Остров.

В мутной водной толще рождённая рыба в море – ослепнет. Но, хуже ли это чем бесцельные странствия в, хоть и родной, но туманной долине? Вкус горечи-то везде одинаковый.

***

– Думаю, сейчас лучшее время чтобы оправдать собственный титул, – взмолвило Древесное образование, всё это время таившееся внутри Эдварда. Мерзкой формы отростки выпрыгнули целым комом из его тела, и плюхнулись на иллюзорный асфальт города, погребённого под водой.

На удивление, дискомфорта от такого сам Эд не ощутил – присутствие божественного в области желудка сопровождалось щекотливым чувством, но не более. 

 Акеллан принял форму человекоподобной куклы, сплетённой из ветвей. И, признаться, для такого рода перевоплощения на скорую руку, копия Эдварда вышла подозрительно аккуратной в деталях, вплоть до шрамов, выраженных в виде сплетений малых, изорванных корешков.

– Акеллан, беглец из Леса Душ. Мне повернуться, чтобы ты мне нож в спину вонзил? – водяная фигура нарочито повернулась, да выгнула спину горбом. 

– Не драматизируй, мелкий дух. Не хватало чтобы меня дразнило ничтожество, не стоящее и малейшей ветви моей. Лучше уж давай посмотрим на то, чем ты обзавёлся, – древесный клон стал по очереди оттопыривать свои неестественно многочисленные пальцы, перечисляя следующее, – Маленький мальчик, с ходу не знавший компании, отличной от своей семьи. Потерявший луч надежды в виде брата, умерший в одиноком, голодном протесте перед самой реальностью бытия. Разочаровавшийся в новом кругу общения, обретённом после смерти. И, наконец, переживший схожую потерю в новой жизни, упустив из виду свой маяк средь буйных волн, Нору. Трагично, не так ли? – надменно вопросил Владыка, кружась вокруг с раскинутыми руками. 

– К чему всё это? – водная тень взбушевалась, пузыри внутри стали подобны тем, что снуют в кипятке. 

– Неужто решение запереть его внутри своего же тела звучит рационально? Особенно, когда тем же самым промышляла его мать? – в голосе исчез гнойный тон эмоций, однако именно тот серьёзный, блеклый тон речи выражал пик чувств, коему нет ни конца, ни края.

– Ты врёшь! Она ограничивала его ради своей выгоды! – гневно воздал дух.

– Так ты ведь не так далеко ушёл, мелкий дух. Поедаешь себе душу, сжигаемую одиночеством и тоской. Благодать, не так ли? 

– Ты не поймёшь! – грозно топнув ногой, сущность исказилась, перестав быть безупречным подобием оригинала, вычерченным водными гранями, – Если не пожирать это пламя, оно сожжёт его до конца!

– Не легче ли потушить? Давай спокойно решим проблему, и дадим малышу Фиумэ его жизнь. У меня есть способ, и вам остаётся лишь пойти навстречу.

– Работать с предателем Перепутья? Гнусным трусом, стремящимся к еретическому знанию?

– А как насчет с другом? – вмиг ворвался в разговор Эдвард, – До этого времени у меня не получалось узнать, в чём состоит проблема. Теперь же, я хочу помочь.

– Ты? Да ты бросил всё и ушёл! Оставил его на растерзание чудищам, что пичкали его наркотиками?

– Что?! – челюсть Эдварда отпала, и глаза вылетели из орбит с удивления.

– Да. Порошок цветка сидраэфты, им сдерживали мой гнев, не давая мне порешать обидчиков Фиумэ. Теперь, непоправимый ущерб организму и не обратишь вспять, – горько всплакивая, дух извивалась, падая на колени.

– Хватит, успокойся. Перестань, – мгновением позже, в тишине водной толщи раздался шлепок. Волны от того разбушевались, и на мгновение образ пред глазами чутка исказился. 

Мечник стоял, пошатываясь от удара по лицу. Нет, не пал, поддавшись слабости собственных колен: уже хорошо. 

– Да как тут можно вообще сдерживать себя?! – злостно проревела водная личина.

– Усмири пыл, дух. Я не могу позволить так обижать моего временного протеже, – возразил Акеллан.

– Да ладно, пусть. Мне каждый день приходилось переживать гораздо больше, так чего бы и не пострадать хоть раз на чужое благо?

Тишина поселилась в обители воспоминаний, покуда трое смотрели друг на друга в ожидании чуда. Эдвард, чьи глаза укрыты тенями, стоял непокалебимо, преклонив колено пред духом, оберегающим Фиумэ.

– Я вижу раскаяние, твоя душа горит нужным пламенем. Нет сомнений, ты и впрямь хочешь протянуть нам руку. И тем не менее, можешь ли ты дать гарантию, что не покинешь вновь? Что не умрешь, как Нора или брат? – найдя покой в душе, дух решила таки поверить жалкому человеку.

– Да. Теперь, наверняка. 

На том и порешили: под угрюмое ухмыление водяной твари реальность вокруг стала растворяться, возвращаясь в прежний, человечий мир с человечими законами. Последнее, что слышал Эд – журчание воды, и знакомый голос, ведовавший следующее:

Ох, жаль что дольше поговорить не получится. Раз уж так, Эдвард, я поделюсь с тобой советом – я чую, тебе хочется идти дальше в путь и оставить Эстераду за спиной. Однако, прочтя воспоминания твоих людей, я вижу одну душевную усталость. Будет лучше, если вы останетесь на недельку в гостеприимном городе, прежде чем вновь бросить вызов Острову. Возделать поля, собрать урожай пора. 

***

Прошло пять, нет, шесть часов? В пещере и не скажешь – неба-то совсем не видно, а потому чувство времени теряется в равной степени с зрением, слабо привыкшим к столь слабоосвещённым местам.

Вокруг столпились трое проснувшихся ото сна гораздо раньше. В их взглядах читалась просьба о разъяснениях, истории. И тем не менее мечнику до этого дела нет – ему бы хоть привыкнуть к прежним чувствам, особенно после этих путешествий в непонятных измерениях. 

– Есть вещи, о которых я хочу умолчать. Скажу лишь, что всё успешно, – медленно поднимаясь на ноги, сказал Эд.  

– Это мы увидели. Вон, глянь на то, как кипит молодая кровь, – поспешно ответил Влад, указывая на молодых людей сидевших чуть левее.

Впервые неловкая тишина, вечно сопровождавшая страждущих, растворилась – и, став подобными своим сверстникам, трое общались, выражая собственное беспокойство о сложившихся обстоятельствах. Оборвавшись от обсуждения местных красот, один из них решил двинуть старую телегу о пропащих людях.

– Я смутно помню, что было. Где мы? Где Нора? – тревожный безумец дрожал, его беспокойные движения рыбьим хвостом виднелись невооруженным глазом – ровно как и дрожь, окутавшая ноги, та казалась неестественной.

– Нора? Кто это? – не менее заинтересованно воскликнул Роберт, и двое тут же уставились на третью – белобрысую подругу, чей свет лица пугал не меньше, чем безразличие, исходившее от него.

– Усопшая. Одна из потерянных близ крепости. Неужто ты, Фиумэ, не помнишь? – вопросила та.

– Ах, – Фиумэ поник, словно воспоминания о давно забытом всем весом легли на его голову. 

– Да, она умерла. Ты ведь и сам говорил, что видел видение о её последних мгновениях? Быть может, расскажешь нам ещё раз?

Поразительно потешно звучали слова той, кого называли бесчувственной – чего у безразличного голоса не отнимешь, так это негативного веса. Поэтому и получается, что всем стало от Бьянки не по себе.

Звук резвой, отрезвляющей пощёчины раздался по комнате: то была Эфма, решившая выразить своё глубочайшее недовольство подбором выражений. 

– Прекрати глумиться над чужими проблемами. Кем ты себя возомнила? 

– Руки при себе держи, чужачка, – отозвалась Бьянка, вставая с колен и разминая кулаки. Влад, Эдвард, да чего уж таить, все замерли в тот миг. 

Мгновением позже двое вцепились друг дружке в волосы – одна самовольно, другая из самообороны. 

С виду Эфма казалась разительно более хрупкой, нежели её противник – один только внешний вид уставшей путешественницы добавлял Бьянке пару очков в мужественности и статности.

Однако, это не помешало ведьме оторвать её от земли, и толкнуть прямиком в каменную стену. Будь на месте попаданки любая другая девушка, то мигом бы сложилась вдвое от боли: но, о чудо, ей хоть бы хны – а потому, битва двух белобрысых дам продолжилась неожиданным пинком Эфме в живот.

Эскалацию конфликта прервали мужчины, наконец опомнившиеся от удивления – женщин разняли, оттаскивая за руки. 

– Вам бы всем успокоиться. Отдых лишним не будет, особенно когда ситуация позволяет. 

Все, кроме Сарвиуса согласились. Его понять можно, ведь очень не хочется оставаться в злосчастной временной тюрьме на лишнюю неделю. Хорошо хоть в конце-концов старый вяло кивнул.

– Неделей больше, неделей меньше. Лишь бы нам всё удалось провернуть. 

Провтыкав в стены пещеры ещё с пару часов, толпа наконец дождалась звона колоколов – с ними, как правило, бок о бок шло изменение реальности, правда вот пещера ни капли не изменилась: вероятно, сей оплот вечности в камне простоит хоть тысячу лет. 

Выйдя на свет, группа тактично разделилась – Эфма и Влад с Сарвиусом двинулись на поиски жилья, пока Эдвард с остальными пройдохами пал на след Мегерана. 

Найти последнего оказалось не так уж и сложно: покуда где-то стоит шум и глас людей, там и находился герой человечества. 

Пробиться к нему сквозь толпу людей оказалось на удивление легко, поскольку этого делать и не пришлось – загорелый воин сам ринулся к своему новоявленному брату.

– Эдвард, как самочувствие? – крепко пожимая руку, Мегеран страстно поприветствовал своего друга.

– Да вот, потихоньку восстанавливаюсь. Не найдётся минутки?

– Конечно, говори.

– Для начала, хочу представить тебе моих подопечных. Фиумэ, Роберт и Бьянка. Все они, как и я, пришли с далёких земель.

Несмотря на своё высокое положение в обществе, герой одарил каждого из трёх уважительным рукопожатием. 

– У них руки дрожат. Они меня боятся? 

– Н-нет, чего вы, – возразил Боб, – просто неловко.

– Д-да, – интенсивно кивая, добавил Фиумэ. 

– Долой формальности, коротко о деле. Я вижу, Мегеран, ты знаешь здесь каждого жильца. Можешь на примету дать старого или просто работящего фермера, которому не помешает три пары рук помощи? – Эдвард был строг и прямолинеен, поскольку палящее солнце подпекало ему головешку. 

– Ох, конечно. Старик Аждалит давно жалуется на то, что сын у него ему не помогает. Порой, даже я ношу ему воду на горбу. Правда, зачем тебе это? Раз хочешь найти работу,  то легче и выгоднее стать воином под крылом Акеллана. Платят щедро, уж поверь. 

– Я преследую иные цели. И говорить о них я пока не намерен.

– Спрашивать не стану, брат. Давай лучше проведу, – радушный здоровяк бодро зашагал вверх по очередной вырезной лестнице, направляясь из самого Разлома к верхам.

Тропинка, вытоптанная средь зелёных лугов, вела далеко за город, к одиноко стоящим глиняным строениям, окруженным плотными садами и полями.

С одной стороны бескрайние поля, граничащие лишь с самим Солнцем и Луной, раскинулись златой благодатью и колышатся, показывая собственное величие. Воистину, пред самой осенью эти моря золота кажутся живыми, дышащими – в каждом движении колосинок видна забота и любовь, вложенная хозяином этих земель. В маленьких каналах шириной с кулачок текла вода, и та расходилась по мелким артериям, питая этого злачёного гиганта.

С другой стороны сады. Деревья, провисшие под весом плодов, испускали бесконечно приятные тени, сравнимые по притягательству с теми у Акеллана. И шелест маленькой листвы оливковых оттенков придавала сну под этими полями особый, благотворный эффект, схожий с умиротворением в самых мягких бархатных постелях.

Когда Эдвард с Мегераном, поговорив с неким стариком вдали, ушли по своим делам, оставшимся троим ничего не оставалось, кроме как подойти да спросить о предстоящих делах.

– Ох, давно я не работал с дальнеземцами. Какие вы странные, однако. Я Аждалет, мои вкусности любят все в городе. И, с доброты душевной я позволю вам помочь мне с ними. Смотрю, вы все как на подбор, – оглядывая молодых со всех сторон, он то и дело кивал, слегка прихмуриваясь.

– Вот этим если можешь дельно пользоваться, то будешь косить траву, да рубить лишние ветви, – ухватившись за хвост Фиумэ, заявил дед. 

Солнце стояло высоко, и ветер приносил свежесть дальних земель. Это значит, что работягам придётся сегодня постараться на славу.