Наши границы

Тело задрожало под напором и близостью Диего, губы которого перешли на мою шею, собрав остатки разума, я со всей силы оттолкнула его, так и оставаясь прибитой к двери с широко распахнутыми глазами.

— Прекрати заваливаться ко мне! Прекрати пользоваться мной! Прекрати, чёрт возьми, вешать мне лапшу на уши и потом делать больно! — зарычала я, — я больше не желаю тебя и того, что ты можешь мне дать. Ты разве не понял?

Лунный свет, освещающий таинственный и сексуальный силуэт Диего в комнате, давал повод усомниться в произнесённых словах, но я настоятельно перегибала палку внутри себя. Его молчание лишь больше сводило с ума. Одновременно мне хотелось двух совершенно разных реакций: чтобы он испарился и остался, прижав к себе.

Я большее не поддамся. Я больше не желаю быть ничтожеством и игрушкой.

— Уходи, Диего. Пожалуйста, просто уходи, — прошептала я, сделав шаг в сторону, освобождая проход.

— Я не могу уйти, Грейс.

— У тебя нет никаких прав тут находиться. В любом случае, мне плевать. Сам вернётся и поможет тебе покинуть комнату. Надеюсь, в это время я буду крепко спать.

Всем видом показав то, что намерения вести дальнейший диалог — больше нет, я скинула одежду и залезла под оделяло. Мне нечего стесняться перед ним, мы дважды плюнули на целомудрие и какие-то ценности. Спустя минуту, край кровати прогнулся под весом мужчины, который, кажется, совершенно не понимает нормального языка. Закрыв глаза, я подоткнула одеяло выше и зажала рот ладонью, чтобы не издавать никаких звуков, говорящих о моей слабости в эти минуты. Вытащив из-под подушки телефон, который издал звук входящего сообщения, я разблокировала экран.

Алек «Ты добралась до комнаты или тебя проверить?».

Улыбнувшись сквозь слёзы, я мысленно выругалась, ведь абсолютно позабыла написать ему. Быстро набрав сообщение с ответом, я успела нажать кнопку отправления до того, как мобильник выдернули из моих рук. Сдержав порыв крика, я зажмурилась и скрутилась в калачик. Спустя полминуты, в стену впечатался скорей всего мой бывший телефон, но и тут я сдержала порыв. Наверняка он прочитал сообщения от Алека.

— Давай же, Грейс, закричи на меня, скажи, что я козёл, скотина, придурок, идиот, что-нибудь, только не молчи! Я только что разбил твой телефон, сделай, блядь, что-нибудь!

Покрутив головой, я оставила след зубов на кулаке, но не позволила руководить собой. Именно этого он хочет. Именно эти две ошибки дали старт и зелёный свет для его действий.

— Уходи, — выдавила я.

Выдохнув, Диего поднялся с постели, и я разочарованно обрадовалась, потому что он согласился с просьбой: думала я так ровно минуту, потому что постель вновь прогнулась под его весом. На это раз он зашёл дальше и залез под одеяло, просунув руку под подушкой и притянув меня к себе, из-за чего я всхлипнула:

— За что? Почему ты не можешь найти кого-то ещё?

— Потому что я хочу только тебя, Грейс, вот почему.

Коснувшись губами моего плеча, Диего вмиг зажег пожар, на который я уже потратила несколько огнетушителей. Слёзы градом побежали по щекам. Я заранее знаю, что это пустые слова, которые с наступлением утра забудутся их создателем.

Попытка отстраниться осталась безуспешной, взамен вокруг меня лишь крепче сжались руки.

— Давай поговорим, Грейс.

— Зачем ты всё портишь? Я начала новое, но ты облил дерьмом и эту попытку.

— Потому что я не думал, что будет так.

— Как? Я делаю так, как ты хотел: встречаюсь, с кем хочу, сплю, с кем хочу.

Диего вздохнул мне в шею, щекоча кожу горячим дыханием. Плевать, что тело так реагирует на него, я буду сильнее, чем желание оседлать Фуэнтеса.

— Ты не трахалась с ним, — отрезал он, словно во мне жучок и он знает каждый сделанный шаг, — я хочу тебе объяснить, рассказать, но... я не могу. Не сейчас, не сегодня.

Конечно, лучший способ оправдания — это сказать, что сейчас не время. А когда оно у нас будет?

Дёрнув рукой, я кое—как выкрутилась из хватки и повернулась к нему лицом. Я должна видеть эту наглую рожу, когда он снова будет заливать мне в уши грёбаный цемент.

— Если ты не можешь объяснить свое поведение, маниакальный ублюдок, то проваливай, — буквально рычала ему в лицо я.

Но Диего даже не вздрогнул от моей грубости.

— Я не думаю, что...

— Вот и не думай, — с абсолютной резкостью прерываю его, внутренне ликуя. В этот раз ему будет гораздо сложнее. Сукин сын.

— Ты ведёшь себя, как стерва.

— Ты ведёшь себя, как мудак, — в ответ бросила я, подначивая его на продолжение нашей битвы.

— Как же с тобой сложно, — взвыл он. Перевернувшись на спину, он посмотрел в потолок, — за что ты меня так наказываешь. Я ведь думал, что никогда больше...а ты послал мне...проблему.

— Ты называешь меня проблемой?

Подскочив на кровати, я двинула ему в бок локтем, но на лице Диего даже мышца не дрогнула.

— А ты разве не являешься проблемой, Грейс!? Ты чертова петля на моей шее. И я идиот, потому что добровольно позволяю ей затягиваться, хотя имею свободные руки, чтобы скинуть верёвку.

— Вот как ты теперь заговорил, — хмыкнула я, — я серьезно не понимаю тебя. Сейчас ты такой сладкий мальчик, а завтра снова станешь говном, считающим, что я — никто. Я устала, Диего. Я не знаю тебя, но я знаю, что ты грёбаный сукин сын с раздвоением личности. Мне просто, твою мать, каждый день приходится играть в чёртову рулетку, где ты либо поцелуешь меня, либо выльешь на меня все накопившееся. Я ставлю на чёрное, а выпадает на красное. Ставлю на красное, а вылетает чёрное. И так бесконечное количество раз. Чем я всё это заслужила? Я устала. И я прошу оставить меня.

На одном дыхании у меня вырвалось всё, что успело скопиться и давить на сердце громадной ношей.

— Я желаю покинуть это казино с играми, но ты снова завлёк меня новой игрой. Тебе не кажется, что пора прекращать?

— Я не хочу прекращать, Грейс, — шепнул Диего, переведя взгляд с потолка на меня.

С минуту, мы просто смотрели в глаза друг друга в темноте ночи, которую немного осветлял свет луны, и она позволяла мне видеть отблески в тёмных глазах, которые затягивали в своей омут. Я могла без раздумий шагнуть в бездну, если бы напротив стоял Диего и просто смотрел на меня. Как один человек, способен выбить из тебя абсолютно всё? Как одним присутствием, он может влиять на тело, пленять душу и управлять разумом? Этот человек мне не знаком. И когда я говорю не знаком — я имею в виду то, что совершенно не знаю его.

— Я пришёл просто поговорить, Грейс. Но больше не хочу, давай спать.

У меня буквально готова была отвалиться челюсть, когда этот мужчина в наглую обернул руки вокруг моей талии и насильно прижал к себе спиной, таким образом, завершив наш разговор. Одновременно во мне буйствовал ураган яростных эмоций среди тихой умиротворённой гавани, в которую меня погрузили тёплые объятия Диего. Открыв рот, я уже было хотела съязвить в ответ, но наткнулась на размеренное дыхание и легкий трепет густых ресниц. Он не пошутил на счёт сна.

Я, как самая подлинная идиотка, просто повернулась к нему, чтобы поглазеть на безмятежность, которую можно увидеть на лице Диего только во время сна.

Мне уже удавалось засыпать в его объятиях, и знать о том, что сон у Диего крепкий. По этой причине, я подняла руку и положила ладонь на колючую скулу, поглаживая её большим пальцем и наслаждаясь каждой предоставленной секундой. Как бы мне хотелось видеть в нём характер Арчера: заботливый, рассудительный, нежный, но одновременно с этим жесткий и беспрекословный. Это именно то идеальное сочетание, которое даёт разглядеть в парне — мужчину. В Диего я сразу вижу мужчину, у меня и язык не повернётся назвать его мальчиком. Всё в нём кричит о том, что перечить ему или идти поперёк слова, — ведёт только к сломанному позвоночнику и отрезанному языку, но мне успешно удаётся оставаться целой.

Я позволила себе наглость: аккуратно коснулась губами его подбородка, потому что в распоряжении была лишь шея или подбородок. Лицом я упиралась в широкую грудь, и данное положение не позволяло дотянуться выше. Но мне было достаточно и этого. Оставив несколько поцелуев, я втянула дурманящий аромат и вновь уткнулась в грудь. Если мои губы перейдут на шею, то вряд ли я смогу остановиться. Даже от пары поцелуев в подбородок — завязался крепкий узел внизу живота.

Закрыв глаза, я погрузилась в сладкий сон с надеждой на то, что на этот раз мы проснемся вместе.

Я вновь была наивной, потому что на утро, постель оказалась пустой. Край кровати помнил запах и тепло Диего, в то время как я хотела забыть. Он вновь успешно повесил лапшу на уши наивной идиотке.

К чёрту. Будь ты проклят, Фуэнтес. Это была последняя надежда, которую ты, Блядь, очередной раз растоптал.

Скрепя зубами, я привела себя в порядок и сотый раз пообещала себе не быть наивной и больше не питать сердце лживыми надеждами. К черту всё. С меня хватит.

Нахрен. Нахрен. И ещё раз на—хрен.

Лучше тонуть в собственном дерьме, чем позволять другим выливать на голову ещё их. С меня хватит двойных порций. Обернув тело в серую пижаму, которую Алан называет «время грусти», я подхватила парочку баночек мороженного с киви и покинула комнату, оставив мысли о Диего и разбитый им же телефон в этих проклятых четырёх стенах.

Благо, что комната Алана располагалась ни так далеко, и мне не пришлось награждать убитым видом всех студентов, проживающих в кампусе. Тихо постучав в дверь, я и не надеялась на то, что она откроется. В обеденное время буднего дня, нормальные студенты присутствуют на лекции, а не в пижаме и тапочках, на пороге комнаты лучшего друга. Но дверь открылась, и удивлённое лицо Алана встретилось с моим.

— Что случилось? — тревожно спросил друг, положив ладони поверх моих плеч, потянув в комнату и закрыв дверь ногой.

— Я и не надеялась, что ты тут, но, пожалуйста, не спрашивай, — вздохнула я, — по мороженке?

— Ладно, — спустя полминуты улыбнулся Алан, усадив меня на кровать, с которой предварительно скинул несколько тетрадей и книг.

— Почему ты не в университете?

— Я проспал, — пожал он плечами, в спешке приводя комнату в порядок, по которой заметно проживание двух парней.

— Кто твой сосед?

— Трэвис, потом познакомлю. Славный парень, но грязнуля, — поморщился Алан.

— Господи, да прекрати, — остановила я друга, который засовывал в шкаф кучу одежды, — мне плевать, если тут валяются носки и трусы. Ты никуда не торопишься?

— Эм—м, я вроде как должен помочь Сам.

— Тогда я лучше пойду, — грустно улыбнулась я, поднимаясь с кровати, на которую меня усадил Алан.

— Гри, никуда ты не пойдёшь, — сердито ответил друг, возвращая меня на место, — я должен приехать к четырём, а время только час дня. В нашем распоряжении три часа. Ну, либо два с половиной, что будем делать, если ты не желаешь об этом говорить!?

— Фильм? — предложила я, кивнув на баночки в руках и ноутбук.

— Ладно, что смотрим? — улыбнулся Алан, упав на кровать и подхватив в руки плоский прямоугольник.

— Что-нибудь весёлое, но с нотками романтики, — улыбнулась я, упав на живот и рассеяв ногами воздух, предварительно скрестив их в лодыжках.

Кивнув, Алан заводил пальцами по экрану, а я в это время открыла баночки и одну сунула ему. Брови друга то задумчиво сводились на переносице, то на губах появлялась лёгкая загадочная улыбка, которая заставляла лишний раз выругаться на саму себя, потому что влюбись я в Алана, легко могла привести собственную жизнь в счастливый конец. Но я мазохистка.

Белая футболка, умело подчеркивала смуглую кожу и придавала блеск глазам Алана. Короткие рукава обрамляли пробивающиеся мышцы, на которых выделялись вены, висевший кулон в виде льва, на чёрной веревочке, который я подарила ему на шестнадцать лет — Алан не снимал с того дня, как открыл коробочку. Либо я хотела так думать, ведь он мог снимать его дома. Но мы видимся каждый день со дня знакомства, и он всегда был на его шее, радуя меня. Это означает только то, что он ценит мои подарки, хотя в них я далеко не ас. Я случайно увидела кулон в ювелирном магазине, по которому мама таскала меня за собой, как собачонку. По знаку зодиака, Алан — лев, поэтому мой подарок был вполне символичен.

— Я выбрал несколько, — улыбнулся Алан, поворачивая ко мне экран.

На экране отразилась тройка постеров с названиями: P.S. Я люблю тебя; Эта дурацкая любовь; Прости за любовь.

После того, как на глазах возник последний предложенный фильм, я втянула воздух. Алан смотрел на меня, а я на него, но наши мысли расходились. Сюжет данного фильма напоминает чем-то мою жизнь: я влюблена в человека, старше меня, в то время как он не принимает мою влюбленность, считая её детской дуростью. Секс и не более. Я тону в мечтаниях о нём, которые лишь помогают чувствам расти, в то время как Диего не даёт ничего, загоняя себя в клетку. Спустя некоторые время, я поняла, что вовсе не дышала, потому что лёгкие затребовали глоток кислорода для продолжения жизни.

Как чётко ты попал в выбор, Алан.

Карие глаза друга упирались меня в ожидании выбора, в то время как я и конечностью не могла пошевелить, потому что перед глазами заплывала пелена. Мысли вновь вернулись к Диего, бросившего меня этим гребанным утром.

Будь ты проклят, Фуэнтес.

— Последний, — сипло выдавила я, засунув ложку с мороженным в рот, чтобы хоть как-то смочить горло.

Алан кивнул и вновь затыкал по экрану, в то время как я жадно совала ложку за ложкой в рот. Конечно, друг хорошо видит, что со мной что-то не так, но Алан не был бы Аланом, если бы стал настаивать на разговоре. Он просто принял мою печаль и сейчас старается её развеять.

Весь просмотр, я находилась в подавленном состоянии, видя в чём-то схожесть с собственной жизнью на экране ноутбука. Кто, как ни я ощущала ту дыру в сердце главной героини, потому что сама нахожусь в подобном дерьме. Только я не Никки, а Диего не Алекс, к которому я могу заявиться и предложить начать всё с начала.

Я уже задремала, когда почувствовала движение рядом. Чуть приоткрыв глаза, я заметила, как тихо и аккуратно Алан сползает с кровати. Легкая благодарная улыбка начала расползаться на губах, когда он на носочках проскакал к шкафу и приоткрыл дверь, успешно поймав кучу вещей, которую совершенно недавно сам засунул туда, скрутив в один огромный ком.

— Я не сплю, — хихикнула я, когда ему на ногу приземлился один кроссовок, а лиц выразило смесь боли и ярости.

— Черт, Гри, я готов завыть, — засмеялся он, повернув ко мне лицо, и следом выдав, — ауч, твою мать!

— Я вернусь в свою комнату.

— Хорошо, мы можем продолжить вечером, у него есть вторая часть, — улыбнулся Алан, когда я покинула его кровать.

— Вторая часть? А почему я об этом не знала? — громко ахнула я.

— Откуда мне знать? — смеясь, скинул домашнюю футболку Алан, следом натянув коричневую.

— Зря, — улыбнулась я, открыв дверь.

— Что зря? — выгнул бровь друг, повернув ко мне лицо.

— Зря сменил футболку, тебе идёт белый цвет.

Поймав напоследок улыбку Алана, я вышла за дверь и быстро проскользнула в собственную комнату, где завалилась на кровать с ноутбуком в руках, чтобы скорей посмотреть вторую часть. Ненавижу, когда завершение хорошее, но нет продолжения, которое приходится додумывать самой, а я ненавижу додумывать, потому что мысли только о чём-то плохом.

Когда на экране появился маяк и заговорил голос Алекса, раздался грубый стук в дверь, заставивший меня извергнуть семь проклятий. Я желаю посмотреть продолжение этого чертового фильма любой ценой, потому что хочу знать, что у них всё сложилось хорошо.

— Како... — заверещала я от злости того, что была оборвана на начале и нашу дверь чуть ли не выбили стуком кулака.

— Это я хочу спросить: какого чёрта!? — перебил хриплый и грубый голос Диего, толкнувший меня назад в комнату, после чего, он с грохотом закрыл дверь. Чёрные джинсы, водолазка, кожаная куртка и белые кроссовки — куда это он так нарядился. Неужели, это приманка для цыпочек?

— Ты снова явился повесить мне лапшу на уши, а утром свалить, как будто я не достойна, увидеть твоё лицо!? — прошипела я, скрестив руки под грудью, — можешь сразу катиться нахрен, Фуэнтес. И ещё даже не вечер, чтобы являться сюда.

— Скажи мне, ты идиотка? — рыкнул Диего.

— Стоит напомнить тебе, что я проснулась одна. От тебя и след простыл. Так кто из нас идиотка?

— Ты дура? Да что я спрашиваю, ты дура! Ты вообще видела записку?

— Какую записку? — фыркнула я. Ну уж нет, хватит с меня этого бреда.

Грузно прошагав в тумбочке рядом с кроватью, он схватил какой-то листок и притянул мне.

— У тебя десять минут.

Со своими словами, Диего практически вышел из комнаты, но остановился, когда дверь почти закрылась.

— Хотя, нет, Блядь, у тебя пять минут.

Следом, дверь захлопнулась, а с потолка посыпались белые крошки, словно какое-то волшебство феи-крёстной помогло ему исчезнуть с моих глаз.

Ошарашенная очередной выходкой, я только спустя минуту смогла опустить взгляд на листок бумаги.

«Не знаю как у тебя, но у меня было по-настоящему доброе утро, хотя ночью ты складывала на меня свои ноги и твой храп слышали даже тараканы в кладовой. Я должен быть на тренировке в девять. Но раз уж мы начали всё сначала, то я приглашаю тебя на свидание. Зайду за тобой в четыре. Не опаздывай, иначе уйду без тебя, не сомневайся».

Улыбка, озарившая моё лицо, могла сразить каждого вблизи мили от кампуса. Он не ушёл. Он чертов тренер, который ведёт тренировки утром. Это я идиотка.

Слепая идиотка, — засмеялись надо мной все существующие внутри «я».

Бегая по комнате как ужаленная, я за долю секунды скинула пижаму и натянула белое нижнее кружевное белье, мало ли как пройдёт вечер. Следом легло молочное платье с открытыми ключицами и руками, облегающее тело до талии так, будто вовсе стало вторым слоем кожи. Юбка— колокольчик, раскинулась чуть выше колен, в эту секунду я не учла одного но: молния на спине требует помощи, а помощь только одна — за дверью. Получив стажировку, Саманта начала пропадать и теперь я — одна в бою с застежкой. Бросив гиблое дело, которое пыталась исправить пару тройку раз, я кинулась к зеркалу, где расправила волосы, подчеркнула губы лёгкой помадой и придала глазам выразительности с помощью туши.

— Грейс, прошло уже пять минут и тринадцать секунд! — выругался Диего, войдя в комнату и застыв на месте. Сейчас он смотрел на меня, как на сумасшедшую в припадке.

Волосы упали на лицо и спутались, глаза метали лучи ярости, а пальцы беспрерывно дёргали бегунок на пояснице: так я предстала перед ним в середине комнаты.

— Ты не могла попросить меня? — выдохнул он, преодолев расстояние между нами, и одним взмахом руки, скрепив две части на спине, предварительно отодвинув в сторону волосы.

— Ты мог посчитать, что я как дурочка намекаю на милости и романическом моменте, от которого должна визжать каждая девочка на планете, — хмыкнула я, расправляя волосы.

— Да какая к чёрту разница, что я подумаю? Это просто помощь.

— Наверно, — кивнула я и присела на корточки, чтобы застегнуть молнию на бежевых замшевых ботфортах, которые всегда идеально подходили к этому платью, открывая небольшое количество тела между платьем и краем сапог. Подхватив пальто, я закинула его на плечи и повернулась к Диего.

— Всё?

— Да.

— Неужели. Ненавижу ваши женские сборы.

— У меня было пять минут! — возразила я.

— У тебя был весь день, Грейс.

— Если бы ты положил записку на моё лицо или вовсе написал её на моём лбу, то у меня был бы целый день. И вообще, как мы должны выйти из кампуса незамеченными? Там же куча студентов, которые увидят нас! Тебя уволят!

— Мне плевать. И мы выйдем через чёрный выход.

— И где он тут есть?

— Тебе следовало присутствовать на экскурсии по кампусу.

— Ха—ха, Фуэнтес, — закатила я глаза, быстро шагая за ним по пустым коридорам.

Сделав пару поворотов, Диего открыл передо мной дверь и пропустил вперёд, где перед глазами открылся лестничный проём. Я точно ополоумела, потому что чёрный выход есть абсолютно в любом здании, просто я в нём никогда не нуждалась. До сегодняшнего дня, конечно.

Стук собственных каблуков, эхом откликался в пустых стенах темной лестницы, где единственным светом был включённый фонарик на телефоне Диего.

— Ты мог бы мне написать, чтобы я прочитала записку, — зашептала я.

— Грейс, у тебя высохли мозги? Твой телефон разбит.

— Чёрт! — выругалась я, вспоминая звуки влетевшего в стену стекла сегодняшней ночью, — скажи спасибо, что в гости не нагрянули соседи.

— И что бы они сделали? Собрали осколки?

Поморщившись, я посмотрела на силуэт Диего, который осветили солнечные лучи, когда он открыл очередную металлическую дверь перед моим лицом. Ответа у меня не было, да и Диего его не ждал, судя по тому, что направился вперёд, заставляя меня пялиться на его задницу.

Отпадную задницу, — кивали все «я», — словно сам Бог спустился на землю, и выковал эту в вишенку под чёрным слоем ткани.

Белые кроссовки отдалялись, пока наконец-то не остановились и не повернулись ко мне лицевой стороной.

— Может, мы уже пойдём или мне снова повернуться спиной? — усмехнулся Диего, на что я закатила глаза и двинулась в его сторону.

— Зачем поворачиваться спиной?

— Затем, чтобы ты продолжала смаковать мой зад глазами.

— Чего? — возразила я, кивнув в него сердитый взгляд, — издеваешься что ли? Я не смаковала твой зад глазами.

— Конечно, нет, — кивнул Диего, продолжая посмеиваться надо мной.

— Издевательство, — фыркнула я, — у тебя критические дни.

— В каком плане?

— В том, что смена твоего настроения преобладает над скоростью света.

Сексуально подняв один уголок губ, Диего вновь всколыхнул мурашки по коже и завязал сотню петлей у меня в животе, сквозь которые, бабочкам не удавалось вспорхнуть выше, потому что из моего рта, были готовы хлынуть слюни. Он улыбнулся, пускай так, но он, Блядь, улыбнулся.

Он. Улыбнулся. Мне.

Я удачно пошутила или съязвила, из-за чего он наконец-то покинул кокон мрачности на лице. Что нужно сделать ещё раз? Выставить себя дурой для его улыбки?

— Господи, куда можно заявить?

— О чём? — нахмурился Диего, вышагивая в ногу со мной.

— О том, что я заставила улыбнуться принцессу Несмеяну.

— Я умею улыбаться, Грейс, — пожал плечами Диего, — просто поводов для неё мало.

— Значит, я могу считать себя поводом? — с толикой надежды спросила я, смотря на него.

— Не забегай так далеко, — кивнул он.

Не переводя взгляд с его профиля, я наблюдала за губами, в ожидании хоть какого-то намёка на улыбку. И через минуту, я была готова растечься в лужу по асфальту, потому что Диего улыбнулся. Не просто поднял один уголок губ. Он улыбнулся. И я готова кануть в любую яму по пути, потому что следом услышала его тихий хрипловатый смех. Внутри меня бегали и ликовали абсолютно все «я», как в мультике «Головоломока».

— Прекрати, Грейс.

— Что прекрати, Диего?

— Смотреть на меня. Ты впишешься в ближайший столб лбом, если продолжишь.

— Ты представил, как это произошло и поэтому смеёшься?

— Да, — на тон выше засмеялся он и повернулся лицом, где я наконец-то увидела полную, самую красивую на свете улыбку, готовую вызвать машину с людьми, которые наденут на меня смирительную рубашку из-за безумия, помогающего голове поехать.

— Рада, что таким образом заставила тебя веселиться, — сдержанно улыбнулась я в ответ, хотя хотелось визжать от радости, — куда мы идём?

— Можем сходить в кино, кафе, посетить библиотеку, послушать орган, стухнуть от скуки и покрыться пылью. Этот город настолько скучный, что это все возможные варианты для развлечения. Удивляюсь, нахрена такая как ты, выбрала Принстон.

— Я выбрала университет, а не город. Но я не против послушать орган.

— Ты серьёзно? — ошарашено выдал Диего, всматриваясь в моё лицо в поисках шутки, которую он пытался уловить в эмоциях.

— Вполне, — кивнула я, подтвердив свои слова физически.

Ещё полминуты, Диего ждал, когда я засмеюсь и сообщу, что пошутила, но парадокс в том, что я ни капли не прибегала к юмору. Я никогда не слышала, как играют на органе, и совершенно не против, прочувствовать его звуковые волны. Скорей всего, сейчас со мной двигается аналогичный человек, только вряд ли он изъявляет бешеное желание сходить в органный зал.

Повернув голову, я окинула взглядом Диего, который судя по внешнему виду, должен свернуть куда-нибудь за угол, дабы присоединиться к друзьям на байках, но никак не ступить на порог театра или же высококлассного вычурного ресторана с блюдами, цены которых дают своё начало от тысячи долларов. Но мне не просто нравится его бунтарский стиль, а именно он и зацепил взгляд. Этот мужчина выражает уверенность, наглость, решительность, с ним ты чувствуешь вечный адреналин и опасность, словно являешься девушкой криминального авторитета.

Я желаю узнать его со всех сторон. Хочу разгадать все его тайны и загадки. Хочу познать его душу и предвидеть то, что он подумает и сделает. Диего как мания или наркотик: ты хочешь его попробовать и расчувствовать, по этой причине тебе нужно ещё, потому что одного раза критически мало. И я не одна в подобном интересе. Я вижу каждый взгляд на него. Девочки по команде не являются исключением, от меня не ускользают восторженные взгляды на тренировках. Даже Донна смотрит на этого мужчину с воздыханием, потому что он не может ни очаровывать.

Как ни странно, народу в зале было достаточное количество, чтобы занять половину. Некоторые с интересом поглядывали в нашу сторону, и я их понимаю.

— Поверить не могу, что ты притащила меня сюда, — вздохнул он, прогулявшись пятерней по волосам.

— Я не притащила тебя сюда, ты сам предложил, а я согласилась, — улыбнулась я, рассматривая огромный деревянный инструмент впереди, которой напоминает пианино, но возвышается чуть ли не до потолка.

Светлые стены делили арки, соединяющиеся в потолке дугами, образовывали единый центр над головами, старые деревянные кресла, от которых под завершение, наши задницы приобретут квадратный стиль, почему-то приводили меня в восторг. Когда инструмент занял мужчина в костюме, предварительно сделав поклон в знак приветствия, — первые разнесшиеся по стенам ноты, с успехом подняли волосинки на теле, дав понять, настолько величественно звучит орган. Если игру на арфе можно описать женской тонкостью, легкостью и нежностью, то орган завоёвываем своей мужской громоздкостью, силой и звучностью.

Не знаю, оценил ли Диего, но на меня игра на данном инструменте произвела чуть ли не фурор. Мурашки не покидали тело, и настоящим чудом было накинутое пальто на плечи, иначе тело выдало бы меня со всеми потрохами. Это была случайная идея, и если бы не сарказм Диего, то я бы никогда не подумала сама выбраться на подобное мероприятие.

Родители часто таскали меня за собой в театр, балет, даже на чертов бал, который должен был быть как в старину, а получился слишком роскошным и броским. Я не желала проводить с ними время, для меня они всегда были чужими людьми, делающими из меня безвольную куклу для выставки, словно я — товар на аукционе, ищущий своего потенциального покупателя. Я до сих пор ощущаю то чувство отвращения ко всем людям, создающим благой вид, но на самом деле желающие вытащить свой кошелёк для того, чтобы похвастаться и помериться его широтой. Низко и мерзко. Каждый раз, сие мероприятия вызывали у меня только ядовитые слова и пренебрежительное отношение, не более того.

— Это было... странно, — начал Диего, когда мы покинули органный зал и его небольшое кирпичное здание.

— А мне понравилось, — честно сказала я.

— Понравилось? — выгнул он бровь, смотря на меня с ужасом на лице.

— Да. Я первый раз слушала орган.

— Я тоже.

— Всё бывает впервые, — пожав плечами, улыбнулась я.

— Теперь я хочу поесть там, где играет нормальная современная музыка, — потерев шею, вздохнул он.

Согласно кивнув, я последовала за мужчиной.

Ты бы пошла за ним, хоть на край света, Грейс, — шепнула влюблённость и оказалась права.

Я не пытаюсь переубедить себя, что чувств нет. К чему это? Всё написано у меня на лбу, я лишь подавляю их в присутствии других. Но не сейчас, ведь сегодня мы наедине. Гнев моментально сменился на милость, как только я получила записку. И в этим минуты, я чувствую приливы счастья, потому что предмет моих мечтаний ведёт меня в кафе.

И у вас свидание, Грейс, — залепетали чувства, позволяя улыбке тронуть уголки губ.

Заняв столик в небольшом уютном кафе, которое первым попалось на пути, я тут же заказала чай, потому что ноябрьские вечера в Принстоне гораздо холодней тех, что в Лондоне. Аппетит напоминал о себе протянутым гулом в животе, которому помогали ароматы, доносившиеся до носа напрямую с кухни. Казалось, что сейчас я могу съесть слона за один приход, а то и двух разом. Вероятней всего, Диего всё отлично понял по моему заказу в виде закуски, горячего и десерта, потому что вовремя перечислении, от глаз не ускользнула едва заметная улыбка на его губах. Кроме всего прочего, нашему официанту не совсем повезло, потому что я уточняла наличие помидоров и горчицы во всех блюдах, которые упоминала, ибо на дух не переношу два этих компонента.

— Если сегодня не конец света, то у меня больше нет других вариантов.

— Вариантов для чего?

— Ты улыбаешься, Фуэнтес. И не смей говорить, что мне показалось, я же не слепая.

— Когда ты пасуешь не тому человеку, мне кажется, что ты слепая, — усмехнулся он, круча зубочистку пальцами.

— Ух ты, так он ещё и шутить умеет! — провозгласила я и сморщила носик, — я никогда не пасуют тому, кто закрыт.

— Пасуешь, Грейс, не спорь со мной.

— Нет, не пасую, и это ты не спорь со мной.

— Грейс, — вздохнул Диего, — давай проведём хотя бы один вечер без споров и препираний. Я тренер, и мне видней.

— Что за чёрт, Фуэнтес!? Не говори ерунды, и не покрывай себя тренерством. Я — капитан не просто так. Я была выбрана им в школе и была выбрана им тут. И мы прекратим спорить, если ты согласишься, что я — лучший игрок.

— Я уже это говорил.

— Нет.

— Говорил, когда упоминал, что ты нужна команде. Это одно и тоже.

— Это не одно и то же.

— Давай не будем говорить об очевидном.

— То есть ты считаешь меня лучшей? — довольно улыбнулась я.

— Лучшим игроком, Грейс. Уточняй свои слова.

— Хорошо.

Поджав губы, я перевела взгляд за спину Диего, рассматривая тонкие линии, свисающие с потолка, на кончике которых было несколько лампочек. Небольшое количество людей в заведении позволяли слышать друг друга, а не перекрикивать смех и оживленные громкие разговоры за соседними столиками. Стены, обшитые деревом, хранили в себе те чуткие древесные нотки, пробирающиеся в нос среди смешавшихся ароматов парфюмов и еды. Кружившие вокруг столиков официанты в чёрных униформах, перекидывались улыбками и небольшим количеством фраз, после чего исчезали за дверью, и вновь из неё появлялись.

— Ты не хочешь ничего спросить? — подал голос Диего, из-за чего взгляд вновь вернулся к мужчине напротив.

— Что именно?

— Не знаю, думал, что ты завалишь меня вопросами.

— У меня их много, но сомневаюсь, что услышу на них ответы.

— Попробуй, — пожал плечами Диего, прогулявшись глазами по линии платья на моих ключицах.

— Почему ты выбрал работу в Принстонском университете?

Постучав пальцами по столу, Диего поднял на меня взгляд спустя несколько минут раздумий.

— Я не думаю, что ты должна это знать, Грейс.

— Вот я и попробовала.

— Попробуй ещё раз.

— Почему ты не хочешь рассказать мне?

— Потому что это неважно.

— Я попробовала ещё раз.

— Грейс, это не то, есть и другие вопросы, которые должны тебя интересовать.

— Но я выбрала этот, потому что хочу понять тебя и твои интересы. Что такого в данном вопросе? Я просто хочу знать, почему ты выбрал тренерство, а не, к примеру, садоводство.

— Садоводство? — выгнув бровь, усмехнулся Диего.

— Да, садоводство. Почему бы и нет. Нет плохой работы. Я просто хотела узнать тебя в этом плане, и не вижу в этом ничего плохого. Я ведь не могу что-то знать, а что-то не знать и ты...

— Вполне можешь, Грейс, если это то, что тебе знать не стоит, — оборвали меня на полуслове, — я выбрал его, потому что так было решено за меня. Мне предоставили выбор — я его сделал. Теперь я тут. Это принимается за ответ?

— Ладно, — вздохнула я, — а разве тебе не интересно что-то узнать?

— Интересно. Кто был тот парень?

— Ты смеёшься надо мной, Фуэнтес? — фыркнула я, — я спрашиваю тебя, почему ты выбрал тренерство, и ты не желаешь ответить на такой элементарный вопрос, а сейчас ты интересуешься моей личной жизнью, решив, что я должна быть откровенна с тобой. Нет, Диего, такого не бывает. Нельзя играть в одни ворота, ты как никто другой должен это понимать.

— Чего ты хочешь, Грейс? Чтобы я вывалил на тебя всё своё прошлое дерьмо, после которого мы поплачемся друг другу в плечо и поцелуемся, как во всех мелодрамах?

— Нет, — покрутила я головой, — я просто хочу взаимности, разве это много?

— Это не много, — вздохнул Диего, со словами которого, на стол легли тарелки с закусками, оборвавшими диалог и заставившими замолчать на неловкий промежуток.

Поблагодарив официанта, между нами вновь повисла пауза, растянувшаяся с несколько минут и игру в гляделки хоть куда, но не в глаза друг друга.

— Грейс, не требуй всего и сразу. В моём мире так не бывает.

— Что ты хочешь этим сказать? — поморщилась я, пронзая взглядом входную дверь, холод которой передавался мне, — думаешь, что ты знаешь меня?

— Нет, не знаю. Ты позволяешь мне узнать тебя со стороны суки, Грейс. И я могу сказать, почему.

— Валяй.

— Потому что это защитная реакция. Она у всех разная: кто-то смеётся, кто-то плачет, кто-то становится грубым, а кто-то входит в образ суки и стервы.

— И под последними двумя, ты подразумеваешь нас? — переведя взгляд, я уперлась глазами в карие, что принадлежат Диего.

— Ты не можешь судить меня, Грейс, а я не могу судить тебя. Но твой мир полностью расходится с моим. Мы — небо и земля. И сейчас спустись с небес на землю, тут живут обычные люди.

— Что ты знаешь о моих небесах? — практически всхлипнула я, подавляя нарастающую ярость и горестные слёзы, — я ненавижу, когда люди судят меня по одежке. Ненавижу всей душой. Всё то, что ты видишь — не моё.

— В каком плане?

— Думаешь, я вывалю на тебя всё дерьмо, и мы поплачемся друг другу в плечо? — ядовито бросила я слова, которые недавно принадлежали ему.

— Нет. Не вывалишь, потому что ты — это я.

— Тогда какого чёрта ты так говоришь? Ты ничего не знаешь обо мне.

— Я хочу узнать тебя. И сейчас ты позволяешь мне узнать тебя.

— Я никому не позволяю узнать себя. Никто не знает меня так, как знаю себя я, даже Алан. Я — человек, и я умею чувствовать, чёрт возьми, я не робот. Не смей рассказывать мне о розовых небесах, которые ты видишь и судишь с обложки, ты ничего не знаешь. Я каждый проклятый день хочу уб...

— Грейс! — рявкнул Диего, заставляя меня вздрогнуть на месте, и повернуться остальных посетителей в нашу сторону.

Только сейчас я почувствовала, как слёзы градом катятся по щекам, полностью выдавая эмоции и боль, которая живёт со мной на протяжении нескольких лет. Или даже с рождения.

Тревожный взгляд карих глаз был обращён ко мне, в то время как одна ладонь Диего сжимала мою. Разве эмоции с такой силой накрыли сознание, что я не почувствовала ни слёз, ни его близости? Быстро смахнув свободной рукой влагу и капли с щёк, я втянула воздух и проглотила ком недосказанности, который мучает меня изо дня в день.

— Я хочу уйти, — едва слышно выдавила я.

— Мы не уйдём.

— Я хочу уйти, — еще раз повторила я, но более уверенно, — этот вечер испорчен.

— Ничего не испорчено, Грейс. Ты можешь кричать, плакать, биться в истерике. Ты имеешь право показывать свои эмоции так, как посчитаешь нужным.

Не знаю почему, но слова Диего повлияли на меня словно бальзам на душу.

— И прекрати бросаться на Бейкер. Ты не просто так со всех ног помчалась на неё с кулаками.

Утерев остатки слёз с лица, я не решалась поднять глаза на Диего. Он, конечно, видел вспышки моего гнева и не единожды, но сегодня она была самой эмоциональной, доведя до слёз, которые я тщательно скрываю от всех. Лишь Алан видел меня в забитом до изнеможения состоянии, но и он не видит и не знает всего, что творится в моей душе, особенно сейчас. Мне некому выговориться. Больше некому. Единственным отвлечением и возможностью стал футбол и рисование, но и они не помогают так, как поддержка близкого человека.

— Грейс, посмотри на меня.

Послушано подняв глаза, я встретилась взглядом с Диего, который смотрел на меня с каким-то беспокойством.

— Прекрати так смотреть на меня, — поморщилась я.

— Как?

— Так, словно мне отшибли мозги или я упала с припадком эпилепсии.

— Я смотрю на тебя так же, как делал до этого. И если хочешь, то можешь поговорить со мной.

— Прекрати, — прошипела я, на корню обрубая все подобные тонкости, как с душевно больной.

— Что прекратить?

— Прекрати быть таким милым. Завтра ты вновь можешь занять позицию того, кто раскатает меня ногой по траве.

Сжав челюсть с такой силой, от которой вены заиграли на шее, Диего процедил:

— Я думал, что мы уже решили. И не принимай мою доброту за слабость, Грейс. Остановимся на том, что у каждого из нас есть секреты, которыми мы не хотим делиться. Либо же не хотим делиться ими сейчас. Если у кого-то появится желание, то мы обоюдно друг друга выслушаем. Согласна?

— Да.

— Отлично, а теперь приятного аппетита.

Погрузившись в молчание, я тщательно пережевывала пищу, искоса смотря на Диего, лицо которого оставалось вдумчивым, словно каждое сказанное слово обрабатывается через сито как минимум сотню раз. Я не успела ляпнуть лишнего, но дала ему хороший повод для размышления.

Он должен понимать, что не каждая семья, у которой на счетах лежат миллионы — счастлива. Обычно именно в таких семьях нет ничего, что напоминает домашний очаг. Уж кому как ни мне, известна подобная обратная сторона. Все выходы, снимки, видео — наигранная показуха идеальности и непорочности. Мне не понять, для чего родители рвут задницу, чтобы поддержать подобную идиллию. Это метафизический парадокс. Уверена, что у каждого из них есть кто-то на стороне, потому что холодность, с которой они смотрят друг на друга, может сравниться с той температурой, которая овладевает Северным полюсом.

Когда-то я считала их брак идеальным. Он казался мне совершенным, без изъянов. Но это было до тех пор, пока я не начала взрослеть и смотреть на родителей реально, а не сквозь призму, закрывающую глаза. Это не отношения двух любящих людей. Это выгодное товарищество, приносимое свои плоды в виде материальных благ. Если родители отца занимают подобное положение, как само собой разумеющееся, а то и хуже, то куда смотрят родители по маминой линии? Неужели они благополучно отдали дочь, и теперь их даже не волнует её сложившаяся судьба? Она ведь их ребёнок, а я их внучка. Но у меня нет ни одного воспоминания об этих людях, словно их никогда не было в моей жизни и одновременно, они в ней присутствовали. Два противоречивых чувства следуют за мной по пятам. Разве в родном человеке невозможно разглядеть грусть даже по фотографиям?

— Что ты ненавидишь? — чтобы нарушить тишину и продолжить свидание, которое перетекло в мрак и молчание, спросила я.

— В каком плане?

— Не знаю, просто.

— Оливки, — пожал плечами Диего, удивив меня ответом.

— Серьёзно? Оливки?

— Ну, да, ты же сама спросила, что я ненавижу. Их я ненавижу больше всего.

— Значит, ты ненавидишь их даже сильней, чем я...

— Помидоры и горчицу, — перебил меня Диего, — да, я запомнил. Бедный парень.

— Какой парень?

— Которого ты мучила допросами о присутствии их в блюде.

— Но я покроюсь волдырями, и меня стошнит на стол, если один из них попадёт мне на язык.

— Ты сейчас макаешь фри в кетчуп, Грейс, что за двойные стандарты? Это тоже помидоры, но перетёртые в кетчуп.

— Это уже не помидоры, — запротестовала я, — это кетчуп.

— Да, кетчуп, сделанный из мякоти помидор, — усмехнулся Диего.

— Фу, — поморщилась я, засовывая очередной ломтик с соусом, который поднял уголок губ мужчины напротив, а мои бабочки вновь взметнулись ввысь.

— Действительно настолько фу, что ты каждый раз черпаешь ещё больше кетчупа.

Улыбаясь, я подняла глаза и тихо засмеялась. Сейчас у меня и впрямь двойные стандарты, потому что я ненавижу помидоры, но люблю кетчуп.

С лёгкими разговорами на отвлеченные темы, льдины между нами потрескались и канули в океан, оставляя после себя сладкое послевкусие, как после десерта, который я умяла за один приход. Если бы не наша перепалка и мои вспыхнувшие эмоции, всё могло пройти намного лучше, но ничего не изменить. И в какой-то степени я даже рада, что всё прошло именно так, как прошло. У нас тяжёлые характеры, с которыми придётся бороться, и мы оба с трудом отступаем, признавая вину.

С выходом из кафе, волнение окатило разум и тело, потому что я не знала, что будет дальше. Мы можем продолжить у Диего, можем погулять, но подступающие вечерние холода не дадут расхаживать на улице долго. Основным вариантом был кампус, но из-за того, что мой телефон умер, встретившись с бетоном, узнать пришла ли Сам или нет — я не могла. Это создавало помеху и трудности.

— Мы можем поймать такси, — предложила я.

— Если ты хочешь вернуться в кампус, — кивнул Диего.

— У меня нет другого дома, где я должна лечь спать. Если ты помнишь, то завтра с утра у команды тренировка.

— Мы могли бы приехать на неё вместе.

— Вместе? Смысл заезжать за мной в кампус, который находится в пяти минутах ходьбы от университета.

— Грейс, ты либо прикидываешься, либо действительно не понимаешь.

Нахмурившись, я бросила быстрый взгляд в сторону Диего.

— Ты хочешь, чтобы я осталась у тебя?

— Ты уже оставалась там, Грейс, просто практически без сознания.

— Ладно, — кивнула я, последовав за Диего.

Шагая за ним в тишине, я мысленно накрывала нас одеялом и упиралась щекой в сильную грудь, пока крепки руки обвивали мою талию. Чувство того, что в его объятиях, я словно муха возле слона, блаженно разливается теплом по телу. Кольцо его рук, словно защитный щит, который гораздо больше и сильнее меня. Одновременно я чувствуя себя в безопасности, но не забываю, что именно этот щит может стиснуть меня до лепёшки.

Добредя до квартиры размеренным и спокойным шагом, я вошла на порог первой, следом за спиной закрылась дверь, и щёлкнул выключатель, осветивший небольшой квадрат, где с левой стороны на вешалке покоилось несколько курток, а по длинному коридору открывалось несколько дверей. И мне уже известно, где находится спальня.

— Экскурсию провести, или ты уже её сделала в прошлый раз?

— Знаешь, в моём распоряжении не было большого количество времени, чтобы полистать альбомы с фотографиями и посчитать количество плиток на полу.

— А я думал, что любопытность возьмёт верх.

— Я опоздала, потому что проспала, и ты не удосужился поднять меня.

— От тебя воняло так, что я спал на диване, — улыбнулся Диего, — и я не знал, что ты в команде.

— Спасибо, что напомнил, — хмыкнула я, лишний раз, говоря себе о том, что тот алкоголь был последним.

Скинув сапоги, я повесила рядом с куртками Диего своё пальто и посмотрелась в зеркало. Хочу лично пожать руку создателям данной туши, которая и крошки не оставила под глазами. Скрестив руки, Диего смотрел на меня, а я ответно на него, но через зеркало. Вздохнув, я повернулась к наблюдателю лицом:

— Мне нужна одежда, я не могу спать так.

Молча кивнув, Диего скрылся за углом, оставляя меня стоять на месте.

Осмотрев белую плитку под ногами, я скрепила пальцы в замок и перекатилась на пятках. Данная ситуация заставляет меня хорошенько понервничать, потому что я не понимаю, что должна делать, а что не должна. Обычно между нами тупо случался секс, после которого мы расходились, как в море корабли. Сегодня так не получится, и это пугает меня до чёртиков.

— Держи, — протянув чёрную футболку, Диего посмотрел на мои руки и вопросительно поднял бровь, — это что, волнение?

— Издеваешься? — фыркнула я, вскинув подбородок, показывая уверенность.

— Нет, скорей утверждаю.

— Твоё утверждение ложно, — или мои слова фальшивы, но какая разница?

— Мне отвернуться или ты уйдёшь в ванну? — продолжал он.

— Очень смешно. Сделаем вид, что ничего не было, и я собиралась в институт благородных девиц, — закатив глаза, я повернулась спиной и убрала в сторону волосы, молча прося о помощи с проклятой молнией, которая изнурила меня ещё днём.

Тихий и быстрый звук пробегающего бегунка по линиям затих. Скинув с плеч бретели, я перешагнула юбку и, сложив платье пополам, положила его на полку под одеждой, следом подставив руку, чтобы получить футболку, которую так и не взяла из рук Диего. Тёмные глаза прошлись по мне сквозь отражение, поднимая волну мурашек. Забрав из рук Диего футболку, я закрыла тело и вытянула локоны из-под ткани.

— Предложишь чай, кофе или что-то с градусом повыше? — вскинув бровь, спросила я у отражения за спиной, пока ладонями расправляла края футболки, едва закрывающей бёдра.

— Сегодня я собираюсь спать в своей постели, если хочешь выпить, то я заранее приготовлю место на диване.

— Не преувеличивай, — прыснула я, — всё печально, но не так, как ты говоришь.

— Ты уверена? — усмехнулся Диего, подняв руку и намотав мои локоны на кулак.

— Более чем, — кивнула я и, отстранившись, зашагала вдоль по коридору в направлении спальни, где хотела упасть возле девяти вечера и сомкнуть глаза после морально тяжёлого дня. И такой же ночи.

Пока ноги свисали с края кровати, а тело занимало горизонтальное положение на мягком месте, окутывающем теплом и ароматом его хозяина, я улыбнулась самой себе лёжа лицом в одеяло. Через пару минут в комнату вошёл Диего, наполняя воздух табачным запахом, который я полюбила вместе с ним. Прогнув под собственным весом кровать, из-за чего я скатилась в его ноги, он усмехнулся.

— Тебе нужно на диету, Фуэнтес, это ведь ненормально, что я катаюсь тут как колбаска по тарелке.

— Либо тебе нужно потолстеть.

— Я не умею толстеть, — поморщилась я, убрав волосы с лица и подняв глаза.

— Как можно не уметь толстеть?

— Я всё сбрасываю на тренировке. И буду ли я, нравится тебе, если не буду умещаться в дверном проёме?

— А с чего ты взяла, что ты мне нравишься?

— Опять шутишь. Я оценила. Дай мне время посмеяться, и продолжим диалог.

Подняв один уголок губ, Диего привстал и скинул водолазку, из-за чего рот наполнился слюной, готовой пустить реки по полу. Хмыкнув, я уткнулась лицом в кровать, после чего, переползла к его ноге, которую обвила руками и уткнулась в бедро. Глаза медленно начинали смыкаться, отключая сознание. Через пару минут, как мне показалось, почувствовались руки Диего, подтянувшие меня за талию выше.

— Диего, — еле слышно выдохнула я имя, которое словно целая вселенная, положив свои ладони поверх кольца из сильных рук вокруг себя.