Наши границы

В последнее время утро выдаётся очень добрым, даже несмотря на то, что два дня подряд я ночевала в кампусе, потому что Алан начал косо смотреть в мою сторону. Мне совсем не хочется терять лучшего друга, и я до последнего верю, что этого никогда не произойдёт. Даже если Алан узнает о моих отношениях с Диего, я насильно оставлю его своим другом, у него нет других вариантов. Диего и Алан два человека, которых я ценю и как ни странно — люблю. Я не понимаю, какую любовь испытываю к Диего, но я точно знаю, что боюсь его потерять. Сейчас это равносильно потере любви всей своей жизни. Я просто понимаю, что испытываю два разных чувства к ним, и эти чувства нельзя сравнить, они абсолютно разные.

Сегодня тот самый день дежавю, когда Алан ждал меня под той самой аркой, как в первый учебный день, разница лишь в том, что сейчас декабрь. Белая куртка лучшего друга, как всегда пугала меня до чёртиков, потому что я всегда боялась коснуться её и замарать, чёрные джинсы и тимберленды, в дополнение к которым шла чёрная шапка. Не знаю, как ему удаётся оставаться таким брутальным и одновременно милым.

— Ты похожа на ниндзя, — засмеялся друг, когда я подошла ближе, — или на пингвина.

— Сегодня ужасно холодно, — хмыкнула я.

— Тогда теперь ты пингвинёнок Гри, — улыбнулся Алан, закинув руку на моё плечо, кисть которой была без перчатки.

— Господи, да ты с ума сошёл! — визгнула я, смотря на голую часть тела, где куртка поднялась выше благодаря поднятой руке.

— Что? — удивлённо вскинул брови под шапкой Алан.

— У тебя отмерзнет рука и придётся делать ампутацию.

— Успокойся, пингвинёнок Гри, не придётся, мы же не на Северном полюсе, — засмеялся друг.

— Тут ужасно холодно, если бы меня сейчас отправили в Лондон, то там я могла ходить в купальнике.

— Хочу посмотреть на это. И кстати, что на счёт Рождественских каникул?

Нахмурив брови, я изменилась в лице и в настроении.

— Я не собираюсь лететь к родителям.

— Но как же наша традиция? — возмутился Алан, открывая передо мной дверь.

— В этом году придётся ей пренебречь. Я лично вызову крушение самолёта, если меня заставят туда лететь, так что не выбирай мой рейс.

— Гри! — нахмурился Алан, — я предлагаю тебе провести каникулы с моей семьёй, почему ты отказываешься?

— Ты прекрасно знаешь, что родители не позволят мне остаться у вас, они любым способом вытянут меня в свой ледяной дворец.

— Мы могли бы не говорить им о твоём прилете.

— Прости, Алан, — вздохнула я, — в этом году я хочу побыть одна, мне необходимо это одиночество.

— Хорошо. Ты ведь знаешь, что я не могу давить на тебя, поэтому придётся принять твою позицию, но ты должна понимать, что я расстроен.

— Я знаю, — вздохнула я, принимая тёплые объятия Алана, когда куртки были отданы в гардероб, — мы обязательно наверстаем упущенное.

— Конечно, — улыбнулся Алан, чмокнув меня в макушку.

Остановившись у аудитории, Алан подмигнул мне на прощанье, на что послышались вздохи со всех сторон. Друг определённо цепляет других девушек, чего не скажешь о нём самом. Как бы мне хотелось, чтобы он проявлял интерес хоть к ком-нибудь, даже к Полли. Я знаю, что он никогда не будет счастлив со мной хотя бы потому, что я не испытываю к нему взаимных чувств.

Улыбка Оливера стала шире, когда я заняла соседнее кресло.

— Знаешь, что я сейчас представил? — пошевелил бровями друг.

— Удиви меня, — кивнула я, бросив на него быстрый взгляд.

— Твоя юбочка взлетает вверх, как у Мерлин Монро.

— Чего я ожидала? Теорий Стивена Хокинга? — вздохнула я, закатывая глаза, задавая при этом риторический вопрос.

— Это ещё не всё, — продолжал играть бровями Оли, — мы — пара.

Подавившись собственной слюной и воздухом, я отрицательно закрутила головой, избивая лицо волосами. Нет. Десятки раз нет. Сотни раз нет. Мы никогда не будем парой. Только через мой труп или когда мне отшибут мозги, но даже в таком случае я отказываюсь подписываться на подобную авантюру.

— Если ты изобьешь себя, то я не буду с тобой в паре, Грейс. Мне слишком важна твоя красота. Нам сказали найти себе пару для этой лекции, так что ты — моя пара.

— Господи, с этого нужно было начинать. И если ты решил, что я сделаю всю работу, то можешь подтянуть трусики, Оли, я этого делать не буду.

— Вот чёрт, — шутя, фыркнул друг, — но похрен. Я уже тебя застолбил.

— Застолбил? — вскинула я брови.

— Ага. Ты моя на ближайшую лекцию.

— И что мы должны сделать?

— Я выбрал тему секса.

— Очередная попытка удивить меня, стала провалом. И что мы должны сделать?

— Описать, почему кого-то мы рассматриваем, как объект для секса, а кого-то нет. Но знай, я сразу сказал, что готов кувыркаться с тобой у всех на глазах прямо на рабочем столе профессора.

— Я уже говорила, что готова перелизать весь асфальт штата, потому что этому никогда не бывать.

— Не зарекайся, вдруг я останусь последним парнем на планете, — сверкнул довольной улыбкой Оливер.

— Тогда придётся прибегнуть к онанизму.

Оливер пропищал мои слова, смешно кривя лицом, из-за чего я прыснула. Но я не шучу. Между нами никогда не будет секса, хотя бы потому что я не могу им заниматься смеясь, а с Оливером я даже не смеюсь, а хохочу в историческом припадке. Кроме того, я просто не представляю его в этой роли. И скорей всего, он выбрал для нас очень правильную тему, потому что Оли вечно трещит про секс со мной, а я абсолютно не имею той тяги к нему как к сексуальному объекту.

— И что именно мы должны сделать? — вздохнула я, взглянув в сторону друга.

— Раскрыть причины сексуальной тяги и наоборот.

— Ладно, твоё мнение на этот счёт?

— Если девочка стройная и красивая, то я готов снять штаны.

— Всё?

— Да, а что ещё нужно?

— Господи, за что? — провыла я, смотря в потолок.

— За что я такой сексуальный? — усмехнулся Оливер.

— Да, действительно, за что ты такой сексуальный, — хмыкнула я, покачав головой.

Смеясь, Оливер плюнул слюну на ладонь, проведя вдоль тёмной шевелюры, словно голливудская звезда, из-за чего я снова издала протяжный вопль. Я не знаю, может ли этот парень вообще быть серьёзным, или у него просто отсутствует данный ген. Не обсуждая никаких дальнейших действий, я надеялась на чудо, которое поможет времени ускориться и не дать профессору пригласить нас или дать слово нашей паре.

Слушая мнения других студентов, я собирала информацию в единую кучу, чтобы хоть что-то выразить самой, но каждое мнение настолько разнилось, что я просто ушла в библиотеку и опыт в виде собственной жизни.

Почему к кому-то нас влечёт на физическом уровне, а к кому-то нет?

Наверно, стоит обратиться к Фрейду, которого я никогда не читала, но слышала его многие изречения на тему секса, к примеру, он говорил: «Человек говорит о том, что ему не хватает», и тут он оказывается прав. Это выражение автоматически находит ответы на вопросы, которые я задаю самой себе. Я часто говорю о любви, потому что это именно то, чего мне не хватает. Любовь в принципе отсутствует в моей жизни, а изречения Оливера на девяносто процентов состоят из пошлых тем. В данном случае я не могу подобрать никакого другого обозначения для его либидо, кроме сатириазиса. У Оливера чётко выражено постоянное желание секса: он говорит о нём, намекает пошлой улыбкой и я уверена, ежесекундно думает о нём. Но я не могу сказать, что ему не хватает секса, если он постоянно им занимается, хотя сатириазис и есть бесконечное возбужденное состояние. Если, конечно, друг не приписывает себе заслуги других, типа Златоуста Локонса.

— Мисс Мелтон и мистер Блайт, — обратилась вежливая улыбка профессора Римвера, — хотелось бы послушать ваши рассуждения, если мне не изменяет память, ваш вопрос о том, почему к одним у нас возникает сексуальное влечение, а к другим — нет.

— Профессор, мой член и глаза не думают, кого хотеть, а кого нет, — с довольной ухмылкой начал Оливер, — например: девочка красивая, стройная, по хорошему стечению обстоятельств ещё и весёлая, тут всё за себя делает природа.

— То есть, Вы утверждаете, что в Вас играет лишь зрительная возбудимость? Вам не нужно знакомиться, узнавать человека глубже?

— Нет. Это лишняя трата времени, профессор. Если за вас думают гормоны и кипит страсть, вам просто некогда узнавать друг друга, вы оба будете слишком заняты сексуальными утехами.

— Думаю, что сейчас за Вас таки говорят подростковые гормоны. Через некоторое количество времени Вы уже не будете так думать. Хотя, с чем чёрт не шутит, всякое бывает. Но расскажите мне: Вы говорили, что, кхм... простите, готовы кувыркаться с мисс Мелтон прямо на моём рабочем столе, чем Вас привлекает Ваша подруга?

Взглянув на меня, Оливер развалился на месте, раскинув руки по спинкам кресел, словно является золотом среди бронзы, его улыбка говорила лишь о том, что сейчас он выдаст очередную пошлость. И я оказалась права.

— Профессор, Вы ведь тоже мужчина, и первое, что Вы делаете — оцениваете глазами. Для того, чтобы возбудиться, нам нужно увидеть желанный объект. Посмотрите на мою подругу, — махнул головой в мою сторону Оливер, — разве она не вызывает желание выпроводить всех из аудитории и оприходовать стол?

Окинув взглядом студентов, где некоторые одобрительно присвистнули, губы Оливера расплылись в ещё большей улыбке, потому что его плоское мужское мышление глаголало истину и нашло союзников.

— Вот видите, некоторые со мной согласны, — кивнул друг, — Грейс сексуальна. При ней отпадная фигура, и это очень важный аспект при влечении парня к девушке, потому что мы любим глазами. Она остра и дерзка на язык, а это бросает вызов, потому что появляется желание укротить и подчинить её себе любым способом, даже в сексе.

— И это всё? — удивлённо произнёс профессор.

— Для того, чтобы захотеть девушку — да, — кивнул Оливер, — мы же говорим о сексе, а не будущих внуках, которых нам подарят общие дети.

— Для Вас не играет роли внутренний стержень?

— Забыл упомянуть об этом. Да, играет. Есть девушки, при которых все необходимые внешние данные, но иногда этого мало. И в таком случае это уже просто галочка в списке, она не несёт за собой ничего, кроме своего присутствия. Грейс смешная, дерзкая и хитрая. В ней есть та самая женская притягательность, которая манит к себе. Будь Вы на моём месте или в моём возрасте, Вы бы согласились со мной.

— А я разве говорил, что не согласен с Вами? — улыбнулся профессор, ошарашивая студентов и меня в целом, — все мы были молоды, и все мы проходили данный этап. Теперь мне бы хотелось послушать мисс Мелтон, которая утверждает, что Вы не привлекаете её в сексуальном плане.

— Всё просто, профессор, — вздохнула я, — я предпочитаю мужчин, а не парней, которые любят трепать языком. Не в обиду Оливеру.

— Ты знаешь, что я не могу обижаться на тебя, крошка, — пошевелил бровями Оли, смотря на меня.

— Да, внешность играет свою роль, но первое, что должно быть в мужчине — харизма. Он может быть самым красивым парнем с обложки GQ, но если у него нет той мужской обаятельности, то меня, по крайней мере, это совершенно не зацепит. Я не могу говорить за всех, это сугубо моё мнение. Моё нежелание Оливера в том, что я вижу его только другом, а с друзьями не занимаются сексом. Либо я придерживаюсь данной позиции. Секс не стоит нашей дружбы, поэтому всё достаточно просто.

— Тогда позвольте узнать, есть ли в нашей аудитории парни, которые привлекают Ваши красивые глаза? — улыбнулся профессор.

— Нет.

— Вы ведь даже не посмотрели.

— Потому что я бы сделала это давно, но я не рассматриваю в данном контексте никого из присутствующих.

— Хорошо, наверно, в Вашей жизни уже присутствует такой человек, по этой причине Вы не рассматриваете другую кандидатуру.

Пожав плечами, я не стала отвечать на вопрос или утверждение профессора, потому что о моих отношениях с Диего не должны знать ни студенты, ни профессора. За соседним креслом сидит Оливер, который легко может взболтнуть лишнего в компании Алана, а я в этом плане слишком эгоистична, потому что не хочу потерять лучшего друга. Я предпочитаю держать его в неведении хотя бы сейчас.

Оливер шёл впереди меня, когда профессор отпустил нас. Мы собирались сходить в кафе, чтобы отсидеть там следующую лекцию миссис Стэнфли. Женщина самая настоящая супруга Сатаны; у неё невозможно списать, а без этого никак не сдать её предмет.

— Я знаю твою тайну, принцесса, — протянул Оливер. Слава богу, что он шёл ко мне спиной, поэтому никак не мог увидеть то, как исказилось мое лицо. Да что может знать этот придурок? Только как использовать пластиковый пакет в виде презерватива.

Мне срочно нужно рассказать всем, кроме Алана, конечно, о том, что мы с Диего вместе, иначе я готова прятать голову в песок с каждым разом, когда кто-то из моих друзей решает «пошутить».

— Поведай мне мой секрет.

Он покрутился на месте, ехидно улыбнувшись. Вот же чёрт!

— Я знаю, что ты хочешь меня. Я понял это давно, но думал, что если буду переводить всё в шутку, тебе станет легче признать эту правду. Но ты упорная, Грейс.

Капелька пота стёкла по моей спине и с громким звуком рухнула на пол.

— Как ты узнал, Оливер? О, Боже мой, не может быть. Я же хранила этот секрет, как собственную девственность!

— Когда ты лишилась девственности?

— Хей, неприлично спрашивать такое. Вообще, говорят, что девственности не существует, но...

— Тебе сложно ответить? — не дослушав, рявкнул Оливер.

— Не твоё дело, красавчик.

— Теперь ты не моя принцесса, — пробурчал он и грузно зашагал следом за мной, когда я уже подходила к дверям кафе.

— Ого, и что же я сделала такое, что сам Бог наслал на меня такую карму?

— Принцесса Оливера должна хранить свою киску для него.

— Мужик, ты трахаешься, как кролик, но твоя девчонка должна быть монашкой? — хохочу я.

С невозмутимым видом он посмотрел на меня так, словно не понял смысл моего вопроса, ведь так оно и есть.

— Конечно. Это как с банкой оливок. Ты открыл её и наслаждаешься тем, что она свежая, новая и только твоя, ведь до этого её никто не открывал. Ты можешь отдать её другому, но это уже другой разговор. Но есть и другая ситуация, когда тебе достаётся банка, которую пускала по кругу дюжина парней. Это же мерзость!

— Мерзость то, что у тебя двойные стандарты. Девушка должна быть закрытой банкой, а парень нет.

— Брось, это не двойные стандарты. Я никогда не спал с девушкой, которая была девственницей. Только открытые банки.

— Это твой девиз?

— Наверное, так оно и есть.

— А я-то думала, что твой девиз трахать всё, что движется и нет, — Оливер толкнул меня в бок и открыл перед нами дверь, впуская меня первой.

— Официально заявляю: отныне я не трахаюсь.

— Что? Могучий член Оливера будет жить в железных боксерах без ключа от замка? Не смеши народ, — и он снова пихнул меня.

— Ну ладно, переборщил. Официально заявляю: я буду трахаться меньше.

Как только я хотела расхохотаться, любимый голос раздался позади нас, перемещая всё наше внимание на себя.

— И вы снова говорите о сексе. Ну ладно Оливер, но в чём твоя проблема, Гри? — Алан потянулся ко мне и чмокнул в лоб. Хлопнув Оливера по плечу, он обнял меня, и мы втроём пошли к столику, где нас уже ждали.

— Секс — это табу? — ёрничал Оливер. Я знаю, что он хочет сказать дальше, но я хочу сделать это раньше этого сукиного сына.

— Для того, кто давно забыл, что такое секс — определённо.

Оливер протянул мне ладонь, и я стукнула по ней своей. Алан раздраженно фыркнул рядом и неожиданно дал нам подзатыльники.

— На правду не обижаются, — проворковал Оливер и побежал вперёд, чтобы нога Алана, которая уже летела к его заднице, не успела попасть в нужную точку.

— Ты меня бесишь, идиот.

— Не ворчи, красотка, просто признай, что тёлочки не дают тебе из-за того, что ты слишком умный.

— Это разве проблема? — спросила я у Оливера.

— У него все проблемы из-за мозга. А проблем у него нет, соответственно и мозга тоже, — проворчал Алан рядом со мной и обнял меня за талию. Тёплая ладонь нежно ласкала спину, пробираясь к пояснице, отчего я заёрзала, чтобы сдвинуть её выше.

— Мужик, у меня одна проблема — лучший друг-цыпочка.

Алан стартанул в его сторону, и эти идиоты, помчались через всю столовую, сбивая с ног людей и профессоров, да, профессора не люди.

Пока они где-то кружили в кафе, я села за столик, где уже были Полли, Сам и Мария. Первая улыбнулась мне, когда я подсела к ним, но тут же, будто осознав, что она сделала, сделала лицо отвращения, скорчив гримасу. Сучка. Саманта с кем-то чатилась, а Мария смотрела в одну точку, не моргая и, кажется, не дыша. После того дня, когда я видела её не в том расположении духа, я пытаюсь уличить её в этом снова, чтобы хоть как-то постараться объяснить это поведение. Но ничего такого не происходит. Кроме, конечно, избегающего её Оливера, который обходит даже её взглядов. И её это несомненно задевает.

— Привет, Грейс, — ноль эмоций на лице Марии. Она говорила со мной по шаблонам, без интереса или каких-нибудь других чувств.

Полли шумно выдохнула. Сегодня она выглядела куда более уставшей, чем раньше.

— У неё хандра из-за паршивой задницы Оливера, — объяснила она.

Мария задвигалась на стуле, нервно перебирая в руках салфетку.

— Не верь ей. Это все ложь. Со мной все в порядке. Видишь? — она указала указательными пальцами обоих рук на с трудом растягивающуюся улыбку на её лице. Вышло страшное зрелище, если честно. Она поняла это, — ну, ладно, да, она попала в точку. Вообще, я не понимаю, что я сделала не так? Почему он игнорирует меня?

— Ты писала ему? — ужаснулись мы с Полли одновременно.

Мария быстро заморгала.

— Ну, я.. как бы.

— Боже, Мари, ты писала парню, после того, как заступилась за него, а он сделал вид, что тебя не существует?

Она опустила глаза или от стыда, или для того, чтобы не показать нам непролитые слёзы, застывшие в её глазах.

— Писала...

— Он ответил тебе?

— Полли, ну, конечно, он ей не ответил, иначе она бы не ныла сейчас, так ведь? — рявкнула я.

— Какая ты умная. Может, тебе стоит пойти в университет для людей с таким же уровнем ума, как и у тебя? Заодно избавишь меня от лицезрения тебя каждый день.

— Ещё одно слово и я сломаю твою руку, которой ты мастурбируешь.

— Попробуй, сучка, — мы одновременно встали и прижались друг к другу лбами.

Я убью её. Клянусь.

— Ладно, ладно, ладно. Хватит, стервочки, я уже поняла, что мои проблемы — ничто, по сравнению с вашими проблемами. Когда вы уже начнёте вести себя нормально при виде друг друга? — Мария тут же оказалась между нами, отодвигая нас друг от друга.

Но наше рычание прервали парни. Оливер держался за живот, пока Алан тащил его за воротник. Они казались веселее, чем были тогда, когда убежали от меня.

— Вы снова собачитесь, девчонки? — спросил Оливер.

Мария, стоящая посередине нас с Полли, задержала дыхание. Мы с Полли перевели на неё свои взгляды, задавая немой вопрос. Она просто уткнулась глазами в Оливера, который смотрел на всех, кроме неё. Но в последний момент его бравада пала, и он всё-таки взглянул на неё. Тысяча вопросов и ответов промелькнули на его лице, но ни одного из тех, что были так нужны Марии. Безответные чувства — страшнее всего. Особенно, если дело касается любви.

— У нас в компании происходят явные проблемы, — хмуро растянул Алан, смотря на всех разом.

Саманта, наконец, встала со стула, оторвавшись от телефона.

— Нам просто нужно вновь сплотиться. Помните, после похода мы были дружными как никогда?

— Ага, теперь вспомни, как охраняла палатку с Полли и Грейс, чтобы они не схавали друг друга, — рассмеялся Оливер.

— Закрой. Свой. Рот.

Тишина в многолюдном кафе раздалась также неожиданно, как и шипящий голос Марии, которая ещё недавно дрожала при виде Оли, а сейчас готова прыгнуть на него и свернуть ему шею.

— Вау, — ахнула Полли.

Она единственная нашла в себе силы сказать хоть что-то, пока мы все уставились на Марию.

Да это, блядь, не просто вау.

Я хочу отдернуть её и увести подальше от этого места, чтобы выяснить в чём дело, но это кажется мне плохой идеей, когда она дерзко дёргает бровью, бросая Оливеру вызов.

— Ладно, кажется, все гораздо хуже, чем я думала, — прошептала Саманта, но из всех её услышала одна лишь я, — значит, моя идея должна показаться вам как никогда хорошей.

— Я бы не говорил, что ты генератор хороших идей, — извиняюще улыбнулся Алан.

Никто не отрывал глаз от Марии. Мы говорили, но продолжали упорно смотреть на неё, будто хотели что-то увидеть, заметить, понять.

— Сейчас я единственная, кто может решить нашу проблему.

Мария резко дёрнулась в направлении Саманты.

— У меня нет никаких проблем. Тебе это ясно?

Ошарашенная Сам хлопала ртом, сдвинув брови к переносице.

Это переходит абсолютно все границы.

— Мария, — зову я её, и она, словно делая мне одолжение, лениво поворачивает голову в мою сторону, — ты не можешь говорить так с ней. Это чертовски дерьмово, тебе не кажется?

— Мне кажется, дорогая Грейс, что это не твоё дело. Она сказала, что у меня есть проблемы, а у меня их нет. Нельзя лгать людям, не так ли? — в конце она театрально хмыкает, скривив губы в подобие улыбки, но вышел зверский оскал.

Я всерьёз не понимаю её, но я знаю точно, что в таком состоянии она с лёгкостью расскажет всем о нас с Диего.

И я должна это предотвратить.

— Тебе лучше уйти, — с нажимом произношу я, надеясь, что мой голос не дрожит от страха.

Я никогда не боялась отца, мать, тренера или противников по футболу. Но я боюсь Марию. Потому что я не знаю, что можно от неё ждать. Я не узнаю её. В одно время она поворачивается ко мне лицом, а в другое спиной. А иногда лучше не первое, а второе, потому что её сумасшедший взгляд, возникающий из неоткуда, пугает меня куда больше.

— Так ты избавляешься от проблем? — её смех заставляет застыть кровь в жилах.

— Мария, — Алан осторожно берет её за руку, но она отдергивает её и от той силы, которую приложила, отшатывается.

Мария прыгает вперёд, возникая прямо передо мной. Её взгляд — это всё, что нужно мне, чтобы понять её намерения.

— Пошла ты, Грейс. Пошла ты и мой гребаный братец. Вы друг друга стоите, лживые говнюки. Горите в аду, слышишь? Ненавижу, — она со свистом вылетает из кафе, оставляя нас в глубоком, как Марианский жёлоб, шоке.

Я хочу последовать за ней, остановить её, поговорить, помочь ей справиться с тем, что гложет её, ведь не секрет, что есть какая-то проблема, мешающая ей жить. Как ни странно, мне безумно сильно хочется разделись с ней это. Но я не могу. Трусость, которая давит меня, как давит каблук паука, не даёт мне приблизиться к ней; она может рассказать Алану обо всём. Именно поэтому я предпочла вслушаться в разговор друзей, а не бежать за ней.

— И что? — фыркнула Саманта, отбросив распущенные полосы на спину.

Оливер закатил глаза, причмокивая.

— Это ещё одна из причин. Другая: у нас лекции.

— Мы можем прогулять.

— Разве тебя вообще когда-нибудь волновала учёба? — спросил у него Алан.

— Конечно, волновала. Когда ректор угрожал отчислить меня за пропуски.

— Не удивительно, — хмыкнула Полли. Оливер показал ей средний палец, на что она ответила ему тем же.

— Вы о чём сейчас?

Саманта повернулась ко мне.

— Я предложила ребятам сходить в кино, чтобы сплотить нашу компанию. Последнее время у нас одни ссоры, — объяснила она.

— А что? Хорошая идея. Я за! Давно не была в кино.

— Ты ненавидишь кино, Гри.

— Когда это было? Может, все изменилось. Я всё-таки взрослею.

— Это было в прошлом году. Ты ненавидишь походы в кинотеатр, потому что не можешь там обсуждать фильм.

— Почему не может? — недоумевающе спросил Оливер.

Алан подмигнул мне.

— Это наша тайна.

— Ой, какие у вас могут быть тайны, сладкая парочка?

— Скорее приторная, — пробурчала Полли.

— Мы лучшие друзья. Конечно, у нас до хрена тайн.

— Так, всё, — остановила Алана Саманта, подняв руку вверх, требуя внимания на себя, — мы все вместе прогуливаем лекцию, тем более она последняя, и идём в кино.

— И что за фильм ты предлагаешь?

— Не знаю, я хотела спросить вас. Не одна же я должна работать мозгами.

— Предлагаю пойти на Венома, — предложил Алан, и никто не стал возражать.

Кинотеатр оказался не так далеко от Принстона, как я предполагала, что только сыграло нам на руку. Купив еду в магазинчике рядом, мы зашли в зал, пройдясь к последнему ряду, и начали просмотр.

Неожиданная вибрация моей сумки и писк, потревожила меня.

— Оли, — шепнула я парню, когда он кидал очередную горстку чипсов в рот.

— Не мешай, Грейс. Я смотрю.

— Оливер, — более настойчиво позвала я.

— Ну чего тебе?

— Заткнитесь, — проворчала Саманта, сидящая через три сиденья от меня.

— Подай сумку.

Оливер кивнул и не глядя кинул мне сумку.

— Это не моя. Моя чёрная.

— Какая разница? Ты же не сказала, какую тебе нужно сумку.

— Оливер. Дай. Мне. Чёрную. Сумку.

— Ну, знаешь ли, без света все кажется чёрным.

— Оливер.

Он раздраженно фыркнул и что-то пробормотал, но всё-таки дал мне нужную вещь.

На экране телефона высветилось непрочитанное сообщение от Диего.

«Где ты?»

«Там, где нет тебя»

«Остроумно. Где ты, блядь? Тебя нет в университете»

«Потому что я в кино»

«Кто он?»

«Не поняла»

«Кто тот, с кем ты пошла в кино?»

«О. У него много имён: Оливер, Алан, Сам и Полли»

«Я сейчас подъеду. Ты сможешь выйти?»

Поднимаю глаза и обводу нашу компанию. Все смотрят фильм, и никто не заметит моей пропажи.

«Через сколько ты будешь?»

«Пять минут, и я буду на месте»

Аккуратно, чтобы ни один меня не заметил, я проползла к выходу и вышла, направляясь к диванчикам в зале ожидания, где увидела Диего. И он был не один. Парень ростом с Диего, стоял ко мне спиной, демонстрируя сильную спину, широкие плечи, но несмотря на это у него узкие бёдра и мощные ноги, мышцы которых я вижу даже под чёрными джинсами. Диего заметил меня и махнул рукой, из-за чего этот парень повернулся ко мне лицом, и в нём я смогла узнать того самого мужчину, что сидел с Диего и пил пиво, пока я была на свидании. Темно-коричневые волосы небрежно разбросаны на голове, но это не придавало ему какую-то неаккуратность в образе. Точно такая же кожанка, что и у Диего, будто они купили куртки в одном магазине по акции два по цене одной. И, господи, его светло—карие глаза, которые смотрят в самую душу, обрамлённые густыми ресницами, глядят прямо на меня. Полные губы, аккуратная борода. Он — настоящий Аполлон, не побоюсь этого слова.

— Ну, здравствуй, — с хрипотцой растягивает Диего, когда я подхожу к ним, и заключает меня в кольцо своих рук.

Поцеловав его в щеку, я услышала голодный рык, но предпочла уделить внимание нашему зрителю.

— Диего, — надеюсь, он понял мой намёк.

И да, он понял.

— Грейс, это Даниэль — мой лучший друг с самого детства. Даниэль, это Грейс — моя... хм, девушка, — представил он нас.

Пытаясь не акцентировать внимание на том, что он долго подбирал слова, чтобы представить меня, но бровь сама по себе вопросительно выгибается, когда я бросаю взгляд на Диего.

Густые идеальные брови Даниэля взлетают вверх, и я уже жду негативной реакции, как вдруг он коротко улыбается.

— Приятно познакомиться, Грейс, — низкий баритон мужчины вынуждается меня отрыть рот от восторга. Он буквально идеален во всём. Как земля может носить таких красавцев, как Диего и Даниэль?

— Мне тоже, — киваю я ему и поворачиваюсь к Диего, продолжая находиться в его объятиях, — ты просто соскучился по мне, или что-то случилось?

— Да и нет, ничего не случилось, но я также не особо то и скучал по твоей хитрой заднице. Я просто хотел быть уверен, что ты все ещё жива, а не опять в чём-нибудь накосячила.

— Какое резкое заявления, Фуэнтес. Не боишься, что я приму меры борьбы с твоим грязным язычком?

— О, я совсем не против таких мер, — опасно блеснув глазами, он хотел кинуться на меня, но смех Даниэля остановил его.

— Брейк, брат. Ты можешь хоть трахать свою девочку здесь, но только не на моих глазах. Раз уж ты так изголодался, то я пожалуй пойду.

— Рад, что мы понимаем друг друга, — улыбнулся ему Диего и протянул руку, чтобы пожать его ладонь в прощании.

— Кстати, Грейс, Мария с тобой?

При упоминании его сёстры в жилах застыла кровь. И не у одной меня. Взгляд карих глаз Даниэля приобрёл более темный оттенок, а губы сжались в одну тонкую линию.

— Нет, произошёл инцидент. Она накричала на нас и ушла, а куда — не знаю.

Даниэль выдернул руку.

— Она пьёт таблетки? — резко и довольно сухо спросил он у Диего.

— Последнее время нет. Я пытался бороться с этим, но ей, блядь, наплевать на меня.

— Я поговорю с ней, — он удостоил меня коротким взглядом, махнул Диего и исчез в сторону выхода, оставляя нас одних, пока моё время не закончилось.

Попрощавшись с Диего, я зашла в зал и через пару минут вместе со всеми направилась обратно в кампус, когда на улице было уже довольно темно и ещё холодней. Серьёзно, погода тут меняется со скоростью взмаха ресниц: я закрываю глаза ещё тогда, когда деревья украшает зелень, а открывая, натыкаюсь на заснеженные дорожки и слякоть.

Сменив одежду на другую, я было хотела выскочить за дверь, чтобы убежать к Диего, но чуть ли не сбила с ног Алана, который как раз поднял руку, чтобы постучать. И да, я въехала лбом в его кулак. Спасибо, что не глазом. Как можно объяснить поставленный самой себе фингал?

— Ты куда? — нахмурился друг, пройдясь по мне взглядом.

— В магазин, — на одном дыхании протараторила я, застыв на месте.

Молодец, теперь он точно тебе не поверит, — захныкали внутренние «я», которых уже давно не было слышно, — ты не можешь вести себя естественней?

— Господи, ты чуть ли не лишил меня глаза, — вздохнула я, потирая место удара на лбу и заодно переводя тему.

— Гри, ты совсем бесстрашная или у тебя просто отсутствует статмин? — рассматривая ушиб, Алан поглаживал меня по макушке, — прости, я не думал, что ты вылетишь так резко.

— Какой к черту статмин? — поморщилась я.

— Ген, отвечающий за страх.

— Скорей всего от него остался небольшой процент. Ты же знаешь моих родителей, единственное, чего я боюсь — стать ими.

— Тут ты права. Сходить с тобой?

— Ты что-то хотел?

— Хотел предложить что-нибудь посмотреть. Ты уже посмотрела вторую часть?

— Чего?

— Прости, хочу на тебе жениться.

— Что? — опешила я, вылупив глаза.

— Господи, удар был сильным, — засмеялся Алан, притянув меня в объятия, — фильм, Гри.

— Вот же нахрен! — на весь коридор воскликнула я, — я совсем про него забыла!

— Значит, в магазин за всякой ерундой и смотреть?

— Да, — закивала я.

— Подожди, я переобуюсь и возьму куртку, — проголосил Алана, убегая в сторону собственной комнаты.

Что ж, Диего, сегодня мы ночуем по раздельности.

Скупив часть витрины со сладостями, и протащив на себе кучу пакетов до кампуса, я рухнула на пол от бессилия пройденного пути. Ещё один повод ненавидеть зиму: гора одежды на тебе и пакеты в зубах. Я хочу жить в Африке, чтобы носить коксы на груди и юбку из листов от пальмы: натурализм, что может быть лучше?

Пока Алан раскладывал покупки по глубоким чашам, я в быстром поиске тыкала по всевозможным ссылкам, чтобы выбрать ту, где фильм загрузится как можно скорее. Я совершенно позабыла о второй части, которую так яро хотела посмотреть, но Диего умело помог забыть о ней и отложить в дальний ящик, за это я с удовольствием включу данный фильм при нём, чтобы отомстить. Он, конечно, не знает о моей мести, да и нужно ли. За этот небольшой промежуток я поняла, что он предпочитает трейлеры, обязательно устрою ему киновечер в романтическом стиле. Не думаю, что он поклонник подобных сценариев, это сделает мою месть ещё слаще.

— Ну, конечно, она ответила да, — хмыкнул Алан в конце истории.

— Но это же мелодрама, она не могла отказаться.

— Слишком банально, в жизни так не бывает.

— Да, к примеру, моя жизнь полна дерьма различных оттенков.

— Грейс, сейчас твоя жизнь намного лучше.

Коротко улыбнувшись, я захлопнула ноутбук. Алан отказывается видеть во мне ту Грейс, которая лжёт, смотря в глаза, скрывает отношения, занимается сексом с тренером за углом кафе на свидании, в то время как пришла с другим. Он всегда видит во мне только хорошее, в то время как плохого, намного больше. Наверно, благодаря Алану я всё ещё держусь и не становлюсь холоднокровной сукой. Он — мой свет, надежда и вера в то, что я могу быть лучше своих родителей.

В жизни слишком важна поддержка. Без неё мы загибаемся. Не важно, кто помогает преодолеть трудности: семья, друзья, любимый человек, важно лишь то, что при падении, кто-то поймает твою руку и поможет подняться с колен. Эта помощь может быть материальной, моральной, словесной, а может быть духовной. И для меня важна именно последняя, когда в душе горит небольшой, но огонёк надежды. Именно он согревает тебя изнутри. Именно благодаря ему ты, скрипя зубами, веришь в то, что возможно всё. Алан и есть мой огонёк, который помогает верить в хорошую Грейс.

— Чем объяснил мистер Харрис своё скрытие? — развеял тишину лучший друг.

— Ничем. Я ещё не разговаривала с ними.

— Грейс, ты серьёзно? — нахмурился он, поднявшись на локти и взглянув на моё лицо.

— Да.

— Так нельзя. Ты должна поговорить с ними.

— А они должны были рассказать мне, а не скрываться.

— Ты не можешь бегать вечно, когда-нибудь это придётся сделать, он ведь наш ректор. И ещё ты пишешь с ним сочинение, тебе в любом случае придётся с ним видеться.

— Знаю, — довольно резко ответила я, за что сразу почувствовала укол вины, — прости... я просто ещё не готова. Мне нужно время.

— Ты хочешь, чтобы они присутствовали в твоей жизни?

— Не знаю. Они ведь даже не пытались найти связи со мной, а спустя восемнадцать лет решили заявить о себе.

— Они не заявляли о себе, Гри, это вышло случайно. Думаю, что они не хотели, чтобы ты увидела это фото.

— Если бы не хотели, не приглашали бы к себе или могли вовсе убрать его. Ты понимаешь, что в моих глазах он зарекомендовал себя, как больной ублюдок и извращенец?

— Почему?

— Потому что его нездоровый интерес мне совершенно не приходился по вкусу.

— Но сейчас всё изменилось, и ты понимаешь, что он просто хотел узнать тебя. Дай ему шанс. Почему ты сразу ищешь подвох?

— Потому что именно из подвохов состоит моя жизнь. Ты как никто другой это знаешь.

— Знаю, но не стоит грести всех в одну кучу.

— Может быть ты прав, но я просто не умею по-другому. Как только кто-то появляется рядом, он ищет своей выгоды, словно я игрушка, которой можно наиграться и бросить. Я чувствую себя чертовой куклой, которую каждый раз берут, пользуются, определённое количество времени, и когда она уже не такая красивая, как прежде, её выбрасывают, найдя новую. Как тут можно не искать подвох? — всхлипнула я, позволяя слезам покатиться по щекам, — так было всегда. Я перестаю чувствовать себя человеком, потому что со мной обращаются, словно я не живая, словно я не могу ничего чувствовать. Я ощущаю себя бездарностью. Господи, иногда я просто хочу исчезнуть с лица земли, лишь бы ничего не чувствовать.

— Гри, остановись, — вздохнул Алан, переплетая наши пальцы, — ты знаешь, что я всегда буду рядом.

— Не говори так, ты не знаешь, что будешь дальше.

— Ты права: я не знаю, что будет завтра, послезавтра или через неделю, чёрт, да я даже не могу с уверенностью заявить, что мы будем жить через пять минут, потому что сейчас кто-то может закладывать бомбу в кампус. Я просто знаю, что там или тут, я всегда буду с тобой.

Проглотив ком в горле, я сквозь слёзы послала искреннюю улыбку лучшему другу. Я не могу сомневаться в нём. Так не честно и так неправильно. Именно Алан был со мной. Он каждый гребаный раз был со мной и держал мою руку, будь это скандал в доме, первая игра, как и последующие игры, выполнение домашки, тренировки, после которых он разминал мою спину. Боже мой, он был рядом всегда: в любой хорошей и плохой ситуации, ему не важно, в каком дерьме я тонула, потому что он без всякого отвращения и страха, засовывал руку в это дерьмо и вытаскивал меня. Алан тот, кто доказал свою дружбу не только словом, но и делом.

Повернувшись на бок, я уткнулась носом в родную грудь, получая убаюкивающие объятия и поглаживания по макушке. Ну, почему я не могу взаимно любить его? Почему жизнь слишком сложна и изворотлива?