ГЛАВА I
Осенние серые тучи затянули сегодня небо над Ланкастером, не пропуская ни одного лучика света. Окрестности заволокла легкая туманная дымка, а сверху неторопливо накрапывал дождь. Хмурая погода отнюдь не благоволила прогулкам на свежем воздухе, однако прекрасно дополняла настроение Эммы. Девушка неподвижно стояла напротив каменной серой плиты, окруженной аккуратно высаженными цветами. Она могла распознать лишь тюльпаны и гиацинты, потому как названия остальных растений никогда не откладывались в памяти надолго. Возле надгробного камня, искусно вырезанного из мрамора, привлекал к себе внимание пышный розовый куст, белые цветы которого странным образом успокаивали Эмму в мрачной обстановке кладбища. Мама всегда любила розы. Белые, светло-розовые, чайные. Поэтому Эмма относилась с некоторым трепетом к кусту, как будто некая частичка самой мамы сохранилась в нежных цветках.
Она стояла в тишине, прислушиваясь к стуку капель дождя по листьям деревьев, к шороху крон от легкого дуновения ветра. Осень начинала вступать в свои права, и природа вокруг постепенно облачалась в желто-красное одеяние. Наверное, это не самое худшее время для того, чтобы вспоминать близких. В какой-то степени осенняя пора умиротворяла Эмму, и горечь от потери воспринималась чуточку легче. Совсем немного.
И кроме того, всегда можно было услышать, как кто-то приближается.
Опавшие листья зашуршали где-то в стороне, сначала едва слышно, а потом все ближе. Эмма внутренне напряглась и инстинктивно схватилась рукой за кулон, висевший у нее на шее. Она выработала эту привычку до автоматизма, хотя порой корила себя за излишнюю тревожность. Но драгоценный камень оставался таким же прохладным, как и всегда, что сообщало об отсутствии близкой опасности.
Девушка обернулась в сторону звука и увидела приближающийся мужской силуэт. Молодой человек торопливо вышагивал по каменной дорожке, разбрасывая листья, одетый в темный непромокаемый плащ и с цилиндром на голове. В руке он держал зонт, но не спешил его раскрывать.
— Мисс Марлоу, — молодой человек произнес ее фамилию с едва заметной картавостью, — вас все обыскались. Вы же понимаете, что небезопасно вам выбираться одной на кладбище, да еще и в туман.
— Мистер Мартен! Все в порядке, мне просто нужно было побыть одной, — Эмма опустила глаза и вздохнула. — Не хотела снова приходить сюда с сопровождением.
Она понимала, что вела себя немного эгоистично по отношению к Морганам, ведь они тоже были близки с ее родителями и имели полное право каждый год в этот день приходить сюда, но иногда хотелось просто побыть наедине с ее мыслями и мамой и папой. И сегодня, проснувшись рано утром, когда, казалось, весь дом еще спал, девушка вдруг осознала, что хочет прийти на могилу родителей сама, одна, а не как в прошедшие много лет. Поэтому она быстро привела себя в порядок, надела простое темное платье, накинула длинный плащ с капюшоном и незаметно вышла из дома.
Люк Мартен, казалось, понимал ее и тут же смущенно посмотрел на надгробие с выгравированной надписью: Теодор Кристофер и Элизабет Мэри Марлоу — 10 октября 1848 года.
— Прошу меня простить, мисс Марлоу. Я понимаю, как это для вас тяжело. Я могу подождать вас за воротами, если хотите побыть здесь еще. Однако вернуться в поместье придется со мной, — он нерешительно поправил шляпу и добавил, — так как миссис Морган настояла.
Эмма всегда симпатизировала Люку, хоть они и не так часто проводили время вместе. Но когда выдавалась возможность, она сразу замечала его открытость, умение сочувствовать и понимать, желание помочь в любой ситуации. Он был галантен, добр к ней и никогда не сказал плохого слова. С ним она чувствовала себя немного более свободной и открытой, чем с Морганами.
— Спасибо. Но я уже готова отправляться.
Она еще раз окинула взглядом могилу, задержалась на белой розе с куста, которая прильнула к надгробию ближе остальных, и повернулась к Люку. Его внимательные серые глаза задумчиво наблюдали за ней, но сразу же переместились куда-то в сторону.
— Можем идти.
— Мисс, интуиция мне подсказывает, что ваш плащ скоро не выдержит такой влаги и сырости, — он встал рядом с Эммой и раскрыл зонт. — Если вы позволите.
— Только если вы настаиваете, — улыбнулась девушка в ответ.
— Я настаиваю.
И они двинулись в сторону выхода с кладбища, оставив могилу супругов Марлоу в компании гуляющего ветра и мрачной дымки тумана. Молодые люди миновали кованые ворота кладбища и неторопливо направились в сторону поместья Морганов. Люк шел слева от девушки, держа над ней зонт; сам же он предпочел прогуляться под дождем, убеждая Эмму в том, что цилиндр достаточно защищает его голову от воды. Чтобы развеять молчание, Эмма начала вежливо расспрашивать Мартена о его приезде.
— Так давно ли вы прибыли, мистер Мартен? Я немного удивлена тем, что Ирен отправила на поиски меня именно вас.
— О, нет. Я приехал буквально час назад. Но как только я вошел в вестибюль, то обнаружил ужасную суматоху: миссис Морган металась по дому из комнаты в комнату, перекрикиваясь с горничной, Виктор спешил в конюшню, а мистер Морган, кажется, восклицал что-то из разряда «несносная девчонка», — он искоса взглянул на Эмму, а та лишь хихикнула. — Позже я понял, что причиной переполоха являетесь непосредственно вы, мисс Марлоу. Кажется, только Ева была воплощением спокойствия в данный момент. Она непринужденно сидела в гостиной за чашечкой чая.
— Еву не заботят насущные проблемы, — отмахнулась Эмма. — И уж тем более ее не заботит мое отсутствие. Думаю, ее родителям стоит поучиться у нее.
— Не согласен, — Люк остановился и серьезно посмотрел на девушку. Она была невысокой, так что смотреть на молодого человека выше нее на голову приходилось задрав подбородок. — Они заботятся о вас и переживают. Сейчас опасное время. Не стоит молодой девушке вроде вас гулять на улице подолгу одной.
— Я не беспомощная, — попыталась было возразить Эмма и нахмурилась.
— Нет, но... — он замялся, раздумывая, какие слова лучше подобрать. — Вашего обучения пока недостаточно для того, чтобы защитить себя от возможных угроз.
— Это я уже слышала сотни раз.
Не дожидаясь ответа, она покинула сухое место под зонтиком и уверенно зашагала вперед. Как же ей надоели эти слова! Сколько раз Эмеральд уже выслушала вежливые речи, которые завуалированно напоминали ей о том, что она до сих пор не обнаружила свой дар. А ведь ей уже совсем скоро исполнится семнадцать. К восемнадцати годам орионы уже заканчивают обучение и становятся полноправными членами общества, готовыми защищать этот мир. А она? Она могла лишь доставлять проблемы.
— Мисс Марлоу!
Люк подбежал и перегородил ей дорогу, отчего девушка чуть не налетела на него от неожиданности. Молодой человек моментально исправился, отступил на шаг, сохраняя дистанцию, но продолжая держать зонт над Эммой. «Необычайно галантен!» — съязвила мысленно девушка, но тут же одернула себя. Он ведь не виноват в ее никчемности.
— Я прошу прощения. Я не хотел вас обидеть...
— Не стоит, вы ни в чем не виноваты. Просто... — она наклонилась и опустила взгляд, отчего бархатный капюшон сполз еще ниже и скрыл лицо от Мартена. Собравшись с мыслями и сделав глубокий вдох, она вновь посмотрела ему в глаза и произнесла: — Эта тема довольно болезненная для меня. Мне не стоило так реагировать, простите меня, мистер Мартен.
— Все в порядке. Только... прошу, зовите меня Люком.
Он так тепло улыбнулся девушке, что внезапно всю обиду как рукой сняло, а на душе стало легко от одного взгляда таких искренних глаз. Несмотря на то, что Мартен был старше Эммы — ему недавно исполнилось двадцать — он никогда не смотрел на нее свысока и воспринимал как равную, хоть девушка и понимала, что это не так. Люк Мартен был уже взрослым, рассудительным и ответственным орионом, но при этом всегда тщательно стирал эту грань при их встречах.
— С удовольствием, но и вы тогда называйте меня просто Эммой, — ответила мисс Марлоу.
— Если вы настаиваете.
— Я настаиваю.
Люк засмеялся и снова поправил свой цилиндр.
— Что ж, полагаю, нам стоит ускориться, иначе мистер и миссис Морган поднимут на уши весь Ланкастер.
— Полагаю, да, — согласилась девушка, и они возобновили свой путь по каменным улочкам города.
В субботний день с пасмурной погодой желающих прогуляться в столь ранний час было немного, улицы пустовали. Лишь редкие кареты с запряженными лошадьми проезжали мимо, сопровождаемые стуком подков по брусчатке. В центре города жизнь, наверняка, не останавливалась, но здесь, на юго-востоке Олдклиффа, стояла почти мистическая тишина.
— Вы не закончили свой рассказ, я вас так грубо прервала, — вспомнила Эмма и заправила выбившуюся рыжую прядку за ухо.
— Ах, да. Не беспокойтесь. Так вот, после всего увиденного и слегка нервного повествования о произошедшем от миссис Морган, — продолжил Люк, — я выяснил, что как только начались сборы в поездку на кладбище, в доме обнаружили ваше отсутствие. И конечно же, миссис Морган устроила переполох. Виктор уже было собирался седлать коня и отправиться на ваши поиски, но я предложил свою помощь. Я ведь только с дороги, еще не успел даже переодеться, да и ноги размять мне не помешало бы.
— Это очень мило с вашей стороны. Но как вы поняли, что я буду на кладбище?
— О, это все благодаря миссис Морган. Она сразу же предположила, что вы отправились туда одна.
Эмма была немного удивлена, что именно Ирен догадалась о ее местоположении. Люк прочел это на ее лице и добавил:
— Зря вы так плохо думаете о ней. Миссис Морган очень чуткая, хоть и не всегда показывает это. Она понимает ваши чувства, но в тоже время хочет защитить вас.
— Да, наверное, вы правы, — согласилась девушка, хотя ей все еще с трудом верилось в то, что Ирен до конца понимает ее.
Спустя двадцать минут пути Люк и Эмма, наконец, подошли к поместью Морганов. Это был огромный старинный особняк в викторианском стиле с готическими чертами. По периметру дома протянулась деревянная терраса с изысканными колоннами, фасады украшены различными декоративными элементами, а в одном из углов здания из эркеров образована настоящая остроконечная башня. Дом возвышался над просторным садом, сокрытом от чужих глаз раскидистыми старыми ивами и неприступным каменным забором. На кованых воротах красовалась эмблема семейства Морганов — круглое солнце с четырехконечной звездой посередине, за которой перекрещиваются стрела и меч. Звезда со стрелой и мечом означали принадлежность к орионам. Этот символ дополнял эмблемы всех семей, которые входят в Совет — главный законодательный орган орионов.
Люк открыл входную калитку и пропустил Эмму вперед. Как только они поднялись по ступеням, массивная дверь из темного дерева с витражом отворилась и на крыльцо вышел высокий пожилой джентльмен с завитыми усами, в безупречном фраке и с идеальной осанкой. Он остановился сбоку от двери, пропуская Люка и Эмму вперед и сложив руки за спиной.
— Мисс Марлоу, мистер Мартен, — поприветствовал он их приятным басом и рукой сделал приглашающий жест.
— Спасибо, Генри. Надо думать, Ирен велела вам беспрерывно наблюдать, пока мы не появимся? — с улыбкой поинтересовалась Эмма.
— Вы совершенно правы.
— Надеюсь, я не доставила вам чрезмерные неудобства.
— Вовсе нет, мисс Марлоу. Это мой священный долг — заботиться о вас.
Генри являлся верным дворецким семьи Морган уже очень продолжительное время. Сколько Эмма себя помнит, он всегда был в этом доме: и тогда, когда маленькая мисс Марлоу приходила сюда в гости с родителями, и позже, когда попала на попечительство своей новой семьи. Генри обладал потрясающими манерами, оберегал поместье как зеницу ока и рьяно следил за порядком во всем. Эмме даже порой казалось, что он слишком консервативен.
Вестибюль представлял собой просторный зал с каменной плиткой на полу, составляющей посреди помещения великолепный рисунок — это было панно с ангелами-хранителями. Прямо за ним простиралась широкая лестница с изящными перилами, украшенная цветочными мотивами. Темное дерево лестницы и узкие окна создавали мрачную атмосферу, но свет от канделябров добавлял некой загадочности.
Только Эмма сняла капюшон и расстегнула плащ, как услышала знакомый суетливый стук каблуков по плитке вестибюля.
— Эмеральд Мэй Марлоу!
Высокая стройная женщина в неброском платье твердым шагом прошла через все помещение и остановилась в метре от девушки. Ее пшеничные волосы были туго затянуты в высокую прическу, голубые глаза смотрели так, будто готовы были заморозить все вокруг в любую секунду. Бледное лицо ничего не выражало, но губы были сжаты в тонкую линию — верный признак явного недовольства миссис Морган.
— Ирен, я... — хотела было объясниться Эмма, но женщина не дала ей закончить.
— Ваше поведение, юная леди, неприемлемо. Ты хоть понимаешь, как мы тут волновались? Пропала неизвестно куда, ничего не сообщив. Хоть бы записку оставила!
— Прости, я... Я виновата, — она смущенно опустила глаза в пол. — Но мне нужно было
прийти туда одной! Я так хотела побыть наедине со своими мыслями и... с ними.
Эмма вновь взглянула Ирен в глаза. Женщина сначала выглядела неприступной, но, увидев, насколько важно это было для девочки, смягчилась. Губы ее расслабились, а брови перестали хмуриться. После того злополучного дня, когда погибли супруги Марлоу, Ирен с мужем взяли на себя опеку над осиротевшей девочкой. Никто не мог предугадать, что так будет. Но когда внезапно вечером к ним в поместье приехали члены Совета вместе с заплаканной малышкой Эммой и рассказали о произошедшем в особняке Марлоу, Ирен не могла представить другого исхода событий. Она приняла решение сразу же, как только увидела ссутулившуюся девочку в порванном, забрызганном кровью платьице. Густые рыжие локоны ее растрепались и спутались, лицо было бледным, а глаза опухли от пролитых слез. Эмма только и могла, что сжимать ладошкой изумрудный кулон на шее и лепетать сквозь слезы: «Мама сказала, что вы мне поможете».
В такие моменты Ирен вспоминала, что Эмма — та самая маленькая девочка, оставшаяся без родителей, которой непременно нужно помочь.
— Я понимаю, — мягко произнесла миссис Морган. — Я знаю, что тебе не хватает их.
— Я сожалею, что заставила вас нервничать. Мне следовало предупредить.
— Рада, что ты это понимаешь, — согласилась женщина и в очередной раз отметила, насколько же юная мисс Марлоу выросла. Но вскоре она снова спохватилась: — В любом случае, это не отменяет нашей поездки на кладбище. Ты, конечно же, можешь остаться, но мы должны навестить Тео и Элизабет, да упокоятся их души.
Она только сейчас взглянула на Люка, который все это время стоял в сторонке и вежливо делал вид, что увлечен панно на полу. Он уже снял мокрые плащ и цилиндр, отдал их дворецкому и предстал в темно-синих брюках, кремовой рубашке с широкими, но застегнутыми на запястьях, рукавами и шерстяной серой жилетке поверх. Каштановые волосы его были слегка растрепаны, а кончики и вовсе мокрыми от дождя, отчего начали слегка завиваться.
— Люк, спасибо вам за то, что привели Эмеральд домой. Без вас мы бы тут совсем замотались.
— Что вы, миссис Морган. Мне приятно помочь людям, которые согласились приютить меня на время моего пребывания в Ланкастере, — он слегка наклонил голову в знак уважения и признательности. — К тому же, я никогда не откажусь от беседы с прекрасной мисс Марлоу.
— Вы мне льстите, — в шутку ответила Эмма, хотя внутренне была смущена от таких слов.
— Отнюдь. Я искренне считаю, что мы замечательно провели время. А вы — нет?
Эмма уловила веселые искорки в серых глазах молодого человека, что заставило ее улыбнуться. Но она тут же вспомнила, что рядом все еще стоит Ирен, которая торопилась закончить этот разговор и продолжить сборы для поездки.
— Я была рада вашему обществу, мистер Мартен. Полагаю, мы увидимся за ужином. Вы, наверняка, хотите отдохнуть после дороги. Ирен, тебе нужна помощь?
— Ох, нет, спасибо. Скарлетт мне поможет. Генри! — она обернулась к дворецкому, смирно стоявшему возле двери и ожидавшему своей задачи. — Пожалуйста, сопроводи господина Мартена в комнату, куда отнесли его чемоданы, и помоги ему расположиться.
— Конечно, миссис Морган, — он слегка поклонился и подошел к Люку. — Прошу следовать за мной, мистер Мартен.
Дворецкий развернулся на месте и направился к лестнице, а Люк задержался еще на пару секунд.
— Буду рад увидеть вас за ужином, мисс Марлоу, миссис Морган, — он поочередно кивнул обеим и удалился за Генри.
— Что ж, мне нужно еще решить кое-какие дела с Советом и написать им письмо до отъезда, — как будто для себя проговорила Ирен. — И цветы на кладбище! Где же Виктор? Я просила его срезать в саду хризантемы.
— Я уже здесь, мама! — так кстати послышался голос из задней части вестибюля, со стороны выхода в сад.
Виктор — старший сын Морганов, которому уже исполнилось двадцать два года, — был высоким, атлетично сложенным человеком и имел благородные черты лица: широкую челюсть, греческий нос, выразительные глаза и брови. Русые волосы всегда аккуратно зачесаны, а на костюме — ни одного изъяна. Виктор усердно тренировался, достиг исключительных успехов и уже отлично показал себя на многих миссиях Совета орионов, благодаря чему стал уважаемым охотником даже среди взрослых.
Мужчина был одет в строгий костюм и нес букет прекрасных белоснежных хризантем.
— А вот и наша главная виновница утреннего переполоха, — он с ухмылкой взглянул на Эмму, отчего та недовольно скрестила руки на груди.
— Я уже извинилась перед Ирен, — обиженно произнесла она. — Надеюсь, что мне не придется теперь весь день объясняться перед каждым за свое поведение.
— Да не переживай, — он подошел к девушке и весело потрепал ту по голове, как обычно взлохматив ее и без того непослушные локоны. — Ты же знаешь, я просто шучу.
Это правда. Виктор почти никогда не злился на нее. Он относился к ней как к родной сестре, что всегда радовало Эмму и слегка удивляло, ведь несмотря на все, она была для Морганов чужим человеком. Но в то же время, в его действиях часто проскакивало снисхождение, которое порой раздражало.
— Виктор, пожалуйста, поставь цветы пока в вазу здесь, при входе, чтобы мы их не забыли. А мне пора закончить с делами.
И, стуча каблуками, миссис Морган поспешно вышла из вестибюля.
— А Ева у себя? — поинтересовалась Эмма у Виктора.
— Не знаю, но, вероятно, да. Ты же знаешь ее: полностью в своих планах и мыслях, — ответил парень, подбирая подходящую вазу под хризантемы. — Не удивлюсь, если она до сих пор не собралась в дорогу.
Эмма усмехнулась и отправилась на второй этаж. Комната Евы была недалеко от ее собственной комнаты, так что она любила иногда заходить к ней посмотреть, чем занимается юная мисс Морган. Ева отличалась от своей семьи. Да что уж там, она отличалась от всех, кого знала Эмма. Это была девушка девятнадцати лет поистине удивительной натуры. Слегка высокомерная, отстраненная и холодная, она обладала невероятно острым умом и не менее невероятными умениями в бою. Среди своих ровесников ей не было равных. Она увлекалась своим делом настолько, что не замечала ничего вокруг, а окружающие недолюбливали ее.
Но Эмма всегда считала, что это просто зависть. Она по-настоящему восхищалась Евой и хотела стать когда-нибудь похожей на нее: уверенной в себе, сдержанной, сильной, храброй, не заботящейся о мнении окружающих.
Постучав и слегка приоткрыв дверь, Эмеральд заглянула в спальню Евы.
— Это ты, Эм? — спросила девушка, не поворачивая головы от рабочего стола. — Заходи.
Ева сидела за столом, увлеченная какими-то бумагами и документами. Что ее точно не интересовало, так это состояние комнаты: повсюду разбросаны книги, бумаги, одежда. Эмма присела на краешек кровати, потому что знала, что пока Ева не сочтет нужным отвлечься от работы, ей никто ничего не предложит. Она окинула подругу с головы до ног: у Евы были длинные пшеничные локоны, как у матери, но еще светлее, переходящие к оттенку платины; кожа белоснежная, будто фарфоровая. Она не была красивой в известном, распространенном смысле, но Эмме всегда нравилась ее необычная внешность — она завораживала.
Волосы ее были заплетены в длинную свободную косу до пояса, но сразу можно было понять, что Ева заплела ее сама наспех — на лицо постоянно падали свободные пряди, которые девушка недовольно отбрасывала. А одежда мисс Морган заслуживала отдельного внимания. Часто в неформальной обстановке, как сейчас, она носила свободные широкие брюки и рубашку. Девушки в викторианскую эпоху и помыслить о таком не могли! Но общество орионов более спокойно воспринимало женщин в штанах, хотя даже в обратном случае Еву бы это не остановило.
— Наконец-то, этот момент в деле убийства Говардов все не давал мне покоя, но теперь все сходится, — обрадованно произнесла Ева скорее себе под нос, чем кому-то еще. Она отложила перо и повернулась к Эмме. — Ты что-то хотела или просто зашла поболтать?
Как же мисс Марлоу была рада, что хоть один человек в доме не акцентирует разговор на ее утреннем побеге! Она была уверена, что Ева даже не вспомнит об этом.
— Скорее просто поболтать. И напомнить тебе, что твои родители и брат скоро будут готовы ехать на кладбище, — она внимательно оглядела наряд девушки, — а ты все еще не собрана.
— Ах, не бери в голову, — отмахнулась она. — Это дело считанных секунд.
Она распахнула шкаф, достала первое попавшееся черное платье и бросила его на кровать рядом с Эммой.
— Ева, ты едешь не на траур, со смерти прошло уже много лет, — осторожно заметила мисс Марлоу.
— Я знаю. Мне нравится черный.
* * *
В конце дня, когда настало время ужина, Эмма выходила из комнаты и по дороге в столовую в коридоре столкнулась с Люком. Они так за весь день и не пересеклись — девушка, проводив Морганов, отправилась в свою спальню и увлеклась чтением, а Люк, вероятно, отдыхал.
— Мисс Марлоу! — приветственно проговорил Мартен. Волосы его были теперь хорошо уложены, а жилет он снял и предстал в одной свободной рубашке и брюках.
— Мы же договорились, — возмутилась Эмма.
— Ох, простите меня. Эмма. Это дело привычки. И к тому же, в присутствии других я стараюсь соблюдать рамки приличий, — он виновато улыбнулся. — Вы спускаетесь к ужину?
— Да. Как удачно, что вы можете сопроводить меня и рассказать, почему же вы прибыли в Ланкастер, не правда ли?
Люк рассмеялся и сделал жест рукой, приглашая девушку пройти в сторону лестницы. Они двигались по дому, а молодой человек рассказывал:
— У меня есть кое-какие дела здесь касательно Совета. И эти вопросы следует решать с мистером и миссис Морган. Я написал им письмо и был приятно удивлен их радушием и гостеприимством, когда они предложили для моего ночлега свое поместье.
— Так вы останетесь у нас на несколько дней?
— Полагаю, что да. Это дело требует времени и тщательного внимания, — заметив, что Эмма посерьезнела и нахмурила брови, он спросил: — Надеюсь, вас это не сильно смутит?
— Вовсе нет, — поспешила заверить его девушка.
— Вы слегка напряглись, если мне не показалось. Что-то не так?
Она помолчала пару секунд, но все же произнесла:
— Я немного смущена тем, что вы сказали про это... дело. Раньше к нам не приезжали другие орионы из соседних городов, чтобы с чем-то разобраться. Это нечто серьезное?
— Я искренне надеюсь, что нет, — ответил Люк, но Эмма заметила напряжение в его словах. — Не переживайте на этот счет. Я более чем уверен, что ничего сверх того, с чем мы можем справиться, не предвидится.
— Если вы так говорите.
Они подошли к столовой и прервали свой разговор, но странное предчувствие Эммы преследовало ее вплоть до самого сна.