Остров.

Лучи зарного, летнего светила пробивались сквозь сумрак Разлома, и рассеивались на желтовато-коричневых скалах. Таких, из которых вырезано здесь всё: от ступенек и троп до жилищ, больше походящих на рукотворные пещеры с небольшими, типовыми выходами в общий коридор, коим являлась вытянутая расщелина шириной в пару десятков метров, и длинной в пару километров. 

Сидеть у обрыва и беспечно наблюдать за пробуждением города казалось успокаивающим. Для Эдварда это сплошь удовольствие: последние два месяца путешествий стали для него настоящим испытанием, в то время как здесь у него есть возможность насладиться мимолетной тишиной и городской суетой, по которой так легко соскучиться. Особенно легко это сделать, когда в последний раз город ты видел, допустим, в предыдущей жизни.

– Эй, – чья-то лёгкая рука опустилась на плечо. Обернувшись, мечник приятно удивился, завидев Эфму в полном здравии. Единственное, что осталось от её печали – покраснение в районе глаз, и слегка опухшее, сонное личико.

– О, ты. Как настроение? 

– Я в порядке. Только полетала с утра, разведала округу. И, да. Я всё также не могу покинуть это место, – судя по голосу, ведьмочка давно смирилась с этим положением, – Думала тебя отвезти, проверить что-то. Быть может, хоть тебя эта долина отпустит.

– Да брось, затея бессмысленная, – махнув рукой, на выдохе сказал Эд.

– С чего бы? 

– Ну, без тебя я уходить отсюда не собираюсь. Довольно с меня бессмысленных смертей вокруг, и без того совесть мучает, – выказал он, да продолжил, – Быть может, лучше разобраться в том, почему ты не можешь покинуть место?

– Д-да, пожалуй. И, для начала, стоит ввести тебя в контекст всего происходящего. Как никак, всего неделю назад всё это место, да и сам город выглядели иначе.

– Как это понимать?

– Ну, как я и говорила ранее, минула неделя с моего пребывания здесь, и при моём первом появлении тут происходил сущий ад. Люди бежали из города, но их сжигали лучи Эвергрина, старшего брата Акеллана. С ним сражался Мегеран, и во всём этом переполохе больше всего страдала округа, обратившаяся в пустыню за жалкие пару дней. Из-за этого у меня есть некоторое предположение, Эдвард, – озвучив, Эфма замолкла.

– Какое же? – замученный собственной любознательностью, он еле сдерживал маску безразличия на лице.

– Сейчас мы средь цветущих лугов, живём под боком Акеллана, и Мегеран перед нами ещё не потерял рассудок. Если всё так, то в миг, когда звенят колокола, может не мир меняется, но мы переносимся в наше, настоящее время? В те времена, когда всё прошло, и от города с Небесным Столпом остались лишь пустыни, труп и безумный воин, охраняющий всё это? – каждое своё слово она говорила с задержкой, тщательно задумываюсь над выстраеваемой теорией. 

Все эти жуткие действа, обязательно происходящие вокруг Небесных Столпов постепенно создают иное отношение к ним: и, помимо чистейшего страха перед их фигурой как таковой, появляется резкое и неотвергаемое желание и близко не находиться рядом с ними – иного рода предосторожностью, построенной на худшем опыте. 

– Да, по сути ты права. Но как тогда ты обьяснишь то, почему тебя не отпускает отсюда?

– Я и об этом вчера подумала. И, коли я существовала в прошлом, может я не отношусь к настоящему времени? Может, именно поэтому я не способна пойти туда, где время постоянно? – выстраивая предположения, Эфма ещё больше запутывалась в происходящем, – Это получается, нам известны рамки пространства с изменчивым временем. А значит корень всех проблем находится где-то в его пределах, да? Если, конечно, это не ловушка, и он не находится вне всего этого. Тогда мы, стало быть, были бы обречены...

– Так, успокойся, – схватившись за её плечи, Эдвард взглянул ей прямиком в глаза. Те самые два шарика, сверкающие на свету, уставились на него с явным недопониманием.

– Выход должен быть. Я слышал от Варгрифа, что Мегеран, вернее Мавурун, это убийца Мудрости. Раз ты видела как он сражался и обратил это место в Пустыню, значит мы находимся в цикле, – подхватив общий дух разговора, молодой человек стал строить собственное утверждение. Видно, не зря давным-давно Райт назвал его равным себе: возможно, задатки учёного есть даже у такого разгильдяя. 

– Почему это?

– Мегеран мне поведал, мол вернулся в город он недавно. Следовательно, это начало цикла. И, если ты в прошлой неделе видела падение Эстерады, то сейчас мы переживаем начало этой трагедии. И, возможно, мы можем выбраться, если нам получится избавить город от уничтожения?

– Слушай, вот с циклом я согласна, кажется в этом всём есть логика. Но вот про избавление города от плачевной судьбы не говори – даже в теории мы не способны остановить ни монструозно сильного Мегерана, ни небесных столбов, сражавшихся с ним. Вспомни, как опасен Мавурун наяву, и кому ты обязан за своё спасение от него, жалкий попаданец, – девчушка, вернув некоторую уверенность в себе вырвалась из хватки Эдварда. Нет, убегать не стала, но чётко обозначила личные границы, пересеченные ранее.

– Стой. Но меня сюда послал сам Варгриф, который, вроде, печётся обо мне. Не может же быть так, чтобы он послал меня в место, откуда ну никак не вернуться? – сомнения окутали бренный ум, и оба в тишине стали размышлять об ответе на одну цепь вопросов, проистекающих друг из друга: Почему место погибели Небесного Столба застряло меж двух времён, кому это надо, и как отсюда выбраться. 

И, покуда вены взбухали на лбу, и кровь приливала к мозгам, чувство времени исказилось. Для выспавшейся и полной сил Эфмы погрузиться в дело с головой оказалось легче, а вот Эдвард, проведя всю ночь в компании с Мегераном, держался на ногах с гораздо большим трудом: в таких кондициях, обычно, речь о сложных и длительных размышлениях не ходит.

Именно поэтому он больше сосредоточился на созидании окружающей его действительности. Видел он, как с города вышла толпа, полная людей всех полов и возрастов. Все как один в костюмах, имевших золотые орнаменты поверх зелёных, обтягивающих одеяний. 

Оказалось, то был местный религиозный хор, каждое божье утро распевавший оду мудрости и постоянству местного божества, хранящего покой и процветание Эстерады. Их вера казалась слепой, а текста малость закостенелыми: все куплеты и только про то, как могущество их покровителя пролило свет для людского рода, став основоположителем цивилизации. 

Однако, признаться, их не за что упрекать – ведь они и вправду всем обязаны великому и всезнающему дереву. Мегеран, правда, такого мнения не разделяет: ночью он упомянул, как хор Пророков Акеллана кажется ему излишней почестью.

– Я вас отвлекаю? – прозвучало из-за спины. Учтивый, манерный мужской голос не казался знакомым, от того напрягал. Кому понадобилось бы тревожить двух путников, мирно сидящих посреди степи? 

Эдвард удосужился обернуться лишь когда услышал воодушевленный восклик Эфмы, что само по себе казалось невообразимым явлением.

– Преподобный Сарвиус! – в тот миг девушка побледнела, будто призрака увидела. А ведь перед ней стоял простой, слегка высоковатый мужчина. Светло-русые, длинные волосы и лёгкая небритость скрывали за собой человека, чей возраст ну явно не превышал того же Эдварда. Возможно, они и вовсе ровесники – тут уж без разговора не разберешь.

– Эй, Эфма. Кто он? Я ведь правильно понимаю, что раз ты его знаешь, то он...

– Да, он Иттгардец. И он из отряда Райта, – в спешке ответила та, и мигом обратилась к Сарвиусу, – Мистер Сарвиус, как долго вы тут? Это ведь точно вы?

Когда он попытался приблизиться, ведьма рефлекторно отступила, стараясь сохранять безопасную дистанцию. Эд же постарался минимизировать напряжение между двумя, и встал прямо между ними.

– Так, да. Я Сарвиус Карулум. И, я из отряда, возглавленного Себастьяном Райтом. Как приятно видеть людей, знающих меня. Я полагаю, ты, – мужчина трясущейся рукой указал на Эфму, – Ты наверное из слуг Герварта, и проводишь тут осмотр. Бедняга, попасть в такую передрягу из слепой веры, – жалостный взгляд его смешался с внутренним безумием, видным сквозь глаза. На выходе получался весьма и весьма потерянный взгляд, преисполненный некой аурой безысходности, конечности.

Следом, дрожащая рука с оттопыренным указательным пальцем указала прямо на Эдварда.

– А ты ещё кто? Выглядишь совсем не как исследователь или приспешник. Неужто попаданец новой волны? – с более угрожающим, и тем не менее так же испуганным тоном произносил неизвестный.

– Успокойся. Я хоть и не из вашего Иттгарда, но вроде человек. И уж точно не враг, – для пущего доверия, Эд вынул руки из карманов, чтобы после и вовсе закинуть их за голову, – Видишь? Даже оружия на руках нет! 

– Да успокойся, убивать я всё равно не смог бы. Не хватало мне слыть убийцей невинных, – паршиво отшутился мужчина, и присел на траву.

– Так в чем тогда дело, Сарви? – в насмешливой форме обратился к нему мечник, за что мигом получил лёгкий удар по затылку – мелкая ведьма с укором сверлила его глазами.

– Прояви уважение, человек высшего эшелона так-то. Богатство семьи Карулум оспоримо лишь другими знатными родами, а он ведь ещё и старший сын нынешнего главы, – все эти напыщенные слова и гроша не стоили Эдварду, покуда находились все трое в самой далёкой и изолированной глуши, где ни то что цивилизации – тут и жизни, по сути, особо и нет.

– Забудьте фамильярство, тут ничто не имеет смысла. Смиритесь, теперь мы с вами, втроём, останемся тут навечно, – вдруг заявил Преподобный, нервно вздыхая.

– С чего вдруг? Откуда тебе знать, а? 

– Сомневаюсь, что вы тут дольше пары дней. А я вот, – задрав рукав рубахи, Сарвиус оголил руку, покрытую порезами. И, даже невооруженному глазу знаком счётный паттерн в виде четырех вертикальных и одной диагональной линии. От количества таких отметин на руке глаза разбегаются.

– Двадцать пять полных циклов. Сейчас пошел юбилейный, двадцать шестой цикл падения Эстерады. Я бы отпраздновал, да вот видите, настроения особо нет. А ведь вчера был Фестиваль. Да, был Фестиваль, – тихо повторил он про себя, и опрокинулся на спину, вогрузившись в траву. 

Эфма с Эдвардом глянули друг на друга, и молча кивнули. Затем, рыжий указал на себя большим пальцем, и вопросительно кивнул, задрав одну бровь вверх. Девушка, будучи слегка на взводе, вздохнула и, закатив глаза, закивала. 

– Эт, Сарвиус, да? Слушай, у меня к тебе разговор есть. Ладно, опустим пока нашу проблему с побегом отсюда, давай лучше о Себастьяне Райте, – при первом же упоминании этого имени именитый ученый встал, и стал внимательно вслушиваться в слова "жалкого попаданца".

– Я вот месяца два уже на Острове, и в первый же день меня чуть грифон не убил. Я жизнью обязан Себастьяну, так как именно он и его команда спасли меня, истекавшего кровью. Я понимаю, Райт сам на своём уме, и тем не менее он пока ни разу меня не подводил. Пусть вас не смущает то, что я тут один, то было моё личное решение отделиться от группы. Сейчас, к слову, группа попаданцев и Себастьян Райт где-то неподалёку, по маршруту они вскоре должны начать отдаляться от нас в сторону Иттгарда, – стоило Эдварду взять небольшой перерыв от повествования на одном дыхании, как Сарвиус, словно проснувшийся ото сна, задал один чёткий вопрос.

– Этот подонок ещё жив? – скрипящих зубов аккомпанемент сопровождался тяжелым дыханием, и не менее напряжённым лицом, выражавшим первозданную злобу.

– Да. И, если я правильно понимаю, вы были частью его прошлой команды. Не хотите поведать о том, почему вы всё-таки остались для него в прошлом? Да и вообще, что вы забыли в Эстераде? 

 Эдвард нарочито выказывал уважение к слушавшему, обращаясь исключительно на "вы" даже при отсутствии большой разницы в возрасте и статусе как таковом.

– Долгая, очень долгая история. Вам её знать не обязательно, однако скажу вот что. Я знаю Себастьяна намного дольше и лучше всех. И даже так он предал меня, оставив на верную смерть. Я полагаю, Райт думал, что сможет если не убить нас, так стереть для всего мира. Что же, я его поздравляю, у него это наверняка получилось. Я видел как съедали всех, вплоть до Юдо и Лей! Они все точно мертвы, и их никогда не найдут. А меня уж тем более.

Общая картина событий описываемых Иттгардцем складывалась в своих общих, размытых чертах. При том при всём даже частичного представления с лихвой хватало для того, чтобы поселить нешуточную тревогу на душе Эдварда. Вспоминая о всех тех, кто следует за Райтом в слепой вере о славном будущем, невольно становится тошно. Так ли они отличаются от хора, восхваляющего всезнающий дуб?

– Я поздравляю тебя, чёртов ублюдок! Ты один и единственный победитель во всём! – воскликнул Сарвиус. Пал на колени, согнулся, и стал злостно бить по земле, пошмыгивая носом, да крича "Молодец Райт, молодец!".

И, как бы мечник не сочувствовал состоянию учёного, терпеть такое поведение не хотелось ну никак – всё это оплакивание и сожаление о событиях годичной давности воспринималось излишним топтанием на месте. Особенно, когда это повадки взрослого, самостоятельного мужчины. 

Подойдя поближе, Эд резво пнул Преподобного прямиком в живот. Когда тот упал на бок, стал колотить пуще прежнего, отпечатывая подошвы своих обувей на его лице, теле, одежде.

Эфма не была в состоянии остановить это, да и даже будь она способна, всё равно не стала бы разнимать, поскольку понимала важность сея действа. Наверное, это самый верный из показателей взаимопонимания между ей и Эдвардом.

Иттгардец охал, кричал. Пытался прикрыться руками, схватиться за ногу. Но, не встать, и тем более не прекратить свой плачь.

– Сломленный, да? Предали тебя? Бедолагу свели с ума? Оставили умирать? – насмехался попаданец, продолжая втаптывать грязь в беспомощного мужчину. 

В один миг, перестал. Лёгким пинком перевернул оппонента на спину, да сел на колени рядом с ним, бросая тень тому в лицо.

– Кого ты потерял из-за Себастьяна, кроме самого себя? 

– Друзей. Семью. Всех! – сквозь боль произнёс Сарвиус.

– И ты думаешь, они простят тебе твои пиздострадания перед незнакомцами? Думаешь, тебе можно беспомощно валяться тут, пока их души не упокоены из-за твоей ленивой задницы? – грязно выругавшись, Эд язвительно харкнул на лежащего, и продолжил, – Варгриф, последняя тварь на этой грешной земле, и тот беспокоился и мстил за каждого павшего грифона. Думаешь, ты хуже? Скажи мне, ученый, скажи! 

– Хватит! Эдвард, что ты творишь? – раздался ещё один голос. И, пока остальные оставались в неведении и панически оглядывались, один лишь Эдвард ошарашенно встал в ступор, осознавая происходящее. Медленно обернувшись, он увидел группу из четырех попаданцев, бежащих прямиком на него. И первым среди них виднелся Владимир, чьи беспокойные глаза казались редким мгновением, смотреть на которые можно, кажется, вечно.

– Ох, – не в состоянии сказать еще чего-либо, Эд застыл, пока его чуть ли не повалили на землю, заломав обе руки.

Сквозь траву и землю, он глядел, как хладнокровная Бьянка осматривала Сарвиуса и его раны, пока другие стояли рядом, и смотрели свысока.

– Прости, не так должно было произойти наше воссоединение. Надеюсь, ты не обижаешься, – вернув собственное спокойствие, Влад вновь заговорил своим назидательным, старческим тоном, так контрастирующим с его помолодевшим внешним видом.

– У меня есть повод на вас обижаться, но о нём позже. Быть может, успокоимся, и поговорим по-нормальному? 

– Да, я бы не прочь попить чаю, а заодно разобраться, кто вы все такие, – добавила ведьма, – Давайте пройдём к городу, пока у нас есть время.

И вправду, среди всей суеты забылся факт – звон колоколов мог прозвучать когда угодно, и от него теперь не сбежать. Что хуже, так это неминуемая битва с Мегераном.

Но, долой опасения, рассуждения о предстоящем. Покуда ступени из песчаника пролетают под ногами, лучше задуматься о том, чего бы спросить у давних знакомых, прибывших сюда. Возможно, стоит узнать, почему они решились направиться сюда: кто знает, вдруг этим дуболомам толком и не рассказали о предстоящей опасности и риске не вернуться никогда. 

– Ах? Уже пришли? – сонно хлопая веками, вопросил Эд. На фоне собственных мыслей, оказывается, легко забыть о действительности, происходящей прямо под носом: так и попала разношерстная компания прямо в местной чайхане.

Локальный колорит скрашивал бытие. Широкий зал, вырезанный в скале, расходился в младшие комнатушки. И покуда в общем котле переполненном резными, низенькими столами потчевали несостоятельных или спешных гостей, "приватные" комнатушки принимали постояльцев за определённую плату. Благо, у Эфмы как раз имелась местная валюта: не придется терпеть лишних глаз да ушей, чей чуткий надзор порой давит. 

Пройдя сквозь резной, каменный туннель Эд заметил себя в непривычной обстановке – местное общество приспособило его к квадратным комнатам, а тут, ни с того ни с сего идеально-полусферичное пространство. Оно словно пузырь, застывший в горной породе и запечатавший внутри себя частичку местной тканой культуры с элементами характерной, такой же круглой фурнитуры: унизительно низкие столы казались антуражными для европейского обывателя, и их, в купе с такими же невысокими стульями, ну уж никак не назовёшь удобными – колени торчат, да ноги никуда не денешь. Одно преимущество – коли сядешь не на табурет, но на узорчатые ковры, то по окончании трапезы можешь совершенно спокойно лечь, просто опрокинув спину назад. Ещё и подушек перьевых вокруг наложили. Ляпота!

Компания спешно расселась по местам. Занятно, как Бьянка с Робертом сразу сели по обе стороны от Фиумэ, чей удручающий, побитый вид напрягал. При наблюдении за поникшим и усталым итальянцем стойкое ощущение разлагающегося сознания перед глазами стало сильнее прежнего: а ведь прошло всего-ничего, два полных месяца. 

Владимир казался стойким, невозмутимым. Его возросшее бесстрашие выражалось в том, что сел он не абы куда, но прямиком по правую руку от Эдварда – кому как не Владу знать о исходящей опасности от меча Оарфиш? Возможно, он без лишних раздумий сел туда, куда захотел. А может и нет. Покуда всё тихо и безмятежно, души единственное утешение – гадания на песке.

– Прошу внимания, – легонько стуча серебряной ложкой по стекляному стакану, Эфма, сидевшая по левую руку от Эда, встала, – Поскольку все мы пришли с разных мест и с разными намерениями, следовало бы по-человечески представиться друг перед другом. С вашего позволения, начать хочу я. Меня зовут Эфма, я несу с собой благую волю Владыки Милосердия, Герварта. Прибыв в эти края по личному поручению самого Магистраториата, я исследовала это место. Сейчас, я хочу покинуть это треклятое место, но оно меня не отпускает, и дальше тридцати верст я улететь не могу. 

– Ох, раз так заладили, то и я хочу представиться. Я, Владимир Вельцов, вольный попаданец. Сюда меня послали, собственно, чтобы вернуть Эдварда Вельча в отряд под командованием Себастьяна Райта. Наши инструкции говорили о том, что он в жизненной опасности, и спасти его надо немедленно. Этого мы и собирались достичь, но, – демонстративно оглянувшись, он продолжил, – Реальность оказалась полна сюрпризов. Кто же знал, что мы наткнемся на цивилизацию.

– Полагаю, теперь и мне пора высказаться. Я, Эдвард Вельч, пришёл сюда по своей воле. Недавно я встречал Небесного Столпа Варгрифа, и по его наставлению направился сюда в поисках способа "сжечь душу". Он и отнял мой глаз, – скинув с лица грязные бинты, Эд обнажил рану с свежими рубцами и ярко-красным контуром, – После битвы, Грифоний Король велел мне отправиться к могиле Мудрости. Собственно, поэтому я здесь.

– Эдвард? – внезапно, тихий и зажатый юноша встал из толпы, окликивая мечника, – Я Р-роберт, вы меня спасли пару дней назад. И, я вам ж-жутко благодарен, без вас меня бы тут не было. Собственно, поэтому я и тут – как услышал, что можно отплатить вам за услугу, так и прибыл.

Двое пожали друг другу руки в знак знакомства и дальнейшего плодотворного сотрудничества. Правда, в мгновение рукопожатия Эдвард остановился, не отпуская руку Боба.

– Роберт, я не вижу твоей сестры в ваших рядах. Неужто, о...

– Эдвард, успокойтесь. Я оставил её с мистером Райтом, там она уж точно будет в большей безопасности, чем здесь. Хотя, как оказалось, может всё и не так. Ведь тут так, ну, неожиданно мирно, – со светящимися глазами и радушной улыбкой Боб окликался об Эстераде. Такова сила заниженных ожиданий: готовые к битве не на жизнь а на смерть, завидев перед собой простой городок, мигом расслабились, позабыв о всём напряжении.

– Да как по-моему, что тут, что там сплошь морока и грязь. Может вы все просто соскучились по обществу? – монотонный, контрастный чужим голосам говор привлекал внимание, сковав все взоры на одной лишь Бьянке. А та, заприметив это, и бровью не повела. Только и представилась:

– Я Бьянка, кстати. И я с Владом сюда пришла, во-о-от, – вяло промямлила она, разведя плечами.

Наконец, когда все высказались, мириада глаз настороженно глядела на последнего. Побитый, шатающийся в контузии, он еле удерживался за столом. И тем не менее, в его сознательности и возможности говорить сомнений нисколько не было. 

– Во первых, я, как бы то странно ни звучало, хочу извиниться перед Эдвардом. Впервые вижу, чтобы паршивый попаданец мог привести меня в дух, напомнить мне кто я. Я искренне благодарен ему, хоть и явно хочу врезать в ответ. Но, главное не это, а скорее то, что я Иттгардец и, в первую очередь, выдающийся ученый. Изначально я двигался к крепости Каэль'мин, как и вся остальная группа под предводительством Себастьяна Райта. И, мне есть что сказать о том, как я здесь оказался, и чего я хочу. И, перед этим, давайте дождемся чаю, ведь нам предстоит долгий рассказ.

Суета наполнила комнату, и все хаотично переговаривались друг меж другом. Над всём беспорядочным полилогом одиноко восседали трое. Первая была Бьянка, мирно дожидавшаяся трапезы. Второй, Сарвиус, жалобно вздыхал от боли, пронзающей его при каждом малейшем вдохе.

Третий не молчал, нет. Он шептал про себя обрывки слов, старался сохранять своё внутреннее спокойствие. Пожалуй, сейчас все обязаны Фиумэ, ведь раньше ему не приходилось так усердно подавлять животные инстинкты, велевшие порвать всех и вся. Ныне, он с пеной у рта сидел, и бормотал.

– Глаз. Эдва..рд, глаз-з, кровь. З-знако-омо, – просачивалось изредка из звериных уст.