4. Смертельная ошибка?
Сентябрь 2028 года, Санкт-Петербург, квартира Урсул, 17:01.
Прошлый день пролетел в сумбуре, так что, даже сидя на диване в относительном покое, я не понимала, как вообще такие странные события уместились в одних сутках. Во-первых, шевроле, несмотря на все обещания, пришлось оставить в автосервисе еще на пару дней, из-за чего Лиза неизбежно разузнала о маленькой стычке с вполне себе немаленьким джипом. Однако девушку напугала далеко не живописная вмятина — Урсул, позабыв о машине, около получаса осматривала меня с ног до головы на предмет ранений.
Но все оказалось в порядке за исключением нервно подергивающегося глаза. По сути, такая беготня могла завалить любого мамонта, нежели обычную девушку. Подобное сравнение даже заставило Лизу рассмеяться — неизменный сарказм, как всегда, был при мне. Хотя, по истечению пары минут, подруга, будто опомнившись, с завидным упорством начала расспрашивать о головокружении, тошноте, темных пятнах, ломке в суставах — оглашая полный список всевозможных недугов. А потом, когда все более-менее улеглось, Лиза с полуулыбкой послушала занимательную историю о стычке импульсивной девушки Анны и хамоватого очкарика Кая. Правда, на моменте с бизнес-центром девушка неожиданно нахмурилась.
— Его точно звали Кай Маршал?
— Эм, да, что-то не так?
Урсул поджала губы, но после только покачала головой.
— Нет, все в порядке, не обращай внимания, — она виновато улыбнулась. — Не ожидала, что такое может... Он тебе ничего не сделал?
— Как видишь, я в норме, да и что он мог мне сделать? — я фыркнула, вспоминая напыщенный образ молодого человека. — Придушить своей пафосной манерой общения? Брось. А вот за машину еще раз прости. Повезло, что этот снежный достаточно богат и не стал качать права.
— Плевать на машину, главное, что ты цела и ты здесь, — в голосе девушки слышалось облегчение. — Я сделаю пару звонков, ладно? Скоро вернусь.
— Лиз!
Я удержала ее за руку. Что-то внутри не давало покоя: скребло стенки внутренностей, загоняло под ногти иглы. После «Лимона» все мое естество держало разум в напряжении, то и дело посылая ему тревожные сигналы.
Да и чего стоили непонятные игры воображения с кольцом. Будь оно действительно таким горячим, на коже бы остались повреждения. Вот только их не наблюдалось.
Пожалуй, очень скоро мне придется открывать свой канал на ютубе «мистика каждый день» — амнезия и не только! Если и трястись от страха, то хотя бы за деньги.
— Все правда хорошо? Кажется, ты знаешь этого Кая.
Девушка вымученно улыбнулась, наклонившись, чтобы поцеловать меня в лоб.
— Не переживай, я сегодня сама не своя. Работа выжала все соки. Я даже не смогла ответить на твой звонок, прости.
На этом разговор был окончен.
Меня оставили одну.
По телевизору уже второй час мелькала «Сонная Лощина», на заднем плане гудел огромный холодильник, а ладонь обжигала холодом наполовину выпитая бутылка лимонного пива. Урсул около полчаса стояла на открытом балконе, не отнимая от уха телефон. Я не понимала, что происходило в ее жизни и почему подруга так часто менялась в лице, но терпеливо ждала, когда она сама решит обо всем рассказать.
Лизе всегда требовалось время.
Как и мне сейчас.
С губ сорвался тяжелый вздох. Уединение позволяло не выдавливать из себя улыбку — оно располагало к размышлениям. Позволяло прокручивать произошедшее в мыслях с целью поиска ответов.
Ответов, что были почти жизненно необходимы и вместе с тем недосягаемы.
Где-то на подкорке медленно прокручивался минувший день, и воспоминания тяжелым одеялом накрывали плечи. Останавливались на каких-то обрывках, будто тыкая в них носом, а потом со скоростью света переключались на другие. И в голове, как на испорченной пленке, раз за разом возникала сценка поездки в бизнес-центр.
В итоге после встречи с Каем у меня остался неприятный осадок, дикая усталость и его номер телефона. Впрочем, на последнее мне было абсолютно наплевать.
Многие девчонки однозначно бы хлопнули себя по лбу, сказав, что лишь дура упустит шанс вновь увидеться с загадочным красавцем из «снежной сказки». Однако искалеченному сердцу сполна хватило недавнего расставания, аварии и случайного разговора с человеком, что так любезно помог пьяной в дрова незнакомке не пуститься во все тяжкие.
Прям рыцарь на белом коне или, на худой конец, современный Робин Гуд, чей долг — помогать попавшим в беду идиотам. И вроде бы все почти нормально, все почти здорово, вот только в этой истории был целый список красноречивых недомолвок.
Почему он выбрал именно ее номер? Почему не позвонил Антону или одной из «якобы-подружек?» Все-таки не особо хотелось верить в его легенду про милейший «ник», который и натолкнул мужчину на этот шаг. В первую очередь любой человек открыл бы список недавних вызовов, а не стал бы играть в Шерлока Холмса.
Но что еще важнее — почему всю дорогу до квартиры Лизы я молчала? Любопытство едва не сжигало меня изнутри. Ведь Евгений назвал Кая князем. Разве такие титулы не изжили себя?
Вряд ли эти двое фанаты ролевых игр.
«Чувство, будто все совсем не так...»
Спустя пару часов подобные мысли все же утомили и без того уставший мозг. Перед глазами вмиг потемнело, и бороться с внезапным приступом сна, без шуток, было невозможно. Моя голова плавно соскользнула на мягкий подлокотник, отключая абонента Анну Новак от внешней сети.
***
Утро пятницы началось с настойчивости Урсул, которая легонько хлопала меня по щекам. Вставать совершенно не хотелось, так что подруге пришлось пойти на крайние меры и шлепнуть меня по лицу совсем-совсем не нежно.
— Ауч! — воскликнула я и резко подскочила. — Не забывай, у тебя тяжелая рука.
— Доброе утро, — хмыкнула Лиза.
Мда, по правде говоря, до отметки «действительно доброе» подобное пробуждение в несусветную рань явно не дотягивало. И прилично так, почти на сто процентов отставало.
Потянувшись, я повела носом, улавливая аромат свежесваренного кофе.
— Уже семь, это не центр, ты без машины, — принялась перечислять на пальцах подруга, попутно почесывая чуть растрепанную после сна шевелюру пятерней. — Так что времени на сборы кот наплакал, — она широко зевнула и размяла затекшую шею, слегка поморщившись от звонкого хруста в позвонках. — Вчера, как только не будила, ты ни в какую, а сегодня и я немного проспала... Бутерброды ждут своей участи в холодильнике.
Лиза сочувственно улыбнулась моей сонной мордашке, и вдруг резко подалась вперед, касаясь прохладными губами чуть липкого от пота лба.
— Будь максимально осторожна по дороге, хорошо? — серьезно проговорила она. — Если что, обязательно набери мне, поняла? И если будет звонить Кай, игнорируй, я сама решу проблему с машиной, сосредоточься на учебе.
— Хорошо.
— Точно не хочешь пропустить сегодня?
— Меня на британский флаг порвут, ты же знаешь.
— Тогда не задерживайся, вечером нас с тобой ждет нелегкий разговор. Еще и Артур должен прийти.
Пришлось покорно качнуть головой в ответ, оставив на потом ударившее в грудь удивление. К слову, Лиза всегда была невероятно заботливой подругой, и подобные слова не должны были вызывать замешательства — но все же слышать в ее голосе такую сталь оказалось слишком непривычно.
Нелегкий разговор? Интересно, что это могло значить.
Собраться удалось за добрых сорок минут, по истечению которых начался ад наяву. Уже целых двенадцать месяцев я не вспоминала о таком явлении, как «утреннее метро». Так что добраться до университета получилось лишь с приличным опозданием, которое, впрочем, недалекая преподавательница портретного искусства решила оставить без внимания.
Коротко проинформировав меня о запланированной благотворительной работе, женщина с самым угрюмым видом удалилась за свой загруженный бумагами стол. Тема сегодня была свободная и, как показывала практика, все рисовали своих кумиров. Мозг даже невольно насчитал около пяти Спроусов, одного Джекмана, трех Кей-Джеев и парочку Фассбендеров, ослепительно улыбающихся с белой и коричневатой бумаги.
Мне же захотелось порисовать кого-нибудь совершенно нового, придуманного.
Благо, творческая деятельность шла достаточно плавно, вытесняя своим мирным течением возникшую от недосыпа нервозность, которую неизбежно подпитывала искренняя ненависть ко всему живому в час пик. Помещение наполнилось скрежетом карандашных грифелей, бульканьем кистей, опускаемых в воду, и расслабляющим скольжением ластиков. Сегодня мой выбор пал на пастель, так что уже спустя десять минут я работала в мягком материале, растушевывая задний фон и ненужные резкие линии.
Работа настолько втягивала в свой водоворот, что очнуться получилось лишь спустя достаточно долгое время. Правда, когда осознанный взгляд наткнулся на два чуть затуманенных, безжизненных глаза, внутри все стремительно опустилось. Органы, связавшись в узелки, выдавили из себя все соки, а сердце и вовсе начало функционировать в невероятно бешеном ритме.
Я не знала, кто это был. Мертвенно-бледный, с округлым лицом и посиневшими губами. Весь в черном, на затемненном, дождливом фоне, где среди разводов чернели едва различимые кресты. Это было слишком странно, слишком страшно — и зажатый между пальцев кусочек угля упал на грязный паркет. Могильный холод лизнул мой подбородок липким языком.
Кажется, пора звонить в психушку!
Вырвавшись из душного кабинета, я пришла в себя лишь в туалетной комнате. Холодная вода сумела немного притупить навязчивое ощущение почти животного страха, отголоски которого назойливо пульсировали в висках. И это неумолимо освежало где-то на подкорке хронологию последних дней. Все вокруг не просто казалось странным — оно таким было. Хотя даже столь неутешительному выводу нашлось достаточно логическое объяснение — розовые очки, наконец, треснули, и мир явился передо мной во всей своей красе. Без сердечек, цветочков и бесконечных песен о вечной любви.
С губ сорвался горький смешок. Щеки неожиданно обожгли непрошеные слезы, вынуждая размазать по лицу весь макияж. Я была жалкой. Рыдала по «красивому» миру золотой молодежи, уютной квартире в центре и «классному парню», который без труда променял меня на безвкусную, похожую на других куклу. Наверное, если бы дурацкий мозг сумел вовремя заглушить потуги глупого сердца, сейчас бы не пришлось лить слезы. Чем была плоха моя прежняя жизнь? Чем Лиза и Артур заслужили неминуемое забвение?
Какая же ты гадкая...
Что теперь, Аннет? Что осталось после Сквижетского? Нищета, разбитые мечты, растоптанные чувства, провал в памяти и снисходительность лучших друзей. А еще непонятная психологическая травма. Какие-то странные образы, сомнительные личности и мрачный портрет с нарисованным на нем покойником!
Покойником?..
Игорь Соловьев.
От всплывших в сознании двух слов все тело прошибла дрожь: четкое ощущение правильности выводов с размаху залепило пощечину. И мысль, что я вдруг оказалась в эпицентре незапланированного фильма ужасов, каким-то немыслимым образом получив роль главной героини — напугала не на шутку.
— Эй, ты в порядке?
Тихий женский голос позволил отмахнуться от иллюзий. Взгляд тут же нашел источник звука и замер — незнакомое лицо вдруг показалось знакомым. Я прищурилась, бегло оглядывая прекрасные черты: тонкие губы, маленький прямой нос, острые скулы и обрамленные пушистыми ресницами глаза цвета спелого лесного ореха.
— Все нормально, просто немного тошнило.
Голос, вырвавшийся из груди, показался совершенно чужим. Хриплым, скрипучим и безнадежно пропитым, как у заправского пьяницы с захудалого завода деревянных изделий.
А незнакомка, расслышав объяснение, лишь задумчиво кивнула, освобождая проход. Еще раз плеснув себе в лицо холодной водой, я уже собиралась уйти, как вдруг тонкие пальчики сомкнулись на моем локте: перед носом неожиданно замаячила упаковка влажных салфеток.
— У тебя все лицо в разводах, — сказала девушка, тряхнув темными волосами. — Не думаю, что разумно выходить в люди с посыпавшейся тушью.
Тон незнакомки был холодным, даже несколько отстраненным, но синяя пачка довольно ощутимо упиралась в ладонь. И, как не прискорбно было признавать, гостья туалета на третьем этаже оказалась права. Подобная выходка могла обернуться новыми сплетнями, догадками и теориями, которые бы непременно связали с Антоном.
— Спасибо, — пробормотала я, выудив из пачки пару салфеток. — Это очень кстати.
Девушка, расслышав мою благодарность, лишь сухо кивнула. Она стояла очень близко ко мне все это время, но почувствовать исходящий от девушки запах жасмина удалось только сейчас. Снова эта особенность — отчетливо различать чужие ароматы.
— Тебе бы кровь уже не помешала, — вдруг заговорила она.
От таких слов табун мурашек сделал молниеносный спринт вдоль позвоночника.
Что?..
— Тебе от силы дней пять, начало цикла, — незнакомка порылась в сумке, хмуря тонкие брови. — Я, конечно, не разбираюсь в тонкостях, но с хозяином лучше пообщаться на этот счет. У каждого свои сроки. Я Елена, кстати, — как ни в чем не бывало продолжила девушка, обводя губы темно-вишневой помадой. — Елена Драгова. Брат сказал, что это он тебя нашел. Твой запах сложно с чем-то спутать, в первую неделю от зараженных разит за километр, спасибо Жене, что хоть немного скрыл тебя, хотя, — она вдруг цокнула языком и покачала головой, морща нос:
— Фу, к его запаху еще столько других примешалось. Кстати, ты первый человек за последние два года, чье тело приняло темный ген без ведьмовского вмешательства, знаешь? На нашем участке всегда такая скукота была, а тут забавная сенсация. Да и совпало все на удивление точно: полнолуние, опустошенная смертная... Только ты не радуйся раньше времени, будешь жить или нет зависит от князя и в будущем от совета. Так кто твой хозяин? Та высокомерная делегатка?
И тут я рассмеялась. Истерично, заливисто, как будто мозги окончательно вытекли из ушей, оставляя в черепушке черную пустоту. Остатки здравого смысла почти сумели убедить разум в абсолютном бреде — и вариантов тут оставалось два. Либо эта девушка корчила из себя хренового комика, либо пора было и правда вызывать санитаров.
— Ты книгу пишешь, да? — нервно улыбнулась я, хватаясь за дверную ручку.
Скорее всего, ее брат успел поведать девушке занятную историю о приключениях непутевой Золушки, которая теперь мучилась с провалами в памяти.
— Знаешь, что? — голос стал холоднее, а взгляд жестче. — Может, я и пала ниже Преисподней и не помню, как твой братец сажал меня в машину к подруге, но это не повод смеяться над чужой амнезией и выдумывать какую-то околесицу!
Нервы сдавали. Точнее, они сдали. Потому что голос на последних двух словах сорвался на фальцет. Что вообще происходило вокруг последние два дня? Кай Маршал, Евгений Драгов, странная девушка Кларисса, а теперь и эта сказочница Елена!
Хотелось сделать что-то мерзкое — плюнуть ей в лицо, толкнуть так сильно, чтобы проехалась спиной по грязной стене, на крайний случай врезать.
Кольцо на левой руке снова зажило своей жизнью, постепенно нагреваясь.
— Ты припадочная? — Елена изменилась в лице.
От напускного дружелюбия не осталось и следа. Теперь теплые ореховые глаза смотрели с презрением, а тон стал холоднее еще на несколько тонов.
— Память, что ли, подправили?
Я осеклась, стараясь игнорировать боль в пальце.
— О чем ты? Что за бред?
— Не мне тебе рассказывать, — Драгова дернула плечом. — Я, кажется, сболтнула лишнего. Ты, может, вообще по итогу будешь уничтожена, раз даже элементарного не знаешь. Пока-пока, зараженная.
Елена испарилась так же быстро, как и появилась здесь. Кольцо после ее ухода снова стало холодным.
— Что это было? Что?!
Хотелось кричать от непонимания. Все сказанное Драговой походило на натуральный бред сумасшедшей, но ее фраза про память почему-то заставила сомневаться. Или происходящее изощренная пытка нескольких человек?
Нет, Лиза бы так со мной не поступила... Нет-нет-нет-нет!
— Что ж, ладно, — я посмотрела на свое лицо, опираясь на бортики раковины. — Все будет хорошо, успокойся.
Нужно было собраться с духом. Все разрешится, я все вспомню. Обязательно вспомню.
С горем пополам убедив себя в этом, я покинула туалетную комнату.
К сожалению, никто не предупредил меня, что самое страшное в тот день только начиналось.
— О, Новак!
Стоило лишь переступить порог аудитории, как на запястье сомкнулись толстые пальцы преподавателя по портретному искусству.
— Заходил твой куратор и просил передать, чтобы ты после обеда шла в архивы перебрать старые личные дела, — запустив пальцы в кудрявую шевелюру, преподаватель со вздохом ее взъерошила. — Сказала, что это наказание за пропуск культурного мероприятия. Возьмешь ключ и список необходимой информации по этой работе у заведующей архивом.
Широко зевнув, женщина с задумчивым видом пожевала губами и, не вспомнив ничего нового, направилась к своему столу:
— Портреты складываем в общую папку, сегодняшняя работа пойдет на благотворительный фестиваль, но, разумеется, все получат за нее оценки!
Студенты тут же переполошились, сгребая гуашь и прочие художественные принадлежности. На носу была большая перемена, которая красноречиво подразумевала под собой обед — не было ни единой души без урчащего живота. И лишь я стояла посреди образовавшейся суматохи с самым потерянным видом.
— Если когда-нибудь встречусь со сценаристом своей жизни, обязательно надаю ему по голове!
Дорога до архивов походила на очередной марш к Сатане. Из-за огромного количества обучающихся в коридорах образовалось настоящее столпотворение, и было очень сложно беспрепятственно огибать столь многочисленные тела. Архивы располагались в старом корпусе, полностью занимая его территорию. Там хранилась вся документация университета за последние «сотню» лет, и попав туда раз, никто не захочет возвращаться в это место снова.
Хотя сегодня это помогло спрятаться от ненужных взглядов.
— Добрый де-е-ень, — страдальчески протянула я, осторожно ступая на скрипящие половицы перед столом заведующей. Смерив меня насмешливым взглядом, сухая старушка с язвительной улыбкой принялась рыться в коробочке:
— А вот и добровольный доброволец, — сказала она скрипучим голосом, приглядываясь к каждому ключу с его номерком. — Хорошо хоть балагурить не забываете, а то ведь помощника в архивы днем с огнем не сыщешь.
Сунув мне в руки ржавенькую железяку, старушка указала на массивные двери:
— От главных стеллажей направо, откроешь клетку и вперед скакать горной козлицей, — рассмеялась добродушная бабулька, попутно тыча мне в лицо еще и целым перечнем. — Вот список, сложишь все необходимое в тележку и ко мне прикатишь.
Ага, или ко мне медики прикатят да в морг утащат, ряды жмуриков пополнять. Перечень, к слову, едва ли не до земли был, свитком закручиваясь у самого пола. И почему на желтоватой бумаге вместо секрета кунг-фу был весь этот бред? Не понятно.
Одарив заведующую бодреньким оскалом, я с самым угрюмым видом заскрипела по столетним половицам к двери. Но обитель бумаги открылась заблудшему путнику лишь с третьего раза. А в нос, стоило только переступить порог, ударил стойкий книжный запах вперемешку с пресной какофонией всех сортов пыли. Видимо, уборщица тоже обходила эту преисподнюю стороной.
Добравшись до нужной секции, я вставила ключ в скважину и открыла железную клетку. От одного вида новой порции бесконечных стеллажей хотелось зарыдать, но в итоге пришлось быстренько утереть сопли.
Чем раньше начну, тем скорее возьму задание по истории отечественного кино и поеду домой!
Пальцы ухватились за прохладную ручку стоящей в углу тележки, а мозг принялся оценивать масштабность разлившейся вокруг бездны. Огромные вековые фолианты и тоненькие, относительно новые документы навевали чувство необъятной тоски, забиваясь в легкие мерзким ароматом старых тряпок.
Отыскав небольшой столик с засохшим цветком, я водрузила на него свою сумку. В руках неприятно зашелестел перечень, и взгляд без всякого энтузиазма заскользил по ровным строчкам. Пришлось даже включить освещение на телефоне, ибо в архивах горели лишь слабенькие настенные лампы.
С губ сорвался очередной вздох: новая удушающая волна жалости к себе заполонила разум. Сеть здесь не ловила, фонарик едва помогал рассмотреть надписи на корешках, а раздражение зудело под кожей тысячью жалящих змей. Но самым ужасным была надобность лазать по старым, скрипучим лестницам. Правда, стоило лишь поставить ногу на первую ступеньку, как в тот же миг где-то недалеко с грохотом шлепнулась книга.
Это заставило табун мурашек пробежать вдоль позвонков. По сути, здесь не должно было оказаться кого-то постороннего. Или, быть может, заведующая решила заглянуть? Однако звук шел совсем не от входа, а из глубины.
Неужели приведения замученных до смерти студентиков шалят?
— Ай... — кольцо снова ожило, выжигая несчастный безымянный палец.
Сжав в руке телефон, я осторожно выглянула из своей секции. Впереди была лишь непроглядная чернота, которую совершенно не рассеивали бесполезные лампы. И, признаться, подобный факт храбрости вот уж совсем не прибавлял. Но когда ноги все же сделали пару шагов вперед, как воздух наполнил сладкий запах ванили. Он в ту же секунду вызвал неожиданное головокружение, оседая в носу тошнотворной гнилью.
Справа послышался шорох, эхом пронесшийся по помещению. И шаги. Цокающие, режущие слух — будто некто царапал каблуками кафель. Но, прежде чем удалось обернуться, шею сдавило мертвым захватом, и каждая попытка дернуться лишь усиливала давление. Впившись ногтями в холодную плоть, я отчаянно царапала сильную руку, хозяин которой, казалось, даже не заметил столь жалкого сопротивления.
В голове не было ни единой мысли, которая стоила внимания. Там было пусто. И эта пустота оглушала своим звоном. Она была громкой.
— Извини, но такая пешка, как ты, не входила в мои планы.
Язвительный женский голос заставил широко распахнуть глаза. Он вдруг показался смутно знакомым — раз или два услышанным. Однако узнать личность обладательницы не хватило каких-то жалких мгновений. Помещение наполнил мерзкий звук ломающихся костей.
***
— Нашел.
Чуть хриплый, отстраненный голос наполнил собой тишину, и мягкие шаги стали немного быстрее. Заметив неестественно лежащую на полу фигуру, Кай едва удержался от того, чтобы не закатить глаза. С этой девушкой было слишком много проблем — хотя теперь он сомневался в ее способности их творить. Присев перед Анной на корточки, Маршал убрал на бок ее волосы и с задумчивым видом прикоснулся к вывернутым позвонкам.
Ей повезло, что замененный на ключах амулет работал.
Зараженные были слишком уязвимы в начале своего цикла.
— У меня ощущение дежавю.
Раздавшийся за спиной Кая голос не заставил его обернуться даже несмотря на то, что произнесенные слова были полны неприкрытого сарказма. Остановившись в двух шагах от бездыханного тела и склонившегося над ним мужчины, Драгов окинул Анну быстрым взглядом.
— Чувствуешь запах? — Маршал вскинул голову. — Кто-то заметал следы.
Расслышав интригующий вердикт, Евгений нахмурился. Запустив руку в волосы, он, иронично хмыкнув, грубо их взъерошил. Зелень бескрайних полей встретилась со спелым орехом, и мужчины поняли друг друга без слов.
— Твоя подружка скоро доиграется, — усмехнулся Кай, однако в его голосе не было и намека на смех. Он продолжал осматривать вывернутую шею неслучайной жертвы, водя по ней указательным и средним пальцами. Уловив едва заметное фырканье Драгова, делегат не удержался от вопроса:
— Она все еще надеется на твое расположение?
— Да, верит в благосклонность древних, — Евгений устало прикрыл глаза, подавляя глубокий вздох.
Татьяна Фетисова вот уже два года не оставляла его в покое. Когда-то их фамилии несли в себе власть и почет, но утратили былое величие — каждый в силу индивидуальных обстоятельств.
— Генрих однажды заикнулся о возвращении ваших семей в число делегатов при определенном союзе, — подтвердил Кай, поднимая тело Анны на руки. Усадив ее на край прямоугольного стола, мужчина предусмотрительно смахнул на пол все учебники и позволил спящей девушке расположиться на жесткой поверхности.
— Однако сам же и предложил помолвку с Клэр, — несколько раздраженно выдохнул Драгов, поражаясь тому, как сильно его задевала эта тема. — Татьяна убивает всех потенциальных соперниц, а Клэр еще жива лишь по той причине, что является дочерью делегата.
— Думаешь, она решила убить Анну из ревности? — мужчина насмешливо улыбнулся уголком губ. — Если это действительно так, нужно ускорить суд. Я прикажу отправить отчет с Румынию, придется принимать гостей.
Маршал оперся бедрами о стол, глядя на Евгения из-под полуопущенных ресниц. Кай тоже несколько устал за последнее время — с появлением Анны у него появилось слишком много проблем. И эти самые проблемы принес никто иной, как его святейшество Драгов, который не сумел доставить девушку в поместье Маршалов без утечки информации. При воспоминании об этом факте зеленые глаза блеснули опасным, хищным огоньком.
— Скорее всего она учуяла на ней мой запах, ведь я пытался скрыть факт того, что Анна зародыш, — пожал плечами Евгений, старательно игнорируя угрожающий взгляд князя.
Но Кай не собирался сдавать своих позиций и даже показательно сложил руки на груди. Его очень повеселило высказанное предположение — все-таки женщины казались Маршалу поразительными созданиями.
— Я знаю, о чем вы думаете, однако у меня не было права отказывать делегату! — прорычал Евгений. Ему совершенно не нравилась та аура, что исходила от Кая. Слишком много тьмы она несла, грозясь сожрать неугодного с потрохами.
И пусть Драгов был уверен в своем веском аргументе, его собеседник лишь упрямо цокнул языком:
— Он делегат, верно, но сколько еще раз мне нужно повторить тебе, — нарочито спокойно протянул Маршал. — Мои приказы в приоритете. Всегда. Я князь этого города.
От нравоучительного тона Евгению становилось не по себе. Разумеется, он никогда не боялся брошенных в свою сторону угроз, и все же ненавидел повиноваться чужой воле. Быть верным псом, марионеткой в чужих руках, бесполезной пешкой на шахматной доске перед королем. Такое положение дел казалось сродни ежедневным пощечинам, которые били по имеющемуся самолюбию. Ведь Кай был делегатом и князем, в то время как он, наследник когда-то уважаемой фамилии, оказался связан по рукам и ногам. С правом на минимальную власть.
Вздохнув, мужчина попытался заткнуть развопившееся достоинство — сейчас это было ни к чему. Как и мысли о том, что на самом деле он просто пожалел незнакомую смертную.
Клокочущая в ушах кровь все равно мешала думать.
— Она мертва?
— Нет.
Кай мягко коснулся прохладного девичьего лба, и помещение наполнил хруст встающих на место позвонков. Расслышав этот мерзкий звук, Евгений уже было собирался заговорить вновь, как вдруг ореховые глаза удивленно распахнулись:
— Регенерация! Она делает это сама, вы ведь просто ее направляете, — Драгов подошел ближе, наблюдая за тем, как мелко дрожало тело Анны, и как вывернутая шея постепенно становилась ровной. — Но зачем?
— Я оформил на нее доверенность, если помнишь, — сухо ответил Кай. — Сам ведь пытался меня в этом упрекнуть.
Зеленые глаза иглами впились в лицо напротив, предупреждая любую колкость или смешок.
Да, он не любил, когда что-то шло не по его планам, однако у судьбы почти всегда имелись свои соображения. И она, как известно, любила играть по негласным правилам.
А если кто-то начинал брать реванш, ставила новые ограничения. Это было нечестно, зато безотказно позволяло быть вершиной мира — поэтому совсем немногие осмеливались бросать обстоятельствам вызов.
— Она послушна, несмотря на буйный нрав, моя кровь прекрасно подавляет ее волю, — вновь заговорил мужчина, потирая ноющую переносицу. Все эти разговоры утомляли его, но Евгений имел право знать истину. К тому же, у Маршала имелось для него особое задание.
— Уже давно темный ген никого не принимал. Возможно, стоило просто отдать ее под опеку желающих, но мне стало слишком интересно.
От столь откровенного ответа у Драгова невольно разболелась голова. Мысли сменяли одна другую, путаясь среди плоских костей черепной коробки. Было слишком много «но» и «если» в этой истории, о которых, тем не менее, мужчина не хотел распространяться. Ему было необходимо разобраться с этим самому, за исключением:
— Как вообще человек мог контактировать со столь могущественными вампирами, завоевав их расположение?
Евгений потер ноющие виски. Все позвонки теперь мирно спящей Анны встали на место, больше не раздражая многострадальные уши омерзительным хрустом. На свою беду, Евгений был слишком чувствителен ко многим звукам и не умел контролировать их громкость.
— Хороший вопрос.
Не обращая внимание на болезненный вид Драгова, Кай с бесстрастным лицом печатал что-то в смартфоне. Кольцо на большом пальце мерно постукивало по экрану.
— Некоторые вампиры так сентиментальны, — тонких губ коснулась язвительная улыбка. — Они будут в ярости, когда узнают, что эта девушка принадлежит мне. Говорят, мы едва не столкнулись в бизнес-центре, когда я подстроил аварию.
— Может не стоит связываться с другими наследниками?
Евгений уставился на чуть приоткрывшиеся губы Анны, лицо которой, несмотря на отступившую смерть, выглядело не самым лучшим образом. Из-за вынужденной регенерации не полностью измененный организм был истощен и требовал помощи из вне. Поэтому Кай, осторожно подняв девушку на руки, неспешно зашагал к выходу. Стояла поздняя ночь, и ни одна живая душа, кроме парочки безжизненных портретов, не видела сокрытых тьмой взломщиков.
— Лучше подумай о том, как будешь бегать за зараженной, пока она восстанавливает память. Подружка неплохо ее обработала.
Это было понятно еще в их первую встречу. Девушка понятия не имела, что с ней случилось.
— Вы не заберете ее в особняк? — удивился Драгов. — Фиона или другие ведьмы могли бы помочь с этим, к чему такие сложности?
— Пока нет, слишком просто. Эксперимент первое время должен протекать в естественных условиях. Вмешательство в ее память добавило остроты. Посмотрим, что предпримет сама Анна.
Кай чувствовал себя лаборантом, наблюдающим за крысой в аквариуме — за каждым ее вздохом, шагом, действием. И кто бы мог подумать, что это чувство ему понравится.
Неужто экспериментальный образец попался действительно занятный?
— Что мне делать, если делегаты нас найдут?
Евгений нарушил поток его мыслей. Маршал повернул к подчиненному голову, смерив того ничего не выражающим взглядом. Пустым, бесстрастным, несмотря на очередную волну раздражения, лизнувшую носки его ботинок.
— Амулет я выбросил, этот затруднит им поиски. После пробуждения должны заработать инстинкты, девчонке будет не до возвращения домой. Я такое уже видел — рвение разобраться во всем самостоятельно.
Другого поведения быть просто не могло.
— Не стоит опасаться кого-то только из-за статуса, тем более тебе, моей правой руке, — тихо сказал Маршал. — Наследница, идущая наперекор семье, и искусственно созданный вампир — не больше, чем парочка клоунов. Захочет к ним – не препятствуй. Как только память заработает, у нее будет куча вопросов к подружке.
Голос Кая был полон презрения. Он знал, как тяжело порой угождать родственникам, однако столь явно выражать протест и создать вокруг собственного имени столько шума... Мужчина считал это слабостью. Что же касалось генетики — сколько бы травоядное не скалилось, оно всегда пойдет на корм хищнику.
— Чувства и эмоции делают нас никчемными, — закончил он свою мысль.
Чуть надтреснутый голос утонул среди обшарпанных стен длинного коридора, оставляя после себя ощущение недосказанности. Словно эта фраза была началом длинной истории, которую Кай не хотел вспоминать. Тяжесть шести слов грубо сдавила его плечи, вынуждая усмехнуться в тщетной попытке выразить глубину приставучей самоиронии — к сожалению, он лучше других знал то, о чем говорил.
***
Слушать мерное тиканье старинных часов в полной тишине казалось ему успокаивающим. Многочисленные звонки и сокрытие улик отняли у Фетисова все силы всего за каких-то полтора дня. Татьяна даже не подумала убрать после себя тело, сунув несчастного скрипача в кусты перед входом для персонала.
Благо, труп видела лишь грузная женщина-библиотекарь, которая тут же упала в обморок, а когда очнулась — Юрий Александрович нашел того, кто смог подправить ее воспоминания. Так что дело оставалось лишь за приятелями из морга, парой липовых свидетелей и за сообщением о несчастном случае родителям погибшего. Однако тот факт, что люди умирали от рук девушки, за которую мужчина поручился, все сильнее окольцовывал шею бечевой.
И эта чертова веревка уже ощутимо натирала кожу, напоминая: один неверный шаг — петля затянется, табуретка рухнет.
Но сам Фетисов не знал, как это остановить.
— Дядя.
Скрипнула входная дверь, пропуская в помещение сквозняк. Оторвав взгляд от расплывающихся в журнале букв, Юрий Александрович уставился на улыбающуюся племянницу. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Лишь вчера он кричал на нее, показывая негативное отношение к многочисленным убийствам, лишь вчера выставлял ее прочь, но снова ничего не добился! Эта девушка была очень глупым ребенком! Потому что человеческие жизни — это не куличики в детской песочнице. Потому что, сломав их однажды, сломаешь их навсегда.
Делегатам позволено творить бесчинства, простым вампирам без статуса — нет. Ведь за представителями власти всегда готов подчистить целый клан, но, как правило, до этого даже не доходит. Они ведь не столь глупы, чтобы раздражать совет.
— Я убила Анну Новак.
Всего четыре слова, а внутри мужчины уже поднялась буря. Очередной карандаш, зажатый в пальцах, с треском разломался на две части. Подернутые мутной дымкой глаза яростно прошлись по тонкой девичьей фигуре.
Подписавшая согласие на собственную казнь идиотка!
— Ты понимаешь, что древние такого не прощают? Твои действия — угроза для целой расы, не проходило ни разу в голову? — на удивление спокойно спросил Юрий Александрович, облизывая пересохшие губы. — Из-за твоей беспечности мы теперь смертники, они убьют нас! Мы больше не делегаты, Таня, нас просто сожгут без суда и следствия!
— Мы станем делегатами, дядя!
Миниатюрная ладошка настойчиво хлопнула по столу в попытке образумить старого дурака. Голубые глаза девушки пылали уверенностью и ехидством: о да, она действительно считала его опасения пустыми.
— Генрих Валахия сказал, что, если мы с Драговым поженимся, наши фамилии вернут в книгу! А эта девчонка могла стать для меня помехой! Ты ведь тоже почувствовал на ней его запах?
Натянутые, как струны, нервы Фетисова лопнули, оглушая его своим треском. Мужчина не мог поверить, что его племянница купилась на случайно брошенную реплику ветреного румына.
— Как тот музыкант? — язвительно поинтересовался Юрий Александрович, от чего-то улыбаясь. — И плотник на прошлой неделе? И девушка из кондитерской? И нахамивший тебе водитель? Все они могли стать помехой?!
Фетисов улыбнулся еще шире, с ужасом осознавая где-то на подкорке: он сходил с ума. Вот только это было почти неудивительно в сложившейся ситуации.
— Знаешь, что тебя ждет? Что ждет нас обоих? Смерть, моя дорогая, — холодно проговорил мужчина, наконец сумев стереть эту чертову улыбку с лица. — Когда тебя собирались убить из-за предательства семьи, я взял ответственность за твою жизнь, поставил красную печать, пообещал заботиться. И что я получаю взамен? Прямой билет до замка Лихтенштейн?! Если, конечно, меня удостоят такой чести и не забьют, как свинью, в подворотне!
— Успокойтесь, дядя!
Истерика мужчины вывела Татьяну из себя. Сверкнув глазами, девушка едва сдержалась, чтобы не позволить им вспыхнуть багровым пламенем. Этот мужчина нес откровенный вздор, и Фетисова была не намерена слушать его!
— Генрих пообещал мне, что...
— Генрих лжец и интриган! — перебил племянницу Юрий Александрович, подрываясь со своего места так стремительно, что со стола полетели книги и ручки. — Он никогда не сдерживает обещания! Твоя мать мертва, хотя была не причастна к тому, что сделали твои отец и брат! Генрих дал мне слово, что с нее снимут все обвинения! И что в итоге?!
Голос Фетисова сорвался: Татьяна различила в нем нотки боли. Вздохнув, мужчина медленно опустился в кресло, глядя прямо перед собой. Серые глаза стали стеклянными, словно Юрию Александровичу удалось заглянуть в прошлое, о котором он старался никогда не вспоминать.
— В итоге я смотрел на то, как горела моя любимая сестра.
В кабинете наступила тишина. Каждый погрузился в свои мысли, каждый пытался прийти в себя и понять, в чем ошибся. Однако житейский опыт, как говорили мудрые, юношескому максимализму не товарищ. Фетисов знал, что это не остановит импульсивную девушку. Никакие слова в мире не могли поколебать ее уверенности — даже искренняя скорбь по самому родному существу на земле.
Топнув ножкой в туфле, Татьяна резко обернулась к выходу — разговор абсолютно точно зашел в тупик. Он не хотел слышать ее ровно так же, как она не хотела услышать его. И если бы расторгнуть договор об опекунстве оказалось возможным, девушка бы это сделала.
Опасения замороченного старика начинали ее раздражать. Разве древних волновали обычные люди? Разве могущественных вампиров трогали случайные смерти мусора, который был рожден, чтобы умереть? Разумеется, нет. А этот глупый пункт кодекса о неразглашении тайны был просто идиотским напоминанием, что в случае обнаружения темной стороны этого мира — смертные не выживут. Уже давно было пора создать колонии и поработить эту плесень под ногами, оставив лишь определенные виды для употребления.
«Хм, неплохая идея для первого предложения древним после возвращенного статуса делегата.»
Улыбнувшись своим мыслям, Татьяна даже сумела послать Фетисову воздушный поцелуй:
— Темной ночи, дядя.