смог, оповещали о пострадавших.

Глаза слезились то ли от горького дыма, то ли от настигающего удушающего страха. За последнее время Бостон потерял слишком много людей. Не хотелось даже думать о предполагаемом количестве жертв после подобного удара. Последний раз она видела нечто подобное лишь двадцать лет назад, когда все новости кишели вырезками скорбящего Нью-Йорка.

Нарастающая дрожь в теле мешала сдвинуться с места. Воздух в комнате словно застыл, лишая возможности чувствовать время. Резкие кадры беспорядочно сменялись один за другим, превращая улицу в хаотичный фильм ужасов. Девушки бы так и продолжили потерянно разглядывать картину за окном, но вибрирующий телефон вырвал их из беспамятства.

Экстренное оповещение подсветило экран. В сообщении говорилось о теракте в Центральном банке, который унес жизни, по меньшей мере, двух сотен людей. Одно мгновение. Двести потерянных душ. Реальность раскалывалась на тысячу частиц, разлетающихся в невесомости.

– Правоохранительные органы оперативно вышли на след подозреваемых, оказавшихся группой радикально настроенных лиц, выступающих против утверждённых реформ. – Вайан зачитывала текст уведомления вслух, – Благодаря оперативным действиям патрульных, зачинщики были задержаны в кратчайшие сроки.

– Этот кошмар устроен отрицательными? – Айвори запустила пальцы в пропитавшиеся гарью волосы, будто пыталась запихнуть информацию себе в голову.

– Это полная чушь, Рири! Они не могли...

– Но они сделали, – страх в голосе отступал, освобождая место рождающемуся негодованию, – Люди могут идти наперекор системе, но не ценой жизни других людей. Ты не видела то, что происходило на площади, не видела умоляющих о помощи, которых было уже не спасти, – она уже практически кричала, – Ты ничего не видела! Ты не знаешь, на что еще они способны!

На миг Ева опешила, ошарашенно уставилась на Айвори и попыталась вникнуть в смысл сказанного. Подходящих слов не находилось в запасе, из-за чего она продолжала молчать слишком долго. Мысли сбивались в кучу, пальцы непослушно раздирали заусенцы почти до крови. Все это не было правдой. Самая настоящая ложь. И Вайан была уверена в этом на все сто процентов.

– Ты просто боишься в это поверить, – продолжала Фледж, – И я не в праве осуждать тебя за страх, но могу осудить за бездействие. Эти безрассудные, ущемленные протестующие должны были бороться со злом, а не примкнуть к нему!

– Неужели ты не осознаешь, какой бред сочится из твоего рта? – с отвращением вкинула Ева, – Et ta soeur! Это просто попытка натравить всех на отрицательных, чтобы ускорить сегментацию. Легче уничтожить меньшинство, чем прибиться к нему.

– Ты сама себя слышишь, Ева? – Она указала рукой на улицу, – У людей просто рвет крышу от ощущения собственной непринадлежности к обновленному обществу. Эта система нужна, чтобы обезопасить население от возможных последствий заболевания, а не для того, чтобы сократить его вдвое.

Айвори стояла на своей правоте. Никто понятия не имел, каковы реальные побочные эффекты проявившихся модификаций. Теперь перед обществом стояла лишь одна задача – адаптироваться к изменениям. И процесс сегментации здесь играл решающую роль.

Времени для размышлений было достаточно, чтобы Фледж сложила все осколки в единый паззл. Если бы истинной целью было уничтожить протестующих, то это бы с большой вероятностью сделали еще в метро. Но их продолжали снабжать едой, провели тест и обнаруженных положительных изолировали для исследования мутагенов.

Конечно, врачебной этикой здесь совершенно не пахло. Но когда вопрос касается целой популяции, если не всего человечества, то этичность уходит на второй план.

Единственной ошибкой со стороны исследователей было допущение протечки этой информации в массы. Людей всегда волнует собственное будущее, и, если в нем есть намек на опасность – они наносят удар первыми. Никаких жертв бы не произошло, окажись отрицательные в более выгодном положении.

Стоило опровергнуть слухи, внести ясность, предложить жителям добровольное участие в тестировании, изучить проблему и убедить их в том, что безопасности ничего не угрожает. Что каждый из них все еще ценен, и его жизнь является приоритетом. Вместо этого было выбрано молчание, которое все усугубило.

Когда у человека нет ответов на вопросы, он начинает додумывать их в голове сам. Неважно, насколько безумными могут быть эти варианты, они начинают казаться правдивыми. Люди сами выбирают сесть в это колесо, раскручивают его до момента, когда тормоза отказывают, и подкрепляют движение попутным ветром. Аварийная посадка уже невозможна – так устроена человеческая психика. И финал у такого аттракциона довольно разрушительный.

Всегда легче выбрать плохое. Убедить себя в том, что все вокруг виноваты в твоей потере, обвинить мир в несправедливости, накрутить по извилинам уверенность в своей непричастности. Сложнее признать собственную неправоту, согласиться с тем, что ты своими руками превратил жизнь в неразбериху и спустил себя с горки в пропасть упущенных надежд.

В этом нелегком саморазрушительном процессе всегда нужен кто-то поддерживающий. Тот, кто встанет на твою сторону и скажет «ты абсолютно прав, все так и есть», чтобы легче было поверить, что ты не совсем тронулся умом и твои догадки имеют почву. А когда согласных людей становится больше, выдвинутые гипотезы превращаются в единственную истинную норму.

– Пока в твоей голове живет хоть доля веры в то, что они делают это во благо – ты такой же монстр, как и они, такая же убийца. – Выплюнула Вайан.

Утверждения Фледж заставляли ее трястись от негодования. Даже после увиденного, она все равно продолжала считать их невиновными, несущими справедливость.

– Ты можешь считать меня, кем угодно. Можешь злиться, раскидываться оскорблениями, сколько тебе влезет, защищать своих друзей, но это не меняет сути. Даже будучи взаперти в этом доме, одной рукой ты все же держишь кнопку детонатора. – Слова отбивались эхом о голые стены комнаты, – И кто из нас после этого монстр?

Ева ничего не ответила, продолжив перебирать в голове высказывания Айвори. Обрывки фраз метались в сознании, будто мельтешащий рой ос. Ядовитые. Быстрые. Пугающие. Они нападали с разных сторон, отравляя мозг. И заткнуть их совершенно не получалось.

Это было одной из тех особенностей, с которой она жила всю жизнь. Голоса в черепной коробке никогда не исчезали. Сначала Ева считала это сверхспособностью, даром, посланным свыше: слышать то, что люди не произносят вслух. Но с каждым годом, с каждым встречным человеком она узнавала о себе слишком много нового.

К тому же, поток невозможно было заглушить, даже при большом желании. Чем она успешно пользовалась во время учебы, и от чего страдала, стараясь найти хотя бы одно укромное место, где вопли не смогут ее настигнуть. Но даже в пустом доме речи догоняли Вайан, пока она случайно не наткнулась на сдерживающий барьер – золотое кольцо, которое родители подарили ей на шестнадцатилетние, вместе с долгожданной тишиной.

Ева засунула руку в карман рубашки за украшением, которое всегда предварительно снимала, с тех пор как начала жить под одной крышей с Айвори, и торопливо надела его на средний палец. До сегодняшнего дня не возникало необходимости носить его дома: безопасность превыше всего, особенно когда дело касается проживания с амнезичными сторонниками нового порядка.

Однако переносить причитания Фледж больше не представлялось возможным.

– Bof, риски оправдывают результат, – пробубнила она себе под нос.

– Что?

– Говорю: надеюсь, мы разбежимся и больше никогда не пересечемся после, – с укором повторила Ева.

– Жить с тобой никогда не было моим желанием, это просто стечение неудачных обстоятельств, в которых я возвращаю тебе должок.

– Тогда давай договоримся, – Вайан вытянула ладонь вперед перед Айвори, – Мы больше ничего друг другу не должны. Как только выйдем отсюда – двинемся в разные стороны. Никакого следующего раза. Идет?

Фледж вспомнила обещание, данное Зои. Хотя они не договаривались о том, чтобы присматривать за Евой всю жизнь, оставлять ее одну казалось неправильным. Однако продолжать притворяться, что Айвори на ее стороне, она тоже больше не могла.

– Идет.

Мой нежный амнезичный провал (фр.)

«Твою мать!» (фр.)